«Это чес идет, но придраться трудно!»: театр им. Джалиля заплатил 4,5 миллиона за «премьеру» второй свежести

О вторичности спектаклей в Казани говорят уже не первый год, но, впрочем, отсутствие яркой режиссерской идеи — это фирменная черта художественной политики Татарского оперного театра под руководством директора Рауфаля Мухаметзянова… Фото: «БИЗНЕС Online»

«Премьера» в кавычках

О вторичности спектаклей в Казани говорят уже не первый год, но на этот раз Татарский оперный театр под руководством директора Рауфаля Мухаметзянова решил следовать этому принципу буквально. Сегодняшнее начало 40-го по счету Шаляпинского фестиваля ознаменуется премьерой спектакля, который уже видели как минимум в Самаре. 

На нынешнем «Шаляпин-фесте» сразу 5 названий из 8 — это спектакли ветерана оперной режиссуры из Санкт-Петербурга Юрия Александрова. За ним давно закрепилась репутация «стахановца», ставящего бесчисленное количество «травиат» и «аид», в последнее время преимущественно в российской провинции или в Казахстане (Нур-Султан и Алма-Ата). Одновременно Александров очень недешевый режиссер — в Казани только за проведение постановочных репетиций и премьерных спектаклей «Тоска» он получит, согласно сайту госзакупок, 2,87 млн рублей. Его соратник Вячеслав Окунев в качестве сценографа и художника по костюмам заработает 1,6 млн рублей.

На нынешнем «Шаляпин-фесте» сразу 5 названий из 8 — это спектакли ветерана оперной режиссуры из Санкт-Петербурга Юрия Александрова Фото: «БИЗНЕС Online»

Много это или мало? Понятно, что опера и балет — дорогое искусство, в том числе и гонорары режиссеров здесь больше. Но давайте сравним. В апреле прошлого года в Пермской опере (так же, как и театр им. Джалиля, учреждение, находящееся на балансе региона) случилась премьера оперы «Кармен» в постановке Константина Богомолова. Ныне известный всем режиссер-провокатор устроил настоящий скандал, отправил роковую цыганку в Одессу начала XX века. Хитмейкер из Москвы получил за постановку 1,3 млн рублей, говорят, такая сумма вызвала резонанс у местной общественности, хотя речь идет о суперраскрученном в масштабах страны авторе, а регион отбил эти бюджетные деньги только за счет бизнес-джетов, которые в большом количестве приземлялись в день премьеры «Кармен» в пермском аэропорту. На таком фоне казанские гонорары смотрятся уже иначе.

Но все бы ничего, если бы интернет не напомнил, что тандем Александров – Окунев в 2014 году уже ставил «Тоску» в Самаре. И, увидев первые кадры декораций в Казани, мы обнаружили, что они… идентичны самарским. Художник Каварадосси будет исполнять знаменитую арию E lucevan le stelle на такой же площади тюрьмы Сант-Анджело с колоннами, изображением статуи посередине, лестницей и входом в темницу, а сам тенор облачен в такую же белую рубашку и черные сапоги. «Создавая сценическое решение спектакля „Тоска“ в Казани, художник Вячеслав Окунев вдохновлялся воспоминаниями об Италии: „Все архитектурные строения — церковь Сант-Андреа, замок Сант-Анджело — сделаны детально и подробно, чтобы зрители впечатлялись реалистичностью и красотой Вечного города“», — написано на официальном сайте театра им. Джалиля, интересно, говорил ли то же самое Окунев в 2014-м в Самаре?

Конечно, мы живем в эпоху постмодерна с его многочисленными заимствованиями и копированиями. Но Татарская опера ни словом не упоминает Самарскую оперу, да и уровень гонораров авторов спектакля явно указывает на создание уникального авторского продукта.

«БИЗНЕС Online» отправил запрос в пресс-службу театра им. Джалиля: можно ли считать «Тоску» в Казани ремейком предыдущего спектакля режиссера Александрова в Самаре и учитывался ли данный фактор при определении авторского гонорара постановщика и сценографа? Никакого ответа мы не получили. Сам режиссер сказал в разговоре с нашим корреспондентом, что не готов отвечать на такие вопросы по телефону, а встретиться может, только если редакция договорится с театром.

«Татары настроены весьма «нетолерантно»: автор «Джалиля» и «Алтын Казан» против «туган тел» в Казани

Между тем казус с псевдопремьерой у театра не первый. В 2019 году в Казани режиссер Михаил Панджавидзе (тот самый, который возмущался обилием татарского языка на улицах города), поставил в театре им. Джалиля «Царскую невесту». При этом на YouTube висит запись его аналогичного спектакля в Минске. Там даже пьяные опричники лежат в аналогичных позах, а различия на протяжении всего действа с казанской постановкой в основном в цветах кафтанов и фасонах кокошников. Панджавидзе за ту постановку получил 1,6 млн рублей, а художник Гарри Гуммель (он же работал и в столице Беларуси) — 1,4 миллиона.

«То, что Юрий Исаакович этим балуется, ну, мы знаем все»

Дмитрий Сибирцев — экс-директор московского театра «Новая опера» — считает, что тема для театрального сообщества актуальная. «Но тут, наверное, надо не от Казани плясать, — сказал Сибирцев в разговоре с „БИЗНЕС Online“. — Где режиссер ставит первый свой спектакль, вот тот театр обязан быть правообладателем данного спектакля. Либо на какое-то время, либо на весь срок. И если этот режиссер абсолютно такую же постановку делает где-то еще, то это неправомерно. Тут речь скорее идет о том, что другой театр должен связаться с руководством того театра, где это впервые поставлено, и арендовать его. А режиссера пригласить для того, чтобы он провел репетиционную работу, а не выдавал это за авторскую историю. Но это должны быть взаимоотношения между театрами». 

При этом Сибирцев считает, что юридические претензии в этой ситуации вряд ли можно предъявить. «Минимальные изменения — это как фонограмма: одна нота изменена — все. Девочек вышло с голым пузиком в „Князе Игоре“ три штучки, а там — четыре. Все, уже изменено, — рассказывает собеседник газеты. — В чем новаторство, идея? Да ни в чем. Это чес идет, но придраться трудно! То, что Юрий Исаакович [Александров] этим балуется, ну, мы знаем все. Надо посмотреть, что он, интересно, поставил в Астане, еще где-то… Но спектакли у него всегда крепкие, хорошие. Однако и берет он недешево». 

Вспомнил Сибирцев и случай во время работы в «Новой опере»: «Это была история с французским режиссером Бернаром Арно. Когда мы поставили „Ромео и Джульетту“, прекрасно понимали, что нечто подобное он уже делал. Допустим, цветовую гамму костюмов чуть-чуть поменял. Да, она была черно-красной, но тут костюмы оказались чуть более красными, разводки артистов, несколько мизансцен друг от друга отличались и так далее».

По словам театрального критика Нияза Игламова, казанская «Тоска» все равно имеет право называться премьерой. «Потому что, даже если идентичные, один в один, декорации, но другие солисты, атмосфера, другие технические возможности у театра могут быть. Ну сценография все-таки не главное, партитура Пуччини остается. В общем-то, это премьера», — говорит собеседник «БИЗНЕС Online».

«Это же вопрос к театру. Если его устраивает… Довольно часто сталкиваешься с такой проблемой, как перенос решения. Например, спектакль где-то успешно прошел в Европе, и российский театр зовет режиссера у себя примерно то же самое поставить, — напоминает Игламов. — Это вопрос ориентированности театра. Если он настроен на творческий поиск, на какое-то новое слово, то, конечно, он в принципе не зовет Александрова. А если театр все устраивает, устраивает зрителя, а зритель нечасто бывает внимателен к техническим моментам в театре оперы и балета, он рад, наверное, любой встрече». По его словам, это «ничего не вызывает, кроме недоумения, сожаления», однако «если театр и постановщик так договорились, то никаких вопросов нет, как правовых, так и этических».

Оперный спектакль «Сююмбике», поставленный Юрием Александровым Фото: «БИЗНЕС Online»

«В творческой биографии Александрова отразилась вся судьба нашей страны»

Между тем 5 из 8 спектаклей в репертуаре Шаляпинского фестиваля – 2022 от режиссера Александрова фактически ставят под сомнение один из постулатов, определяющих много лет художественную политику театра им. Джалиля. «Особенностью административно-художественной структуры театра является отказ от института „главных“ (режиссер, балетмейстер, художник), благодаря чему театру вот уже много лет удается избегать столкновений творческих амбиций, в том числе монополии „главных“, не пускающих на свою территорию конкурентов», — сказано на его официальном сайте. Но по факту мы видим, особенно после «изгнания» Панджавидзе, с которым Александров до этого делил оперную «поляну», «монополию, не пускающую на свою территорию конкурентов».

Юрий Исаакович, которому 7 февраля исполнится 72 года, поставил в Казани за 9 лет 7 оперных спектаклей: «Аида» (2013), «Любовный напиток» (2014), «Севильский цирюльник» (2014), «Пиковая дама» (2017), «Сююмбике» (2018), «Паяцы» (2021), «Тоска» (2022). Также он возглавляет камерный театр «Санктъ-Петербургъ опера», где частенько и по сей день экспериментирует, что почти незаметно по казанским спектаклям.

Оперный спектакль «Паяцы» (2021)Фото: © Елена Сунгатова, art16.ru

«Он выдает некий продукт, который покупается. Если продукт покупается, это значит, заказчики готовы платить за него те или иные деньги, — говорил об Александрове в 2017 году в интервью „БИЗНЕС Online“ музыкальный критик Дмитрий Ренанский. — Это не вопрос гонораров, который устанавливает режиссер. Он столько стоит, потому что ему столько готовы предложить. К недавним спектаклям Александрова можно относиться по-разному, но в них всегда присутствует определенный уровень мастерства, который по нынешним временам дорогого стоит. Профессия оперного режиссера переживает чудовищный кадровый кризис — на сегодняшний день в России есть лишь несколько очень профессиональных людей, которые способны делать работу Александрова не хуже».

К тому же в Казани всегда могут козырять, что заслуженный ветеран оперной режиссуры ставил в «Метрополитен-опера» («Мазепа») и Ла Скала («Черевички»), это правда, хоть и по одному разу. Да и было давно.

Вот еще один штрих к портрету нынешнего оперного лица театра им. Джалиля, о чем рассказывал Ренанский пять лет назад: «Интересно другое: реакция Александрова на крутой сверхконсервативный поворот в культурной политике нашей страны. То, как отреагировал на него режиссер, — это акционизм чистой воды… Ну кто еще из наших самых лояльных к власти творцов додумался бы поставить летом 2014 года оперу „Крым“ (музыка Мариана Коваля — прим. ред.)? Это ведь абсолютно постмодернистский ход. В творческой биографии Александрова отразилась вся судьба нашей страны — от либеральной ситуации конца 90-х до сегодняшней эпохи реакции. Наблюдать за этими метаморфозами хоть и грустно, но страшно увлекательно».

Снова нам никуда не деться от Ахмеда Агади, которого журналисты признавали лучшим певцом Шаляпинского фестиваля в 1998 году Фото: © Максим Богодвид, РИА «Новости»

И никуда нам не деться от Агади

Что же касается в целом 40-го Шаляпинского фестиваля, то его афиша для столь круглой знаменательной даты выглядит довольно скромно. 8 названий (пять из них, напомним, постановки Александрова) и 11 спектаклей, причем каких-то новых для Казани актуальных звезд «фестиваль голосов» не представит. Правда, какое-то время в числе солистов отсутствовали исполнители партий Альфреда в «Травиате» и заглавной женской партии в «Аиде». Учитывая, что эти спектакли стоят в афише друг за другом, можно было предположить попытки театра им. Джалиля договориться с самой гламурной парой оперного небосклона — Анной Нетребко и Юсифом Эйвазовым. А что, это был бы «ход конем» вполне в духе директора Мухаметзянова, который, мы не сомневаемся, смог бы удовлетворить и финансовые аппетиты четы. Но это из области домыслов, в нашем же случае все разрешилось буднично — Альфреда споет далеко не самый известный тенор из Минска Юрий Городецкий, а Аиду — Оксана Крамарева из Киева, которая регулярно это делает на казанской сцене.

Снова нам никуда не деться от Ахмеда Агади, которого журналисты признавали лучшим певцом Шаляпинского фестиваля в 1998 году. Спустя четверть века тенор, которому в марте исполнится 57 лет, споет и Каварадосси, и Канио, и Ивана Грозного в «Сююмбике» Резеды Ахияровой. Наверняка подтвердят свой класс Владислав Сулимский в «Травиате» (Жорж Жермон) и Михаил Казаков в «Борисе Годунове» (Борис). Интересно, что едва ли не самый любопытный состав собрался в «Севильском цирюльнике», отнюдь не самом любимом публикой спектакле в нынешнем репертуаре Татарской оперы, Фигаро здесь должен спеть лучший российский баритон Игорь Головатенко, Альмавиву — Павел Колгатин из Венской государственной оперы, а дона Базилио — все тот же Казаков.

Зато стоит похвалить параллельную программу феста, которая, правда, из года в год то появляется, то исчезает. Причем это связано исключительно с уходом в декрет и дальнейшим возвращением на работу завлита оперного Жанны Мельниковой. Конечно, странно, что столь масштабный проект в театре зависит исключительно от личных обстоятельств одного сотрудника (для серьезного учреждения культуры это нонсенс). Но можно порадоваться — в феврале стараниями Мельниковой и ее коллег будут и лекции в Нацбиблиотеке РТ, и камерные концерты в ГБКЗ, и показ спектаклей из лучших оперных домов в кинотеатре «Мир».  Правда, последнее может добавить еще больше контраста со спектаклями Шаляпинского фестиваля, потому что здесь будут и выдающиеся голоса вроде Йонаса Кауфмана и Ильдара Абдразакова, и яркие режиссерские решения, модный немец Тобиас Крацер перенес действие своего «Фауста» в Парижской опере в современную столицу Франции.

«Со вступительным словом к опере «Тоска» выступит известная оперная певица Любовь Казарновская. Ровно 40 лет назад, в феврале 1982 года, она приняла участие в первом Шаляпинском фестивале, в рамках которого исполнила партию Татьяны в спектакле «Евгений Онегин» Фото: Владимир Зотов

«Никакого особенно положительного соображения у меня по этому поводу нет»

Что же думают о казанском оперном фестивале на пороге его 40-летия эксперты?

«Не возьмусь ответить по поводу самого фестиваля. Я слышал о нем и как-то всегда относился к нему с симпатией, но чисто платонически, — сказал в разговоре с „БИЗНЕС Online“ оперный критик, обозреватель „Коммерсанта“ Сергей Ходнев. — Потому что ни на одном фестивале я не был и довольно давно, к стыду своему, не следил за тем, что происходило там». При этом собеседник газеты не уверен, что целый фестиваль можно организовывать вокруг работ режиссера Александрова: «Что касается Юрия Александрова, то честно скажу: никакого особенно положительного соображения у меня по данному поводу нет. Во-первых, это достаточно спорная идея — на пяти работах одного и того же режиссера строить фестиваль. Во-вторых, режиссер этот хоть и опытный, известный, но часто повторяющийся в своих работах. То в одном театре, то в другом. Потому, честно говоря, большой глубины я бы не ждал».

А вот завсегдатай Шаляпинского фестиваля Сергей Бирюков, обозреватель газеты «Труд», иного мнения. «Замечательный фестиваль с огромной историей. Я помню, когда впервые попал в Казань на него, это было начало 1990-х. Вы представляете, какая была ситуация тогда? Разруха, зарплаты людям выдают какой-то продукцией предприятий, на которых они работают, и так далее. И вот в такой ситуации театр оперы и балеты имени Джалиля выдает роскошную программу международного уровня. Помню, тогда я услышал Путилина, Галузина и других звезд Мариинского театра», — поделился Бирюков воспоминаниями с нашим корреспондентом. Он обратил внимание и на такой аспект: «Например, мы можем услышать пение украинских артистов. Я вообще не представляю, каких трудов стоит этим ребятам добраться до Казани. Но тем не менее они это каждый год делают. Скажем, мы все знаем, что такое театр оперы и балета имени Шевченко — это тоже театр мирового уровня. И так сложилась жизнь, что контакта между нами практически нет. Казань в этом смысле выполняет какую-то героическую совершенно роль, объединяя культуры, которые и должны шагать вместе».

Обозреватель «Труда» также считает удачным акцент на Александрове. «Потому что он уже очень давно одна из основных таких фигур в нашем оперном режиссерском мире. Но в последние годы это просто какой-то взлет, — уверен Бирюков, который приедет в Казань и в этом году. — Я вот наблюдаю даже по программам тоже чудесного фестиваля „Видеть музыку“… И даже в эти сложные пандемийные годы обязательно приезжает его театр „Санктъ-Петербургъ опера“, привозит интересные спектакли. В прошлом году они нам показали такие мировые редкости, как опера Доницетти „Петр I, или Необыкновенные приключения царя“ или, например, „Электра“ Рихарда Штрауса. Вы хоть представляете, как Штраус трудно приживается на русской сцене? Поэтому я на самом высоком уровне оцениваю его работы и очень жду его „Тоску“ в Казани».

И последнее. На сайте театра указано: «Со вступительным словом к опере „Тоска“ выступит известная оперная певица Любовь Казарновская. Ровно 40 лет назад, в феврале 1982 года, она приняла участие в первом Шаляпинском фестивале, в рамках которого исполнила партию Татьяны в спектакле „Евгений Онегин“». Некогда известная певица хоть и продолжает сейчас выступать с концертами, но все чаще становится героиней сатирических памфлетов на просторах сети. А для широкой публики Любовь Казарновская — это член жюри в телевизионной передаче, где одни артисты под тоннами грима изображают других, только более знаменитых и талантливых. В общем, Казарновская в Казани сегодня, пусть она и не будет петь, — это прекрасная метафора о прекрасном прошлом Шаляпинского фестиваля, а также о его более чем спорном настоящем.