«На вторжение либерального капитализма Иран отреагировал митингами и демонстрациями», — считает известный политолог и специалист по исламскому миру Максим Шевченко, на днях вернувшийся из Тегерана. В интервью «БИЗНЕС Online» Шевченко рассказал, почему Иран более свободная и социально ответственная страна, чем Россия, кто подбрасывал политические лозунги митингующим, что происходит сейчас в городах, которые были охвачены мятежом, и можно ли считать президента РФ аналогом аятоллы.
Максим Шевченко: «Внутренней свободы здесь [Иране] гораздо больше, чем в России»
«ОДИН ИЗ КОНСЕРВАТИВНЫХ МУЛЛ ЛИЧНО ПРИЗЫВАЛ: «ВЫХОДИТЕ НА УЛИЦУ! КОРРУПЦИЯ НЕСТЕРПИМА!»
— Максим Леонардович, смута в Иране завершилась еще 4 января, но до сих пор не очень понятно, что же это было? Попытка «цветной революции»? Стихийное протестное движение? Вы буквально на днях вернулись из Ирана, и у вас наверняка есть свое понимание этих событий.
— Это не смута, это социальные протесты, которые вызваны резкими скачками цен и разорением мелкой буржуазии – лавочников и торговцев, а также всех тех, кто обыкновенно берет деньги в кредит. При этом надо помнить, что это исламский кредит, который существенно отличается от кредитов западных и российских банков. То есть люди не попали в долговую кабалу, как это случилось бы у нас, но после резкого ценового взлета их доходы обесценились, и многие разорились. Таким образом, события конца декабря – начала января в Иране – это, конечно, экономический мятеж, затронувший не только Тегеран, но и десятки городов внутри страны.
Несколько дней назад я был в Исфахане (третий по величине город Ирана – прим. ред.), где до этого происходили демонстрации, а также в маленьких городках вокруг Исфахана, в том числе в тех, где погибли люди (всего в ходе протестов погибли 22 человека, и было задержано, по разным данным, от 1 тыс. до 3,7 тыс. иранских граждан – прим. ред.). В этих городах практически вся жизнь людей связана с торговлей и мелким бизнесом, и, разумеется, разорение или обесценивание доходов привело к тому, что иранцы (а они народ горячий) стали выходить на улицы. Более того, их поддержало консервативное духовенство. К примеру, в Мешхеде один из консервативных мулл лично призывал: «Выходите на улицу! Коррупция нестерпима!»
— СМИ сообщали, что в протестах даже принял участие бывший президент Ирана Махмуд Ахмади Нежад. Есть информация, что после этого он был арестован.
— Да, Махмуд Ахмади Нежад поддержал протестующих. Он достаточно популярный в Иране человек. Впрочем, что значит популярный? Правильнее будет сказать, что часть иранцев его ненавидит, а другая часть – обожает. Но при этом никто не поставит Махмуду Ахмади Нежаду в вину, что он нажился на своей политической карьере. Он до сих пор человек достаточно бедный и не скрывающий простоту своей жизни. Это знают в Иране – там вообще все про всех знают.
Конечно, протестами попытались воспользоваться разного рода сомнительные элементы, в частности, именно они вбрасывали политические лозунги, которые тут же подхватывались и раздувались мировыми СМИ. К примеру, «Зачем нам Сирия, Ливан? Давай Иран!», «Долой рахбара!» (подразумевается высшая должность в исламской республики, занимаемая с 1989 года Али Хаменеи – прим. ред.) либо «Мы не хотим, чтобы нами правили клирики». Однако могу сказать, что это были абсолютно единичные лозунги, которые не поддерживались основной массой митингующих. Я разговаривал с людьми в Иране, спрашивал: «А как вы относитесь к Сирии, к Ливану, к палестинскому вопросу?» Так вот, те люди, которые участвовали в беспорядках, отвечали без всякого сомнения: «Это наши братья – конечно, мы должны их поддерживать!» Идея о том, что давайте, дескать, все у них отберем и нам отдадим, – это не их идея. Поэтому события в Иране носили исключительно внутренний характер, и попытки придать им внешнее обрамление малосостоятельны. В основном это результат усилий внешних глобальных СМИ, которые выдают желаемое за действительное.
«Долгое время исламская республика жила под санкциями. Мы, тоже живущие под внешнеэкономическими ограничителями, на самом деле не можем себе представить, что такое настоящие санкции!»
— Кстати, если не секрет: а как вы оказались в Иране в эти постновогодние дни? Это была рабочая командировка?
— Нет, мы были там с моим другом Орханом Джемалем. Я просто сказал Орхану после Нового года: поехали, посмотрим Иран. Очень удобно: здесь свободная виза, которую можно получить прямо в аэропорту в Тегеране за 60 - 70 евро. Конечно, из-за того что это совпало с известными событиями, нас немного поспрашивали: кто такие и зачем сюда едете? Мы ответили, что хотим просто посмотреть страну. Исфахан, Мешхед, Шираз – удивительные центры древнейшей цивилизации. Поражает еще чистота этих городов – все-таки мы привыкли, что в арабском мире достаточно грязно и много мусора. А в Иране у меня сложилось впечатление, что здешние улицы просто моют. Я бы туда привез Собянина и всех его чиновников и протащил по тротуарам Исфахана, чтобы показать, как надо класть плитку, чтобы она не отслаивалась каждую весну, а лежала столетиями. Иранцы настолько любят свои города, что это вызывает уважение. Даже рынок в Исфахане, древнейший, огромный (наибольший по размерам из тех, что я видел в исламском мире, а я видел немало, поверьте) и абсолютно аккуратный и чистый. Это потрясает.
«ИРАН – БОЛЕЕ СВОБОДНАЯ СТРАНА, ЧЕМ РОССИЯ»
— Хорошо, но что же все-таки стало причиной протестов? Неужели революция правда началась из-за того, что в исламской республике подорожали куриные яйца (до 200 тысяч риалов, то есть до 5 долларов за десяток)?
— Я считаю, что причина социальных протестов – в резком, болезненном вторжении либерально-финансового капитализма в Иран. Долгое время исламская республика жила под санкциями. Мы, тоже живущие под внешнеэкономическими ограничителями, на самом деле не можем себе представить, что такое настоящие санкции! А именно они были в Иране. Когда в стране был запрещен SWIFT (система межбанковских платежей – прим. ред.), то, соответственно, не действовали никакие финансовые международные системы, а прямые финансовые операции были попросту невозможны. Как мы знаем, по «ядерной сделке» Иран получил при президенте США Бараке Обаме возможность разморозки своих финансовых счетов и финансовых инструментов (в обмен на переформатирование завода в Фордо в технологический центр, обещание не обогащать уран выше порога в 3,67% и т. д. – прим. ред.). Это, в свою очередь, привело к резкому обогащению городов, то есть центров, где расположены крупные финансовые учреждения. Они мгновенно подсели на столь необходимые как воздух для иранского бизнеса денежные обороты, примерно так же, как и в России в 1990-е годы. Только в России того времени происходил откровенный и наглый грабеж советской экономики. А Иран – все-таки социальное государство, причем такого уровня, который РФ и не снился, на мой взгляд. Здесь общество устроено гораздо более гармонично и справедливо. Но социальное государство не подразумевает создания специальных каналов финансовых «проводок», которые находятся в руках у приближенных к власти олигархов. Именно это, как мне кажется, и привело к социальным протестам – резко возникшая социально-экономическая диспропорция.
Буквально за последние два года небольшая часть иранского общества, связанная с финансовыми операциями и доступными западными технологиями, стала быстро богатеть, потреблять более дорогие товары, из-за чего цены на рынке резко выросли. Тем более что импорт в Иране достаточно ограничен и облагается большим количеством пошлин. А богатая часть общества потребляет именно импорт – я говорю о предметах роскоши. Резкий рост цен на продукты внутри страны, в свою очередь, ударил по мелкой буржуазии, которая не смогла с ним справиться. Начались разорения, банкротства...
Следует понимать, что Иран – это не страна индивидуалистов и одиночек, она связана по вертикали и горизонтали очень мощными скрепами. Это скрепы, не как в России – из докладов и речей официальных лиц, нет – они совершенно реальны. Кем бы вы ни были – либеральным иранцем или консервативным, где-то рядом с вами обязательно будет жить мулла или даже аятолла, который выступает в качестве духовного наставника вашей семьи. Он будет корить вас за либеральные шалости или благостно качать головой в знак одобрения вашего консервативного правильного поведения. И эта система религиозных шиитских отношений пронизывает весь Иран. Плюс к этому в республике живут две достаточно сильные общины – армяно-христианская и еврейская, которые тоже участвуют в финансовом обороте. К примеру, в Исфахане армянская община очень богатая. И при этом – достаточно большая еврейская община. Я разговаривал там с несколькими евреями – они свободно выезжают в Израиль и свободно возвращаются оттуда. Армяне, естественно, вообще как сыр в масле катаются. И не потому, что армяне и евреи плохие, избави Бог так думать! Их обогащение связано с большим финансовым оборотом. В том же Исфахане, одном из самых красивых и крупных городов Ирана, это очень остро ощущалось. Хотя для глубокого анализа этого явления требуется более тщательное исследование.
В любом случае, когда либеральный капитализм столкнулся с социальным государством, да еще с элементами патерналистско-клерикальной опеки, это спровоцировало кризис. Однако принимать этот кризис за что-то серьезное, за «закат традиционного Ирана» не стоит. Он не связан ни с сирийской войной, ни с другими внешними обстоятельствами.
«Иранцы настолько любят свои города, что это вызывает уважение»
Вообще, внешнее напряжение в Иране совершенно не ощущается. Иран – более свободная страна, чем Россия. Кстати, иранцу гораздо проще выехать за границу, чем россиянину. Препятствия, «железный занавес» здесь воздвигаются не со стороны Ирана, а со стороны Европейского Союза. Я разговаривал с молодыми образованными иранцами – инженерами, бизнесменами, которые говорят о том, что купить Шенгенскую визу для них не так-то просто. Надо платить налог – кто-то называл сумму в 12 тысяч евро, кто-то – в 15 тысяч. Все это, заметьте, требует ЕС. Есть также определенные пошлины, налагаемые Тегераном на выезжающих из страны, но они, поверьте, не очень большие. Поэтому поток иранцев, буквально толпы, едут в Арабские Эмираты и в другие «незападные» страны. Кстати, в Австралии тоже есть большая иранская община. Но, если я правильно понял своего собеседника, с иранцев требуют 100 тысяч долларов залога и лишь после этого выдают австралийскую визу.
То есть Иран по-прежнему находится в тяжелейшей блокаде. Плюс по долгам и счетам перед Ираном тоже никто не спешит платить. Китайцы, к примеру, просто обманывают Иран. А нужно помнить, что исламская республика является, по сути, главным поставщиком нефти и газа для Китая. Но при этом иранские бизнесмены жалуются, что китайцы задерживают выплаты или вообще не расплачиваются либо выплачивают не деньгами, столь необходимыми Ирану, а, допустим, холодильниками.
— Получается, что санкции совсем не пошли на пользу Ирана и не стали сберегающим каркасом для ее экономики. Хотя именно о такой роли санкций в отношении РФ нам твердят некоторые отечественные экономисты.
— Нет, санкции для Ирана – это не сберегающий, а удушающий каркас. Скажем, одна американка иранского происхождения занимается поставками современных технологий для нефтегазовой промышленности. Естественно, она не может делать это напрямую из США, а лишь через третьи и десятые руки, через государства залива, через Эмираты, Катар и т. д. Иран – это классический пример того, как западный (в частности американский) капитализм с помощью узурпации технологической базы и финансовых инструментов душит свободные развивающиеся страны мира. Впрочем, если антииранские санкции и дальше будут ослабевать, то Иран способен совершить очень мощный скачок в своем развитии. Общество цельное, люди трудолюбивые, непьющие (если даже и пьют, то в тех количествах, которые даже и обсуждать не стоит), дисциплинированные. Поэтому у страны огромные перспективы, я считаю. Недавний кризис – это, по сути, такие антитела в организме нации, среагировавшие на искус либеральной экономики, они работают как противоядие. Я бы серьезно эти митинги не воспринимал, тем более не воспринимал бы как «смену курса». Это реакция народа, реакция здорового в целом общества на приход в Иран либерального капитализма.
«Буквально за последние два года небольшая часть иранского общества, связанная с финансовыми операциями и доступными западными технологиями, стала быстро богатеть, потреблять более дорогие товары, из-за чего цены на рынке резко выросли»
«КАК ТОЛЬКО ТРАМП, НЕТАНЬЯХУ И САЛМАН ЗАЯВИЛИ О ПОДДЕРЖКЕ МИТИНГУЮЩИХ, ПРОТЕСТЫ В ИРАНЕ МГНОВЕННО ПОШЛИ НА СПАД»
— Однако иранскую реакцию на либеральный капитализм попытались оседлать либеральные же мировые силы. Или это не так?
— Вы говорите о троице: Дональд Трамп, израильский премьер Биньямин Нетаньяху и наследный саудовский принц Мохаммед бин Салман? Но для иранцев эти люди – это большая тройка сатаны! При всем разнообразии внутриполитических взглядов в Иране (кто-то ругает рахбара, кто-то его хвалит, кто-то – единицы, честно говоря – любит Америку) общество сходится в одном – в том, что эта тройка – безусловный враг. Чутье иранцев подсказывает, что это так и по-другому быть не может. Поэтому, как только Трамп, Нетаньяху и Салман заявили о поддержке митингующих, протесты в Иране мгновенно пошли на спад. Для большинства иранцев солидаризоваться или просто ассоциироваться с этими людьми абсолютно невозможно. Когда я спрашивал иранцев об их отношении к США, Израилю, люди просто отказывались это обсуждать. Для них это даже за рамками какой-либо дискуссии.
Разумеется, есть интеллигенция, есть западники, которые говорят, что тоже хотят жить как на Западе или что при шахе было хорошо. Например, были лозунги: «Вернись, Пехлеви!». Но подразумевается не Мохаммед Реза Пехлеви (35-й последний шах Ирана до 1979 года – прим. ред.), а его отец Реза шах Пехлеви (правил с 1925-го по 1941 годы – прим. ред.) – очень популярный даже в хаменеистском Иране человек. Между прочим, офицер казачьих войск – за счет того, что в стране были русские старообрядцы, которые бежали с Кавказа во время кавказской войны от имперского правительства, и в Иране нашли, естественно, гостеприимный приют (Пехлеви начинал как рядовой Персидской казачьей бригады, сформированной по образцу терских казачьих частей – прим. ред.). И Реза шах до сих пор воспринимается на родине как своего рода «иранский Сталин», как человек, который провел такие социальные реформы (в частности земельную), на которых Иран держался очень долгие годы. А его правительство – как национальное, то есть действующее в интересах народа. Это выглядит даже парадоксально, потому что отношение к шахам в целом отрицательное. Но при этом в государственном аэропорту вы вполне можете встретить чашки и тарелки с портретами Реза хана. Это не только разрешается, но и поощряется, потому что этот культ связан с государством и его силой. Сочетание консервативного религиозного шиизма, чувства национального достоинства, такого просвещенного национализма, я бы сказал с социальным государством и свободным рынком, –это и есть современный Иран. Свободный рынок я упомянул неслучайно: исламское духовенство в основной своей массе антисоциалистическое. Коммунизм и социализм здесь не приветствуются. В прошлом, еще в 1980-е годы, вскоре после исламской революции иранские коммунисты были достаточно сильны, но потом их фактически объявили вне закона. На протяжении XX столетия тысячи сторонников коммунистической идеи в Иране были убиты, расстреляны, заключены в тюрьму.
Интересно, что последнего шаха, Мохаммеда Реза Пехлеви, иранцы ненавидят и презирают, считают марионеткой США и Израиля. Никто о нем хорошего слова не скажет (возможно, есть отдельные любители, но я с ними не общался). При этом вспомним, что его отец Реза хан был свергнут в 1941 году за прогерманские настроения, когда отказался разместить на территории своей страны войска Великобритании и СССР. Тогда началась совместная советско-английская оккупация Ирана, которая привела к власти шахиншаха Мохаммеда. Тот, в свою очередь, подписал с Москвой и Лондоном союзные договоры и позволил Красной Армии до 1946 года находиться в Иране. А тремя годами ранее здесь состоялась знаменитая Тегеранская конференция с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля.
«Это совсем не отсталая развивающаяся страна – это древняя цивилизация с уровнем культуры, который и не снился многим современным европейцам»
«ЗАГОВОРИШЬ ПРО ИЗРАИЛЬ – ОНИ СРАЗУ ОЗИРАЮТСЯ. А ВОТ КРИТИКОВАТЬ РАХБАРА – ПОЖАЛУЙСТА»
— Не является ли Иран примером успешной современной теократии? Ведь теократий, как и монархий, в современном мире немного, и в основном они декоративны. А в Иране настоящая теократия.
— Это не совсем верно. В Иране есть теократия, но есть и вполне современное социальное государство. Там есть вполне либеральная экономика. Это эклектический синтез, совершенно удивительный мир, мне трудно даже целиком описать его. Допустим, та же теократия, говоря грубо, власть попов, претендует только на определенную часть жизни иранцев. Это ни в коем случае не аналог европейского средневекового католицизма и не теократия в том виде, как это понимают на Западе. Это просто высший духовный авторитет.
— А насколько сильны в Иране панперсидские настроения? Есть ли тоска по Персии как синониму утраченного могущества и имперского величия?
— Иран – это страна не только персов, но и азербайджанцев, армян и разных иных народов. Тоски по Персии здесь нет, потому что Иран – это и есть современная Персия. Она просто видоизменилась. Но большая часть населения поддерживает тот общественный строй, который существует в стране. Да, критикует, да, ворчит – не забудем, что Иран – это достаточно свободное общество. Темы, на которые иранцы предпочитают молчать, связаны больше с внешней политикой, с Израилем, США. Если что-то «не то» скажешь, могут быть проблемы. Я этому поражался. Допустим, заговоришь про Израиль – они сразу озираются. А вот критиковать рахбара, критиковать Ахмади Нежада или действующего президента Хасана Рухани – пожалуйста, никто тебя не одернет. Более того, сама высшая власть это поощряет, она говорит: критикуйте, пожалуйста, только ничего не жгите и никого не убивайте. Там не надо требовать разрешения на демонстрацию за 10 дней до нее – поверьте. Там можно выйти и сразу начать митинг, но при этом все-таки желательно никого не грабить и не убивать.
«Критиковать рахбара, критиковать Ахмади Нежада или действующего президента Хасана Рухани (на фото) – пожалуйста. Никто тебя не одернет. Более того, сама высшая власть это поощряет»
— Жертвы во время новогодних митингов в Иране – это случайность?
— Они стали случайностью. Скажем, в одном из небольших городов, где происходили митинги, живет много охотников. Там рядом есть охотничьи угодья, поэтому у людей в изобилии имеется оружие. Когда люди собрались на демонстрацию, начались инциденты: кто-то кого-то ударил, кто-то закричал, а кто-то, слыша все это, побежал домой за охотничьим ружьем. И началась стрельба. Но при этом из пулеметов никто людей не поливал, просто закипели страсти. В Иране люди ощущают себя свободными, они чувствуют себя личностями. Поэтому ущемленное личное достоинство или обида здесь играют огромную роль.
— Но могли быть провокаторы, которые хотели спровоцировать силовой вариант развития событий?
— Провокаторы наверняка были, но не думаю, что они сыграли какую-то существенную роль. Они все были довольно быстро изолированы. Люди, с которыми я говорил в Иране, практически все подчеркивали, насколько не похожи нынешние протесты на так называемую зеленую революцию 2009 года (тогда после победы на выборах Ахмади Нежада в Иране начались массовые выступления сторонников «альтернативного кандидата» Мир-Хосейна Мусави, получившего всего 33% голосов – прим. ред.). В 2009 году протесты были сильно политизированы, а сейчас преобладали экономические требования.
— Но разве гибель людей во время митингов не обозлила народ, не подтолкнула к политизации протеста?
— Я был в тех местах, где случились жертвы. В настоящее время ничто в этих городах не напоминает о том, что неделю назад здесь кипели страсти. Есть уличные дискуссии, но это нормально для Ирана, который никоим образом не тоталитарное общество. По сути, есть только две демократические мусульманские страны в современном мире – это Турция и Иран. Это государства, где люди не боятся высказываться и вести публичные дискуссии. Повторюсь: внутренней свободы здесь гораздо больше, чем в России.
«Путин понятно, почему популярен: он бросил вызов могущественному Западу и Америке»
«ТО, ЧТО ПУТИН ПОКАЗАЛ КУКИШ АМЕРИКЕ, – ЭТО ИРАНЦАМ ПОНЯТНО И ВЫЗЫВАЕТ ВОСХИЩЕНИЕ»
— Каково отношение иранцев к России? Человек, работающий в российском посольстве в Иране, рассказывал мне, что его иранские друзья охотно принимают в дар фотографии Путина и при случае просят еще.
— Популярность Владимира Путина в Иране, честно говоря, поражает. Но Путин понятно, почему популярен: он бросил вызов могущественному Западу и Америке. Иранцев не интересует ни либеральный капитализм в России, ни вопиющее социальное неравенство, они даже не понимают, о чем речь. А вот то, что Путин противостоит США, их очень вдохновляет. Слава Богу, хоть кто-то в мире противостоит Америке! В этом весь секрет популярности российского президента – в имиджевых внешних успехах. Я говорил им: «Ребята, Россия – это полуколониальная страна, и Иран по сравнению с ней более свободен. Из Ирана международные космополитические структуры не выкачивают деньги на Запад». У них глаза расширяются: «Правда, что ли?» Россия могла бы быть во сто раз богаче, если бы собственные правящие элиты откровенно ее не грабили. «Да ладно, – отмахиваются иранцы. – Не может быть». А вот то, что Путин показал кукиш Америке, – это им понятно и вызывает восхищение. Так что путинская политика во многом работает на внешний политический рынок, и надо сказать, что она здесь действительно успешно продается.
— А иранцы не воспринимают Путина как некий аналог аятоллы?
— Даже рядом ничего нет. Они считают, что в мире нет аналогов Ирана, поэтому проводить параллели бессмысленно. Иранцы мыслят себя уникальными, самодостаточными и ни на кого не похожими.
— Тем не менее восхищение иранцев Путиным для нас выгодно? Для российско-иранских отношений, торговли?
— Оно было бы выгодно, если бы в этом заключался какой-то смысл. Товарооборот между нашими странами, конечно, растет, но он не очень большой (по состоянию на весну 2017 года он составлял $155 млн – прим. ред.). Тем не менее какого-то массового присутствия российских товаров на иранском рынке нет. Я, по крайней мере, не видел ни разу. У нас экспорта и так немного, кроме нефти, газа и автомата Калашникова. Но в целом к России относятся очень хорошо, с симпатией. Очень приветствуют русских туристов. Если вы заговорите по-русски, наверняка найдется человек, который подойдет к вам и скажет «здравствуйте», «спасибо», «как дела» и другие известные ему русские слова. Таджики в Иране, особенно старшее поколение, тоже являются коммуницирующей для нас прослойкой. В России таджиков унижают и всячески прессуют, а, между прочим, они при правильной политике могли бы служить нашими проводниками в иранскую культуру и в иранскую цивилизацию. Но я не думаю, что российскому капитализму это надо. Наши олигархи думают только о собственных доходах, о том, как, прикрываясь брендом России, заработать деньги в Иране и вывести их потом в Израиль или на Сейшелы и кайфовать себе. Проблема в том, что российский капитализм не национален, а иранский капитализм национален при всех проблемах, которые сейчас у него возникли. Наша буржуазия мыслит брендами и политтехнологиями, а в Иране это не политтехнологии, а вполне реальные проекты и люди, которые за ними стоят.
Кстати, войти в доверие к иранцам очень трудно. Это один из самых сложных видов бизнеса, о которых я знаю. Настолько иранцы тяжело открываются «чужим», настолько трудно завоевать их доверие... Это может длиться очень долго, буквально годами. И в основном в доверие вошли те, кто помогал иранцам преодолевать санкционную блокаду.
При этом иранцы, в принципе, легко и охотно коммуницируют с иностранцами. Они производят впечатление людей, которые знают какую-то красивую сказку и хотят о ней вам рассказать. Это совсем не отсталая развивающаяся страна – это древняя цивилизация с уровнем культуры, который и не снился многим современным европейцам. В массе своей иранцы очень культурный народ. Вы заходите в книжный магазин, и там на первых полках на самом видном месте – книги по философии: Кант, Гегель. Кстати, Достоевский, Чехов, и вообще русская психологическая проза XIX века очень популярны в Иране.
— Новых социальных протестов в Иране нам в ближайшее время ожидать не приходится?
— Я думаю, что какие-то вспышки еще могут быть, но в целом клерикальное духовенство уже взяло ситуацию под свой контроль. Они разрешили сами протесты, но купировали ту их составляющую, которая могла быть связана с Западом. Что касается причин, которые породили митинги, то их нельзя устранить мгновенно – на это потребуются десятилетия длительных реформ. Причем устранять надо вместе с теми, кто это спровоцировал, то есть с олигархическим капитализмом и его носителями. Без их устранения от этого ужаса и позора не избавиться.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 35
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.