«У нас есть свободные производственные цеха. Есть и определенные трудовые ресурсы…» — рекламировал полковник УФСИН по РТ дешевую рабсилу более 2 тыс. татарстанских осужденных. В Доме предпринимателя для бизнеса устроили накануне смотрины производственных возможностей пенитенциарной системы республики. Впрочем, первый опыт для некоторых оказался печальным. О том, чем заманивали предпринимателей сотрудничать с осужденными, — в репортаже «БИЗНЕС Online».
«Многие предприниматели на воле не могут найти людей, кто бы постоянно выходил на работу…»
Что хочет исправительная система?
«Многие предприниматели на воле не могут найти людей, кто бы постоянно выходил на работу…» — примерно так обозначили основной лейтмотив прошедшего в стенах Дома предпринимателя круглого стола под говорящим названием «Как взаимодействовать с УФСИН и стать социальным предприятием?». Фонд поддержки предпринимателей РТ собрал у себя отдельное совещание для обсуждения не уходящей никак с повестки проблемы кадрового голода. Решение предложили уже не самое новое, но по-прежнему экстравагантное — подспорьем нехватки рабочих рук может стать наем татарстанских осужденных. Таковые лимиты рабсилы в колониях республики есть, осталось дело за малым — интересом самого бизнеса. Этим, по сути, сватовством зэков в четверг и занялся фонд поддержки предпринимательства.
Для «рекламы» своих аутстафферских услуг от УФСИН по РТ на совещании выступил начальник отдела трудовой адаптации осужденных — полковник внутренней службы Саид Девятияров. Начал он продвижение труда осужденных издалека, напоминая основную цель пенитенциарной системы — исправление осужденных через общественно полезный труд, акцентируя внимание именно на словах «социальная значимость» (из зарплат зэков происходит возмещение исков потерпевших) и «исправление», а не на «извлечении с них прибыли».
По словам Девятиярова, сегодня в Татарстане система трудовой адаптации включает в себя 9 учреждений (где есть производственные площадки): пестречинская ИК-3, зеленодольская ИК-5, мамадышская КП-17, менделеевская ИК-10, нижнекамская ИК-4, альметьевская ИК-8, казанские ИК-2, ИК-18 и ИК-19. Всего в них 81 производственный участок, 2 482 рабочих места для осужденных. При этом задействованы на производствах нынче 2 585 заключенных — отказываться от труда, напомним, они не имеют права. Еще 755 человек зачислены в хозобслуживание учреждений. Все они трудоустроены и получают зарплаты не ниже МРОТа.
Для «рекламы» своих аутстафферских услуг от УФСИН по РТ на совещании выступил начальник отдела трудовой адаптации осужденных — полковник внутренней службы Саид Девятияров
В основном осужденные заняты на производстве металлических изделий, в швейных цехах, деревообработке, сельском хозяйстве. За прошлый год на труде заключенных отгрузили продукции на 530,3 млн рублей. И если осужденные в соседних регионах трудятся преимущественно на поддержание штанов самой уголовно-исправительной системы, то в Татарстане еще работают и на коммерческие организации (в том числе на госзаказах — например, за 2021 год зэки наделали скамеек и урн по программе «Наш двор» на 3 млн рублей). В денежном эквиваленте этот коммерческий оборот труда осужденных составил примерно 300 млн рублей за прошлый год.
Несмотря на столь внушительные производственные мощности, в татарстанских колониях все еще 2 127 осужденных пока не заняты — это, по словам Девятиярова, «свободные трудовые ресурсы». Бери и используй. «У нас есть свободные производственные цеха, некоторые с коммуникациями, некоторые без. Есть у нас определенные трудовые ресурсы. И мы заинтересованы в том, чтобы предприниматели с нами сотрудничали», — обозначил начальник отдела трудовой адаптации осужденных.
Что, по его словам, значит «сотрудничать с УФСИН»? Бизнес может покупать продукцию осужденных и перепродавать. Может размещать заказы на производственных мощностях колоний (но сырье — от бизнеса, рабочие руки — от УФСИН). Может арендовать оборудование колонии. Может просто взять осужденных из колоний-поселений и отправить трудиться на свои объекты, но под надзором сотрудников тюрьмы. Относительно недавно в «моду» вошли и исправительные работы — это когда осужденные живут в исправительных центрах, сами добираются до работы без конвоя, работают и включены в штат какого-нибудь предприятия, например КАМАЗа. Есть такой исправцентр в Казани на 350 человек и на 100 мест в Нижнекамске.
Какие плюсы такого сотрудничества с УФСИН по РТ?
- экономия на фонде оплаты труда (осужденные стоят дешевле гражданских работников, но не меньше МРОТа);
- в колониях есть свободные площади с инженерными коммуникациями (и без);
- осужденные — это постоянные трудовые ресурсы, они не убегут и не закапризничают, грозясь натравить на предпринимателя трудовую инспекцию;
- в колониях есть бесплатные склады для отгружаемой продукции бизнеса;
- производство предприниматель размещает все-таки уже на охраняемой территории — минус издержки на какой-нибудь ЧОП;
- гарантируется работа в правовом поле, как пояснил Девятияров: «То есть сделали нам предоплату — никуда мы не денемся, не исчезнем, будем выполнять свои обязательства»;
- возможность предпринимателя контролировать весь рабочий процесс осужденных прямо внутри колонии.
Какую сумму пенитенциарная система республики просит за такой подгон дешевой рабочей силы? Оплата, собственно, труда заключенных. Оплата труда надзирателей. Оплата задействованного сырья и расходов по коммуникациям. Оплата за амортизацию производственного оборудования колонии. И отдельной строкой — прибыль учреждения. Правда, что получится по конечным цифрам для бизнеса, Девятияров не пояснил и не привел примеры. Но в принципе все выглядело действительно привлекательно.
Антон Дыганов (справа): «То, что мы собираемся делать, — новое абсолютно для всех. Мы можем стать одним из передовых регионов, кто будет развивать именно это направление!»
Что хочет фонд поддержки предпринимательства?
На этот вопрос ответ попытался сформулировать руководитель центра инноваций социальной сферы и социально ориентированных некоммерческих организаций Антон Дыганов. Фонд, по его словам, с 2015 года работает по такому направлению, как «социальное предпринимательство». Если коротко, то это предпринимательская деятельность, которая направлена на достижение общественно полезных целей. Такого рода бизнес государством всячески поощряется. Трудоустройство осужденных с их попутной ресоциализацией — ну чем не социальное предпринимательство? Если татарстанский бизнес начнет брать к себе на работу осужденных, то фонд наградит их статусом «социальное предприятие», что сулит всевозможные «плюшки».
По закону существует четыре официальных условия получения такого статуса, из которых достаточно выполнения лишь одного:
- если предприниматель обеспечивает занятость определенных категорий граждан (например инвалидов, пенсионеров, многодетных родителей, а в данном случае — осужденных на принудительные работы; при этом доля таких работников должна быть не менее 50% и двух человек, а фонд оплаты труда — не менее 25%);
- если предприниматель обеспечивает реализацию производимых такими категориями гражданами товаров, услуг;
- если предприниматель осуществляет производство товаров и услуг для такой категории граждан;
- если предприниматель решает полезные для общества задачи (создание частных детсадов, домов престарелых и т. д.).
На сегодня в Татарстане зарегистрировано всего 117 социальных предприятий. Их статус по закону нужно обновлять и переоформлять каждый год. Но это, по словам Дыганова, вообще все несложно — требуется минимум пакет документов, а фонд готов взять на себя все консультационные услуги. Однако денег из своего кармана так просто не подкинут — только подскажут, где их «социальному предприятию» можно найти.
На какие «плюшки» могут претендовать предприниматели, взявшие к себе осужденных и окрасившиеся в «социальных»? Есть специальный микрозаем «Социальный предприниматель»: от 100 тыс. до 5 млн рублей на срок от 3 до 36 месяцев под половину ставки рефинансирования ЦБ. Есть отдельные гранты до 500 тыс. рублей. Есть льготная аренда: первые два года плата не взимается, на третий год платится четверть аренды, на четвертый — половина, на пятый — 75% от стоимости аренды. Есть возможность отправить социального предпринимателя на какую-нибудь выставку (если затраты не превысят 300 тыс. рублей). Правда, последние два пункта распространяются тут скорее на всех предпринимателей, а не только на «социальных» — например, льготная аренда существует по решению Казгордумы от 17 июня 2015 года для всех бизнесов. Зато для «социальных предпринимателей» все обещают оформлять вне очереди.
«Возможность включения в реестр предприятий, которые работают с УФСИН, появилась только в прошлом году, — отметил Дыганов. — Мы консультировались с министерством экономического развития России — кейсов таких пока по стране нет. То, что мы собираемся делать, — новое абсолютно для всех. Мы можем стать одним из передовых регионов, кто будет развивать именно это направление!»
По словам Гайнановой, осужденные очень хороши в «кованом» бизнесе — там они настоящие мастера
Что хочет предприниматель?
Этот вопрос скорее риторический. После столь обстоятельной рекламы труда осужденных колеблющимся в зале предпринимателям продемонстрировали успешные (и не очень) кейсы сотрудничества с УФСИН по РТ.
Первой выступила с микрофоном депутат Казгордумы, учредитель благотворительной организации гармоничного развития детей и подростков с ограниченными возможностями «Все для детей», основатель бренда GT-dress Далия Гайнанова. По личным обстоятельствам она в свое время решила создать свое дело по пошиву слюнявчиков (для особенных детей). Заказывать через фабрику было сложно и дорого, да и целевая группа — не совсем платежеспособные клиенты. Требовалось снижать себестоимость продукции. Тогда Гайнанова решила обратиться в одну из колоний РТ…
«С чем я столкнулась? Целый квест! — делилась она своим личным опытом работы с осужденными. — Там действительно люди со своим настроением, со своими пожеланиями. Там пришлось „включить“ такую женщину с яйцами — договариваться на их языке, где-то использовать нецензурщину.
„Первоходы“ отличаются от рецидивистов. „Первоходы“ очень быстро освобождаются. Они только научились, только поняли, что мне нужно (столько браков мы с ними прошли), а потом говорят: „Я освобождаюсь!“ Я за него искренне рада, конечно. Но мне пришлось опять обучать других.
Рецидивисты, да, дольше сидят. Но у них заинтересованности [в работе] особой нет. Были те, кто проникался — все-таки несколько смешно, где зэки на зоне и слюнявчики, — в ком-то открывали даже какую-то человечность, книжки им приносили для мотивации. Но существовал и человеческий фактор — все-таки у сидящих людей маленькая социальная ответственность, и, естественно, случалось и воровство. Администрации было очень сложно этот процесс остановить, даже если они в карцер сажали. Все равно это будет, все равно все и всё выносят. Контролировать там это оказалось сложнее, потому что доступ туда… Надо все сдать на входе, ты остаешься без связи, дождаться оперативников… Зимой приходилось по полчаса на морозе стоять.
И это все же специфическая одежда. Если взять простыни — да, они быстро [шили], прямой строчкой, [ума] особого не надо. А у нас ткань капризная, нужны были дополнительные машинки. Они выходили из строя быстрее, чем на фабрике, потому что человеческий фактор все-таки… Они (осужденные — прим. ред.) тоже хотят что-то свое там отшить и отпарить… В этом заключалась проблема. Тяжело было контролировать и общаться с ними».
По словам Гайнановой, осужденные очень хороши в «кованом» бизнесе — там они настоящие мастера. Но вот в пошиве одежды для детей как-то не задалось… «Она очень сильно пахла. Одежду нам приходилось перестирывать, потому что мы не могли ее с таким запахом отправлять. Если бы была это верхняя одежда — это одно, а с детской сложновато, это первая категория, которая к телу близка все-таки… В общем, мы вынуждены были уйти, — рассказала женщина. — А так там прикольно, конечно».
В этот момент в зале кто-то бросил: «У вас слюнявчики дернули, а у нас — рельсы. Даже рельсы умудрились спереть!»
Девятиярову тут, конечно, пришлось несладко. Комментируя выступление Гайнановой, он заметил, что, «если предприниматель хочет работать, он работает». На его памяти сотрудничество с УФСИН по РТ прекратили только один-два предпринимателя, большинство все же находит свои плюсы в работе с ними. Просто нужна определенная притирка к контингенту. Хрупкой женщине тут тяжелее, конечно…
«У вас слюнявчики дернули, а у нас — рельсы. Даже рельсы умудрились спереть!»
«Нужно к этому относиться не как к прибыли…»
Все остальные представленные кейсы, действительно, более одобрительно отзывались об опыте использования труда осужденных. Например, гендиректор ООО «Геопром-Поволжье» Сергей Тябуков рассказал, что работает с ИК-5, делают чугунно-литейную продукцию — примерно 3 тыс. т в год. Работает с «колонистами» уже более 10 лет, и основное преимущество для него тут — конечно, кадры. «Найти рабочую специальность на гражданке, его заманить и удержать непросто. А здесь человек пришел, он работает на тебя лет 10–20. Ты один раз его обучил, и все — проблема кадрового голода решена», — отметил Тябуков, не отрицая в целом особенности сотрудничества… Но все тут, по его словам, решается с администрациями колоний.
После из зала посыпались вопросы от предпринимателей. В половине случаев они не касались конкретно работы с УФСИН по РТ. Многие спрашивали, как им получить этот статус «социального предприятия», уточняли льготы и возможности получения грантов, даже просили снизить НДС.
Вторая половина выступлений предпринимателей была уже по теме. Правда, зачастую они сводились к своего рода жалобам. «С логистикой просто беда совсем. Не хватает сотрудников производственного отдела, сопровождающих. С утра машина встает и так до вечера и стоит. Вчера у нас фура осталась ночевать в колонии — до сих пор не выехала. В Пановку вообще не заехать, пешком туда пробирался. Снег не чистят. Спрашиваю сотрудников — никому не надо. И как нам привозить сырье, забирать товар?» — вопрошал работающий с УФСИН предприниматель Олег Попов. Девятияров парировал, что в колониях, действительно, есть дефицит кадров — некомплект в производственном отделе примерно 50%. И только он предложил отработать замечание Попова точечно, как Гайнанова предложила свое логистическое решение — разделить входы и выходы из колоний для предпринимателей. «Отдельного входа и выхода не будет», — строго заявил представитель УФСИН.
Кроме того, интересовало предпринимателей, можно ли вывозить осужденных на их производства в другие районы (ответ — нет), можно ли вывозить их без надзора (ответ — нет), кто должен платить за обустройство рабочих мест зэков (ответ — бизнес) и т. д. В конечном итоге конкретных вопросов от уже сотрудничающих с УФСИН предпринимателей было так много, что Девятияров предложил им всем собраться на рабочую встречу на своей площадке, чтобы как можно быстрее отработать все замечания.
На минувшей встрече из всех предпринимателей несколько выделялся Азат Гайнутдинов, руководитель известного АНО «ЦРА», который уже около 8 лет плотно сотрудничает с УФСИН и занимается преимущественно ресоциализацией осужденных. Он не жаловался и не умалял устремления УФСИН пристроить на работы своих подопечных. Даже напротив, просил помочь ему «отпустить» как можно больше осужденных на принудительные работы. Право на замену срока принудительным трудом сегодня имеют около 3,4 тыс. осужденных в Татарстане. Но, по словам Гайнутдинова, суды нынче очень неохотно наделяют заключенных такой возможностью. Он попросил предпринимателей объединиться и помочь убедить суды и общество, что осужденные — это такие же люди, как и гражданские, просто однажды оступившиеся и сейчас нуждающиеся в помощи и поддержке. «Нужно к этому относиться не как к прибыли, что это дешевая рабочая сила, а важно понимать прежде всего, что трудоустройство — это один из методов ресоциализации человека», — обращался Гайнутдинов к собравшимся предпринимателям.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 115
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.