Олег Григорьев: «Задача властей – дотерпеть, пока на Западе случится кризис»

Олег Григорьев: «Если Штаты чихают, то у всего остального мира инсульт» Фото: Алексей Белкин

«В 2019 ГОДУ НАПРЯЖЕННОСТЬ БУДЕТ НАРАСТАТЬ»

— Олег Вадимович, подведем итоги. Были ли для вас неожиданности в 2018 году или все прошло без сюрпризов?

— Мне уже несколько лет неинтересно следить за текущей экономикой, поскольку ничего неожиданного не происходит. 2018 год не был исключением. Существуют экономика и политика. Политика всегда преподносит сюрпризы, но я не занимаюсь ее предсказанием, это внешний фактор. Так, например, из-за политики на протяжении полугода был более высокий уровень цен на нефть, чем должен был быть. Но и тут понятная причина: Дональд Трамп объявил санкции Ирану, рынок взбодрился, а сейчас опять сваливается туда, где и должен быть. Да, рубль более слабый, потому что началась санкционная атака. Нам же каждый месяц грозят новыми санкциями, а люди на валютном рынке все время дергаются, паникуют.

В конце концов США преодолели на время последствия «великой рецессии», демонстрируют большой рост. Поэтому сразу заработал обычный механизм цикла: быстрый рост, ФРС начинает повышать ставку, начинают падать развивающиеся страны одна за другой.

— А 2019 год каким будет?

— Уже интереснее. Я уже сказал, что начался новый цикл, разгон кредитования. Но при этом растут ставки, значит, растет напряженность в финансовом секторе. Фондовый рынок Штатов по итогам года минусовый. Все ждали, что он будет расти, даже Трамп хвастался, как при его президентстве хорош фондовый рынок. А он возьми да свались.

— Почему, какой фактор сказался?

— Растущие ставки. Ставки растут в том числе по государственным облигациям, трежерис. Более того, долгое время доходность по трежерис была небольшая — 1,5 процента, даже до 1,2 процента доходила. А дивидендная доходность акций была где-то в районе 3 процентов, чуть меньше. Поэтому было понятно, куда лучше вкладывать — в акции. Сейчас ставка по трежерис около 3 процентов, а была и существенно выше. По трежерис вложения считаются безрисковыми, а доходность такая же, как у акций, которые более рискованные. У акций есть дополнительный бонус — рост курса. Но, как только курс перестает расти, облигации становятся предпочтительнее. Фондовый рынок начинает падать. Есть еще один момент — инверсированная кривая доходностей, когда доходность краткосрочных двухлетних бумаг приближается и становится выше, чем долгосрочных. Сейчас этого пока нет, кривая плоская: двухлетние бумаги дают примерно такую же доходность, как пятилетние, хотя в отдельные моменты и больше. Обычно считается, что это предвестник рецессии в экономике. Когда происходит переворачивание кривой доходности, обычно в течение года происходит рецессия. Сейчас мы видим, что фондовый рынок уже застопорился, кривая практически плоская. Но все ждут 2020 год.

— Почему не 2019-й?

— Кривая пока почти плоская, но еще инверсия не произошла. На рынке облигаций особенно сейчас видно, как меняется доходность: колебания стали большими и частыми. Тенденция сложится к началу или середине 2019 года, оттуда отсчитывайте еще примерно год, значит, будет уже 2020-й. Поэтому 2019 год — это подготовка к очередному кризису. Хотя он может и в 2019-м разразиться, тут уж надо всем быть бдительными. В последние недели уходящего года все чаще стали говорить именно о 2019-м как годе очередной рецессии в американской экономике.

— Речь идет о мировом кризисе?

— Если Штаты чихают, то у всего остального мира инсульт. В 2019 году напряженность будет только нарастать, а при этом еще и политики вмешиваются. Я в свое время был поражен, когда президент Штатов нападает на председателя ФРС, в грубой форме дает указания и грозит увольнением. Никогда такого не было в США, а сейчас уже привычно.

— Неосторожные заявления политиков только ускорят наступление кризиса?

— Да. Еще два месяца назад все понимали, что делает ФРС, почему они это делают и что будут делать в следующем году. Кому-то это нравилось или нет, но все знали об этом. У нас говорят, что Эльвира Набиуллина — худший враг России, вот и Трамп в США говорит, что Джером Пауэлл — враг США, никто другой столько урона стране не приносит. В обоих случаях полный бред. У нас хоть президент такого не говорит, и на том спасибо.

— Иногда лучше молчать, а не говорить.

— Да. Сейчас все рассуждают, что будет делать федрезерв в таких условиях. Понятно, что они независимы, что президент не может так просто снять председателя ФРС. Но такое давление впервые, никто не понимает, как в ФРС будут реагировать. Тот же Пауэлл будет думать: «Хорошо, я отсижу свой срок, я еще не старый человек. Закончится мой срок — и куда я пойду?» Тем более он не может как Бернанке или Йеллен в университет пойти, он чиновник. Он думает: «Трамп меня не переназначит. И кому я буду нужен?» Все уже начинают принимать во внимание такие вещи, но понятно, что это уже не экономика. Что в голове у Пауэлла, тоже никто не знает. Неопределенность растет, а на фоне дефицита ликвидности и до паники недалеко.

«Есть вещи, которые на сегодня выглядят хуже, чем перед прошлым кризисом. Очень тяжелая ситуация в развивающихся странах, уровень задолженности у них намного выше, чем был в 2008 году» Фото: ©Ирина Калашникова, РИА «Новости»

«КРИЗИСА НЕ ИЗБЕЖАТЬ, ЕГО МОЖНО ОТОДВИНУТЬ»

— К кризису готовятся?

— Что делать, если наступает беда, все теперь знают. В 2008 году все было ново и непонятно. Хотя недавно мне попался список из 11 западных экономистов, которые правильно предсказывали, указывали причины и механизмы.

— Вы входили в число тех, кто знал?

— Там речь о западных. Мы-то знали, но в списке не учтены. Сейчас, когда я вам говорю про 2020 год, я, по сути, пересказываю чужие мнения: кризис будет, его не избежать, можно отодвинуть. Все это обсуждается, это не гром среди ясного неба. Вот первое отличие от предыдущего случая.

Второе. Когда все началось, никто не знал, что делать. Наверное, можно было не доводить до глубокой фазы, но все почему-то сидели и думали, что само рассосется, что невидимая рука рынка спасет. Теперь все знают, что само ничто не рассасывается, надо предпринимать какие-то меры. Какие меры, тоже всем известно, они уже сработали. Надо быстрее снижать учетную ставку (быстрее, чем это делал Бернанке, он тогда тянул кота за хвост), в случае необходимости сразу QE (quantitative easing, количественное смягчение — прим. ред.). Тогда объявили QE, ожидали, что скоро наступит гиперинфляция. Но никакой гиперинфляции не было, наоборот, с дефляцией все эти годы боролись, еле-еле вытащили из нее экономику. Уже все понимают, что ставки будут снижены, QE начато, инфляции не будет. Картина кризиса будет совсем другая.

— Насколько затяжной он будет?

— Я думаю, что не затяжной.

— Рынок быстро упадет и отскочит?

— Тоже трудный вопрос. Смотрите, есть вещи, которые на сегодня выглядят хуже, чем перед прошлым кризисом. Очень тяжелая ситуация в развивающихся странах, уровень задолженности у них намного выше, чем был в 2008 году. Говорят, что был бескризисный период в истории с 1991 по 2008 год. Товарищи, за этот период были разрушены экономики Аргентины, Бразилии, Мексики, Индонезии, но все западные экономисты изучают экономику по глобусу США! Давайте не будем им уподобляться, давайте помнить про остальной мир, мы именно в нем и живем. Да, США, может быть, ждет не очень глубокая рецессия, а вот в развивающемся мире кризисы будут глубокие, а рецессии сильные, потому что уровень задолженности высокий, расплатиться они не смогут, механизм роста через кредитование работать не будет, так как они все будут расплачиваться с долгами. На развивающихся странах кризис скажется сильно. По сути, он уже начался. Например, Аргентина получит самый крупный в истории пакет помощи от МВФ. При этом в Турции тоже все не слава богу, и в Индии ситуация не очень, и Китай замедляется.

Европа может стать заметной жертвой следующего кризиса. Она, в отличие от Штатов, до сих пор не оправилась от потрясений предыдущего кризиса. У них полно скелетов в шкафу, слабый банковский сектор, высокий уровень задолженности стран периферии, слабые итальянские, испанские, португальские и некоторые немецкие банки. Европа испытывает перманентный политический кризис: то Каталония, то теперь целиком Италия начинает думать, не выйти ли из Евросоюза. Франция вот кипит. Банковский сектор много средств вложил в развивающиеся страны, чтобы они покупали европейскую — в первую очередь немецкую — промышленную продукцию. Поэтому если случится долговой кризис, то вопрос возврата этих средств будет проблематичным. Так что европейский кризис может быть сильнее, чем в США и с более тяжелыми последствиями.

Та же Германия куда экспортирует? В первую очередь в развивающиеся страны. Германия кредитует их, чтобы те покупали у нее продукцию. Если они перестанут брать кредиты, то кому сбывать продукцию? А вот Штаты, если случится новая рецессия, сильно затронуты не будут, если не допустят каких-то серьезных ошибок. Но, глядя на нынешнюю администрацию, я ни за что ручаться не могу.

«Правительство КНР тоже не сидит на месте, где-то закручивает гайки, где-то пытается подрегулировать. Видно, как они свои финансовые пузыри в последние годы гоняют из одного сектора в другой» Фото: kremlin.ru

«БУДЬ КИТАЙ НАСТОЯЩЕЙ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКОЙ, ОН БЫ ДАВНО РУХНУЛ»

— А что с Китаем? Вы же пристально за ним следите.

— С Китаем все сложно, даже имеющийся у меня советский опыт не помогает. Ситуация отчасти похожа на то, что было в СССР в 1980-е годы, но далеко не все аналогии работают. Если бы Китай был более-менее рыночной экономикой, пусть даже регулируемой, было бы понятнее. Но он не рыночная экономика, это только витрина, мираж. Там действительно ключевые высоты жестко контролируются, это им пока помогает. Будь они настоящей рыночной экономикой, они бы давно рухнули. Тем не менее законы экономики действуют во всех случаях, поэтому крах неизбежен. Правительство КНР тоже не сидит на месте, где-то закручивает гайки, где-то пытается подрегулировать. Видно, как они свои финансовые пузыри в последние годы гоняют из одного сектора в другой: один придавили — другой вырос. Например, жилищный придавили, фондовый рынок вырос. Фондовый рынок рухнул — опять жилищный начал надуваться. Вот они и шаманят над всем этим и пытаются как-то управлять. Так что какие резервы у них еще есть, трудно сказать.

— Какую роль в этом играют отношения Китая с США, которые объявили КНР торговую войну?

— Думаю, этот фактор уже повлиял, потому что экспорт Китая не растет, по крайней мере существенно. Если будут реализованы новые планы Трампа по повышению пошлин, то это повлияет сильнее. С одной стороны, западные экономисты понимают, что ограничение свободы торговли — это плохо, но когда они смотрят на конкретную ситуацию с США и Китаем, то кому хуже? Тому, кто имеет профицит торговли. Поэтому, конечно, Китаю хуже, потому что у него гигантский профицит. Он все время объявляет новые программы, сейчас, например, замещает внешний спрос внутренним. Но население в Китае нищее.

— Зато его много.

— А какая разница? Все равно оно нищее, пусть даже много. Западного населения много, но оно еще и богатое. Наверное, в совокупности США и Западная Европа — это более 700 миллионов человек, зато они богаче в десять раз китайцев. Считайте, что это как 7 млрд китайцев — в пять раз больше, чем самих китайцев. Поэтому государство в Китае наращивает госрасходы. Но эти расходы непроизводительные: понастроили скоростных дорог, а они не окупаются. Там не о заработке идет речь, а о том, чтобы просто поддерживать функционирование. Но они пока себе могут это позволить, у них накоплены большие резервы.

Экономисты на Западе разбиваются на две части по отношению к Китаю. Долгое время было две партии. Одна за то, что случится кризис, а вторая — за то, что Китай справится. Сейчас тоже две партии, но ни одна не считает, что не будет кризиса. Все говорят, что кризис будет. Но одни говорят, что для мировой экономики это будет болезненно, но не очень сильно, а вторые — что это может быть очень серьезно. Например, Кеннет Рогофф отстаивает позицию, что для мира будет плохо, если Китай рухнет.

Для нас в России все очевидно, поскольку мы с миром связаны только через нефть. Любой кризис развивающихся стран — это удар по ценам на нефть. Кризис в Китае — это удар по ценам на нефть. Смотрите, сейчас цены пошли вниз, пересматриваются прогнозы потребления нефти в сторону снижения. Мы же видим, что Аргентина девальвировала валюту, Турция и Индия тоже. Поэтому люди будут потреблять меньше всего, в том числе энергоносителей. До этого работала сделка ОПЕК, плюс американцы начали угрожать санкциями Ирану, а развивающийся мир был на подъеме, поэтому были хорошие цены.

«У нас опять выросли все виды кредитования населения» Фото: ©Максим Блинов, РИА «Новости»

«СЕЙЧАС МЫ НАДУВАЕМ НОВЫЙ КРЕДИТНЫЙ ПУЗЫРЬ»

— Вернемся к внутренним делам. В 2018 году мы выбрали президента, начался новый политический цикл с глобальными планами на ближайшие шесть лет.

— Честно говоря, я не видел никаких глобальных планов.

— Заявлены нацпроекты, главной целью объявлен прорыв.

— Это все не планы. Я воспитывался в Советском Союзе, даже несколько месяцев стажировался в Госплане, я знаю, что такое план. А это «хотелки». У нас появились новые большие «хотелки».

— Во всяком случае проговаривается цель — расти выше, чем мир. В 2019 году наш финансово-экономический блок ждет замедления прироста ВВП. Сейчас вы прогнозируете кризис, который обязательно нас заденет. Получается, мир вообще не должен расти, чтобы мы его обогнали к 2024 году?

— Это ахинея. Даже считаю неприличным обсуждать в обществе грамотных людей то, что у президента и правительства есть какие-то цели и планы. Их нет! Это лишь благие пожелания. Опять же, мы знаем, что обещания давались сто раз и не выполнялись. Так что бессмысленно обсуждать, это за пределами добра и зла.

— Вообще рост ВВП в 2019 году будет?

— Какой-то рост все равно покажут. Ну процент или полтора. За счет чего у нас сегодня рост ВВП, по крайней мере, по потреблению? Посмотрите, у нас опять выросли все виды кредитования населения. В начале прошлого года ЦБ говорил, что будет делать все, чтобы не допустить роста, а у минэкономики был план, что рост будет достигаться за счет роста кредитования. ЦБ говорил, что надуется пузырь и все закончится внутренней рецессией.

Что мы видим? Минэкономики победило. Банкам на чем-то зарабатывать надо, и они кредитуют население. Это, конечно, не рост на 40 процентов, как было в 2010 году, но необеспеченное кредитование уже выросло на 20 процентов. Когда в 2010 году все виды кредитования росли темпами до 40 процентов, все закончилось замедлением 2012 года, когда кредитный пузырь начал сдуваться. Сейчас мы надуваем новый кредитный пузырь. Все уже знают, чем все заканчивается.

Теперь два варианта. Первый: ЦБ как-то все будет зажимать, не даст пузырю надуться до опасного размера. Тогда банки будут плакать, рушиться, потому что заработать не на чем, они будут пускаться во все тяжкие. (Собственно, они этим и занимаются, у них регулярно отзывают лицензии — это уже рутина. Банковская система потихоньку осыпается, только госбанки остаются на плаву.) Второй вариант: ЦБ не справляется, тогда у нас продолжается эта вакханалия кредитования, после этого население влезает в неподъемные долги, а они для многих категорий населения уже запредельные. Люди перестают их оплачивать. Так что и тут банки начинают рушиться, как рушится и потребление, падает спрос, замедляется ВВП. Произойдет ли это в следующем году? Я считаю, что год еще есть, еще можно все это наращивать. Поэтому какой-то рост ВВП все же будет.

— Значит, обрушимся тогда же, когда и мир?

— Это случайность. Она уже была, сработала в свое время очень удачно для нашей власти. Уже в 2007 году было ясно, что российская экономика перегрета, произойдет кризис. Но все произошло само собой. Рухнул Lehman Brothers. Мы тоже рухнули, но сказали: «Это они там, на Западе». Очень может быть, что и сейчас такое же произойдет. Власти же понимают в экономике и знают, что в 2020 году что-то случится. Они тоже понимают, что у нас нет других механизмов роста, кроме потребительского кредитования. Так что их задача — дотерпеть, пока на Западе что-то случится.

«Сейчас рост нефти не дает нам роста экономики» Фото: pixabay.com

«ИНВЕСТИЦИЙ НЕ БУДЕТ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ БЫЛИ СДЕЛАНЫ В ДОСТАТОЧНОМ КОЛИЧЕСТВЕ»

— Нас и высокая нефть не спасает.

— Объясню механизм. В страну приходят деньги от продажи нефти (будем смотреть только на нее). Государство изъяло свое, выплатило зарплаты. Весь остальной ВВП формируется через перераспределение нефтяных денег. На полученные деньги завозим импорт — это значительный сектор экономики: оптовая, розничная торговля, транспорт. Есть сектор услуг, которые нельзя импортировать, он наш, отечественный. Больше денег поступило в страну и осталось — он потихоньку развивается. Была парикмахерская, а стала барбершоп. А если приток денег от нефти уменьшился, то барбершопы разорились. Конечно, всему населению это работы не дает, хотя налогообложение нефтяной отрасли у нас самое высокое в мире.

Есть еще один момент, он в экономической науке называется эффектом внутреннего рынка. Приведу в пример соки. В самом начале 1990-х у нас появились западные соки, в картонных упаковках, а не в трехлитровых банках. Все были нищие, поэтому их потреблялось мало, и они реально завозились в страну. Потом население привыкло к сокам, стало больше потреблять и стало побогаче. Тогда те, кто завозил соки, подумали: «Мы тратим большие деньги на транспортировку, а возим в основном просто воду. Наверное, глупо. Давайте откроем внутри России производство. Пусть воду они добавляют свою, будем завозить только концентрат». Так в России появилось собственное производство соков. В 1990-е годы при всем тогдашнем развале инвестиции в пищевую промышленность иногда превышали инвестиции в нефть.

Или посмотреть, что такое стиральная машина. Это воздух. Зачем завозить воздух, когда можно аккуратно сложить детальки, завезти сюда, а где-нибудь в Вятке их соберут. Благо, там есть персонал, который еще «Вятку-автомат» собирал, есть мощности, а кое-что, что требует много металла, можно и на месте произвести. Поэтому если мы покупаем мало стиральных машин, их завозят, а если начинаем потреблять, то возникают идеи производить их на месте. По аналогии автомобиль — тоже воздух. Молодец Анатолий Артамонов, подсуетился в Калуге. А начиналось все в Таганроге, потом в Питере.

У нас был период, когда росла нефть, увеличивались доходы, мы покупали все больше и больше, и производства локализовывались здесь. Тогда казалось, что мы перестали зависеть от нефти. Но это все происходило в нулевые годы, когда ожидали, что нефть будет 150–200 долларов, вкладывались и наши бизнесмены, и западные с расчетом, что мы будем потреблять все больше и больше. В итоге в нулевые случилось переинвестирование сектора. Создали большие мощности, потом нефть упала, эти мощности некоторое время простаивали, у нас коэффициент использования мощностей 60 процентов. Нефть может еще вырасти, но инвестиции делать никто не будет, потому что они уже были сделаны в достаточном количестве. Поэтому сейчас рост нефти не дает нам роста экономики.

— В таком случае правильна ли стратегия, когда мы складываем излишки в резервный фонд? Антон Силуанов говорит, что до тех пор, пока 7 процентов ВВП не соберем, будем откладывать.

— В правительстве ведь тоже не дураки, они многое понимают и про кризис в 2020 году слышали, как и про кризис в Китае. Только ленивый не услышит этих прогнозов. Опять же, чем для нас грозит китайский кризис, можно догадаться, не нужно быть семи пядей во лбу. Чем грозит кризис развивающихся стран, тоже понятно. Если Китай упадет, то нефть на 30 долларах и ниже может несколько лет проболтаться. В 2008–2009 годах она проболталась низко полгода, а потом быстро начала расти и вернулась к прежним значениям. Опять же, в 2014–2015 годах нефть полгода болталась на низах и начала выправляться. В те разы мы почти полностью растратили накопленные резервы. А если несколько лет такая ситуация? Я их понимаю: надо накапливать резервы, и так население недовольно, предложить мы ему ничего не можем, механизмов роста нет. Это не злая воля правителей, так устроена экономическая модель.

«МЫ ПОПАЛИ В ТУПИК, У НАС КРЕСТЬЯНЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ К НАЧАЛУ 1960-Х»

— То есть у России вообще нет шансов вырасти?

— Конечно, нет. Что-то сделать можно, над чем-то можно работать, но серьезно решить проблему роста невозможно. Если мы обнищаем, города зарастут бурьяном, все будут жить по деревням и копать землю, то сюда придут иностранные инвесторы и скажут: «Идите на завод работать по 12 часов». Так же предложили китайскому крестьянину. Вот тогда у нас начнется бурный рост. Он по этой модели в России был в конце XIX — начале XX века. Все говорят: «Ах, Россия росла». Да, росла, был нищий и голодный крестьянин, обезумевший, готовый работать по 12 часов ради пропитания. Вы взяли крестьянина, поставили его к станку, его производительность решительно выросла, затем взяли второго, третьего, четвертого и пятого крестьянина. Но, как только крестьяне закончились, у вас прекратился экономический рост.

Западные страны решают все просто, они говорят: «У нас крестьяне кончились. Где еще они есть?» Вот это называется глобализацией. В Китае, Индии, Латинской Америке есть крестьяне, мы им даем технологии, и мы продолжаем расти. Говорят, что Америка ничего не производит. Это вранье, Америка много чего производит. Но все, что нужно, с удовольствием произведет китайский крестьянин, а если перестанет, то вместо него произведет вьетнамский, таиландский, бангладешский крестьянин. У нас в России ничего нет, мы не выводим производство — оно у нас само рухнуло, так как было неконкурентоспособным.

— Остается откатиться к XIX веку, чтобы снова начать расти?

— Других способов неизвестно. Это и есть проблема. Все говорят, что экономика всегда должна расти. Это чушь. Никто никому ничего не должен. Рост происходит не сам по себе, есть определенные механизмы. Нужны крестьяне и нужен спрос на продукцию. У нас крестьяне закончились к началу 1960-х! Берем крестьянина в город, ставим к станку, а оставшиеся его уже не могут прокормить. Тогда начались все проблемы советской экономики, которые привели к ее концу, тот же продовольственный дефицит.

— На нас, видимо, будут работать узбекские дворники.

— Это отдельный вопрос. Когда нефть хороша, узбекские дворники будут приезжать, а когда упадет нефть и доходы бюджета, то они уедут. В Татарстане тоже так было, в 2015 году мне жаловались, что дворники снялись и уехали, и улицы чистить некому.

— Есть какое-то решение?

— На сегодняшний день нет! Я всем говорю: давайте думать. Для этого надо понять ситуацию. Но никто не хочет думать над проблемой, даже на Западе. Но у них пока есть выход, а мы в этом смысле попали в тупик. Аргентина — тот же самый случай. В начале прошлого века они были самой быстрорастущей экономикой, но крестьяне кончились, спрос на продукцию упал, платить стали меньше и все — дефолт за дефолтом. У нас, слава богу, есть нефть.

— И пшеница.

— На ней мы много не зарабатываем. Она как-то перераспределяется, но люди живут, получают работу, не зависят от бюджетных подачек — и слава богу. Опять же, это ограничено определенной климатической зоной. Остальные земли не используются, потому что это неэффективно. Чуть-чуть севернее посеяли, и все — разорились.

«Уже все налоги повысили. Подкручивать что-то все время будут, штрафы новые придумают, но это мелкие подлости. Разве мы не привыкли?» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ГОСУДАРСТВО — СТАЦИОНАРНЫЙ, НЕ ОЧЕНЬ ТОЛЕРАНТНЫЙ БАНДИТ. В ЭТОМ СМЫСЛЕ РОССИЯ ЧЕСТНАЯ СТРАНА»

— Поговорим о том, к чему готовиться в 2019 году обычным гражданам. Что это будет: повышение налогов, новые сборы или что-то еще?

— Уже все налоги повысили. Подкручивать что-то все время будут, штрафы новые придумают, но это мелкие подлости. Разве мы не привыкли? Государство — стационарный, не очень толерантный бандит, это уже всем известно. В этом смысле у нас Россия честная страна. Историки говорят, что во времена Петра Первого страна была оккупирована своей собственной армией. Доходов не было, армию поставили по стране и сказали: «Добывайте сами, что хотите». Вот они и добывали. Народу было непонятно: раз своя армия так себя ведет, то чужая будет так же, а может, и мягче. Мы все время имеем дело с оккупированной страной.

— А сейчас?

— И сейчас. Посмотрите на последние скандалы. Я в прошлый раз говорил, что их прорвало, языки развязались. Они уже говорят, что и детей не просили рожать и прочее. Короче: мы хозяева, а вы тут быдло. Это оккупационная модель: «Мы вас оккупировали, что же вы рыпаетесь? Мы вам ничего не должны, это вы нам должны». Это обычная модель стационарного бандита. Они свою основную проблему решили — пенсионный возраст и НДС подняли. Хотя еще в 1990-е годы они поняли, что иногда вводишь мелкую пакость, а ее собрать обходится дороже, чем она приносит в бюджет, получается, что все в убыток.

— Но элита консолидирована?

— У нас настолько убогая элита, что, к сожалению, они сами из себя ничего не представляют. Их, конечно, не устраивает, что происходит, но они понимают, что каждый сам по себе ноль без палочки, они убогие, они ублюдки. В этом смысле они не элита. Признак элиты не в том, что они могут что-то устроить типа индустриализации-2, это бессмысленные разговоры. Признак элиты в том, что они могут устроить переворот, повести за собой народ, а там как получится. Если победившей элите окажется выгодно провести новую индустриализацию, она ее проведет. А то, что они не могут устроить переворот, когда они понимают, что путь ведет к катастрофе, это показывает их ничтожность. Максимум, на что их хватает, — гадить режиму по мелочам.

— Что вы имеете в виду?

— Видно, что антипутинская пропаганда в интернете идет по нарастающей, и это не случайно. Кто-то явно вкладывает в это деньги. Но это как фига в кармане, она видна в интернете, где-то даже на телевидении попадается. Наша убогая элита в данном случае мыслит и действует в худших традициях русской интеллигенции: скажем народу правду, он поднимется, а мы к нему примкнем и возглавим.

Но это мелочи, никто не посягает на устои режима. А устои эти просты, они в самом начале нулевых сложились: «Мы тут внутри между собой все будем решать, по мере возможностей будем следить, чтобы каждый получал свой кусок. Главное правило — вы не имеете права обращаться к народу». Вот наш общественный договор. Он не с народом, как некоторые думают, а с элитами: «Я отвечаю, что вы будете не обижены, но ни в коем случае, если у вас конфликты, не обращайтесь к народу, людей не выводите, дороги не перекрывайте». И этот общественный договор работает. Березовский, Гусинский и Ходорковский — три ключевые фигуры, по ним прошлись, их выбили. Все остальные взяли под козырек: «Мы все поняли. Где подписать?»

«Самые серьезные санкции были введены в августе 2014 года, но и их влияние было невелико: в пределах 10 процентов падения рубля. Все, что было потом, — это в основном сотрясание воздуха и давление на психику» Фото: kremlin.ru

«ХОРОШО, ЧТО КУРС РУБЛЯ ЗАНИЖЕН, ПОТОМУ ЧТО Я НЕ ВИЖУ ПЕРСПЕКТИВ У НЕФТИ»

— Будут ли новые санкции?

— Позовите Трампа и спросите. Самые серьезные санкции были введены в августе 2014 года, но и их влияние было невелико: в пределах 10 процентов падения рубля. Все, что было потом, — это в основном сотрясание воздуха и давление на психику. Думаю, дальше будет то же самое. Конечно, есть технологические санкции, в долгосрочном периоде это опасно. Если, конечно, мы собираемся жить под санкциями десятилетия.

— За крипотовалютами следите?

— Я уже пять лет назад говорил, что это пузырь. Мне отвечали, что я ничего не понимаю, так как это будущее. Теперь, слава богу, почти все профессионалы согласны, что это пузырь. Впрочем, здравый смысл мало что решает. Мавроди одну из своих пирамид изначально прямо объявил пузырем, а народ все равно нес деньги. Так что от того, что мы скажем, что криптовалюты — пузырь, ничего не поменяется: лохи никуда не денутся, а умелым циникам все равно, на чем зарабатывать деньги. В этом смысле криптовалюты еще будут как-то крутиться. Технология блокчейна, может быть, для чего-то полезна. Но как сделать так, чтобы эта польза не раскручивала пузырь — вот проблема блокчейна как технологии.

— Последний вопрос про курс рубля.

— По идее он сейчас чуть-чуть перепродан, занижен. Но мы бы увидели это, если бы у страны были спокойные полгода без нервотрепки и обещания новых санкций. Мы этого не имеем, каждый месяц или иногда раз в две недели слышим что-то новенькое. Опять же, наверное, хорошо, что курс занижен, потому что я не вижу особых перспектив у нефти. Может, она и не рухнет, но спокойно может к 50 долларам сходить в 2019 году. Если нефть пойдет вниз, то перепроданный рубль сильно не будет падать и само по себе установится равновесие. Сейчас рубль колеблется около 65. Если нефть будет в районе 60, то так все и останется.

— Гражданам к чему готовиться? Может, пора уже запасать гречку, сахар, что-то еще?

— Копите деньги.

— В какой валюте?

— Всегда в долларах. У меня доверия к европейской банковской и политической системе не так много, поэтому евро я бы не рассматривал как альтернативу. Если вы не играете, а накапливаете на черный день и он наступает, то доллар всегда в этот день растет.