Евгений Ямбург: «Дистант» был, есть и будет. Америку можно открыть, а закрыть ее уже нельзя»

Евгений Ямбург: «Где-то учителя перестали бояться, где-то продолжают любить начальство, поклоняться ему и брать под козырек любому распоряжению чиновников. Какие-то школы перешли в XXI век, а какие-то до сих пор остались в XX веке. Поэтому сегодня российская школа находится на перепутье» Фото: special.council.gov.ru

«Дистант» был, есть и будет»

— Евгений Александрович, вы больше полувека работаете в образовании, 45 лет — директором школы. Какие главные недостатки и преимущества современной школы? Какие проблемы и достоинства?

— Проблемы и достоинства школы вечные. Школа, с одной стороны, очень часто отстает от новых явлений. Но так было всегда, и этот факт не надо преувеличивать. Школа должна быть в определенной степени консервативной, чтобы не вестись на ложные вещи. Но и сильно отставать от жизни нельзя. С такой дилеммой школы существовали во все времена. Сегодня появились новые вызовы, новые проблемы. Они связаны и с «дистантным» обучением, и с тем, что поколения изменились, и способы восприятия изменились. Только не надо падать в обморок и уходить в крайности. Есть, например, люди, которые говорят: «Долой „дистант“!», «Интернет — это безобразие, из-за него дети плохо учатся». С другой стороны, есть те, кто заявляет, что вообще обычное обучение надо прекратить и перейти на полный «дистант». Это тоже ерунда.

Мы будем продолжать гибко сочетать и традиционные, очные формы обучения, и заочные. Это два плеча коромысла, которое надо держать в равновесии. Потому что никто не заменит живого учителя, но надо использовать и те возможности, которые дал сегодня интернет. Обратно мы не пойдем: Америку можно открыть, а закрыть ее уже нельзя.

Тем более что интернет действительно дает большие возможности. Например, сегодня с его помощью можно войти в любую галерею мира — хоть в Лувр, хоть в Эрмитаж. Ну что, мы будем отказываться от этого? Глупость.

С другой стороны, у нас, к сожалению, до сих пор огромные проблемы с отсутствием единого образовательного пространства. Причина в неравенстве регионов, городов, сел. Неравенство прежде всего информационное. Его надо ликвидировать. В новых государственных программах сейчас выделяются деньги на то, чтобы скоростной интернет был не только в крупных городах, но и в поселках, деревнях, селах. Это первая задача. Вторая — чисто образовательная. Нужно вкладывать деньги в людей, в кадры, в учителей, потому что для того, чтобы обучать по-новому, необходимо и учителей готовить по-новому.   

— Президент на уроке истории в центре «Океан» тоже говорил, что нельзя переходить исключительно на дистанционную форму обучения, иначе дети не научатся работать в коллективе.

— Путин сказал, что не нужно преувеличивать значение «дистанта». В условиях пандемии мы вынуждены были перейти полностью на него. И очень многому, кстати, научились. И даже если прекратятся атаки вирусные, мы будем сохранять то, что достигли. Поэтому «дистант» был, есть и будет. Есть же чисто технические вещи. Например, правила русского языка («„жи-ши“ пиши через „и“»), уравнения первой степени — все это можно давать в качестве домашних заданий в электронном дневнике, чтобы дети могли отрабатывать дистанционно, дома. Тогда у учителя освобождается время для самого главного, для передачи ценностей и смыслов культуры. А это делается «глаза в глаза» на уроке, когда дети смотрят на учителя, слушают и когда создается такая атмосфера, что даже слышно, когда муха пролетит. То есть речь идет о конвергенции, взаимопроникновении традиционных форм обучения и «дистанта».

«Даже если прекратятся атаки вирусные, мы будем сохранять то, что достигли. Поэтому «дистант» был, есть и будет» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Информационного мусора много не только в интернете»

— Но в связи с пандемией и дистанционным обучением было много критических выступлений о том, что это нанесло большой урон школьному образованию. Вы не согласны с этим?

— Меня не интересуют мнения непрофессионалов. Это популистские выступления, как правило, пожилых людей. Потому что им кажется, что раньше и вода была мокрее, и деревья были большие, и девушки нас любили, и детей в школах учили лучше. Да, в чем-то учили лучше, а в чем-то хуже — уж я-то знаю, я 50 лет в системе образования и чего только не видел… Неправда, что «дистант» нанес непоправимый ущерб образованию. За время пандемии, как я уже сказал, мы научились работать в дистанционном формате. И дети научились, а некоторым так просто удобнее и комфортнее, потому что все дети разные. Есть интроверты, которые стесняются отвечать в классе при остальных ребятах и зажимаются. А на «дистанте», когда они работали с учителем в отдельном чате, им было легко, и они получали более высокие оценки. Более того, могу сказать, что выпускники за два последних года сдавали ЕГЭ даже лучше, чем в предыдущие.

— Но есть все-таки от «дистанта» какой-то вред или одни только плюсы?

— Вред от дурного использования. В интернете, как и в жизни, много грязи всякой. Но и жизнь вы не остановите. Ребенок живет не на Луне: он выходит на улицу и слышит, например, мат. Это можно обнаружить не только в интернете. Да, в интернете на самом деле есть все, но учитель, как и родители, должен не бояться этого, а быть навигатором. Учителю необходимо помогать детям находить в интернете то, что нужно.

Конечно, надо заниматься информационной безопасностью. Но нигде никто не доказал, что увеличение агрессии, самоубийств идет из интернета. Нет ни одного исследования, которое бы это доказывало. Это непрофессиональная точка зрения.

То, что ребенка нужно защитить от манипуляций, — это правда. Однако манипуляциями занимается не только интернет. Манипулирует телевидение, политические партии, конфессии, при всем уважении, манипулируют молодежные субкультуры — «нацики», готы и так далее. Поэтому вопрос значительно шире. Взять и запретить интернет не решение проблемы, будет только хуже, потому что запретный плод всегда сладок. Надо научиться с этим жить и не бояться ни интернета, ни «дистанта», ни соцсетей.

— То есть вы не согласны с тем же Путиным, который видит особый вред в интернете, поскольку там много информационного мусора?

— Нет, не согласен, потому что информационного мусора много не только в интернете. Его не меньше в телевизоре, в желтых и «полужелтых» печатных СМИ — информационный мусор есть везде. А ребенка нужно учить самостоятельному мнению, учить умению не поддаваться манипулированию. Эти проблемы не сводятся только к интернету.

— Вы неоднократно рассказывали, что вас не пугают плохие учебники, потому что у вас проводятся перевернутые уроки по острым вопросам, когда учитель выступает в роли модератора. А ученики сами ищут информацию в интернете, учатся отличать факт от фейка. Насколько успешна такая практика?

— Это очень эффективный способ обучения. Потому что сегодня в интернете можно найти любую информацию, любые документы. Но главное — отделить факт от фейка. Чтобы дети этому научились, нужна помощь прежде всего профессионалов, учителей и школы. Но первые педагоги, конечно, родители. Как написал Рождественский, хотите ли вы, не хотите ли, но прежде всего мы родители. А когда родители, бабушки-дедушки говорят: «Давайте отключим интернет», — это неконструктивно. Они должны взять голову в руки и стать нашими союзниками. Надо понимать, что от жизни стеной не отгородишься.

«Скажем, эта последняя история с мальчиком, который поправил президента, перепутавшего исторический факт. В школе его начали прессовать. Надо гордиться тем, что школьник хорошо учит историю. Один из главных признаков учителя — это умение признавать свои ошибки. Если взрослый человек не стесняется сказать, что он ошибся, это очень хороший пример для детей» Фото: © Сергей Бобылев, РИА «Новости»

«Я знаю провинциальные школы в Москве и крупных городах и столичные школы на селе»

— Очевидно, в вашей школе получается научить детей отличать факт от фейка. А в целом по стране, в классической школе как с этим обстоит дело?

— Я не могу определить среднюю температуру по больнице. Я знаю школы, где это делается, и знаю школы, где детям пытаются вколотить идеологию. Там учитель диктует: «Запишите это или то». Скажем, эта последняя история с мальчиком, который поправил президента, перепутавшего исторический факт. В школе его начали прессовать, директриса стала говорить, мол, как он посмел поправить президента. Это очень плохо и непрофессионально. И меня дети поправляют на уроке. Я говорю: «Спасибо, ребята, я вам очень благодарен». Это нормально, человек не может знать все на свете. В данном случае, наоборот, надо гордиться тем, что мальчик хорошо учит историю. Один из главных признаков учителя, если хотите, — это умение признавать свои ошибки. Если взрослый человек не стесняется сказать, что он ошибся, это очень хороший пример для детей. А когда ребенка начинают прессовать, его приучают к лицемерию и чинопочитанию. Это контрвоспитание.

— Несмотря на то, что мальчик поправил президента, все равно в целом тот урок напоминал что-то типа «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».

— Такие игры мне тоже сильно не нравятся. Но дело в том, что очень многое зависит от стиля учителя. Тут учитель понятно кто, а стиль учителя на этом уроке нам всем хорошо известен.

— А в чем выражается неравенство регионов? В качестве образования, в оплате труда учителя?

— Во-первых, конечно, в зарплате, потому что за одну и ту же работу учителю платят совершенно разные деньги в различных регионах. Иногда они отличаются в разы. Скажем, в Москве сейчас приличная зарплата, до 80 тысяч [рублей]. В Подмосковье — уже вполовину меньше. А за ту же работу, допустим, в Омске учитель больше 30 тысяч не получает. Это неправильно.

Дальше. Когда была пандемия и приходилось постоянно общаться дистанционно, проявилось большое неравенство в оснащении школ. Например, был такой совсем вопиющий случай. В одном из регионов в деревне родители каждый день подвозили ребенка к вышке МТС, чтобы он записал задание, а вечером он на телеге «забирался» на эту вышку и отчитывался перед учителем о том, что сделал. В итоге полиция прихватила эту семью и возбудила административное дело по факту нарушения режима самоизоляции и… Ну это же чушь собачья! Вместо того чтобы провести интернет, устраивают полный абсурд. Вот вам неравенство вопиющее.

Еще одна проблема: в маленьких городах и деревнях категорически не хватает учителей иностранных языков. Иногда бывает, что старшеклассники ведут уроки английского языка в младших классах. Есть над чем еще работать.

— То есть оценить качество школьного образования в целом по стране сегодня сложно так же, как определить среднюю температуру по больнице?

— Безусловно. Тут очень интересно. С точки зрения качества образования я знаю провинциальные школы в Москве и крупных городах и столичные школы на селе, которые дают прекрасное образование. Скажем, в Волгоградской области, недалеко от города Урюпинска, есть отличные сельские школы. Я выезжал туда, работал, знаю директоров. Это блестящие, современно работающие учителя. Хотя школы сельские, от Волгограда 300 километров. Поэтому качество образования во многом зависит от людей.

«Вот сейчас дети вернулись из экспедиций — одна с Волги, другая с Крайнего Севера. Мы так уже четверть века живем: походы, шлюпки, пароходы. Но все это делается не благодаря, а вопреки. Потому что столько разных запретов, столько инструкций, которые невозможно выполнить, чтобы что-то не нарушить. Тогда придется путешествовать только по интернету» Фото: pixabay.com

«Сегодня мы тихой сапой возвращаемся в те времена, когда навязывается идеология»

— А в Москве, получается, встречаются школы не лучше, чем в какой-нибудь глубинке?

— Москва, конечно, город-герой. Здесь много огромных школьных комплексов, много гимназий, лицеев, специализированных школ. Конечно, образование в столице не как в глубинке, однако в некоторых школах обучение тоже может быть очень формальным. Разумеется, я коллег называть не буду, которые только и делают, что отчитываются перед вышестоящим начальством и толком не занимаются детьми. Понимаете, это же тонкая вещь, которая связана с индивидуализацией обучения, с воспитательными вещами, которые тоже очень затруднены.

Вот у меня сейчас дети вернулись из экспедиций — одна с Волги, другая с Крайнего Севера. Мы так уже четверть века живем: походы, шлюпки, пароходы. Но все это делается не благодаря, а вопреки. Потому что столько разных запретов, столько инструкций, которые невозможно выполнить, чтобы что-то не нарушить. Тогда придется путешествовать только по интернету. И где же тогда ваш хваленый патриотизм? Понимаете, вот в чем дело. Идет постоянная перестраховка. Проверяют все: прокуратура, МЧС, другие контрольные органы. Конечно, отчасти это оправданно. Потому что если, скажем, гибнут дети из-за непрофессионального руководства, то за это надо сажать. Что и было сделано, когда на Ейской косе погибли дети (в июле 2010 года в Краснодарском крае в детском лагере «Азов» утонули шестеро учеников из московской школы №1065 и воспитатель во время купания в море, где были сильные подводные течения, — прим. ред.).

С другой стороны, тем, кто профессионально работает, сегодня легче ничего не делать и распустить детей на каникулы — столько разных циркуляров, ненужной отчетности.

— В советское время качество школьного образования было примерно одинаковым по всей стране и позволяло ребятам из разных регионов поступать в столичные вузы. Сегодня многие родители жалуются, что в классической школе образование оставляет желать лучшего. В чем основная проблема?

— Дело, конечно, в учителях. В советское время — я тоже не с Луны свалился — были разные школы и разные учителя. Были замечательные учителя, были походы, это все не сегодня возникло. Другое дело, что очень довлела идеология и учителям приходилось врать на уроках истории, литературы и так далее. Потом наступило совершенно замечательное время: перестройка, начало 90-х. Из школы исчезла идеология, это был золотой век нашего образования. Государство не лезло в образование, у него были другие дела. Раскрыли многие секретные документы, можно было открыто и широко обсуждать, читать то, что раньше было запрещено и за что сажали. Того же Солженицына и других подобных мыслителей.

Кстати говоря, даже в новой измененной Конституции нет идеологии. Потому что не может быть единой идеологии для всех — для верующих и атеистов, для людей различных конфессий, исповедующих разные взгляды. Поэтому не надо путать мировоззрение и идеологию. Мировоззрение человек вырабатывает сам, а идеология ему навязывается. Но, к сожалению, у нас сегодня, несмотря на Конституцию, происходит то же самое.

Сегодня мы тихой сапой возвращаемся в те времена, когда навязывается идеология. В школы комиссаров пытаются прислать в виде консультантов по воспитательной работе. Идет подмена понятий. Это очень плохо, нельзя возвращаться туда, где мы уже были.

[Сегодня] даже не сравнить с тем, что было в 90-е годы. Да, тогда было трудно. Вот говорят, что в 90-е не было воспитания. Как не было воспитания? Мы что, в походы не ходили? У нас что, не проходило экспедиций, театральных студий? Все это было, и воспитание было. Без ненужной идеологии.

«Да, советская школа давала очень неплохие фундаментальные знания. Но где мы «горели»? Наши дети не умели на практике применить эти теоретические знания. А новый стандарт привел к тому (мы пока до пятого класса дошли), что наши дети и по физике, и по чтению, и по другим предметам одни из первых в мире. Не надо идеализировать советскую эпоху, но и охаивать ее тоже не нужно» Фото: © Владимир Богатырев, РИА «Новости»

«Отскреби любого бомжа, который учился еще в СССР, и он вам процитирует: «Мой дядя самых честных правил…»

— Некоторым ученикам не нравится, что в обычной школе им приходится в равной степени изучать гуманитарные, точные, естественные науки, часть из которых, как они считают, в жизни им не пригодится. Подобные ученики переходят на специализированную форму обучения. Есть такая проблема?

— Это тоже ерунда. Нельзя в данном случае ориентироваться на категории «нравится — не нравится». Здесь две стороны одной медали. Во-первых, у нынешней школы есть важное достижение последних десятилетий: сегодня в российской школе существует вариативность образования, и она имеет право ее расширять. Существует уже профилизация, есть классы физико-математические, инженерные, гуманитарные, экономические, есть медицинские. Понятно, что выбравшим физмат-класс не нужно в тех же долях изучать литературу, как будущим филологам. Конечно, обязательно необходим иностранный язык, потому что английский — язык международного общения. Но глубоко погружаться в гуманитарную сферу в целом не нужно. Однако и общее представление об этом ученик должен иметь, разумеется.

Ко мне недавно пришел один учитель информатики. Замечательный, молодой, симпатичный, он очень мне нужен. Я его аккуратно спрашиваю: «Как вы относитесь к Антону Павловичу Чехову?» Он мне отвечает: «Я слышал о нем много хорошего». Я засмеялся и говорю: «Вот тебе „Каштанка“. Для начала поработай с ней». Я его, конечно, взял. Он с чувством самоиронии, не обиделся. То есть даже технарь должен быть гуманитарно подготовленным, потому что он имеет дело с детьми. Он не только преподает информатику, он еще и классный руководитель, воспитатель, он должен демонстрировать детям широкую культуру.

С другой стороны, возьмем гуманитария. Вы знаете, я иногда диву даюсь, как все запущено. Был я как-то с внучками в планетарии и там столкнулся с одной дамой лет 35 с ребенком, пятый класс, я возраст детей сразу определяю. Она протягивает мне свой гаджет и говорит: «Любезный, снимите меня, пожалуйста, рядом с этой хренью». Я отвечаю: «Мадам, это не хрень, а маятник Фуко».

И так сплошь и рядом. У нас, по данным независимых социологических исследований, уже около 80 процентов населения считает, что Солнце вращается вокруг Земли. Это же глупость несусветная и большая беда. А все эти передачи, которые по утрам идут, о положении звезд, забыл, как эта фигня называется…

— Астрология?

— Да-да, астрология. Мы сами распространяем язычество. Это же не имеет ничего общего с наукой. А определенные базовые вещи нужны всем — и физикам, и лирикам. Гуманитарий должен иметь грамотные естественно-научные представления, для таких классов есть предмет «естествознание». А технарю нужно знать Пушкина, Чехова, Толстого. По крайней мере, их читать. Отскреби любого бомжа, который учился еще в СССР, и он вам процитирует: «Мой дядя самых честных правил…» и так далее.

— Все потому, что советская школа давала больше академических знаний?

— Это вранье на самом деле. В советское время школы тоже давали разный объем знаний. Все зависело от культуры учителя, уровня его подготовки. Я, например, помню своих блистательных преподавателей истории, по химии великолепные были преподаватели. Но все было по-разному. Иногда слышу такие слова: «Надо переходить к сталинским учебникам, потому что те, кто учился по ним, становились лауреатами Нобелевской премии». Я спрашиваю: «А ничего, что в Америке в разы больше Нобелевских лауреатов, но американцы не учились по сталинским учебникам?»

Да, советская школа давала очень неплохие фундаментальные знания. Но где мы «горели»? Наши дети не умели на практике применить эти теоретические знания. А новый стандарт привел к тому (мы пока до пятого класса дошли), что наши дети и по физике, и по чтению, и по другим предметам одни из первых в мире. Не надо идеализировать советскую эпоху, но и охаивать ее тоже не нужно.

— Еще звучат жалобы некоторых родителей о том, что классическая школьная система не учитывает разный уровень подготовки учеников.

— Во многих школах учитываются индивидуальные особенности детей и разный уровень их подготовки. Но, к сожалению, не везде. В крупных комплексах, где при школах есть свои детские сады, идет диагностика детей в раннем возрасте, работают медико-психолого-диагностические службы. Мы в нашей адаптивной школе буквально с трех с половиной лет видим особенности детей и подходим к ним индивидуально. У нас не ребенок приспосабливается к школе, а школа — к ребенку. И неважно, ученик с задержками развития или сразу проявляет свои таланты.

Конечно, дети разные. У всех разная психика. И в начальную школу ученики приходят разные. Есть такие, которые хватают [всё] на лету, и держать их на манной каше не имеет никакого смысла. Поэтому в Москве существует эффективная «началка», чтобы можно было посмотреть на детей и определить их дальнейшее обучение. Одни школьники программу первого класса проходят за полгода, их мы сразу переводим во второй. А другим детям для этого требуется больше времени. Потому учитываются такие вещи.

Но не везде. По той простой причине, что это требует очень хорошего медико-психолого-педагогического сопровождения. А в современных школах оно, к сожалению, практически упразднено. У нас в стране за последние десятилетия делалось все, чтобы развести по разным квартирам врачей и педагогов. Делалось это в целях оптимизации финансирования школ и штатного расписания. И дело даже не в деньгах, а в законах, точнее, в их несовершенстве. Потому что если врач работает на территории школы, ему не идет ни штат медицинский, ни выслуга лет. Ну какая разница, на какой территории он работает? И врачи во многих школах стали приходящими. К ним обращаются, только когда что-то случилось. А это очень плохо. Врач нужен не только для экстренных случаев. Он необходим для профилактики, для контроля питания и так далее. И не один врач, нужны разные специалисты: и психолог, и психиатр, и логопед, и дефектолог. У нас полностью здоровых детей, по данным союза педиатров, всего 12,5 процента. Па первом месте — психоневрологические заболевания. Поэтому в школах процветают и травля, и буллинг, и случаются такие ужасные трагедии, как с «казанским стрелком».

Лично я с большим трудом сохранял медико-психолого-педагогическую службу в нашей школе. Но чтобы с этим не было проблем, надо просто изменить законодательство. Это легко поправить. Мы говорили об этом с представителями Госдумы, чтобы после выборов, в новом созыве оказался решен данный вопрос.

— Насколько усложняет жизнь учителей отчетность и гонка за показателями, рейтингами: количество баллов, медалей и прочее?

— На самом деле отчетность очень усложняет жизнь учителей. С одной стороны, министерство просвещения издает приказы, предписывающие упростить жизнь педагогов, ликвидировать ненужную отчетность. Но следом идут документы директорам школ, чтобы они письменно отчитались в дорожных картах, как ликвидируют отчетность. И этот документ с таблицами тянет страниц на 50. Получается абсолютный идиотизм, в полном соответствии с нашими бюрократическими традициями. С одной стороны, требуют упростить, с другой — отчитаться, как мы это упрощаем. Подобное вызывает смех, иронию, но усложняет нашу жизнь.

«Учитель — очень творческая работа. Не сразу, через годы. Потому что быстрые результаты в педагогике всегда обман» Фото: vorobyov.council.gov.ru

«Какие-то школы перешли в XXI век, а какие-то до сих пор остались в XX веке»

— Лет 10–12 назад Казанский пединститут слили с Казанским федеральным университетом, который тогда создавался. Теперь многие ноют, что нужно пединститут возрождать, так как из КФУ в школы идти не хотят. В чем причины?

— Это тоже разная история. Профессия педагога очень сложная, во всем мире она занимает одно из самых первых мест по сложности. Потому что учитель — и швец, и жнец, и на дуде игрец. Он должен не только отлично знать свой предмет, но и психологию детей, и многие другие дисциплины. Потому что педагог помогает формировать и духовность, и нравственность, и мировоззрение человека. Это не в офисе сидеть, бумажки перекладывать, по интернету на письмо отвечать, и даже не лекцию прочитать. Дети сканируют учителя, как рентген. Когда на тебя смотрит 30 пар детских глаз, не расслабишься. Учитель должен так проводить урок, чтобы заинтересовать целый класс, чтобы дети его действительно слушали, а не отвлекались на посторонние вещи.

Но какие тенденции наметились в последнее время? Во-первых, стал очень качественным прием в педагогические вузы. Не путайте с университетами: они готовят исследователей, они не готовят специалистов для практической работы в школе, это разные вещи. Так вот, очень много 100-балльников с хорошим результатом ЕГЭ пошли сейчас в педагогические вузы. Не то, что раньше, когда шутили: «Ума нет — иди в пед». Более того, в педагогические визы идут очень интересные ребята. У меня в школе много молодых учителей. Отчасти это связано с тем, что прилично стали платить и во многих крупных городах зарплаты выросли. Надо же семьи содержать и прочее. Это одна сторона дела.

А с другой стороны, учитель — очень творческая работа. Не сразу, через годы. Потому что быстрые результаты в педагогике всегда обман.

На что еще я обращаю внимание: в школьной педагогике стали появляться очень зрелые, состоявшиеся люди. У меня таких много примеров. Скажем, есть один учитель истории, который в прошлом был довольно успешным в бизнесе. Он пошел, получил второе образование педагогическое. Человек создал себе финансовую подушку и получает удовольствие от работы с ребятами. Учитель — это очень интересная работа.

Конечно, есть регионы, где не хватает преподавателей. Это связано с низким социальным статусом профессии, низкой зарплатой. А есть такие регионы, где мы, прошу прощения, жестко отбираем учителей. И не каждого еще возьмем.

— Если в перестройку и 90-е годы был золотой век образования в России, то какое время переживает российское образование сегодня? Где находится современная школа — она уже перешла в XXI век или отчасти застряла в XX веке?

— Сегодня российское образование на перепутье. Потому что обратной дороги все равно уже нет. Мир стал открыт, паническая попытка отгородиться стеной все равно не увенчается успехом. В этой связи мне вспоминается роман замечательного писателя Владимира Сорокина «День опричника». С одной стороны, он воспринимается как пророчество. И вроде бы похоже, что мы сегодня к этому пришли. Но тот же Сорокин объяснял нам всем, что это всего лишь метафора. Какая стена? Кирпичи разворуют, и щели останутся. Сегодня невозможно отгородиться, мы живем в открытом мире. Ну закроете вы одни социальные сети, дети найдут другие. Мы от паники и от испуга пытаемся в виде фарса (как писал Гегель, история повторяется сначала в виде трагедии, потом в виде фарса) вернуться к тому, что было до революции 1991 года. Не получится. Это иллюзия.

Поэтому везде обстановка разная.

Где-то учителя перестали бояться, где-то продолжают любить начальство, поклоняться ему и брать под козырек любому распоряжению чиновников, даже идущему вразрез с интересами детей. Картина очень пестрая. Какие-то школы перешли в XXI век, а какие-то до сих пор остались в XX веке. Поэтому сегодня российская школа находится на перепутье.