Али Вячеслав Полосин: «Деятельность НИБФ «Ярдэм» – деловое проявление веры»

Али Вячеслав Полосин: «В пользу верующих принято немало законов, которые смогли устранить дискриминационные нормы времен атеистических гонений. Правовое положение мусульман стало значительно лучше»  Фото: «БИЗНЕС Online»

Правовое положение мусульман стало лучше — в 90-е верующие ощущали себя изгоями

— Али Вячеслав Сергеевич, вам, как свидетелю эпохи и активному участнику духовного возрождения страны в постсоветский период, что сегодня кажется наиболее существенным достижением уммы?

— За 30 лет возрождения религии и конкретно ислама произошли серьезные изменения. Изменилось само положение верующего. Если на рубеже эпох, в 90-е годы, верующие во многом ощущали себя изгоями, людьми второго сорта, их подозревали, над ними смеялись, то сегодня это преодолено. Более того, можно заметить, что данный «маятник» качнулся в другую сторону: сегодня мы можем заметить определенную самоуверенность, иногда граничащую с наглостью. Это неизбежное последствие. Главное, что верующие чувствуют себя такими же гражданами, полноценными людьми. Это первое, что бросается в глаза, причем в массовом измерении, в разрезе всего общества. Это справедливо как для ислама, так и для других религий. Также нужно отметить, что изменились сами законы, по которым живет страна. В пользу верующих принято немало законов, которые смогли устранить дискриминационные нормы времен атеистических гонений. Правовое положение мусульман стало значительно лучше. Правда, далеко не всегда наши братья прибегают к правовым механизмам, предпочитая им несколько иные способы решения проблем. Тем не менее гражданское самосознание, правосознание мусульман, конечно же, выросло.

— Упомянутые изменения наверняка коснулись также внутреннего мира и в целом запроса верующих к духовенству. Как вы считаете, поспевает ли духовенство за своей паствой с точки зрения битвы за внимание? 

— Сегодня делается очень много, но важно понимать, что 70 лет религиозных гонений не могут в одночасье пройти бесследно. Прервалась преемственность религиозного образования. Мусульмане пострадали даже больше, так как исламская система держится на учителях, на алимах. Когда была уничтожена вся система исламских знаний, то не осталось практически ничего, кроме ритуалов. Если в православии, например, ритуал — это богатый символикой инструмент проповеди, он сам по себе чему-то учит своей символикой, то в исламе, где такого ритуала нет, практически ничего не осталось. Образование получать стало не у кого, негде. Вот и образовался разрыв. Позже, на волне независимости, был открыт доступ иностранных миссионеров. В страну хлынули различные «учителя», тонны соответствующей литературы. Понаехали люди с, мягко говоря, сомнительной репутацией. Они приехали сюда с целью заработка и начали заполнять это пространство. А тут на каждого араба смотрят чуть ли не как на сподвижника пророка Мухаммада (мир ему). Результат подобного был, конечно, ужасающий. Эта картина печальная, но за последние лет десять мы сделали многое для исправления данной ситуации.

Поэтому я не склонен утверждать, что имамы не поспевают за верующими, они суть отражение всего мусульманского сообщества в целом. Это наша общая проблема, а не предмет насмешек. Сюда же можно отнести прецеденты, когда районные суды запрещают мусульманскую литературу и привлекают в качестве экспертов по теологии местных психиатра, этнографа, школьного учителя — это тоже беда. Откуда там взяться профессионалам? А позади советское прошлое, когда в каждой религии видели «духовную сивуху» (Ленин). На сегодня религиозное образование — это некий уровень общественного согласия и взаимодействия светских и религиозных структур.

«Главная проблема изменения сознания мусульман в лучшую сторону сегодня — проблема понимания путей и средств, как это сделать. Например, издаются книги и, к сожалению, остаются в узком кругу заинтересованных специалистов. Влияния на массы они не окажут»  Фото: «БИЗНЕС Online»

Приехавшего из-за границы просто так к религиозной деятельности не допустят

— Буквально на днях вы презентовали новое учебное пособие «Гражданская идентичность мусульман России». Для кого оно и где будет изучаться?

— По сути, это продолжение предыдущего вопроса о заполнении вакуума исламского образования. Обратимся к опыту мусульманских стран, например Турции. Если турок уехал получать религиозное образование за границу, по приезде его никогда не допустят к религиозной деятельности просто так. Сначала он пройдет дополнительное образование при государстве. Марокко — то же самое. Там минимум в течение года — нечто типа нашей академии госслужбы — специалист должен пройти подготовку с точки зрения своей гражданской идентичности. Потому что знания могут быть хорошие или не очень, однако гражданская идентичность здесь довольно важна. Мусульманин — житель своей страны, за благополучие и безопасность которой он несет долевую ответственность. И отношение к исламу тоже зависит от того, как он себя ведет по отношению к иноверцам, как выполняет свои гражданские обязательства. Сюда же входит этика, профессионализм и полный комплект общественных взаимоотношений. Человек, впитавший вместе с богословием гражданскую идентичность Саудовской Аравии, по сути своей является гражданином Саудовской Аравии. Если он считает, что нужно все делать, как там, тогда ему есть смысл там и оставаться. А если он считает своей родиной нашу страну, в таком случае должен совместить собственные религиозные взгляды с определенной гражданской позицией внутри российского общества и государства. В арабской среде данную позицию называют «аль-ватания», что дословно переводится как отечество, родина, любовь к ней или даже патриотизм. В научном смысле арабы понимают под этим гражданскую идентичность. Именно она противопоставляется идеям космополитского псевдохалифата.

Главная проблема изменения сознания мусульман в лучшую сторону сегодня — проблема понимания путей и средств, как это сделать. Например, издаются книги и, к сожалению, остаются в узком кругу заинтересованных специалистов. Влияния на массы они не окажут. На массы повлиять может исламское образование. Имамы и преподаватели религиозных дисциплин получают правильное образование и передают его людям. Для подобного, конечно, нужно время, но оно достаточно соизмеримое — 5–10 лет. Это не эпоха и поколения. Есть ли такой опыт других стран с точки зрения эффективности? Конечно. Примерами тому являются турецкая, марокканская, аравийская, иранская модели. Это четкие, отличные от других, собственные модели гражданской религиозной идентичности. Таков реальный ислам, в отличие от придуманных в качестве новшества, бидаа, утопических идей космополитской империи, о которой нет ни слова ни в Коране, ни в Сунне.

«Татарстан в религиозной сфере впереди всех. Реализуется масса социальных благотворительных программ»  Фото: «БИЗНЕС Online»

Лучшая проповедь — без слов: «Ярдэм» является примером социального партнерства

— Мы говорили о религиозном, исламском возрождении. Но ведь ислам — это не вещь в себе. Ислам большое внимание уделяет позитивным преобразованиям в обществе. Как вы оцениваете социально ориентированный потенциал ислама сегодня в нашей стране?

— Как мы уже говорили, в 90-е существовал вакуум, который заполняли сомнительные личности, криминальные, полукриминальные элементы. Люди работали на себя, были и какие-то фанатики, и поэтому о социальной отдаче речь вести достаточно непросто. Но последние десятилетия стала усиливаться сама мусульманская община, появились уже, например, такие организации, как благотворительный фонд «Ярдэм».

«Последние десятилетия стала усиливаться сама мусульманская община, появились уже, например, такие организации, как благотворительный фонд «Ярдэм»Фото предоставлено фондом «Ярдэм»

Татарстан в религиозной сфере впереди всех. Реализуется масса социальных благотворительных программ. На примере того же «Ярдэма» видно, как изначально религиозная, исламская мотивация обретает практическое воплощение в значимых, полезных всем без исключения людям проектах. Как известно из Сунны Пророка (мир с ним), лучшая проповедь — без слов. Люди видят, что это деловое проявление веры и нравственности. Фонд «Ярдэм» — это не просто благотворительность. Это возвращение людям веры в жизнь, в себя, в свое предназначение, в то, что ты полезен себе, своей семье, обществу, стране. Это как раз, наверное, самое большое, что может дать религия в социальном служении.

Ныне востребованное слово «ресоциализация» очень хорошо подходит для многих жизненных ситуаций, когда человек оказывается в затруднительном положении. Речь идет не только о попадании в религиозную или иную секту. Я бы расширил применение ресоциализации для всех видов асоциальных расстройств: алко-, наркозависимость, игромания, психологические расстройства, семейные, детско-родительские кризисы и многое другое. Здесь, на мой взгляд, должны быть совместные усилия государства и мусульман. И вот такие открытые площадки, как «Ярдэм», где согласуются интересы как государства в части оздоровления граждан, так и неравнодушных верующих, которые видят свое служение Богу в помощи страждущим — это показательный пример такого социального партнерства. Это и прототип религиозной общины, махалля, будущего. Когда амиру правоверных Умару (радиаллаху анху) доложили, что в Африке открыли мечеть, он спросил: «А комнаты для занятий при ней построили?» Ему ответили: «Нет». Тогда предводитель правоверных сказал: «Вы принесли мне печальную новость». Сейчас в условиях поликонфессиональных мегаполисов очень важно, чтобы места собрания мусульман были не только местом для ритуалов, культа, но и центрами просвещения, социального служения людям, ресоциализации нуждающихся в этом. Мечети должны быть очагами добра!