В широком списке глубинных и противоречивых женских персонажей русской драмы Васса Железнова бесспорно занимает одну из лидирующих позиций В широком списке глубинных и противоречивых женских персонажей русской драмы Васса Железнова бесспорно занимает одну из лидирующих позиций

Слово «революция» звучит всего раза четыре за 2,5 часа

В широком списке глубинных и противоречивых женских персонажей русской драмы Васса Железнова бесспорно занимает одну из лидирующих позиций. Она сильный и жестокий судовладелец. Волевая, бескомпромиссная, знающая цену делового успеха и не гнушающаяся поступиться моральными принципами, если того требует жизненная ситуация. Неудивительно, что в свое время Вассу сыграли такие «железные» женщины, как Фаина Раневская в театре Красной Армии, Татьяна Доронина во МХАТе им. Горького, Светлана Крючкова в БДТ им. Товстоногова, Марина Голуб в МХТ им. Чехова и Валентина Талызина в театре им. Моссовета.

До сих пор режиссеры по всей стране обращаются к обеим версиям пьесы. Первую, апеллирующую к семейным ценностям, Горький написал в 1910 году, а вторую, раскрывающую скорее классовые проблемы, в 1935-м. Александр Славутский решил взять промежуточный вариант: что-то из первой «Вассы», что-то из второй, что-то и вовсе из других горьковских произведений, о чем рассказывал в своих интервью.

Например, в спектакле нет социально-политического противостояния, а слово «революция» звучит всего раза четыре за 2,5 часа. В центре стоит все же женская судьба, которую авторы рассматривают не только через главную героиню, но и через ее дочерей, служанок и невестку Вассы.


На сцене — большой просторный дом. Его деревянные своды и многочисленные окна создают ощущение значимости положения хозяев. Позади — проекция речной глади как явный намек на судовое дело Железновых. Сценограф Александр Патраков сделал дом почти живым персонажем спектакля. Каждая из трех его частей легко передвигается в зависимости от сцены.

Интерьерное наполнение заслуживает отдельного внимания. Резная деревянная мебель, лакированные столы и стулья, чемоданы, сумки, самовары — абсолютно каждый предмет хочется подолгу разглядывать. Особенно гигантскую коллекцию замков брата Вассы Прохора Храпова (Михаил Галицкий). Многофункциональный сейф-трансформер хранит порядка 30 разнообразных и непохожих друг на друга замков. И неудивительно, если все они — не театральная бутафория, а настоящие кованые реликвии.

Интерьерное наполнение заслуживает отдельного внимания. Резная деревянная мебель, лакированные столы и стулья, чемоданы, сумки, самовары — абсолютно каждый предмет хочется подолгу разглядывать Интерьерное наполнение заслуживает отдельного внимания. Резная деревянная мебель, лакированные столы и стулья, чемоданы, сумки, самовары — абсолютно каждый предмет хочется подолгу разглядывать

Романова пользуется исключительно двумя регистрами

Тем не менее не внушительные декорации и бесподобные костюмы Екатерины Борисовой должны красить спектакль, а художественное наполнение. Этот груз ответственности лег в первую очередь на Светлану Романову. Ее Вассу трудно однозначно назвать волевой и бескомпромиссной женщиной, которую описывает Горький.

В начале спектакля она старается откупить мужа у прокурора от нависшего суда и, как следствие, каторги за растление детей. И дело даже не в самом преступлении, а в том, как оно может отразиться на замужестве дочерей. Никакое приданое не спасет, когда отец — педофил. «У меня дочери на выданье! Сколько надо заплатить?» — не унимается Васса Борисовна.

А тут появляется и сам муж, Сергей Петрович Железнов (Геннадий Прытков). Некогда успешный капитан и судовладелец, а сейчас — пьянчужка, балансирующий между истошным криком и полным молчанием. Он осознает нависшее наказание, но вместо смирения и раскаяния обвиняет жену в мелочности и скупости. «Значит, мало дала!» — кричит Железнов жене. Зрителю быстро становится понятно, что все решения в доме принимает только один человек — Васса Борисовна. И она выходит из положения при помощи истинно женского оружия — яда. Нет мужа — нет преступления, а значит, дочери останутся без клейма.

Тем не менее, не внушительные декорации и бесподобные костюмы Екатерины Борисовой должны красить спектакль, а художественное наполнение. Этот груз ответственности лег в первую очередь на Светлану Романову Тем не менее не внушительные декорации и бесподобные костюмы Екатерины Борисовой должны красить спектакль, а художественное наполнение. Этот груз ответственности лег в первую очередь на Светлану Романову

Описанная ситуация занимает всего минут 15 сценического времени, но именно она как нельзя лучше вскрывает главную проблему спектакля — его поверхностность. Романова пользуется исключительно двумя регистрами: либо сильно понижает голос, чтобы казаться более грозной, грубой и властной, либо, наоборот, наигранно повышает его, изображая удивление. Любая реакция на событие сопровождается затянутой паузой и патетической репликой, будто намекая зрителю — да, вы в театре. Поэтому все слова должны лететь именно в адрес зрителя, а не партнера по сцене.

Однако женская судьба раскрывается не только через Вассу, но и через двух ее дочерей: 18-летней Натальи (Ксения Храмова), страдающей от алкогольной зависимости, и 16-летней Людмилы (Алена Козлова), которая ведет себя, как слабоумная дурочка. В пьесе Горький дает понять, как глубока проблема взаимоотношений матери и дочерей. Сильный характер старшей не дает ей спокойно уживаться с матерью, в то время как слабоволие и малодушие Люды выделяет ее на фоне озлобленной и несчастной семьи. Она единственная, кто способен истинно любить и прощать.

Вне зависимости от происходящего на сцене — играет одна и та же песня Вне зависимости от происходящего на сцене играет одна и та же песня

«Я давно думаю о смерти, о том, что оставить, кому и как»

Но об этом остается только догадываться читающему зрителю. Режиссер Славутский решил не обременять себя подобными сложностями, поэтому попросил актрис громко и с неизменными паузами отчеканивать текст, ходить по дурацким круговым мизансценам и зачем-то все время петь… Причем одну и тут же композицию. По словам старожилов, привычная история для театра им. Качалова. В спектакле звучит только вальс Дмитрия Шостаковича, текст для которого написала постановочная группа. Сначала музыка ненавязчиво играет фоном, потом появляются музыканты, затем песню поют некоторые артисты, потом все вместе, под аккомпанемент, a cappella. Вне зависимости от происходящего на сцене играет одна и та же музыка.

Спектакль создает очень двойственное впечатление. С одной стороны, ты видишь красивую картинку, каждую деталь которой хочется рассмотреть поближе, интересные актерские образы. Например, герои актеров Галицкого или Прыткова. Но их отношение к своим персонажам, внутренние противоречия остаются скрытыми от зрителя. А на первый план выходит странно наигранная речь, крик и неуместная, надоедающая музыка. В итоге сложноустроенная трагедия Горького превращается в легкую комедию. Зритель смеется, кричит «браво», благодарит за отдых в воскресный вечер.

Хотя сам режиссер, оказывается, ставил о себе, о чем признавался журналистам. «Я давно думаю о смерти, о том, что оставить, кому и как», — говорит Славутский, и его можно понять, зная, как устроена внутренняя жизнь нынешнего театра им. Качалова. Вот только, кажется, что к казанской «Вассе» все это имеет мало отношения.