«О клановости говорят те, кто не знает СИБУР»: как новые хозяева будут «переваривать» ТАИФ?

Глядя на то, как СИБУР действует у себя дома, изучая открытые данные и заявления первых лиц, мы попытались понять, ждет ли ТАИФ глубокое переформатирование, и если да, то в какую сторону. Фото: Алексей Белкин

Who is СИБУР?

Вхождение татарстанской нефтехимии в состав СИБУРа продолжает оставаться уравнением со многими неизвестными. Сделку стороны планируют закрыть уже в сентябре, после чего контрольный пакет ТАИФа будет принадлежать федеральному холдингу, а действующим татарстанским акционерам — 15% в объединенной компании. При этом по плану через несколько лет СИБУР консолидирует все 100% акций, а Шаймиевы, Шигабутдиновы, Сультеевы и прочие уважаемые в Татарстане люди получат миллиарды долларов и смогут вести тот же образ жизни, что и Роман Абрамович после продажи «Сибнефти» «Газпрому».

Но что будет с «Казаньоргсинтезом», «Нижнекамскнефтехимом», ТГК-16, работающими там людьми? Как СИБУР выстроит отношения с властями Татарстана, какую будет вести политику в Нижнекамске и Казани? Для того чтобы получить ответы на эти вопросы, мы сначала поехали в Москву, где подробно поговорили с предправления компании Дмитрием Коновым, а теперь по принципу «лучше один раз увидеть» направились в Тобольск, где у компании юридическая прописка и новое грандиозное предприятие «ЗапСибНефтехим» — благо СИБУР сам организовал для татарстанских СМИ пресс-тур (отдадим должное неслыханной для ТАИФа открытости и прозрачности).

Дмитрий Конов: «Рассчитываем, что Руслан Альбертович продолжит работать гендиректором ТАИФа»

Глядя на то, как СИБУР действует у себя дома, изучая открытые данные и заявления первых лиц, мы попытались понять, ждет ли ТАИФ глубокое переформатирование, и если да, то в какую сторону. Ждать ли роста зарплат и массовых сокращений персонала? Будет ли СИБУР спонсировать социальные проекты в Татарстане? Одним словом, хотелось понять, какое ДНК у новой и супервлиятельной силы в республике.

1. Ждать ли ТАИФу перемен?

Всем понятно, что «брак» СИБУРа и ТАИФа неравный: контрольный, а потом и 100-процентный пакет никогда не сравнится с 15%. Однако стороны сделки настаивают на термине «объединение», а не «поглощение», а СИБУР демонстрирует предельную деликатность.

«С точки зрения корпоративной культуры это не сделка, где одна компания приносит корпоративную культуру в другую. Это сделка, где две объединяющиеся компании создают свою культуру с учетом сильных сторон обеих для того, чтобы сделать следующий шаг», — говорил Конов журналистам на ПМЭФ в начале июня. В конце июля в интервью корпоративному изданию ТАИФа он, впрочем, подчеркивал, что «корпоративные культуры разные», а их превращение в одну совместную — это «большая культурная, эмоциональная, образовательная, организационная работа», на которую уйдут годы.

Чтобы открыть, нажмите

Не собирается СИБУР и резко менять руководителей. «Мы рассчитываем на то, что Руслан Альбертович [Шигабутдинов] продолжит работать генеральным директором ТАИФа. И надеемся, что команда топ-менеджеров ТАИФа продолжит трудиться в объединенной компании по управлению этими активами», — сказал он «БИЗНЕС Online». Наши источники в ТАИФе подтверждают, что как минимум на ближайший год свои посты сохранят не только топ-менеджеры ТАИФа, но и все ключевые директора поглощаемых предприятий: НКНХ, КОС, ТГК-16. Но есть и намеки на то, что некая перетасовка все же намечается: «Руководители ТАИФа и СИБУРа будут смотреть на то, какие в первую очередь есть управленческие кадры и как их можно максимально эффективно использовать и в СИБУРе, и в ТАИФе», — сказал Конов корпоративному изданию ТАИФа.

Не собирается СИБУР и резко менять руководителей. «Мы рассчитываем на то, что Руслан Альбертович [Шигабутдинов] продолжит работать генеральным директором ТАИФа. И надеемся, что команда топ-менеджеров ТАИФа продолжит трудиться в объединенной компании по управлению этими активами» Фото: «БИЗНЕС Online»

Вопрос, однако, состоит в том, насколько менеджеры, сохранившие свои кресла, будут самостоятельными. Самому Конову когда-то пришлось тяжело за это бороться: в своих интервью он не раз рассказывал о взаимных трениях с главным акционером Леонидом Михельсоном, который стремился контролировать процессы в ручном режиме. «Думаю, Михельсон не пытался меня сломать. Скорее в тот момент он недостаточно доверял возможности иного подхода, Леонид Викторович к этому не привык. Большие и успешные руководители имеют тенденцию поддавливать. Если не сопротивляешься, дожимают…» — делился Конов с ТАСС, вспоминая, как Михельсон «в дискуссиях форсирует голос» и как в какие-то моменты они «не могли продолжать общение и требовалось время, чтобы отойти от эмоций». Можно сказать, что сейчас Конов будет в роли Михельсона, а таифовцы — в роли самого прежнего Конова. Кто кого дожмет?

Вопрос непраздный, поскольку довольствоваться ролью держателя акций и оставлять все, как есть, СИБУР явно не собирается. Тем более что поглощать и переваривать компания умеет великолепно. Исторически, когда создавался сам нефтехимический холдинг, на стыке 1990–2000-х, благодаря шустрому Якову Голдовскому СИБУР вобрал в себя более 60 предприятий. А в 2003–2007 годах новый предправления Александр Дюков занимался расчисткой: каждый второй актив был проблемным, предприятия находились на грани банкротства, многие вели полунатуральное хозяйство. СИБУР оптимизировал структуру, избавившись от лишних хлебокомбинатов, а потом продал производства шин и минеральных удобрений. По итогу в холдинге остались профильные нефтегазохимические заводы, а непрофильный бизнес по максимуму перевели на аутсорсинг.

Можно сказать, что сейчас Конов будет в роли Михельсона, а таифовцы — в роли самого прежнего Конова. Кто кого дожмет? Фото: «БИЗНЕС Online»

Конов продолжил процесс превращения разрозненных площадок в единую централизованную компанию. «Если смотреть на историю компании, долгое время она росла за счет слияний и поглощений. Поэтому с точки зрения культуры команды на уровне предприятий были очень разными. Мы поняли, что нужно создавать единые правила, стандарты, внедрять единую культуру. Выделение бизнес-единиц было правильным, но стало осложняющим фактором для развития корпоративной культуры и внедрения общих практик компании», — говорил Конов в интервью BCG Review.

«Варить лягушку», похоже, будут медленно. В Тобольске мы поговорили об этом с бывшим председателем профсоюзного комитета тобольской промышленной площадки СИБУРа Абузаром Зиятовым, который около 40 лет проработал на предприятии. Выходец из Азнакаево и выпускник КНИТУ-КХТИ Зиятов приехал в Тобольск в 1976 году и устроился на еще строившийся нефтехимический комбинат, там прошел путь от инженера до руководителя управления комплектации, потом возглавил профсоюз, откуда ушел в 2017-м. Наш собеседник воочию видел, как на завод пришел СИБУР и какие порядки он установил.

«Они быстро что-то не изменят! Это почерк СИБУРа, — уверен наш собеседник. — Им (топ-менеджерам ТАИФа — прим. ред.) дадут возможность доработать, у кого контракт заканчивается, у кого какой возраст. Их пригласят в офис СИБУРа на собеседование смотреть, насколько легко человек может меняться. Насколько он воспринимает настоящее, а не живет прошлым. Если есть консерватизм, человек ссылается на то, как они раньше что-то делали, — это конец». Головной офис не терпит несогласия со своей политикой, добавил к этому действующий работник ЗСНХ: «Если руководитель встает в позу против компании, не хочет понять какую-то новую систему и принципы, приезжают москвичи и говорят: „Ты уволен“».

Сейчас производственные площадки СИБУРа находятся более чем в 20 регионах России. При этом ПАО «СИБУР» зарегистрировано в Тобольске (на фото), а «мозги» — головной офис с администрацией — в Москве Фото: Алексей Белкин

2. Как СИБУР будет менять культуру?

Сейчас производственные площадки СИБУРа находятся более чем в 20 регионах России. При этом ПАО «СИБУР» зарегистрировано в Тобольске, а «мозги» — головной офис с администрацией — в Москве. Все это работает в режиме жесткой централизации. «Мы обеспечили четкое лидерство по всем функциональным направлениям. К примеру, сотрудник, который возглавляет юридическую функцию в Москве, отвечает не только за свое подразделение в корпоративном центре, но и за работу 120 людей на всех площадках — занимается их развитием, ротацией, понимает, кто какие задачи решает», — объяснял Конов BCG Review, добавляя, что компания принципиально отказалась от «концепции fullscale-бизнес-единиц», т. е. «полномасштабных» самостоятельных предприятий. «В нашей, СИБУРа, модели управления у генеральных директоров предприятий нет, например, своих юристов. В этом плане генеральные директора ТАИФа — специалисты с более широким функционалом, за который они отвечают», — говорил Конов «БИЗНЕС Online».

Данный принцип касается и производственных вопросов. СИБУР работает по модели процессинга, когда предприятия самостоятельно не покупают сырье и не продают продукцию, а только «оказывают услугу» по переработке. Это позволяет очень гибко регулировать продуктовые цепочки — огромный холдинг работает как единый организм, внутри которого происходит своего рода «обмен веществ». «Модель считает, какое предприятие как загрузить, с какого куда поставить, для того чтобы увеличить маржинальный доход и операционную прибыль в конкретный месяц. И в связи с этим у нас очень много перераспределений внутри. В подобной системе планирования очень сложно было бы работать, если бы у нас каждое предприятие само продавало», — говорил Конов «БИЗНЕС Online». В интервью изданию ТАИФа он же объяснил, что татарстанские коллеги работают по другой схеме: стараются максимально загрузить производственные мощности, хотя иногда выгоднее продать полупродукт. «Интуитивно я вижу так: если подобное нашему планирование распространить еще на Нижнекамск и Казань — в силу особенностей производства в большей степени на Нижнекамск, — то это принесет дополнительную выгоду объединенной компании», — намекнул Конов. Что ж, сомнений, что эффективность повысится, нет, но не о том ли говорил госсоветник РТ Минтимер Шаймиев, когда жаловался, что в советское время не мог самостоятельно решать, какой жирности творог производить?..

«Служба безопасности очень сильная. Что касается коррупции и конфликта личных интересов… СИБУР, мне кажется, держит марку на высоте, чтобы этого не было» Фото: Алексей Белкин

По всей видимости, «культурная, эмоциональная, образовательная и организационная работа» предстоит и в той части, которую Конов называет «внедрением гигиенических ценностей». «Мы объясняли людям, что нельзя зло­употреблять своим должностным положением. Если совсем просто — нельзя воровать… Была идея привести людей с гигиеническими ценностями, которым в принципе можно доверять, чтобы они заменили тех, у кого этих ценностей нет», — говорил Конов в интервью Harvard Business Review. Как тут не вспомнить историю о «ночном директоре» «Казаньоргсинтеза», 7 лет беспрепятственно вывозившем тысячи тонн продукции с предприятия, выстроив сеть из сотни агентов, или о споре налоговой с НКНХ по поводу фирм-однодневок, где дошло до уголовных дел… Вокруг СИБУРа о таких скандалах не слышно. «Служба безопасности очень сильная. Что касается коррупции и конфликта личных интересов… СИБУР, мне кажется, держит марку на высоте, чтобы этого не было», — замечает Зиятов.

От всех сотрудников компания ждет соответствия нескольким принципам, которые пишутся буквально на стенах: «Безопасность без компромиссов», «Сплоченная команда», «Взаимоуважение», «Каждый день становимся лучше», «Партнерство», «Умный результат». Тут чувствуется, что сам Конов в течение 11 месяцев проходил курс MBA в Швейцарии — обучение западным практикам менеджмента явно не прошло даром.

Особо обращает на себя внимание концепция «безопасность без компромиссов», которую нелегко будет внедрить ТАИФу с его нередкими пожарами, авариями и главное — бесконечными спорами с Ростехнадзором по поводу этих самых «компромиссов». В СИБУРе дисциплина, кажется, пожестче. «Каждый в ТАИФе сейчас должен понимать: если у тебя трудовой договор с СИБУРом, как только ты проходишь через турникет, все твое время и твои действия принадлежат работодателю. Нельзя делать ничего, что тебе не поручено и не входит в твои трудовые функции. Где-то с 2000 года я чувствовал себя в заключении, серьезно», — с улыбкой вспоминает Зиятов.

Сотрудники ежегодно проходят тесты на допуск к оборудованию, по промышленной безопасности, стрессоустойчивости, эмоциональному интеллекту. «Как ЕГЭ сдаем», — шутит наш анонимный собеседник из числа работников Фото: Алексей Белкин

Сотрудники ежегодно проходят тесты на допуск к оборудованию, по промышленной безопасности, стрессоустойчивости, эмоциональному интеллекту. «Как ЕГЭ сдаем», — шутит наш анонимный собеседник из числа работников. По результатам в подразделении образуются 30% сотрудников «в авангарде», которых отправляют на повышение. Еще 60% — это «середнячки», у которых есть перспектива к развитию, их могут по необходимости обучить новым навыкам.

Аутсайдерам из оставшихся 10% «очень мягко» дают понять, что пора искать другую работу, предлагают разные варианты. Если человек все еще не согласен, он попадает под сокращение, по крайней мере, так просил профсоюз. На деле, по словам Зиятова, на работников оказывают давление: «Потихоньку подходит начальник цеха, говорит: „Пиши заявление. Не сможешь нормально работать“. Человек расстраивается и пишет по собственному желанию. Это не портит статистику СИБУРа по сокращению штата».

Стремление выжать максимум эффективности заметно на каждом шагу. На «ЗапСибНефтехиме» мы побывали, в частности, в операторном зале: у каждого оператора перед глазами стоят спидометры (красные или зеленые), которые показывают эффективность ведения процесса. Соответственно, сотрудник в моменте видит, сколько денег он приносит компании. Например, один из параметров — содержание этана в кубе этилена, т. е. считываются потери товарного этилена. «Каждый человек видит свой индивидуальный вклад в процесс производства. Это отражается на премии сотрудников — чем эффективнее ты ведешь процесс, тем выше твоя премия», — объяснил начальник зала Максим Захаров. На выходе из зала видим все те же надписи на стенах: «Видеть возможности в изменениях» и «Меняться, открывая возможности».

«Каждый человек видит свой индивидуальный вклад в процесс производства. Это отражается на премии сотрудников — чем эффективнее ты ведешь процесс, тем выше твоя премия» Фото: Алексей Белкин

Была бы воля компании, они бы совсем избавились от человеческого фактора, говорит Зиятов: «Если бы были роботы, давно бы их закупили. Роботы меньше ошибаются, меньше задумываются, им не нужна ни справедливость, ни правда».

Впрочем, со справедливостью и правдой проблем, кажется, нет. Вне программ по оптимизации увольняют на «ЗапСибНефтехиме» в основном по двум поводам. Первое — это появление на работе в состоянии алкогольного опьянения, такой «фейс-контроль» рабочие проходят перед каждой сменой. «Произошла как-то аварийная ситуация в одном из подразделений, надо было срочно собирать бригаду, звонили руководителю, а тот пьяный говорит: „Куда я поеду?“ В итоге увольняли», — рассказал нам сотрудник ЗСНХ. Особенно остро проблема стояла в 2000-х, вспоминает Зиятов: «До СИБУРа юбилеи отмечали прямо в операторной, вся смена собирается, торты, шампанское… Потом это пресекли, увольняли достаточно часто».

Второй грех — не отреагировать на аварийную сигнализацию и продолжить работу на спорном оборудовании. По этому поводу на памяти нашего собеседника из числа действующих сотрудников увольнений не было. «Произошел случай, когда увольняли руководителя за то, что он оставлял место проведения работ, когда он был ответственным при проведении огневых работ. Тут можно понять», — отметил Зиятов.

Наконец, частая жалоба в соцсетях о «ЗапСибНефтехиме» в Тобольске, что туда невозможно устроиться местным, попасть можно только «по блату». Зиятов эти обвинения категорически отверг, отметив, что в СИБУРе жесткий контроль за конфликтами интересов. «О какой-то клановости говорят люди, которые не знают СИБУР изнутри. Пусть даже это будет сын или зять директора, они все равно подпадают под проверку. Абсолютно никаких поблажек», — уверен Зиятов. О том, как с этим обстоят дела в ТАИФе, где даже должность гендиректора передается по наследству от отца к сыну, промолчим.

Абузар Зиятов: «О какой-то клановости говорят люди, которые не знают СИБУР изнутри. Пусть даже это будет сын или зять директора, они все равно подпадают под проверку. Абсолютно никаких поблажек» Фото: Алексей Белкин

3. Ожидать ли серьезных сокращений штата и повышения зарплат?

Отдельный вопрос — сокращение персонала. Известно, что на нескольких десятках предприятий СИБУРа работают 23 тыс. человек, а в ТАИФе — 39,7 тысячи. На новом «ЗапСибе» производится более чем вдвое больше продукции, чем на «Казаньоргсинтезе», а сотрудников раз в 5 меньше. Как следствие — серьезное расслоение зарплат: в СИБУРе, со слов Конова, средний месячный заработок превышает 100 тыс. рублей, на КОСе и НКНХ он порядка 60 тысяч. Объяснить разницу районными коэффициентами не получится: для Тюменской области они есть, но речь идет о надбавке только в 15%, а здесь разница в 1,6 раза.

Конов о проблеме рассуждает очень аккуратно. «Это многолетний процесс, он и организационный, и технологический. Самая низкоквалифицированная, а потому и низкооплачиваемая категория персонала видоизменяется по мере автоматизации процессов. Но такая оптимизация требует вложений», — говорит он о регулярной «чистке» кадров в интервью «БИЗНЕС Online». А на вопрос о сокращениях в ТАИФе Конов не отвечает напрямую: «У ТАИФа в том числе из-за другой специфики производства иной подход к этой теме. Производства более специализированной продукции, требующие более точечной настройки и управления». Предправления СИБУРа поясняет и свое нежелание прогнозировать увольнения: «Есть баланс между социальной темой и эффективностью, и если я вам начну активно рассказывать о потенциале повышения производительности труда, то следующая тема, о которой вы активно поспрашиваете: „Что будет с теми людьми, которых уволят?“».

Гораздо откровеннее Конов был в 2007 году, когда в схожей ситуации объяснял необходимость массовых сокращений своим сотрудникам в журнале «СИБУР сегодня». «У нас на предприятиях работают в 5–10 раз больше людей, чем на подобных производствах на Западе… Мы не можем не сокращать персонал. Если этого не делать сейчас, то некоторые предприятия умрут через несколько лет. Что тогда нам делать? И что тогда делать людям? К тому же мы создаем стимулы и инструменты для того, чтобы активнее заниматься оптимизацией. Самое главное — при сокращении персонала мы не урезаем фонд оплаты труда на предприятии, он перекладывается на остальных работников. Это позволяет поднять уровень зарплаты тем, кто остался работать», — говорил Конов.

Зиятов убежден, что оптимизация штата в ТАИФе неизбежна. Первую волну по всем предприятиям холдинг проводил в 2005 году, с тех пор «зачистки» идут регулярно. Бывший глава профсоюза предположил, что из ТАИФа уйдут не менее 30% сотрудников. «Допустим, есть в подразделении аппаратчик, киповец (специалист по контрольно-измерительным приборам — прим. ред.). Они одного обучат, сделают доплату, а остальных двух отпустят. Что им выгоднее — три зарплаты платить или одному побольше? Но нагрузка на оставшегося будет побольше», — обозначил Зиятов.

По его словам, первым делом СИБУР избавится от непрофильных производств, всего, что не касается напрямую нефтехимии: охрана, транспорт, IT, связь. Все это выгоднее отдать на аутсорсинг. Так было еще на Тобольском комбинате в 1999-м, когда новый хозяин избавился от заводских свинарников, теплиц, а позже распродал шинный бизнес в других городах. «Люди плакали, конечно же: „Как же, нас выгоняют!“ СИБУР им пришелся по душе, не хотели добровольно уходить от него».

Это подтверждает и действующий работник «ЗапСибНефтехима», который, впрочем, ворчит по поводу избытка управленцев: «Штат менеджеров и ИТР (инженерно-технические работники — прим. ред.) раздутый, мастеров и начальников смен много. Нагрузка большая на работе», — сказал мужчина.

Весь объем социальный вложений, как их называет и считает сам холдинг, в 2019–2020 годах колеблется в сумме порядка полмиллиарда рублей в год на все два десятка городов присутствия Фото: Алексей Белкин

4. А что с социальной ответственностью?

Схема процессинга, о которой мы упоминали выше, позволяет очень гибко регулировать и налоговую базу по ключевому для республиканского бюджета налогу на прибыль: маржу определяет не рынок, а хозяин, который может заплатить за услугу переработки сырья столько, сколько захочет. Тем не менее Конов обещает ничего из Татарстана не уводить. «Мы пообещали платить налоги в той республике, где находятся предприятия. Более того, с экономической точки зрения республика и ТАИФ находятся на одной стороне, потому что акционеры ТАИФа получат свои деньги за продажу 50 процентов минус 1 акция в зависимости от результатов ТАИФа и заинтересованы в росте его прибыли и, как следствие, отчисляемых налогов», — говорил предправления.

Но, помимо налогов, в Татарстане очень сильны традиции социальной ответственности. От крупных компаний ждут серьезных социальных проектов. Как бы ни критиковали ТАИФ за закрытость и непрозрачный путь получения активов, холдинг немало и вкладывал в республику. «Практически на безвозмездной основе за время существования ТАИФа на строительство и обновление объектов инфраструктуры (это и спорт, и дороги, и жилье, и детсады, и парки, и озера, и исторические объекты, и еще многое другое) нами было направлено более 10 миллиардов долларов. По стоимости это даже больше, чем весь тобольский комплекс „ЗапСибНефтехим“», — горько замечал Альберт Шигабутдинов.

Крупные проекты последних лет на слуху. Например, холдинг ежегодно выделяет минимум 2 млрд рублей на ФК «Рубин». В крупный пятизвездочный отель в Болгаре «Кол Гали», который впоследствии передали в собственность Татарстана, ТАИФ вместе с «Татнефтью» вложил, по разным оценкам, более 1–2 млрд рублей. ТАИФ же был основным спонсором воссоздания собора Казанской иконы Божией Матери в центре Казани, которое обошлось в 2,7 млрд рублей. В Нижнекамске был реконструирован футбольный стадион «Нефтехимик» за 400 млн рублей. В Казани потрачено 250 млн рублей на восстановление Лебяжьего озера, ранее ТАИФ реконструировал парк у ДК химиков.

СИБУРу такой подход чужд. Весь объем социальный вложений, как их называет и считает сам холдинг, в 2019–2020 годах колеблется в сумме порядке полмиллиарда рублей в год на все два десятка городов присутствия. Конкретно на Тобольск в прошлом году ушло порядка 70 млн рублей. Для сравнения: «Татнефть» с 2018 по 2021 год только одному Лениногорскому району оказала помощь почти на 500 млн рублей. Когда началась пандемия, СИБУР укомплектовал областную больницу аппаратами ИВЛ, обеспечивал оборудованием для ПЦР-тестов (на 2,5 тыс. исследований в сутки); закупались маски, лекарства, защитные костюмы, проводились праздники для врачей. Правда, все эти расходы инвестор оценил в 30–40 млн рублей.

На Тобольск в прошлом году ушло порядка 70 млн рублей Фото: Алексей Белкин

И все же нельзя сказать, что СИБУР не печется о среде, в которой работает. Возьмем для примера Тобольск — крохотный 100-тысячный городок в Тюменской области. Из всего населения на предприятиях СИБУРа работают 4 тыс. человек, в том числе 76% — жители непосредственно Тобольска и региона. Поскольку и ПАО «СИБУР Холдинг», и ООО «ЗапСибНефтехим» зарегистрированы в Тобольске, они питают налогами бюджет Тюменской области. В 2019 году группа СИБУРа зачислила в бюджеты региона всех уровней около 20 млрд рублей — около 14% от всей доходной базы области, а в 2020-м, как говорят в СИБУРе, было «чуть ниже». 14% бюджета выглядит скромно, но и надо помнить, что «ЗапСиб» только-только запустился и еще не вышел на окупаемость. Фактически он работает два неполных года, и если в 2019-м получил прибыль в 19 млрд, то в 2020-м показал чистый убыток в 28,7 млрд рублей. Понятно, что в будущем с ростом прибыли увеличатся и налоговые отчисления.

Опираясь на это, СИБУР выстроил интересную схему взаимоотношений с властями региона: часть налогов, которые платит компания, не «размазывается» по области, а резервируется под нужды города. Оформлено это, в частности, в виде программы «Тобольск-2020». По ней с 2017 года в городе строили и реконструировали детские площадки, школы, детсады, парки, стадионы, бассейны — всего более 40 объектов. Примерный объем программы — более 5 млрд рублей на три года, которые выделяет область городу размером с Зеленодольск.

Самый крупный проект СИБУРа, не связанный с нефтехимией, — это строительство аэропорта в Тобольске стоимостью более 10 млрд рублей. Ему уже дали имя местного архитектора Семена Ремезова, после стройки СИБУР передаст объект в управление холдингу «Аэропорты регионов». Прогнозируемый пассажиропоток аэропорта — 300 тыс. человек в год. Однако здесь нельзя не вспомнить, что стройку начали после того, как президент России Владимир Путин поручил минтрансу «проработать вопрос» с компанией. Стал бы СИБУР инициатором подобных проектов по своей инициативе, неясно.

С 2017-го в городе строили и реконструировали детские площадки, школы, детсады, парки, стадионы, бассейны — всего более 40 объектов. Примерный объем программы — более 5 млрд рублей на три года, которые выделяет область городу размером с Зеленодольск Фото: Алексей Белкин

Но в целом облагораживать пространство, в котором живут сотрудники СИБУРа, для компании — понятная задача. «Губернатор, его курирующие заместители, руководство нашей компании понимают, что Тобольск становится вторым городом, если не первым, в Тюменской области по созданию комфортной городской среды», — говорит Елена Бельская — начальник отдела по связям с органами госвласти ООО «ЗапСибНефтехим». В 2020 году Тобольск вошел в первую пятерку рейтинга минстроя РФ по уровню комфорта для проживания в группе «Средние города».

Саму Бельскую называют «мостиком» между предприятием, городом и его жителями. «У нас существует общественный совет при ЗСНХ, где есть представители общественности в разных сферах: духовенства, спорта, власти, культуры, искусства. Заседаем 2 раза в год с определенной повесткой и берем как основу для проработки. Но у нас нет практики выжидания полгода, когда мы соберемся на общественный совет. У нас выстроен бесшовный диалог с лидерами социальных проектов через реализацию многочисленных проектов программы социальной ответственности „Формула хороших дел“. Через гранты и разные форматы я всегда общаюсь с общественностью», — говорит Бельская.

Но и к соцпроектам СИБУР подходит с неумолимым мерилом бизнес-планов. Он предварительно их апробирует — например, делает первоначальные вложения, чтобы посмотреть, насколько это интересно и нужно жителям. Бельская называет подобное воздухом, который наполняет стены, созданные на средства регионального бюджета. «Мы участвуем дополнительно в экспертизе, корректировке проектной документации, привлекаем экспертов отрасли для создания эффективной модели работы объектов. Главное, не только красиво построить, но и научиться результативно работать. Наша задача — в дальнейшем поддерживать, курировать и координировать эти проекты», — говорит Бельская.

В 2020 году Тобольск вошел в первую пятерку рейтинга минстроя РФ по уровню комфорта для проживания в группе «Средние города» Фото: Алексей Белкин

Холдинг прямо финансирует и некоторые бизнес-проекты. Так, с их помощью в городе построят новый четырехзвездочный отель, уже работает ресторан высокой кухни «Марк и Лев», кафе «Калач, карась и шведские булочки», кафе MaDonna в драмтеатре, частная клиника Dr.Pro, медицинский центр «СОГАЗ». В «своих» ресторанах сибуровцы проводят имиджевые и бизнес-мероприятия. Из неудач можно выделить кофейню «Шоколадница», не выдержавшую, по словам наших собеседников, пандемию.

Перечисленные проекты компания софинансирует 50 на 50, иногда даже больше, рассказала «БИЗНЕС Online» директор подразделения Торгово-промышленной палаты в Тобольске Марина Родионова. «Если предприниматели понимают, что проект нужен городу, они пишут бизнес-план и защищают его. Потом они (СИБУР — прим. ред.) контролируют, курируют реализацию проекта, целевые ли денежные расходы были. Там есть определенный процент, который нужно возвращать, с каждой организацией свои проценты. Есть и то, что возвращать не требуется. По каждому проекту отдельная история», — отметила наша собеседница.

Присутствие СИБУРа повлияло и на культуру предпринимательства в городе, заметила представитель ТПП. Здесь нужно понимать, что в основном работники холдинга — во многих вещах искушенные люди, привыкшие к комфорту и высокому качеству продукта. Тобольскому бизнесу под «хотелки» приезжих из центральной части России и крупных городов пришлось подстраиваться.

«Нужно быть конкурентоспособным, чтобы денежные средства остались в Тобольске. Люди, которые работают на СИБУРе, немного другого полета. Для них нет проблемы уехать в Москву и одеться там или выходные провести с семьей дома, а потом вернуться сюда. Чтобы они оставались в Тобольске, конечно, предпринимателям нужно подтягиваться к этому уровню», — продолжила Родионова и добавила, что особенно раскрылись ателье и химчистки, хотя раньше соответствующие услуги не пользовались популярностью у горожан.

Марина Родионова. «Если предприниматели понимают, что проект нужен городу, они пишут бизнес-план и защищают его. Потом они (СИБУР — прим. ред.) контролируют, курируют реализацию проекта, целевые ли денежные расходы были» Фото: Алексей Белкин

Высокий уровень сервиса можем отметить и мы: в кафе и ресторанах нас встречал исключительно приветливый и профессиональный персонал, да и блюда оказались отменного качества и по демократичным ценам. В большом количестве представлена местная кухня: это котлеты из щуки или судака, строганина, миллионы вариаций на тему ухи и пельменей. Последние, кстати, особенно нарасхват: в выходные в двух ресторанах официанты сообщили, что фирменное сибирское блюдо у них закончилось, — настолько быстро его сметают туристы.

«В Сибирь по своей воле» — так иронично называется один из брендовых маршрутов Тюменской области, основная часть которого приходится на Тобольск. В двух шагах от местного Кремля здесь находится бывшая пересыльно-каторжная тюрьма. К слову, власти области ставили в укор крупнейшему инвестору города то, что они не хотят вкладываться в реставрацию исторических зданий. «Инвесторов завести пока невозможно. Даже СИБУР, с которым мы ведем переговоры уже два года, — аккуратно скажу, что когда, говорит, вы сами туда зайдете, тогда и мы готовы с вами там работать», — говорила замгубернатора Тюменской области Лариса Теплоухова.

«Одна из задач мастер-плана — создать паспорт культурно-туристического места» Фото: Алексей Белкин

Бельская же говорит, что у данных объектов до сих пор нет концепции и стратегии. «Они появятся по итогам мастер-плана, одна из задач которого — создать паспорт культурно-туристического места, и уже после этого можно принимать решение. Для нас важно, чтобы каждый объект жил. Представим, что создадут там, например, музей местного ремесла. А если он не начнет окупаться, будет дефицитным, постоянно на дотации у региона? Надо ли это? Вероятно, нет. Мы должны довериться профессионалам и создать эффективную модель пространства», — говорит наша собеседница. СИБУР помогает и культпроектам (гастроли Театра Наций, проект «Территория поэзии» с участием ведущих российских артистов), что, по словам Бельской, не так любят делать другие компании.

Если экстраполировать соответствующий опыт в Нижнекамск, то, значит, можно ожидать следующего: если инвестор захочет сделать город для своих подопечных работников уютным, теоретически он может попробовать договориться с Казанью о потоке налогов именно в город и заняться благоустройством, медициной и развитием приличного общепита и гостиниц. Но тратить миллиарды на имиджевые проекты СИБУР если и будет соглашаться, то только на первых порах.

* * *

Возглавив СИБУР, Конов распорядился поменять корпоративный гимн. «Текст сильно меня раздражал. Давно и долго. Его написали в начале нулевых годов. Там была фраза из серии: „И собрал СИБУР в кулак заводы...“ Вроде поработил. Колонизация», — объяснял предправления. В новой версии с той же музыкой поется о том, как «заводы стали жить единой семьей». Получится ли у СИБУРа и ТАИФа единая семья или все сведется к кулаку, порабощению и колонизации, покажет время.