«Мой нынешний предмет — феноменология «Единой России», не как «социотипа», а именно как важнейшего и системообразующего — хотя, парадоксальным образом, в то же время полностью несамостоятельного и недееспособного — института» «Мой нынешний предмет — феноменология «Единой России» не как «социотипа», а именно как важнейшего и системообразующего — хотя парадоксальным образом в то же время полностью несамостоятельного и недееспособного — института» Фото: «БИЗНЕС Online»

Проиграй, и будет тебе счастье

Этот пост (или, возможно, серию постов) пишу как бы в опровержение к предыдущему — который был про «социум власти». Потому что мой нынешний предмет — феноменология «Единой России», не как «социотипа», а именно как важнейшего и системообразующего — хотя, парадоксальным образом, в то же время полностью несамостоятельного и недееспособного — института.

В позапрошлом году АНО «Институт развития парламентаризма» совместно с ВЦИОМ провёл исследование, основой которого был соцопрос по поводу отношения людей к феномену «партии власти». Не ЕР конкретно, а вообще «партии власти» как системообразующей конструкции российского парламентаризма примерно с 1996 года. Итоговый доклад назывался «Прекрасная „Единая Россия“ будущего» и породил тогда массу всякого шухера и бурления, но, как нередко бывает, самое интересное осталось за кадром. А именно — тот поразительный факт, что даже среди электората ЕР каждый четвёртый считает, что было бы неплохо, если бы она когда-нибудь проиграла — и, пусть на время, побыла бы оппозицией.

Не так давно мне рассказывали, насколько симпатичнее стало выглядеть региональное отделение ЕР в одном из таких регионов, где после поражения на выборах из регионального политсовета вымыло всю номенклатуру, ушли заслуженные ветераны вместе с артистами-спортсменами, и остались только молодые и отчаянные «заднескамеечники», которым раньше ходу не было, а теперь кроме них попросту некому оказалось подхватить упавшее знамя. Так это или нет — сам не знаю, не в курсе, за что купил — за то и продаю, но вкупе с предыдущим заставляет задуматься.

Я вспоминаю, как в 2006-м мы бомбардировали Суркова записками с фактурой, в основном региональной, свидетельствующей о начавшемся «бронзовении» ЕР и ее постепенном превращении в гнилой номенклатурный отстойник. И нам тогда казалось, что главный рецепт противоядия — создать ей сильную альтернативу, то есть также публично пропутинскую, но независимую от бюрократической вертикали партию, которая держала бы Едро в тонусе. Сурков обычно, получая такие записки, орал на нас матом — «вы хотя бы одну партию нормальную сделайте!» (я, кстати, даже повелся и попросился «делать Едро»). Именно тогда, в порядке горькой шутки, родился мем, что в России как в зоопарке — всё обязательно должно быть, но всего только по одному.

Но, тем не менее, та идея получила определенное развитие — увы, такое, что лучше б ее не было вовсе: я имею в виду «Справедливую Россию». То, как ее создание реализовалось на практике, заставляло горько краснеть за свой недавний прекраснодушный реформизм: сначала в СР в порядке административного принуждения записали какое-то количество региональной номенклатуры, выдрав прямо с административных должностей; те, побрыкавшись, пошли. Потом СР начала набирать и кое-где даже выигрывать — и вот тут ее стали (и сделать с этим что-либо было уже невозможно) откровенно мочить, наглухо забыв свои же недавние приказы и гарантии тем людям из системы, которые в СР вписались. Плюс туда повалила толпой всякая региональная бандота и разные участники т. н. «внутриэлитных конфликтов» (как правило, сводящихся к спору за то, кто будет дерибанить очередную ТЭЦ или водоканал). А в головах у региональных политадминистраторов образовалась стойкая шизофрения, которой начали прекрасно пользоваться всевозможные решалы; а силовики — истерить по поводу идущего во власть криминала. Ну и, до кучи, кое-кто из руководителей «второй ноги» еще и белую ленточку нацепил, евпочя. Короче, из этого сделали однозначный вывод, что по крайней мере «партия власти» у нас точно может быть только одна, а СР кое-как упаковали в состояние «мегаспойлера КПРФ», в котором она теперь медленно умирает, несмотря ни на какую взаправду.

Бородатая выхухоль и подмосковный шустрила

Итак, несколько мыслей по поводу феномена «партии власти» — как применительно к ЕР, так и, что называется, «вообще».

 1. Когда я сейчас вижу в кампании — как со стороны самой ЕР, так и со стороны ее критиков — тезис «ЕР сделала то-то и то-то», «ЕР ответственна за то-то и то-то», я всегда хмыкаю. За все годы своего существования ЕР по собственной инициативе не сделала вообще ничего — ни хорошего, ни плохого. И в этом, собственно, и была всю жизнь ее функция — олицетворять и легитимизировать собой ту деятельность, которую на самом деле ведёт и которой управляет никакая не партия, а внепартийная «вертикаль» исполнительной власти. Именно в этом был скрытый смысл моего публичного спора с Турчаком в 2017-м — «партия фракции» и «фракция партии»; он на меня тогда наезжал у Соловьева именно за публичное озвучивание позиции, что ЕР — это, конечно, именно «партия фракции». Я опирался на фразу Путина по поводу событий 2011-12 года — «не дать расквасить парламент». В этой формулировке — квинтэссенция реальной функции ЕР в Госдуме: «расквашенный» парламент это такой парламент, в котором из-за обилия «популистов» (специально пользуюсь сейчас официозным сленгом) невозможно принимать «жизненно важные для страны законы» (читай: все, что насочиняли в Минфине, Минэке, Минпроме и далее везде, не особо заморачиваясь, что по этому поводу думает всякий там «избиратель»). Например, ту же пенсреформу, или бюджет на нацпроекты, или поправки в Конституцию.

Здесь очень важно оговориться, кто такие в этой модели «популисты», они же «системная оппозиция». Это такие профессиональные рантье, функция которых — озвучивать те самые боли «низового социального протеста», на этом набирать голоса (столько, сколько смогут, но не выходя за границу «раскваса») и затем разменивать свой публичный капитал выразителей чаяний трудящихся на разные преференции для себя самих и своей клиентелы. Именно поэтому Зюганов так отчаянно борется за Грудинина — в его картине мира попытка «группы хозяйствующих субъектов» рейдернуть ушедшего под его крышу усатого подмосковного лендлорда есть нарушение конвенции. А субъекты, в свою очередь, пытаются — и небезуспешно — доказать «двору», что Грудинин это не мелкий подмосковный шустрила (кем он является на самом деле), а целая политическая угроза режиму — имея в виду неожиданно большой его результат на президентских (куда его и выставили-то исключительно в логике «защиты активов»), и факт работы в его пользу на той кампании западных техплатформ типа того же Ютуба — заговор и иноагенты, не меньше.

Когда я в 2011-м предъявил Навальному — то самое «отсоси у бородатой выхухоли» — я имел в виду, что единственный фактический (за неизбежным рано или поздно смывом пены и хайпа) итог его разудалой кампании против «партии жуликов и воров» будет состоять в том, что ценник за депутатский мандат у того же Миронова вырастет, а валовая выручка из-за расширения «рынка» так и вовсе удвоится — ну, а мандаты у них, как известно, покупают такие нежулики и неворы, на которых и вовсе клейма негде ставить. И ведь, что характерно, выхухоль с борцами даже не поделится — не из жадности, а чтоб не подставляться перед папой. Но Лёша орёл, он шёл власть свергать, до сих пор, мне кажется, в это верит, умное голосование, вот это всё. Ну, это из области управленческого учета — где «центр убытков», а где «центр прибыли».

Жизнь насекомых

Разворачивая далее актуальный политический словарь, важно также отфиксировать, что такое «низовой социальный протест». Его принципиально отличать от «элитной фронды» и от «фоновой богемной движухи». Элитная фронда — это когда «хозяйствующие субъекты», обижаемые другими такими же субъектами, пытаются решить свои проблемы в политическом поле — самый яркий пример Ходорковский. Фоновая богемная движуха — это все «люди со светлыми лицами», которые вечно будут бороться за «свободу» и «демократию», под коими обычно понимается неограниченный и нецензурируемый доступ к государственным каналам вещания на массовые аудитории для лучших представителей «своего круга» (и ничего больше). И то и то даже в столице мобилизует сотни, максимум тысячи — для начальства тьфу, жизнь насекомых. А вот «протечка на массу», как было, например, при монетизации льгот в 2005-м или даже с московской «реновацией» в 2018-м — это уже правда серьезно. Хуже всего, когда «протечка на массу» случается не по социалке, а по политике — как было в Москве осенью 2011-го или недавно в Хабаровске по поводу Фургала. Собственно, Навальный интуитивно так и ищет с тех пор, с момента относительного успеха в 2011-м, некое вундерваффе, дающее возможность протечки на массу — он и на реновации пытался серфить, и на чем только не. Но избранный им антикоррупционный конёк не самое удачное для этого решение — по той простой причине, что само базовое сообщение — call to action — касается того, как живет сановная дворня, а не того, как живет сам «обычный избиратель». Трудно выводить кого-либо на улицу во имя картинок из рекламного буклета элитной недвижимости, какие бы креативные подписи под ними ты ни сочинил.

«Исправив имена», по Конфуцию, перейдём теперь к предмету. Зачем нужна в парламенте такая «партия», причем именно контролирующая большинство, которая сама при этом ничего никогда не решает и решать не может, а работает исключительно приводным ремнём для решений, вырабатываемых и принимаемых в другом месте? И почему именно она становится стержнем всей политсистемы?

Вот про это я напишу в продолжении. Ну, попробую по крайней мере.     

Продолжение следует     

Алексей Чадаев, Facebook, 09.09.2021