Александр Корчагин: «Содержание некоторых витаминов и полезных кислот в оливковом масле в разы ниже, чем в подсолнечном. Одна столовая ложка подсолнечного масла — это четыре ложки оливкового»

«В ЕВРОПЕ РАФИНИРОВАННЫЕ МАСЛА ИСПОЛЬЗУЮТ ТОЛЬКО В MCDONALD’S»

— Правда ли, что вы в России единственные, кто производит подсолнечное масло холодного отжима?

— В промышленном объеме, да.

— Почему же вы решили им заниматься, если другим неинтересно?

— Я знаю, что за этим маслом будущее. Когда мы покупали оборудование в Европе, они сказали, что 25 лет назад кормили страну так же, как и мы, рафинированным маслом. Сейчас рафинированные масла используют только в McDonald’s для жарки картофеля фри.

В России же мы же покупаем бутылку рафинированного масла на все случаи жизни: и салат заправить, и картошку пожарить, и селедку полить. А салат нужно заправлять нерафинированным маслом первого холодного отжима и холодной фильтрации. Оно как лекарство.

— Нерафинированное масло тоже бывает разным?

— Его можно сделать двумя способами. Первый способ, который используется испокон веков, — это горячий отжим. Чтобы извлечь как можно больше масла, семечки нагревают до 120 градусов, загоняют в пресс и выдавливают масло. Масло получается темного оттенка с характерным запахом жареных семечек. Его называют ароматным, салатным — кто как. Действительно, это масло имеет неповторимый вкус и аромат, но оно содержит канцерогены и фосфолипиды. Если вы у себя дома на сковороде накалите семечки, вы почувствуете приятный аромат жареных семечек. Этот запах и есть признак выделения канцерогенов.

Есть второй способ — холодный отжим. Семечки не нагреваются, и масло проходит холодную фильтрацию, в которой убираются воска и фосфолипиды. Такого масла получается в два раза меньше, поэтому раньше его никто не выпускал из экономических соображений.

Масло холодного отжима ExtraVirgin у нас появилось, когда открылся железный занавес, в 90-е в Россию стали завозить оливковое масло. Капиталисты позиционировали оливковое масло как полезное, и это действительно так. Оливка выжимается только холодным способом, это же ягода, ее нагревать никакого смысла нет.

В Европе в любом ресторане на столе обязательно стоит оливковое масло. Трапезу там начинают с того, что булочку польют оливковым маслом и съедят, или заправят им салат. Это натуральное пополнение организма витаминами и полиненасыщенными жирными кислотами. Раньше детей заставляли пить рыбий жир, а сейчас его можно заменить маслом. Не таблетками, не пилюльками, а маслом первого холодного отжима.

Из мякоти оливок выдавливают 84 процента масла, остальные 16 процентов — из зернышка. Ни один коммерсант не может себе позволить выкинуть эти 14 - 16 процентов масла, поэтому зернышко тоже выдавливают.

— А в зернышке какое-то плохое масло?

— Не плохое, оно просто горчит. Настоящий вкус оливкового масла с горчинкой. Если вы этим маслом заправите салат, будет невкусно. Поэтому в 90 процентах случаев в оливковое масло добавляют вкусовые добавки. В подсолнечном масле холодного отжима никаких добавок нет, оно выжато при комнатной температуре и обработано холодной фильтрацией. Если оно и пахнет, то пахнет живым семечком, у него нежный вкус подсолнечника.

«Подсолнечник в севообороте должен участвовать не чаще, чем один раз в семь лет»

Содержание некоторых витаминов и полезных кислот в оливковом масле в разы ниже, чем в подсолнечном. Одна столовая ложка подсолнечного масла — это четыре ложки оливкового. Кстати, масло первого холодного отжима разбивает холестерин.

— Каким образом?

— Я не знаю, как это работает на химическом уровне, но врачи делали тесты по нерафинированному подсолнечному и оливковому маслу и доказали это. Одна из передач Сергея Агапкина была посвящена этому, мы даже повесили ее у себя на сайте.

— Рафинированное масло есть можно, на ваш взгляд?

— Рафинирование происходит при температуре до 250 градусов насыщенным паром, давление достигает 13 атмосфер. Из масла убирается практически все, чтобы оно не дымило, не скворчало, не портилось. Все витамины и кислоты от этого разрушаются. Получается чисто техническое растительное масло, которое годится для производства майонезов, жарки и консервации. Вы, к примеру, законсервировали что-то, залили маслом, доступа кислороду нет, и оно не портится — все герметично закрыто. Это безвредный продукт, за исключением того, что там есть жир, который становится шлаком в организме. Сейчас стараются не жарить, стараются готовить на пару или варить. Жарить уже не модно.

— Когда-то, в советские годы, рафинированного масла вообще не было...

— Да, старшее поколение, те, которым за 50 лет, помнят времена, когда в железных бочках в сельмаг привозили это масло. Его качали в бидоны, в трехлитровые банки, и чтобы обязательно осадочек был. Этот осадок мазали на хлеб и ели как бутерброд. Кстати, это очень полезно. Но это было нерафинированное масло горячего отжима. Его и сейчас производят, правда, как сырье для рафинации.

— Сами как свое масло используете?

— Мне на этом масле очень нравится жарить хлеб.

«Старшее поколение помнит времена, когда в железных бочках в сельмаг привозили нерафинированное масло. Его качали в бидоны, в трехлитровые банки, и чтобы обязательно осадочек был»

— На нем можно жарить?

— На нем можно жарить, в нем мало фосфолипидов и восков, горят в основном именно эти компоненты. Если вы выльете на сковородку масло, которое выжато горячим способом, оно начнет кипеть, дымить и пениться, а это не кипит и не пенится, чуть-чуть горит, потому что это живой продукт. Но жарить на нем можно, и получается очень вкусно — рыба, картошка, капуста. Мне нравится жарить белый хлеб, который вбирает в себя вкус масла, получается хрустящая корочка. Рыбу люблю жарить на этом масле, хотя, как я уже говорил, жарить нельзя, не рекомендуют, но хочется себя иногда побаловать, это очень вкусно.

— А вообще, как стараетесь питаться?

— Утро у меня начинается с мюсли и йогурта, чашки кофе, небольшой плиточки шоколада. При этом стараюсь съедать одно яблоко или грушу. В обед я стараюсь поесть капусты, может быть, квашеной, может быть, сырой — обязательно должен быть живой салат. Огурцы, помидоры, овощи — это обязательно. На обед я ем или первое, или второе, чтобы ходить «с легким животом». Сейчас я держу пост. Это уже четвертый год, мне очень нравится: чувствуешь себя очень легко. Самое главное — не переедать. Вечером стараюсь не ужинать. Обычно пью чай с сушками, медом, могу добавить кураги или чернослива.

ОБЪЕМ ИНВЕСТИЦИЙ СОСТАВИЛ 300 МЛН. РУБЛЕЙ

— Как вы, бывший исполнительный директор хоккейного клуба «Ак Барс», пришли в производство, почему начали заниматься этим необычным бизнесом?

— Пять лет назад я организовал компанию, которая стала заниматься трейдерством: закупали зерно, жмых, шрот, масла. Под боком появился завод (Казанский МЭЗ), который выпускал масло, подходящее для производства комбикормов для животных. Птицефабрики, комбикормовые заводы берут это масло, чтобы витаминизировать корм: в подсолнечном масле высоко содержание витаминов D и E. В общей массе комбикорма подсолнечное масло составляет 3 - 4 процента. И нужно именно нерафинированное масло.

— Но от «купи-продай» до строительства завода далеко...

— Когда мы трейдерствовали и возили масла, мы все это собирали по всей России. На тот момент я уже прекрасно изучил рынок потребления шротов, масел, жмыхов и составляющих. Я видел, что в Татарстане нет такого производства, за исключением казанского МЭЗа. Но казанский МЭЗ выпускал низкопротеиновый шрот, жмыхов у него не было. Жмыхи во все комбикормовые заводы и птицефабрики Татарстана мы завозили извне. Эти заводы в основном располагаются там, где растет подсолнечник — завод должен стоять там, где производится сырье. Проанализировав географию Татарстана, где у нас можно разместить завод рядом с сырьем, такой точкой мы выбрали Бугульму. Это юго-восток Татарстана, рядом находятся Башкортостан, Оренбургская, Самарская и Ульяновская области, которые всегда выращивали подсолнечник.

«Объем инвестиций составил 300 миллионов рублей. 30 процентов этой суммы мы заплатили сами, 70 процентов взяли в кредит под залог оборудования в Сбербанке»

Потом мы стали думать, какое производство запустить. Проще всего было поставить пресс горячего отжима, производить масло горячего отжима для продажи на комбикормовые заводы. Но на тот момент я уже поездил по Европе, мне понравился культ здорового питания, особенно масло, которое не продавалось в наших магазинах или продавалось по запредельным ценам. Если литр нерафинированного масла стоил 50 - 60 рублей, то литр масла холодного отжима в среднем стоил около 400 рублей, получается в 6 - 7 раз дороже. Когда мы с европейцами говорили о том, как бы удешевить продукт, чтобы он был доступен и стоял в одной линейке с простыми маслами, они сказали, что уже давно это делают: вторичный отжим масла снижает себестоимость. То есть сначала мы выжимаем полезную часть масла, светлую, это первый холодный отжим. Потом происходит вторичный отжим — жмых подогревается и выжимается еще раз, это масло идет на комбикорм.

— Куда вы поставляете масло и жмых?

— В Татарстане это ОАО «Казаньзернопродукт», которое кормит все наши птицефабрики вроде «Пестречинки», «Юбилейной», «Камбекон», «Челны-Бройлера» и птицефабрики «Акашевской».

— Каковы были инвестиции и схема финансирования проекта?

— Объем инвестиций составил 300 миллионов рублей. 30 процентов этой суммы мы заплатили сами, 70 процентов взяли в кредит под залог оборудования в Сбербанке. Мы рассказали, чем хотим заниматься, объяснили, что занимаемся этим бизнесом уже четыре года, рассказали, каким комбикормовым заводам и птицефабрикам поставляем сырье. Банк проверил денежные обороты и понял, что это не мыльный пузырь. Мы занимаемся переработкой сельхозпродукции и производим уникальный продукт. Впервые в истории России в промышленном объеме выпускается масло ExtraVirgin.

VIVID ПЕРЕВОДИТСЯ КАК «ЖИВОЙ», «ЯРКИЙ»

— Про масло для комбикорма понятно, теперь о вашем продукте для людей. Почему вы дали маслу заморское название Vivid? Планируете его экспортировать?

— Когда мы запустили выпуск этого продукта, оказалось, что 99 процентов россиян просто не знает о его полезных свойствах. В феврале мы были на выставке «Продэкспо» в Москве. И меня поразило, что 80 процентов из тех, кто заинтересовался маслом, были не из России. Нами заинтересовались китайцы и индусы.

«Название Vivid придумала дочь, это английское слово переводится как «живой», «яркий». Это на самом деле живое масло»

А название Vivid придумала дочь, это английское слово переводится как «живой», «яркий». Это на самом деле живое масло. Его можно было назвать «Казанским», «Бугульминским», и маркетологи говорят, что так было бы даже гораздо лучше. Но, как я уже говорил, 80 процентов заинтересованных людей — это иностранные покупатели. И этикетка тоже изначально была подстроена под них.

— Когда вы начнете поставки в Китай или Индию?

— Пока идет проработка контрактов. Там не все так просто. Мы никогда за границу масло не поставляли. Вы не представляете, какой перечень параметров они запросили: содержание тяжелых металлов, различных кислот и прочее. Когда лаборатория выдала нам заключение, оказалось, что наше масло выше всяких похвал. Содержание металлов, например, не то, чтобы ниже допустимой нормы, их там вообще нет. Уникальный продукт получился. Это еще за счет того, что мы трепетно относимся к сырью, из которого производим масло. Сырье можно купить совершенно разного качества, его много: и кислого, и прогорклого и прочего. У нас есть лаборатория, мы проверяем сырье, которое к нам поступает. Качественное сырье стоит дороже, но зато не стыдно за свою продукцию

— А в российские розничные сети вы масло поставляете?

— Не больше 2 - 3 процентов. Мы представлены в «Бахетле», где в среднем продается 40 бутылок в день, в «Эссене», в еще какой-то региональной сети...

— «Челны-хлеб»?

— «Челны-хлеб» нас не взяли. Их не устроил один параметр — количество SKU (Stock Keeping Unit, идентификатор товарной позиции, единица учета запасов — прим. авт.). С одной бутылкой сложно зайти в любую сеть.

«К объему в 0,7 литра мы пришли экспериментальным путем. И по цене она не выходит за рамки 100 рублей»

— То есть вы должны были представить несколько видов фасовки?

— Да, мы должны были представить им объемы и в 0,7 литра, и в 1 литр, и 1,5, и 2-литровую бутылку. Но к нынешнему объему в 0,7 литра мы пришли экспериментальным путем, это оптимальный объем. Семье из трех человек этого масла хватит на две-три недели. В руке удобно лежит. Пол-литра — это мало, литр — неудобный объем, два литра обычно берут кафе. Бутылка не круглая, ее можно прислонить к стенке, в шкафчик удобно поставить. И по цене она не выходит за рамки 100 рублей. Литровая бутылка стоила бы дороже 100 рублей, психологически тяжело заплатить за масло столько. Мы сейчас продаем бутылку по 70 рублей. В магазине она будет стоить уже 97 рублей. Отдаешь бутылку за 60 рублей, а у них она стоит 90, наценка более 50 процентов. Мы имеем с бутылки 5 - 7 рублей, а они 30 - 40 рублей.

— Себестоимость бутылки составляет порядка 50 рублей?

— Килограмм сырого масла на рынке стоит в районе 48 - 50 рублей. Его нужно обработать, подать на линию розлива, упаковать в бутылку, закрыть колпачком, приклеить этикетку и сложить в коробки. А еще дать людям зарплату, заплатить за электроэнергию, водоснабжение, аренду помещения, транспорт... Стоимость бутылки выходит в 60 - 70 рублей, никак дешевле не получается.

— Вы говорили, что в России у вас конкурентов нет, но масличной житницей традиционно считается Украина. Делают ли масло холодного отжима там?

— В магазине METRO продается подсолнечное сыродавленное масло, тоже ExtraVirgin. Возможно, это точно такое же масло, выдавленное холодным способом. При этом бутылка 0,5 литра стоит 260 рублей. Вот это масло завезено с Украины.

«Когда мы с европейцами говорили о том, как бы удешевить продукт, чтобы он стоял в одной линейке с простыми маслами, они сказали, что уже давно это делают: вторичный отжим масла снижает себестоимость»

«ВХОДНОЙ БИЛЕТ» В «БАХЕТЛЕ» МЫ БУДЕМ ОТРАБАТЫВАТЬ В ТЕЧЕНИЕ ТРЕХ ЛЕТ»

— Сколько стоил входной билет в «Эссен» и «Бахетле»?

— Я не могу разглашать такую информацию. Но, например, баснословный «входной билет» в «Бахетле» мы не сможем отработать в течение трех лет. В 14 магазинах «Бахетле» в Казани и 8 - 9 магазинах в Москве в среднем ежедневно продается 2 - 3 бутылки масла. Давайте умножим 2 бутылки в среднем на 23 магазина, получается 46 бутылок. Мы как производители с бутылки имеем порядка 6 — 7 рублей. Бутылку масла мы отдаем «Бахетле» по 62 рубля, продается она по 97 рублей. Для того чтобы заработать на бутылке 5 - 6 рублей, я должен купить «входной билет».

— В федеральные торговые сети вы пытались войти?

— Мы хотели войти в «Ашан», в X5 Retail Group и поняли, что это нереально. Мы долго убеждали, что у них нет такого масла. Они даже разговаривать не хотят, говорят: флаг вам в руки. Загвоздка не только во «входном билете». Они могут просто выгнать тебя на каком-то этапе. Ты заплатишь за вход, они сделают так, что твой продукт не будет продаваться, и уберут его с полки. Сейчас мы пытаемся войти в региональные сети, которые менее привередливы.

— И это при том, что за рубежом даже делают отдельные полочки Organic, где продукт стоят гораздо дороже.

— В России пока нет такой культуры питания. Немцы пытались запустить в Казани магазин здорового питания, по-моему, на улице Хади Такташа. Он просто не смог выжить. Мы пока, похоже, до этого не доросли. А сейчас очередной кризис, и большинству людей просто не до здорового питания. Они думают, как выжить, как прокормить семью хотя бы простым маслом, простым хлебом и простой картошкой.

Но я уверен, что какая-то часть продукции, которая сегодня находится на прилавке, просто не полезна. Это чистая коммерция: продать — получить прибыль. Было бы здорово, если бы появился магазин, в котором бы продавались только полезные и проверенные продукты. Пока в большинстве магазинов настоящий ералаш продуктов. Как сегодня торгуют сети? 99 процентов продуктов берут на реализацию: продам, не продам — все равно. Потом выясняется, что лучше, а что хуже продается. На это делается упор. А полезно это или нет, я думаю, никто не отслеживает. Каждый человек должен решать сам, что полезно и от чего лучше отказаться.

— Тем не менее на рынках, куда ходят простые люди, вы представлены даже шире, чем в торговых сетях?

— Да, на Колхозном, Московском и в агропромпарке. Мы вышли на рынки города, потому что там мы имеем возможность разговаривать с покупателем, имеем возможность продавать. Продажи на рынке больше, чем в сети. За один день на рынке продается больше масла, чем за неделю в «Бахетле». В день на рынке продается около 100 бутылок масла. Сетка столько не продаст.

Вообще, у нас нет проблем со сбытом. У нас весь бизнес рассчитан на оптовую торговлю. Если масло отдаешь на комбикормовый завод, то его достаточно налить в цистерну, отвезти и слить — никакой работы нет. А для бутылочного производства нужно держать целый штат сотрудников. Просто хочется, чтобы люди тоже ели это масло, оно очень полезное.

— Уже появились те, кто пытается вас копировать?

— На рынках стали продавать «Бугульминское масло». Поэтому перед тем, как купить масло, для начала понюхайте его. Наше масло не пахнет. Вы можете нарваться на рафинированное масло, оно тоже не пахнет, но у нашего есть вкус, у того вкуса нет. Макните кусочек хлеба, попробуйте. И еще, положите масло в морозильник, наше масло не замерзнет, все остальные — замерзнут.

«Вторую линию мы уже открыли, в планах запуск второго завода»

ПОЧЕМУ В ЕВРОПЕ РАПС? ПОТОМУ ЧТО У НИХ ЗЕМЛИ НЕТ!

— Кто выращивает подсолнечник? Насколько это привлекательная культура для Татарстана?

— Масляный монстр — это Украина. В России Ставропольский и Краснодарский края тоже всегда занимались подсолнечником, сейчас к ним присоединились Оренбургская, Самарская, Саратовская, Воронежская области. Подсолнечник, конечно, культура не очень хорошая для земледелия, для севооборота, потому что он высасывает все силы из земли. От тех, кто выращивает подсолнечник, он требует больших затрат на удобрения. Нужно постоянно удобрять, готовить почву. На неподготовленной почве подсолнечник не вырастет. Я разговаривал с одним из представителей этого рынка, и он сказал, что подсолнечник в севообороте должен участвовать не чаще, чем один раз в семь лет.

— А по факту как?

— По факту подсолнухи через год могут выращивать на том же месте с удобрениями. У нас в России земли хватает. Подсолнечник вырастили, забросили эту землю, перешли на другой участок. Почему в России выращивают подсолнечник? Много земли. Почему в Европе нет подсолнечника? Потому что они не могут себе позволить не выращивать на земле что-то каждый год. Каждый год на этом участке должно что-то расти. Поэтому в Европе выращивают рапс, и они используют рапсовое масло холодного отжима.

— Не собираетесь ли вы сами выращивать подсолнечник, чтобы не зависеть от поставщиков?

— Казанский МЭЗ пошел таким путем. Это не так просто, как может показаться: купи технику, купи семена и вырастишь подсолнечник. Этим нужно заниматься профессионально: вовремя сеять, вовремя обрабатывать, вовремя убирать, чтобы подсолнечник не закис на корню. Кстати, подсолнечник убирается самой последней культурой вплоть до декабря, даже при заморозках. Даже тот подсолнечник, который остался на полях, убирается весной.

Но пока что у меня и на заводе есть масса моментов, которые нужно совершенствовать. Чтобы люди, которые начинают заниматься тем же и которые идут за тобой, не могли тебя в одночасье догнать.

— Вы говорите, что упаковку, крышки сложно сделать. Где вы их заказываете?

— Бутылочные преформы делают в Москве. Мы специально взяли такую бутылку, она плотная и жесткая. У этой бутылки большой граммаж, он в 3,5 раза больше, чем у обыкновенной бутылки. Из этого граммажа выдувают двухлитровую бутылку, а мы из нее выдуваем 0,7 литра. Этикетки заказываем в «Татфлексе».

— Какой срок хранения закладываете?

— На этикетке мы пишем 12 месяцев, после вскрытия — 120 суток. Вообще, единственное, чего боится подсолнечное масло, — это свет. Если вы держите масло в темном месте, оно хорошо сохранится. Мы начали это масло выпускать полтора года назад и храним его как коньяк: вот бутылка полуторагодовалая, вот год и три месяца... Масло хорошо хранится в темном месте при температуре от минус 10 до плюс 20 градусов. Правда, масло недавнего розлива светлее, чем то, которому год. Годовалое как янтарь.

«Когда лаборатория выдала нам заключение, оказалось, что наше масло выше всяких похвал. Содержание металлов, например, не то, чтобы ниже допустимой нормы, их там вообще нет»

— Какие у вас планы по развитию?

— Вторую линию мы уже открыли, в планах запуск второго завода. Все будет зависеть от того, сможем ли мы по финансированию договориться с банком. Речь идет о сумме порядка 150 миллионов рублей.

«ТОГДА САМОЛЕТЫ ЛЕТАЛИ ЧАЩЕ, ЧЕМ ХОДИЛИ ЭЛЕКТРИЧКИ МЕЖДУ АРСКОМ И КАЗАНЬЮ»

— Это вы сейчас производите подсолнечное масло холодного отжима, а в советское время работали летчиком. Расскажите, как вы им стали?

— В 1977 году я окончил Высокогорскую среднюю школу и поступил в Сасовское летное училище гражданской авиации под Рязанью. В Советском Союзе их было всего четыре, был сумасшедший конкурс — 20 человек на место. Гражданская авиация и профессия летчика была очень престижной. Для пилота здоровье было номер один. За спиной у тебя жизни других людей, которых ты везешь, и ты должен соответствовать медицинским нормам как с психической, так и физиологической точки зрения. После трех лет обучения нас выпускали на самолет Ан-2. Начинаешь со второго пилота и дальше вверх по лестнице. Я с Ан-2 переучился на L-410, далее велся командиром.

— Много приходилось летать?

— Тогда моста через Каму в Сорочьих горах не было, там ходил паром. В осенние и весенние периоды, когда лед становился или, наоборот, был ледоход, люди не могли перебраться через реку — переправа была закрыта. Оставалось ехать через ГЭС, через Набережные Челны, а это такой крюк! Перебраться на другую сторону, кроме как по воздуху, было невозможно. L-410 перевозил людей из всех районов республики. В то время в Набережные Челны из Казани было около 30 рейсов в день. Когда я пришел на работу и увидел расписание, очень удивился: в Набережные Челны самолеты летали каждые полчаса, электрички между Арском и Казанью ходили реже.

Когда не было переправы, не было парома, мы летали по 30 рейсов в день в Чистополь. Однажды прилетел в Чистополь, и в самолет заходят мужчины, уже поддатые, с вениками в руках. Говорю: вы куда, дорогие? В баню. В Казани как раз открылся «Комбинат здоровья», номер стоил 3 рубля. Билет на самолет туда — обратно тоже стоил 3 рубля, у них в кармане 10 рублей. Прилетели отдохнуть, а вечером назад: из Казани до Чистополя лететь 20 минут. Билеты на самолет тогда стоили дешево... Пролетав 13 лет, я ушел на пенсию в 33 года, так как год шел за два.

«Проанализировав географию Татарстана, где у нас можно разместить завод рядом с сырьем, такой точкой мы выбрали Бугульму»

— И окунулись в бизнес?

— Шел 1993 год, сами знаете, что это было... Тогда инфляция была просто космическая. Мои друзья, с кем я учился в школе, с кем играл в детстве в хоккей, из разных сфер тоже ушли в бизнес. Мы организовали торговую сеть «Ваш дом», где я работал коммерческим директором. Основные продажи составляла бытовая техника. Мы начинали как дилеры завода POZIS, который выпускал холодильники. За счет давальческого сырья, а это было листовое железо, полистирол, пластмасса для внутренней отделки, двигатели, взамен получали продукцию завода. Эти холодильники мы продавали по всему бывшему Советскому Союзу, получали дивиденды, вкладывали их в другие бытовые товары и также продавали на рынках. В 1993 - 1996 годах у нас было 7 магазинов «Ваш дом» в Казани.

«СУДЬБА НАС СВЯЗАЛА С РУСТАМОМ НУРГАЛИЕВИЧЕМ»

— В 1997 году вы заняли должность исполнительного директора хоккейного клуба «Ак Барс». Как это произошло?

— Я был членом правления хоккейного клуба, посещал все матчи, переживал, болел, жил этим спортом, знал обо всем, что творилось в клубе. Как я уже говорил, я сам с Высокой горы, а в то время главой Высокогорского района был Рустам Нургалиевич Минниханов. Судьба нас связала, и мы обменивались мнениями по этим вопросам, так как его тоже очень интересовал хоккей. Когда Рустам Нургалиевич стал министром финансов, я постоянно подходил к нему с проблемами клуба, которые он очень оперативно помогал решать. На каком-то этапе я сказал ему: «Чтобы ставить перед собой глобальные задачи — быть в лидерах отечественного хоккея, нужны перемены, нужно другое финансирование, другой подход». На что он ответил: «Мы возьмем на себя финансирование, а ты с клубом под руководством его нового президента Фарида Хайрулловича Мухаметшина будешь воплощать это в жизнь!»

Я считаю, что, слава богу, нам все удалось, и в 1998 году мы стали чемпионами России. Также нам удалось в 1998 году поучаствовать в Кубке европейских чемпионов по хоккею с шайбой. Тогда у нас в подгруппе был «Мангейм» из Германии, шотландский клуб и чешская команда «Литвинов». Выигрыш чемпионата России был первым в истории Татарстана в командном виде спорта, который дал дополнительный приличный толчок для развития хоккея в республике. Тогда сразу же реконструировали Дворец спорта, начался небывалый ажиотаж. Хотя хоккей в Татарстане всегда любили, Дворец спорта всегда был полным, и попасть на хоккей было очень престижно.

— Выигрыш чемпионата России в 1998 году — это ваша заслуга или так совпало?

— И то и другое. Еще задолго до того, как я пришел, команда формировалась Виктором Левицким и Юрием Моисеевым. Причем большинство ребят на тот момент в клубе были местные.

— Кстати, с 1997 года в клубе начали меняться отношения и стали появляться не то, чтобы легионеры, а сильные российские игроки...

— Когда мы выиграли чемпионат России 1998 года, нам нужно было удержать занятые позиции. Естественно, нам нужно было усиление состава. Любой командный вид спорта — это постоянная селекция, это постоянный поиск игроков, тренеров, менеджеров. Хочется, чтобы у тебя было лучшее, чтобы команда была как единый механизм. Даже в семье люди притираются друг к другу. Если набрать новых игроков, нужно время, чтобы все сработало. В итоге стараешься подбирать таких людей, которые изначально как бы притерты, чтобы они не портили общей картины в твоем коллективе. Вот это уникальная работа. Это не так просто — взял себе сильнейших игроков, и они выиграли чемпионат, не бывает так. Это показал 2005 год, когда набрали все самое лучшее и это не сработало, не было коллектива. Я не знаю, в чем была причина, тогда меня в клубе уже не было. Но я считаю, что кто-то должен рояль таскать, а кто-то должен на нем играть. Должны быть игроки, которые выполняют черновую работу и не боятся этого, не стыдятся. Эта работа вроде бы невидная, но более значимая для команды.

Я проработал директором «Ак Барса» 6 лет и благодарен судьбе за то, что она окунула меня в это направление, потому что оно дало мне очень многое в моей жизни — много знакомств, много друзей и публичность своего рода, конечно. Ты постоянно находишься на виду при такой должности, не можешь сказать или позволить себе ничего лишнего, ты должен работать на республику, потому что команда — это лицо республики. Команда показывает то, что ты делаешь внутри. Команда играет так, как ты работаешь.

— Что вы можете сказать про сегодняшний «Ак Барс»?

— Сегодняшний «Ак Барс» мне нравится тем, что у него все четыре звена практически равные. Команда укомплектована так, что любое звено может решить исход матча. Нет явного лидера-звена, как были у нас Дацюк, Квартальнов и Золотов, или Зиновьев, Зарипов и Морозов, которые выходили и решали исход матча. Здесь любое звено может решить исход матча. Но надо отметить, конечно, Азеведо и Меллера, которые чуть ли не в одиночку забивают голы. Азеведо это показал в одном из матчей с «Автомобилистом», когда защитник выбрасывал шайбу и попал в Азеведо. Он быстро сориентировался и забил гол. Это признак высокого мастерства хоккеиста. Также Меллер может забить с любой точки, мне очень нравится этот игрок.

— Но последние пять лет у «Ак Барса» не было титулов. Как вы можете это объяснить?

— Я не могу это объяснить, я не знаю кухни. На сегодняшний день «Ак Барс» мне очень нравится. Мне нравится, что команда работает, у команды длинная скамейка запасных игроков. Не так страшны травмы одного-двух игроков, это «Ак Барс» из колеи не выбьет.

— Почему вы ушли из хоккейного клуба?

— Всему приходит конец. В 2003 году мы заняли пятое место, и руководство республики посчитало это неудовлетворительным результатом. Нужно было уходить — я ушел. Объединился со своими бывшими коллегами-летчиками, и мы занялись авиационным бизнесом. Купили в Китае три самолета Ил-86 и сдавали их в аренду. Потом еще три самолета купили. Но в определенный момент их начали запрещать к эксплуатации, на смену им пришли «Боинги» и «Эйрбасы». Я вышел из бизнеса и перешел к нынешнему делу.

«ХОККЕЙ ПОЗВОЛЯЕТ ОБЩАТЬСЯ С ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ»

— Как вы проводите свободное время?

— Продолжаю играть в хоккей, по четыре-пять раз в неделю. У нас есть свои команды, есть Ночная хоккейная лига. Мы играем между собой, участвуем в турнирах в рамках Татарстана и Казани. Хоккей позволяет держать себя в форме, позволяет общаться с интересными людьми и не дает расслабиться. Когда ты занимаешься индивидуально, то где-то можешь дать себе слабину, можешь пройти мимо снаряда, мол, сегодня я не хочу заниматься. Как только ты схалтуришь в командном виде спорта, тебе сразу же крикнут: ты что делаешь? Ты же за команду играешь и не можешь ее подвести. Еще очень люблю рыбалку.

— Поделитесь секретами успешного бизнеса.

— Порядочность, профессионализм и хорошее отношение к людям.