Свияжск как «театральная Мекка»

ПУШКИН КАК «НАШЕ ВСЕ»

В минувшую субботу остров-град Свияжск вновь на один день стал «театральной Меккой» Татарстана. С недавних пор стараниями триумвирата фонда поддержки современного искусства «Живой город» в лице Инны Ярковой, Дианы Сафаровой и Артема Силкина места и пространства древнего форпоста все чаще становятся полигоном испытаний новых театральных идей и форм, центром поиска молодыми режиссерами своего пути, стиля и зрителя, проверкой сил начинающих и опытных актеров. Эскизный формат театральных лабораторий удивительно органичным образом вписался в эту заряженную магией землю, полную мифов и преданий, еще не заглаженных/загаженных новодельным китчем доподлинной старины. Самое место тут для театральных разновидностей и жанров нового века — «бродилок», site-specific, вербатимов, перформансов, мистификаций. Руководит этим лабораторным диснейлендом покровитель молодых театральных дарований, Гэндальф современной российской драматургии, человек, чья осведомленность в делах отечественного и мирового театра настойчиво подвигает на мысли о сделке его с Мефистофелем, вездесущий Олег Лоевский. С некоторых пор его лаборатории все чаще обретают всевозможные тематические направления. Не стала исключением и детская театральная лаборатория «Свияжск АРТель» по сказкам Пушкина.

Кто-то когда-то в присутствии Лоевского имел неосторожность обмолвиться, что есть, мол, такая легенда. Якобы, путешествуя на Восток в поисках материалов для книги о Пугачевском бунте, Александр Сергеевич был буквально заворожен видами острова Свияжска, который и стал прообразом сказочного острова Буян. Вне малейшего сомнения, доморощенные пушкиноведы уже приготовили отточенные карандаши позаимствованной у «Википедии» эрудиции. И «Сказка о царе Салтане» написана за два года до описываемых событий, и берега-то острова не так чтобы очень круты, да и волны такие об него не бьются, и вообще прообразов Буяна полным-полно, а главный среди них — Рюген. Все так. Заметим, впрочем, что в позапрошлом веке берега Свияжска были сильно круче, но были смыты большой водой водохранилищ, щедро понаделанных во второй половине ХХ века. И слова Пушкина: «Да, это мой сказочный остров — страна царя Салтана!» — вообразим их реальность — можно трактовать иначе. Как обретенную цепким взглядом опытного путешественника иллюстрацию собственной фантазии. Ну а какие волны осенней порой бьются о берега Свияжска, надо наблюдать воочию. Они и теперь таковы, как в погожий сентябрьский денек 1833 года.

ХЛОПОТЫ ЭКСТРЕМАЛЬНОГО ПРОДЮСЕРСТВА

Словом, когда директор фонда «Живой город» Яркова задумала очередную свою лабораторию, у ее художественного руководителя уже был готов ответ, чему она будет посвящена. Были отобраны три сказки, приглашены три молодых режиссера, собраны и укомплектованы команды исполнителей и волонтеров. Неделю продолжались репетиции. Неделю, которая наверняка показалась организаторам вечностью. Во всяком случае, три администратора лаборатории Анастасия Радвогина, Алмаз Садриев и Анжелика Сорокина испытали на себе все прелести экстремального театрального продюсерства. Одному режиссеру спешно требовались аккордеонист и настоящий конь, другому трио — музыкантов, солистка и форма охранника, третьему — лодка с мотором и воздушный шар, далее по списку. Самое сложное для этих не спавших ночей и спавших с лиц к финалу лаборатории ребят — принять как данность: сегодня режиссеры просят то, что завтра им может уже не понадобится. Попробовали, не получилось, отправляйте вертолет обратно, скажите спасибо полку морской пехоты, погладьте дрессированного морского котика. Конечно, я утрирую, но в каждой outre есть своя доля горькой правды.

Посочувствуем и режиссерам. Шутка ли — за неделю разобраться в кромешной тьме смыслов почти абсурдистской «Сказки о золотом петушке»! Имея за спиной запрещенный в Новосибирске в самый разгар борьбы за/против «Тангейзера» спектакль «Про православного ежика», взяться за весьма скользкую ныне тему «Сказки о попе и работнике его Балде». И где в сердце православного Татарстана (!) найти актуальную форму, созвучную политкорректной и ясной по смыслам, но такой запредельно волшебной «Сказке о царе Салтане»?! И все это не для взрослого искушенного зрителя, а для детской аудитории. А дети сегодняшние — другие. Индиго они там или какие-то еще, мне неведомо, а только иначе они смотрят на мир, на себя в нем и по-другому коммуницируют с искусством. Только не надо ругать их. Понять, как пробиться к их душам — вот конечная цель лаборатории. Высокая цель! Увы, достигнутая в рамках лаборатории «Свияжск АРТель» лишь отчасти. Но обо всем по порядку.

Напомним, что театральная лаборатория — это когда придумывается некая тема, приглашается несколько режиссеров, иногда на помощь им приходят театральные художники и драматурги, собираются актеры и за очень короткое время создают эскиз спектакля. Эскиз — это не полноценный спектакль, но его набросок. Актеры и режиссеры получают мощный взаимный стимул, а зрители — новый способ восприятия театральной реальности. Лабораторное движение не призвано заменить собой репертуарный театр, оно служит ему и нуждается в продолжении. Если из одного или нескольких эскизов не прорастут семена полноценных спектаклей, значит, время и силы были потрачены зря. Ну или не совсем зря. За неделю работы невозможно схалтурить, выехать на штампах. Лаборатории выполняют важнейшую культурно-педагогическую задачу. Разгоняют театральную кровь, обновляют представления о театре, обогащают участников новыми способами актерского существования, прощупывают в социуме зоны для привлечения нового зрителя.

Пушкин vs гаджет: «Сказка о царе Салтане»

режиссер Радион Букаев (Казань-Елец)

Место: берег острова Свияжск

Наш земляк, ныне возглавляющий театр в Ельце, Радион Букаев — постоянный участник театральных лабораторий «Живого города». Совсем недавно он завершил работу над проектом «Театр у школьной доски», о котором, я думаю, можно будет поговорить отдельно в преддверии нового учебного года. У Букаева помимо таланта и ремесла есть одно замечательное качество, выгодно отличающее его от многих коллег своего поколения, — человечность, которую он весьма выгодно конвертирует на площадке в сплоченность актерского ансамбля. Не тиран-демиург, но как равный среди равных, коллега, объединяет он вокруг себя актерские индивидуальности и добивается успеха не силой «игуменского окрика», но иной природы мягкой властностью. Этому режиссеру не «мешают» актеры, он их любит, а они платят взаимностью. Подобный подход к делу от неудач, конечно, не страхует, но помогает оные преодолевать, не распадаясь командой на отдельно существующие атомы. Это же качество определяет теплые взаимоотношения режиссера с организаторами лабораторий — Букаеву нужны актеры, а не вертолеты, канатоходцы и шпагоглотатели, его метода чурается внешней эффектности, не теряя при этом в содержательности действия. Я видел довольно много работ Букаева — как эскизов, так и осуществленных постановок. Среди них попадались разные. «Сказку о царе Салтане» справедливо будет записать в актив режиссера.

Сказке предшествует пролог. Отец с сыном-подростком выбрались на природу — побыть вместе, порыбачить, посидеть с уловом у костра, задружиться крепкой мужской дружбой. Инициатива эта от отца идет, сыну пикник до лампочки — он безразличен к окрестностям, уткнулся в смартфон, увлеченно играет. Отец хочет рассказать сказку, как в детстве, пытается наладить контакт и терпит фиаско. Вместо дружбы ссора и безутешный крик подростка: «Сказка! Задолбал ты со своими сказками! Всю жизнь нас сказками кормишь! Достал! Неудачник!» Отец дает ему пощечину, сын падает в воду, а всплывает уже Гвидоном.

Тут вот что нужно сказать. В детском театре прологи-эпилоги — повальное бедствие, редко оправдывающее прием, они проходные, функциональные, их часто не играют, но проигрывают. Задаешься вопросом: неужели кукольники и тюзовцы искренне верят, что дети не поймут сказку без всякого рода скоморохов, сказителей, обрамителей действия элементами эпического театра для бедных? У Букаева получилось увязать сюжет сказки с сюжетом пролога всерьез. И нерв, с которым студенты театрального училища играют первую сцену, рождает ассоциативный ряд. Родители в разводе. Отец пьет или пил. Чего-то в его жизни не случилось. Зато много было разочарований. Он, похоже, и вправду неудачник. С сыном проблемы, он уткнулся в гаджет не из-за страсти к игре, но единственно от сложности вынужденного общения с отцом. Раньше была, чувствуется, между ними любовь, было взаимопонимание, была близость, но все ушло с пубертатом. Или таится, ждет повода вырваться наружу затаенная сыновья нежность. Мы обо всем узнаем из эпилога.

Собственно, сама сказка несколько диссонирует, если не сюжетно, то жанрово, с прологом-эпилогом. Но это извинительно для эскиза. А вообще, эскиз сказки плотно застроен режиссерскими придумками, на небольшом участке береговой линии и в воде разыгрывается действие, в котором темпо-ритмический рисунок задают три актрисы. Они и три девицы, и Бабариха с ткачихой и поварихой, они же и купцы, одна из них Царевна Лебедь, а другая — Царица в изгнании. Каждой роли найдена характерность, изюминка, способ существования, способ перехода от одной роли к другой. Повернули платки с голов на подбородки — превратились из женщин в бородатых купцов. Или Царевна Лебедь — изящная рука актрисы, выглядывая из заботливо расставленных кустов, делает «лебедя». Все просто, быстро, талантливо и доходчиво для эскиза с четырьмя второкурсниками и одной непрофессиональной актрисой. Сказка сильно, но очень осмысленно сокращена и, конечно, придется по душе не только тем детям, которые ее читали, но и их уткнувшимся в гаджеты сверстникам.

Пушкин снаружи и изнутри: «Сказка о попе и работнике его Балде»

Режиссер: Дмитрий Егоров (Санкт-Петербург)

Места: Ленивый Торжок, двор Гостиницы, берег, река, вновь двор Гостиницы

Сказать, что мой первый актерский опыт состоялся в эскизе Дмитрия Егорова, будет преувеличением — мелькал мой фас и профиль и на экранах ТV, играл я и в театральных капустниках, но все же первая настоящая роль, главного Черта, состоялась на острове Свияжск. Аплодисменты и хохот я, конечно, сорвал. Что-то будет, когда мне поручат роль со словами! На самом деле, актером эскиза я стал по безвыходности. Режиссер придумал ход — черти, которых дурит Балда, находятся в лодке, метрах в 100 от берега. Все облачены в черные костюмы и белые рубашки, в солнцезащитных очках, главный держит в руках чемодан с оброком. Современные такие представители преисподней. Солидные господа, деловой дресс-код. На мою роль режиссер изначально планировал уговорить Лоевского, но тот наотрез отказался. Везти из Казани корпулентного актера на роль без слов — а мой герой должен был выглядеть солидно — накладно и нелепо. Митя предложил, я, как смог, постарался выручить. Поэтому у меня особенное отношение к этой режиссерской работе, надеюсь на ваше, друзья, понимание.

Егоров сделал ставку на модную сейчас разновидность театрального жанра — спектакль-променад или, по-нашему, «бродилку», когда действие переносится из одной точки пространства в другую. Ничего нового, за структурную основу жанра взята средневековая мистерия, которая также разыгрывалась в движении, симультанно. Декорациями к эскизу стал практически весь остров-град, значительная его часть. На Ленивый Торжок Поп приходит, как водится, «посмотреть кой-какого товару», а встречает Балду... Дальше двор гостиницы, где жили участники лаборатории, превращается в Дом Попа. Потом берег Свияги, потом опять Двор. Частично мне удалось посмотреть эскиз, но лишь частично. Первую сцену во дворе я видел лишь в виде прогона. Бывает. Нелегок он, актерский хлеб. С режиссером Павлом Зобниным, приехавшим в Свияжск по своему почину и формально не занятому в репетиционном процессе — он играл моего, так сказать, заместителя и общался с народом в мегафон, мы должны были успеть сбежать по крутому берегу, сесть в лодку, отойти от берега, заготовить файеры и дымовые шашки, а после нашего эпизода успеть вернуться к финалу эскиза. Для людей с моей комплекцией задача не из легких... Но все получилось.

Если же по существу, то режиссер Егоров — один из самых сегодня талантливых в своем поколении, принципиальный и честный, он часто конфликтует с абсурдом российской театральной бессмыслицы, с переменным успехом борется за справедливость. Встречался в Пскове с Владимиром Путиным, защищал несправедливо уволенного директора Алтайского молодежного театра, был понят президентом, но решающее слово осталось за губернатором края, и из театра Митя ушел, не смирился. Отличает его среди прочего наличие мировоззрения, гражданской позиции. Всего этого в показанном эскизе я, увы, не увидел. Забыл его спросить, не первый ли это его опыт с променадом. Боюсь, что да. «Бродилка» — коварный жанр. Кажется, все просто, придумал, отрепетировал, знай води за собой зрителя, но...

Репетировали эскиз по «точкам», а проходы от одного места действия к другому отрепетировать забыли или не успели, у актеров от беготни туда-сюда перехватывало дыхание, а главное, само движение выпадало из действия, так возникали пустоты, длинноты, перебои в темпе и ритме. И еще. Осталось неясным — кто адресат эскиза? Все же, как мне показалось, не дети. Ведь и Пушкин, возразят мне, писал не для детей. Правильно, но смысл лаборатории в том и заключался, чтобы «перевести» сказки солнца русской поэзии на театральный язык, понятный детям. Не случилось. Впрочем, из-за смены оптики и непосредственного своего участия в эскизе могу и ошибаться. В целом случился нужный и своевременный эксперимент с яркими работами Андрея Ясинского — актеру за неделю удалось освоиться в седле наездника и за рулем мотоцикла, Юлии Захаровой в роли Попадьи, Натальи Паршуниной в роли Поповны. А уж участие в показе аккордеониста-виртуоза Андрея Сидорова вдосталь заполнило упомянутые выше пустоты. Несколько бледнее на этом фоне выглядел сам Поп — Ильназ Яруллин, но дело тут не в актере, а, скорее, в беззубой трактовке режиссером роли — не хотел он волновать и без того неспокойную общественность. Что ж, его право. Важно, что режиссер освоил новый не только для себя, но и для России жанр, театрально обжил пространство острова, сколотил крепкий ансамбль исполнителей, в котором скромно прозвучала ненастроенная струна и моей лиры.

Пушкин через физкультуру к музыке: «Сказка о золотом петушке»

Режиссер: Елизавета Бондарь (Москва)

Место: Спортзал школы

Прекрасному молодому режиссеру Лизе Бондарь пришлась по душе самая загадочная, самая странная пушкинская сказка. Логическому осмыслению она не поддается, и мы ничего не поймем, если станем постигать ее сквозь призму причинно-следственных связей. Главный вопрос, который меня всегда волновал: зачем скопцу Шамаханская красавица? Может, беду хотел отвести от Дадона, снять наваждение? Тоже не сходится. Зачем тогда Петух его клюнул в темя? Вопросов масса. Слава богу, что режиссер решила не задаваться ими, но использовать пушкинскую сказку как материал для рассказа собственной истории.

Бондарь придумала внятный пролог, к сожалению, не успев с эпилогом, отчего финал эскиза только приобрел в инфернальности, странности, мистичности. В некоей школе идет урок физкультуры. Очень аутентичный урок. Актерам, большинство из которых студенты, удалось весьма органично перевоплотиться в учеников старших классов. Охранник в настоящей форме отзывает физрука, говорит что-то о новенькой. В это время школьники отбирают у своего одноклассника книжку пушкинских сказок и, бросая ее друг другу, дразнят юного книгочея. У мальчика приступ. Очнется он уже в другой реальности — своей фантазии. Там усатый физрук превратится в Скопца, Охранник — в Петушка, а Новенькая станет Шамаханской царицей и даже исполнит арию Шемаханской царицы Римского-Корсакова под аккомпанемент виолончели, скрипки и фортепиано. Композитор Светлана Вещагина поработала над классической партитурой и создала оригинальную пьесу «по мотивам». Музыкальная составляющая очень стильно и естественно вплелась в действие спектакля, оставив многие вопросы на откуп зрительской фантазии.

Спортзал с первого раза не смог вместить всех желающих, поэтому — воздадим должное самоотверженности актеров и музыкантов — было сыграно 3 (!) показа. Хорошо, что эскиз вышел коротким, минут на 20. Но это были важные 20 минут в жизни зрителей. Собственно, эскиз был не про Пушкина, не про Дадона и Петушка, бог бы с ними, он был про подростков, про их жестокость и ранимость, первые интимные переживания и самоутверждение через силу, про их одиночество. Текст Пушкина ничего не добавлял к этой истории и не мешал ее развитию. На обсуждении я спрашивал детей, как им. Детям допубертатного возраста не понравилось, подростки были в восторге и немного в ужасе. Надеюсь, что это был своего рода классический катарсис, через страх и сострадание, через узнание самого себя. Понес ли ущерб Пушкин? Вряд ли. Зато режиссер и ее команда подобрали ключи к сердцам самой не охваченной театрами и самой сложной аудитории.

ПУШКИН КАК ЛАКМУСОВАЯ БУМАЖКА: ПОДВОДЯ ИТОГИ ЛАБОРАТОРИИ

Лаборатория состоялась и стала важным театральным событием этого года. Как и любая лаборатория, по определению вытаскивающая режиссеров, актеров и зрителей из зоны привычного комфорта, высветила она проблемные зоны, продемонстрировала сильные стороны участников. Скажем, пушкинский текст для студентов курса Вадима Кешнера оказался неподъемной ношей. Огромные проблемы со сценической речью. Неправильно дышат, неправильно делают ударения и расставляют смысловые акценты, не чувствуют вкуса поэзии. Во всем остальном ребята талантливы, отлично двигаются, характерные, пластичные, готовые к импровизации. Если руководство училища и курса не примет должных мер, увы, с такой речью ни один уважающий себя театр их к себе не возьмет. Разъедутся по медвежьим углам или уйдут из профессии. Будет жалко. В Москве и Питере есть немало педагогов, которые за неделю «поставят» ребятам речь, нужно искать средства и договариваться.

Из хорошего — было много достойных актерских работ. Актеры-студенты и профессиональные актеры получили мощный заряд энергии от творческого взаимодействия с сильными и разными по стилю молодыми режиссерами. Было много (гораздо больше, чем в прошлом году) зрителей. Было больше журналистов и театральных людей. Свияжская театральная лаборатория постепенно завоевывает себе место под солнцем. И это справедливо и правильно.

В очередной раз мощно заявила о себе команда «Живого города». Злопыхатели сейчас настрочат в комментариях. Сафаровой достанется за то, что она дочь своего отца, Ярковой и Силкину — за то, что их проекты пока не имеют продолжения. Мне — за то, что хвалю друзей. Но ребята делают очень важное и нужное дело. Помимо всего прочего, они формируют театральную среду, вербуют нового зрителя, удобряют культурный ландшафт и меняют довольно заурядный театральный пейзаж Казани в лучшую сторону. Занимаются делом. В настоящий момент «Живой город» является одной из важнейших культурных институций Казани и Республики Татарстан. Это как дважды два. Не видеть этого — значит смотреть в другую сторону. Стремление организаторов лаборатории втянуть в театральный круговорот детско-юношескую аудиторию принципиально важно. Эта ниша в городе сегодня почти пуста, они ее заполнят. Конечно, для полноты моих чувств не хватает малого — эскизы нужно дорабатывать и уже в виде спектаклей ставить на поток. Делать в Свияжске так называемый «театр выходного дня», усиливать приток посетителей острова-града за счет событийного туризма, получать, наконец, деньги за свою работу. Это тоже принципиальный момент. Лаборатория не может существовать как вещь в себе, она должна получить развитие и продолжение в законченных театральных формах.

Ну и Пушкин... Он, похоже, не стареет. К сожалению, сказки его вновь начинают звучать актуально. Нескончаемые войны, что движут сюжет «Петушка», и дремучая глупость части православного духовенства, нашедшая отражение в «Балде», из абстрактных категорий переходят в разряд жизненных реалий. Уже вновь хотят оскопить Пушкина, издавать его «Балду» в отредактированном Жуковским варианте. Делать другие, соответствующие историческому моменту правки. Я многое бы мог еще добавить, но лучше всех обо всем этом уже сказала Марина Ивановна. Дадим ей слово:

Бич жандармов, бог студентов,

Желчь мужей, услада жен,

Пушкин — в роли монумента?

Гостя каменного? — он,

Скалозубый, нагловзорый

Пушкин — в роли Командора?

Критик — ноя, нытик — вторя:

"Где же пушкинское (взрыд)

Чувство меры?" Чувство — моря

Позабыли — о гранит

Бьющегося? Тот, солёный

Пушкин — в роли лексикона?

Две ноги свои — погреться —

Вытянувший, и на стол

Вспрыгнувший при Самодержце

Африканский самовол —

Наших прадедов умора-

Пушкин — в роли гувернера?

Черного не перекрасить

В белого — неисправим!

Недурён российский классик,

Небо Африки — своим

Звавший, невское — проклятым!

— Пушкин — в роли русопята?

Ох, брадатые авгуры!

Задал, задал бы вам бал

Тот, кто царскую цензуру

Только с дурой рифмовал,

А «Европы Вестник» — с...

Пушкин — в роли гробокопа?

К пушкинскому юбилею

Тоже речь произнесем:

Всех румяней и смуглее

До сих пор на свете всем,

Всех живучей и живее!

Пушкин — в роли мавзолея?

То-то к пушкинским избушкам

Лепитесь, что сами — хлам!

Как из душа! Как из пушки —

Пушкиным — по соловьям

Слова, соколам полета!

— Пушкин — в роли пулемета!

Уши лопнули от вопля:

«Перед Пушкиным во фрунт!»

А куда девали пекло

Губ, куда девали — бунт

Пушкинский? уст окаянство?

Пушкин — в меру пушкиньянца!

Томики поставив в шкафчик —

Посмешаете ж его,

Беженство свое смешавши

С белым бешенством его!

Белокровье мозга, морга

Синь — с оскалом негра, горло

Кажущим...

Поскакал бы. Всадник Медный,

Он со всех копыт — назад.

Трусоват был Ваня бедный,

Ну, а он — не трусоват.

Сей, глядевший во все страны —

В роли собственной Татьяны?

Что вы делаете, карлы,

Этот — голубей олив —

Самый вольный, самый крайний

Лоб — навеки заклеймив

Низостию двуединой

Золота и середины?

"Пушкин — тога, Пушкин — схима,

Пушкин-мера, Пушкин — грань..."

Пушкин, Пушкин, Пушкин — имя

Благородное — как брань

Площадную — попугаи.

— Пушкин? Очень испугали!

При всех недочетах и огрехах, торопливой поспешности и сырости показанных 1 августа эскизов среди них не было ни одного, за который нас всех могла бы укорить елабужская мученица. Что до меня, так это самый важный итог.