«Роберт, извини…»: что рассказал замгендиректора ТАИФа в суде над Мусиным

Вахитовский районный суд Казани допросил топ-свидетеля по уголовному делу в отношении Роберта Мусина — многолетнего, с 2003 года, заместителя генерального директора ОАО «ТАИФ» Владимира Преснякова

«КОТИРОВКА ТАТФОНДБАНКА У НАС В РЕСПУБЛИКЕ БЫЛА ВЫСОКАЯ»

В среду Вахитовский районный суд Казани допросил топ-свидетеля по уголовному делу в отношении экс-бенефициара Татфондбанка Роберта Мусина — многолетнего, с 2003 года, заместителя генерального директора ОАО «ТАИФ» Владимира Преснякова. Один из первых вопросов от судьи Наиля Камалетдинова был о том, знаком ли мужчина с подсудимым лично. Второй повернулся. «Роберт Ренатович… [Познакомились] лет 20 назад, когда он в минфине работал… После этого я не встречался с ним», — вспоминая, отвечал свидетель и добавил, что неприязненных отношений к Мусину у него нет.

Гособвинителей и суд интересовали показания Преснякова, связанные с самым первым эпизодом, если отсчитывать по дате возбуждения, уголовного дела: о выдаче Татфондбанку кредита в 3,1 млрд рублей от ЦБ.

В апреле 2016 года, согласно плану финансового оздоровления ТФБ, который находился в трудном положении, банку нужно было привлечь субординированный депозит в размере 4 млрд рублей. «Казаньоргсинтез», входящий в структуру ТАИФа, внес два депозита на 1,8 млрд и 2,1 млрд рублей. ТФБ в тот же период выдал кредиты на ту же сумму еще одной структуре группы компаний «ТАИФ» — «Нижнекамскнефтехиму». Благодаря полученному кредиту и двум депозитам банк смог запросить у ЦБ многомиллиардный кредит. Свидетель объяснил суду, почему КОСу экономически выгодно было вложить депозиты в угасающий банк.

Свою историю он начал с 1968-го — тогда мужчина устроился слесарем в «Нижнекамскнефтехим». Потом его перевели в «Казаньоргсинтез». С конца 2003 по 2007 год он был председателем совета директоров компании, но и после продолжал входить в его состав. После того как Пресняков перестал возглавлять совет директоров, он углубился в технические вопросы, в его планах было строительство двух новых производств и модернизация еще двух. Реализовать это удалось примерно в 2008–2009 году. Но к тому моменту на КОСе висел кредит в 21 млрд рублей, такие деньги предприятие задолжало 7 банкам, 4 из которых зарубежные. Долг в итоге перешел Сбербанку, когда председателем правления стал Герман Греф.

«В 2008–2009 году заработали эти установки, прибыль двинулась, и где-то в 2014-м мы со Сбербанком практически расплатились. У меня даже был неприятный разговор с Рушаном Сахбиевым, руководителем Сбера. Я потребовал досрочно погасить [задолженность], начались накопления в нашем банке — в „Аверсе“. Запретили [досрочно погашать кредит] по плану, потому что заработки кончатся. И появились излишки — больше 4 миллиардов рублей», — подробно рассказывал свидетель. 

К тому времени на КОСе задумали следующий проект, правда, средств на его реализацию на фоне других мегапрограмм не хватало. «Нафты нет, а здесь планировали поставить гидрокрекинг. Именно в Казани организовали, бензола не было. Он очень дорогой, цены нестабильны. И деньги откладывали, я просил где-то накопить около 7–8 миллиардов рублей — из собственных средств должны были. Остальные — кредитные», — вспоминал в суде замгендиректора ТАИФа.

Часть накопленных денег в итоге и ушла в депозиты. Пресняков объяснил, почему в качестве депозитария был выбран не близкий ТАИФу «Аверс», а именно ТФБ. «В банке „Аверс“, который хоть вроде и связан с „Казаньоргсинтезом“ и у которого все обороты на депозите лежали, проценты достаточно низкие были», — заявил он. Последние мужчина точно не вспомнил, но варьировались они в районе 6,5–6,9% на 2016 год.

«Никакого совета директоров по вопросу излишка денег, перевода на депозиты в Татфондбанк не было. Как такового не прошло, очного. Каждому члену совета директоров через секретаря Сергея Чекмарева прислали на почту документ. Я его вызвал, попросил бланк голосования и на пол-листа пояснительную записку. Вся суть ее была в следующем: Татфондбанк дает значительно больше, чем „Аверс“. 9–9,9 процента, где-то так. Разница была! Калькулятор берешь, 4 миллиарда умножаешь на разницу в 4 процента, там в год набегает 40 миллионов, тоже деньги. Конечно, я согласился», — невозмутимо произносил свидетель, отмечая, что за перевод депозита голосовали заочно.

— Вам известна судьба этого депозита? — спросил гособвинитель Динар Чуркин.

— Конечно, я спрашивал. «БИЗНЕС Online» очень ярко пишет, почитав его, конечно, я уточнил, — ответил замгендиректора ТАИФа.

— Ну, что случилось с депозитом? — еще раз спросил прокурор.

— Понятия не имею, сейчас до конца так и [не узнал]. Знаю, что судятся, — сказал Пресняков. 

— «Казаньоргсинтез» мог забрать свои 4 миллиарда из ТФБ? — спросил прокурор Руслан Губаев.

— Наверное, должны были забрать. В записке имелось название, я его припоминаю как привилегированный над остальными вкладчиками депозит, — пояснил мужчина (на самом деле речь идет о субординированном депозите, который не подлежит досрочному возврату и поэтому учитывается как часть собственного капитала банка).

Ни о каком соглашении о переводе прав требования по депозиту на «Новую нефтехимию» свидетель, по его словам, не знал: «Я до сих пор спрашиваю, как все это происходило. Я не ошибаюсь, 80 процентов, может, и 100 процентов членов совета директоров не знали дальше историю».

Ни с кем из ТФБ сам Пресняков не общался, в том числе и с Мусиным, с которым когда-то был знаком

«РОБЕРТ, ИЗВИНИ, Я ОТЧЕСТВО ДАЖЕ ЗАБЫЛ»

Единственный представитель АСВ в суде Андрей Соколов спросил у замгендиректора ТАИФа, известно ли тому, кто от КОСа общался с ТФБ по поводу депозита. Пресняков не знал, но предположил, что кто-то из экономической службы. Ни с кем из ТФБ сам он не общался, в том числе и с Мусиным, с которым когда-то был знаком. «Роберт, извини, я отчество даже забыл, — жестикулируя, обратился к фигуранту дела мужчина. — 20 лет назад общался, к Татфондбанку я вообще никакого отношения не имею»

К допросу присоединился адвокат Мусина Алексей Клюкин: «Я правильно понял, что оказалось [более] выгодно разместить депозит в Татфондбанке, нежели в „Аверсе“, входящем в группу компаний „ТАИФ“, ввиду того, что процент был выше?» Свидетель ответил, что защитник понял все верно. Больше вопросов к первому от него не было. Но решил уточнить судья. 

— Вы пояснили, что депозит будет являться привилегированным перед остальными вкладчиками, информация содержалась в докладной записке к листу голосования… — начал Камалетдинов.

— Действительно, я просто так не подписал бы. Я говорю секретарю Сергею: «Что это такое? Деньги копятся, процент низкий, Сбербанк не дает выше, а московские банки, где выше процент, очень рискованны». Котировка Татфондбанка, по моему мнению, у нас в республике высокая была, — сказал замгендиректора ТАИФа. 

— Я имею в виду, что значит «привилегированный перед остальными вкладчиками»? — переспросил судья.

Другого VIP-свидетеля — генерального директора строительной компании «Ак Барс» Дамира Сафиуллина — допросили быстро, его рассказ уложился в 4 минуты

Пресняков ответил, что так объяснила экономическая служба КОСа. Он в деталях пересказал разговор с секретарем о рисках вложения в ТФБ. «Я говорю: „А как Татфондбанк?“ — „Да неплохо, все нормально у него“. — „Удостоверен?“ — „Да“. — „Ты ходил к заму по экономике?“ — „Да“. Но я и так знал об этом. Как будем возвращать [депозит]? Когда? Я не помню, два года, три, где-то такой срок обсуждался в разговоре об этих деньгах. У меня вопрос был по досрочному возвращению», — отмечал свидетель. Отдельно он выделил, что КОС собирался забрать депозит к тому моменту, когда обновил бы производство. Экономисты отвечали на вопрос о такой возможности фразой «В любое время!». 

А вот другого VIP-свидетеля — генерального директора строительной компании «Ак Барс» Дамира Сафиуллина — допросили быстро, его рассказ уложился в 4 минуты. В 2016 году он работал в ТАИФе начальником управления корпоративного управления собственностью и был членом совета директоров «Казаньоргсинтеза». Мужчина сказал, что вопрос об одобрении сделки по размещению субординированного депозита выносился на заседании, и также подтвердил, что голосование проводилось в заочной форме. «Был раздаточный материал о том, что имеются свободные денежные средства и предлагается разместить их на депозит банка», — отвечал он на вопросы Чуркина.

Свидетель проголосовал за, потому что внесение депозита в ТФБ, по его мнению, было выгодно для КОСа. Вопрос о дополнительных соглашениях совет директоров не обсуждал, о получении кредита в ТФБ «Нижнекамскнефтехимом» ему тоже ничего неизвестно. 

Нурания Хайруллина: «Нарушения были в части как раз-таки оценки активов банка. Имелись недосозданные резервы. Он неправильно классифицировал ссуду в определенной категории»

«ЕСЛИ БЫ БЫЛО ДОПСОГЛАШЕНИЕ, ТОГДА БЫ КРЕДИТ БАНКОМ РОССИИ НЕ ВЫДАВАЛСЯ»

Далее суд допросил, как и накануне, троих сотрудников Национального банка РТ (Волго-Вятского управления ЦБ РФ). Первой показания дала Нурания Хайруллина, заместитель управляющего отделения. В 2016 году она работала начальником отдела банковского надзора в управлении, в ее обязанности входил надзор за деятельностью кредитных организаций, зарегистрированных в РТ. «Кредит предоставляется под хорошие активы, мы анализируем категории качества данного актива. Экономическое подразделение предоставляет пакет документов для анализа, в основном это баланс, отчетность, профессиональные суждения, выписки, пишем заключение, предоставляем на рассмотрение в комиссию по рассмотрению активов», — объяснила женщина

ЦБ мог обеспечить кредитом организации качества первой и второй категории. Когда ТФБ в качестве активов предоставил кредитные договоры с НКНХ, по словам свидетельницы, был отнесен к первой категории. ТФБ же на момент получения кредита отнесли ко второй категории качества. «По результатам комиссии было принято решение о выдаче кредита», — резюмировала она. 

Хайруллина рассказала, что в 2016 году Центробанк, проведя инспекционную проверку в ТФБ, вынес тому предписание, проект которого пришел из Банка России. Там его распечатали, руководитель отделения подписал, после чего лично Роберт Ренатович пришел и забрал документ. «Нарушения были в части как раз-таки оценки активов банка. Имелись недосозданные резервы. Он неправильно классифицировал ссуду в определенной категории», — объяснила она.

Женщина, в отличие от свидетелей, выступивших во вторник, заявила: ей было известно о переводе долга «Нижнекамснефтехима» на менее надежных заемщиков. Оказалось, в Нацбанке РТ был сотрудник, уполномоченный представитель, Анна Шерстнева, которая раз или два в неделю, в зависимости от загрузки, проверяла в режиме онлайн все операции в ТФБ. Она составляла справку: какие были совершены сделки, сколько предоставлено кредитов, принято вкладов, какие проходили операции. Документ отправлялся в ЦБ. «Не до рубля, но очень много сделок проверяется. Крупные — обязательно», — сказала Хайруллина.

Шерстнева обнаружила в программе, что долг «Нижнекамскнефтехима» был переведен на «Новую Нефтехимию». 

— Без согласия Банка России ТФБ мог в одностороннем порядке заключить данное соглашение о переводе долга? — задал вопрос Чуркин.

— Не могу сказать, потому что мы смотрим чисто кредитный договор. Если бы была такая оговорка или такое допсоглашение, тогда, конечно, кредит Банком России бы не выдавался. Мы оцениваем одного заемщика, которому выдается [кредит ЦБ]. А тому, кому передается долг, это вообще не предусмотрено, — сказала свое экспертное мнение свидетельница. 

— То есть третьего лица вообще не должно быть? — переспросил прокурор. 

— Нет, — ответила женщина. 

По факту перевода долга Шерстнева составила справку для Банка России и отправила руководству для принятия решения. Что произошло дальше, Хайруллина не знает.

— Каким образом ТФБ обязан был уведомлять Центробанк об изменении долговых обязательств, связанных с переводом долга с «Нижнекамскнефтехима» на «Новую Нефтехимию»? — спросил представитель АСВ. 

— Вы знаете, такого в практике никогда не случалось, я не могу сказать, каким образом они должны были уведомить. Но я считаю, что вообще не должны были переводить долг, — сказала свидетельница.

В ответах на вопросы адвоката Клюкина она пояснила, что о переводе долга на третье лицо Нацбанку стало известно в декабре 2016 года, уже тогда, когда была введена временная администрация.

— Если соглашения не вступили в силу, не имели юридической силы на тот момент, должен ли был Татфондбанк… — не успел закончить защитник, как его перебила Хайруллина.

— Я вам скажу так: когда предоставляется пакет документов, должны быть приложены все дополнительные соглашения, даже если они не вступили в силу, — отрезала она.

Анна Шерстнева: «Посмотрела движение по счетам и увидела перенос задолженности с «Нижнекамскнефтехима» на «Новую Нефтехимию» и «Сувар Девелопмент». Была сформирована справка и предоставлена в Банк России»

ПРОВЕРЯЮЩАЯ ОТ ЦБ НЕ СМОГЛА УСТАНОВИТЬ, КОГДА ДОГОВОР ЦЕССИИ ВСТУПИЛ В СИЛУ

После в зал заседаний пригласили вышеупомянутую Шерстневу. В Нацбанке РТ в 2016 году она работала в отделе банковского надзора. Женщина пролила свет на события декабря 2016 года, когда заметила подозрительную активность по операциям Татфондбанка: «20 декабря, после захода временной администрации (нас какое-то время она даже не пускала), по возможности я туда отправилась. Посмотрела движение по счетам и увидела перенос задолженности с „Нижнекамскнефтехима“ на „Новую Нефтехимию“ и „Сувар Девелопмент“. Была сформирована справка и предоставлена в Банк России». 

Что происходило дальше, свидетельница не помнила. Губаев попросил ее рассказать подробнее, как именно она следила за движением по счетам в ТФБ. В Татфондбанке ей было выделено отдельное рабочее место с программным обеспечением банка Union Business System, в которое Шерстнева всегда заходила со своей учетной записью под своим паролем. Если ей нужно было уточнить какие-либо вопросы, она всегда обращалась к директору департамента корпоративного бизнеса ТФБ Розе Якушкиной и начальнику управления кредитования крупных клиентов Ирине Ионовой.  

Прокурор ходатайствовал об оглашении показаний свидетельницы в части дат. «Обнаружила перевод [кредита] 12.12.2016 в операционном дне 09.12.2016 долга ПАО „Нижнекамскнефтехим“ по кредитам, предоставленным в обеспечении кредита Банка России, на ООО „Новая Нефтехимия“ и ООО „Сувар Девелопмент“», — зачитал гособвинитель. 

— Я так понимаю, что перевод был сделан старой датой, то есть они откатили, видимо, как-то… — предположила женщина.

— А программа допускает? — спросил Губаев.

— Я не программист и не системный администратор, а просто пользователь. Раз сделали, значит, это технически возможно, — ответила она.

В суде ребром встал вопрос: когда же все-таки была проведена операция? Присутствующих смущала фраза «Перевод 12.12.2016 в операционном дне 09.12.2016», так как никто не понял, что хотела сказать Шерстнева в своих показаниях в СКР. И сама она не помнит, что имела в виду. Впрочем, не исключила и собственной ошибки. «Наверное, они открывали баланс, ставили даты и там сделали проводку», — предположила свидетельница, но всех тонкостей не вспомнила.

— Возможно, неправильно понял ваши показания, — начал говорить судья. — Запись сделана 12 декабря в операционном дне 9 декабря — это означает, что проводка датирована 9 декабря, а сама запись сделана 12-го? 

— Скорее всего, да, — сказала женщина. 

— По балансу идет, как будто проводка совершена 9 декабря? — переспросил Камалетдинов.

— Наверное, да, — поступил ему ответ.

Альбина Гимадеева рассказала, что ТФБ соблюдался норматив достаточности базового капитала на момент декабря 2016 года, эти показания высчитываются программным путем, не вручную

Последней в этот день допросили главного экономиста Нацбанка РТ Альбину Гимадееву. В 2016 году она также работала в отделе банковского надзора. Ежемесячно рассматривала экономическое положение кредитной организации, отчетность, соблюдение нормативов, активы. За каждым сотрудником отдела был закреплен один или два банка. В 2016 году за женщиной оказался закреплен Татфонбанк. Она подтвердила данные ранее показания своих коллег — ТФБ должен был предоставить все сведения о переводе долга, да и в целом возможности договора цессии в ЦБ, в противном случае, узнав о третьем лице, кредит бы не выдали.

Свидетельница рассказала, что ТФБ соблюдался норматив достаточности базового капитала на момент декабря 2016 года, эти показания высчитываются программным путем, не вручную. О переводе долга НКНХ на «Новую Нефтехимию» ей известно только в общих чертах, подробностей она раскрыть не смогла.

Допрос свидетелей продолжится сегодня.