«Грамотных специалистов почти не осталось»: кто виноват в обмелении Волги?

Сергей Беднарук: «Что касается природного фактора, то этот год был маловодным. Объем общего суммарного притока воды в водохранилища каскада составит около 220 кубических километров при официальной «норме» 258 кубических километров» Фото: Алексей Белкин

«В этом году шум «обмеления» начали поднимать еще до достижения отметки 50,0 м БС. Это даже не минимальная судоходная отметка»

— Сергей Евстафьевич, хотелось бы вначале разобраться с определениями. Что подразумевается под обмелением Волги?

— Важно еще понять, что имеется в виду под Волгой. По данным государственного водного реестра, в Татарстане нет Волги, есть Куйбышевское водохранилище на реке Волге. Река Волга же есть в верхней части — от истоков до Твери и в нижней — от Волгограда до Каспийского моря. А между ними водного объекта «река Волга» нет, есть ряд водных объектов другого типа: «водохранилища», то есть хранилища воды, обеспечивающие перераспределение речного стока между периодами повышенной водности (создание запасов) и низкой водности (расходование запасов). Для выполнения этой задачи служит определяемая еще при проектировании призма регулирования, расположенная между минимальным рабочим уровнем воды (уровнем мертвого объема — УМО) и максимальным в нормальных условиях (нормальным подпорным уровнем — НПУ). Изменение уровней воды водохранилища в пределах указанных проектных уровней никак не может считаться «обмелением». Регулирование режимов работы водохранилищ (включая режим уровней воды) осуществляется в соответствии с правилами использования водных ресурсов водохранилищ (ПИВР), разработанными и утвержденными федеральным агентством водных ресурсов по согласованию с заинтересованными федеральными органами исполнительной власти и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации.

Если говорить об изменениях уровней конкретно Куйбышевского водохранилища, то в пределах установленных проектных отметок они определяются соответствующими правилами в зависимости от того, какую водность Господь Бог дал в этом году, причем не только, собственно, на водосборе Куйбышевского водохранилища, но и по всему бассейну Волги и Камы выше него. В Куйбышевском водохранилище проектный полезный объем заключен в призме регулирования высотой 7,5 метра, расположенной между отметками 53 и 45,5 м Балтийской системы (БС). В этом году шум («Обмеление!») начали поднимать еще до достижения уровнем воды у плотины гидроузла отметки 50,0 м БС. Это даже не минимальная судоходная отметка, а на метр выше. Вопрос в том, кто и как ведет хозяйственную деятельность. Как у вас пристань сделана и эксплуатируется в Болгаре? Почему туристические суда не могут подходить к пристани при отметке в 50 м БС? Не потому ли, что построенная причальная инфраструктура не соответствует требованию нормативов, то есть «сэкономили»? Теперь местные власти покрывают свои недоработки кампаниями, криком об обмелении. На самом деле говорить об обмелении не приходится.

То же самое касается затоплений. Ярославль у нас мастер по затоплению. Выдали землю на затапливаемых участках ниже Рыбинского водохранилища, и каждый год шум по поводу того, что топят. Одни кричат: «Пускайте воду!» Другие: «Держите!» А часто одновременно и то и другое.

— По сообщениям минэкологии Татарстана, приток воды в Волгу все лето-2023 составлял не более 4 тысяч кубометров в секунду. Если обмеления нет, можно ли назвать это нормальным уровнем притока?

— Реальный (полезный) суммарный приток воды ко всем Волжско-Камским водохранилищам прошедшим летом на самом деле (за счет неточностей определения речного стока, безвозвратных водоотборов, потерь стока, неточностей учета стока и прочего) был значительно меньше — около 2,2 тысячи кубических метров в секунду в августе – сентябре и 2,5 тысячи кубических метров в секунду в целом за III квартал. Но при этом за указанный период в Куйбышевское водохранилище приходило в среднем действительно почти 4 тысячи кубических метров в секунду за счет того, что срабатывались водохранилища, расположенные выше (Рыбинское, Камское, Воткинское). То есть налицо эффект каскадного регулирования, а все воспринимают это как нечто само собой разумеющееся.

Так вот, из вышерасположенных водохранилищ в Куйбышевское через Чебоксарский и Нижнекамский гидроузлы поступало около 3,7 тысячи кубических метров в секунду, а собственный полезный приток с частного водосбора Куйбышевского водохранилища составил менее 200 кубических метров в секунду. При этом полезные призмы основных вышерасположенных водохранилищ были сработаны (снижены уровни воды) следующим образом: Рыбинское на 1,29 метра (26 процентов призмы полезного объема), Камское на 2,62 метра (31 процент), Воткинское на 0,98 метра (20 процентов). Куйбышевское водохранилище в III квартале за счет сбросов на Нижнюю Волгу средним за квартал расходом около 4,9 тысячи кубических метров в секунду было сработано на 1,55 метра, что составляет 21 процент регулирующей призмы. Таким образом, нет никаких оснований для утверждений о чрезмерном использовании водных ресурсов и соответствующего понижения уровней воды Куйбышевского водохранилища.

Относительно «нормальности» притока. В гидрологии под нормой подразумевается средняя величина притока воды, получаемая по многолетнему ряду наблюдений (от нескольких десятков до сотни и более лет). При этом колебания речного стока между разными годами могут быть весьма значительными. К примеру, даже с начала нынешнего века суммарный объем общего притока воды к водохранилищам Волжско-Камского каскада в III квартале, по официальным данным Росгидромета, изменялся в пределах от 24,9 до 66 кубических километров при норме 37,5 кубических километра. Но из 23 лет ни одного года с объемом притока, точно равным норме, не было! В этом году общий приток во все водохранилища каскада в III квартале, по данным Росгидромета, составил менее 3,5 тысячи кубометров в секунду, или 69 процентов от «нормы». При этом полезный приток был меньше — около 54 процентов от «нормы». Но говорить о том, что это что-то экстремально низкое, нельзя. В позапрошлом году (2021-м) в III квартале приток был меньшим (на 10 процентов), а в 2010-м — почти вдвое.

«Изменение уровней воды водохранилища в пределах указанных проектных уровней никак не может считаться «обмелением» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какие факторы повлияли на уровни воды в этом году?

— Режим уровней воды (изменение уровней воды во времени) по всей Волге в современных условиях определяется двумя основными факторами: водностью текущего периода (притоком воды в водохранилища) и регулированием режимов работы водохранилищ Волжско-Камского каскада. И если первый фактор — природный, влиять на него сегодня (несмотря на весь псевдонаучный шум вокруг так называемых «изменений климата») мы не в состоянии, то второй фактор — антропогенный, зависит от качества нормативной базы (правил регулирования — ПИВР) и действий лиц, уполномоченных принимать соответствующие управленческие решения. Здесь возникает момент возможного воздействия на принятие решений со стороны как отраслевых руководителей, так и руководителей заинтересованных приволжских регионов.

Что касается природного фактора, то этот год был маловодным. Объем общего суммарного притока воды в водохранилища каскада составит около 220 кубических километров при официальной «норме» 258 кубических километров. Маловато, но не критично. В 2022 году он составил 232 кубических километра, в 2021-м — 226 кубических километров, в 2014-м — 224 кубических километров, в 2011-м — 221 кубический километр; в 2010-м — 218 кубических километров. А наименьший годовой приток за время функционирования каскада наблюдался в 1975 году — 162 кубических километра. Кстати, сейчас Волжско-Камский каскад находится в маловодной фазе, аналогичной той, что наблюдалась в 60–70-х годах прошлого века.

Относительно второго фактора у нас в соответствии с действующим законодательством, 45-й статьей Водного кодекса, режимы работы водохранилищ определяются правилами использования водных ресурсов водохранилищ. По всей Волге от Рыбинского до Волгоградского (в том числе по Куйбышевскому) водохранилищ в настоящее время действуют правила, утвержденные в 1983 году. Сами эти правила неоднозначны и местами внутренне весьма противоречивы, давно не соответствуют современным реалиям. Выполнить их в полном объеме невозможно. Обеспечить водой и рыбу, и судоходство, и энергетику одновременно невозможно. При этом каждая из отраслей находит в этих правилах «свой пунктик», отвечающий ее требованиям, но противоречащий «чужим пунктикам». Или, как говорил известный сатирик, каждый выбирает, где читать, где не читать, а рыбу заворачивать. Мало того, буквальное выполнение ряда положений этих правил чревато тяжелыми последствиями для экономики, населения и окружающей среды. К примеру, если бы этим летом на Нижнюю Волгу из Куйбышевского и Волгоградского водохранилищ осуществлялись попуски, строго соответствующие действующим правилам, то в Астраханской и Волгоградской областях сложилась бы ситуация, близкая к катастрофической — и для рыбного, и для сельского, и для коммунального хозяйства. Невозможным стало бы и крупнотоннажное судоходство по единому глубоководному пути, который и при осуществлявшихся режимах функционировал с трудом. Мало того, была бы подорвана и обороноспособность страны (возможности переброски военных кораблей между Каспийским, Азовским и Черным, Балтийским морями).

В этих условиях в текущем году сильно сыграл упомянутый ранее момент воздействия на принятие управленческих решений со стороны некоторых региональных руководителей, к которым еще присоединилась и Волжская межрегиональная природоохранная прокуратура, фактически запустив цепочку обсуждаемых событий безграмотным и безответственным вмешательством в процесс регулирования режимов работы нижневолжских водохранилищ в марте этого года.

Следует подчеркнуть, что фундаментально сложившееся (и не только в этом году) положение есть результат прежде всего незавершенности проекта водохозяйственного обустройства Волжско-Камского бассейна.

«Сегодня все сводится к узкоотраслевым и узкорегиональным проектам, не имеющим грамотного обоснования»

— Правильно ли я понимаю, что речь о недостроенной в свое время инфраструктуре?

— Да, проект, неформально называвшийся «Большой Волгой», не был доведен до логического завершения. Появляющиеся сегодня проекты отдельных водохозяйственных мероприятий носят бессистемный, узкоотраслевой или узкорегиональный характер. К примеру, есть проект так называемого комплекса гидротехнических сооружений для обводнения Волго-Ахтубинской поймы, разработанный по заказу администрации Волгоградской области. Я называю этот проект «Панамо-Ахтубинским каналом», поскольку предусмотренный проектом канал по параметрам поперечного сечения практически соответствует Панамскому (включая глубину до 20 метров). Длиною, правда, покороче — около 30 вместо 60 километров. Только по Панамскому каналу из одного океана в другой ходят супертанкеры, а наш, помимо частичного обводнения Волго-Ахтубинской поймы в пределах Волгоградской области, в соответствии с экономическим обоснованием позволит… выращивать помидоры. Но даже при использовании для этой цели лишь нескольких процентов пропускной способности канала (1 тысяча кубических метров в секунду), извините, вся страна будет мучиться желудком, если съест все эти помидоры.

Никакого водохозяйственного обоснования в этом проекте, как и во всех других, разрабатываемых сегодня, нет. Его весьма дорогостоящая реализация не позволит как-то сэкономить, перераспределить водные ресурсы и решить проблемы, связанные, например, с необходимостью отказа от «сельскохозяйственной полки» — графика ежегодного весеннего спецпопуска в низовья Волги. А ведь для его обеспечения Куйбышевское водохранилище вынуждено практически каждый год сначала наполняться до предельно допустимых уровней, а затем резко срабатываться на величину до 1,5–2 метров. То есть, за исключением обводнения Волго-Ахтубинской поймы в пределах Волгоградской области и получения небывалых урожаев помидоров, эффективность проекта будет упорно стремиться к нулю.

Был еще проект Нижегородского низконапорного гидроузла (по сути, «полугидроузла» или «недогидроузла»), направленный на решение проблемы крупнотоннажного судоходства через Городецкие шлюзы. От него отказались, и правильно. Но сейчас приступили к реализации другого, не менее одиозного, по пристройке к действующему шлюзу еще одной камеры и прорытию 40-километрового канала до Нижнего Новгорода. Этот проект как бы решает проблему глубины над нижним порогом действующего шлюза, но не решает проблему нехватки водных ресурсов Рыбинского водохранилища для обеспечения судоходных глубин на участке от гидроузла Горьковского водохранилища до Нижнего Новгорода. Мало того, грамотное водохозяйственное обоснование этого проекта наверняка показало бы, что его реализация не только не снимет, но еще более обострит дефицит водных ресурсов и не решит никаких других задач. Но и здесь водохозяйственное обоснование отсутствует (как указали проектировщики, в связи с отсутствием соответствующего требования в техническом задании).

Грамотных специалистов по регулированию речного стока и комплексному использованию водных ресурсов, способных качественно выполнить обоснование, сегодня почти не осталось. Да их, по сути дела, и не готовят: студентов мало учат регулированию, но зато усиленно натаскивают на подсчеты «ущербов от регулирования», которого они не знают и не понимают. Да и водохозяйственная экспертиза давно отменена, как излишнее препятствие на пути бизнеса.

— Что стоило бы добавить к существующей инфраструктуре, чтобы разгрузить ситуацию?

— За более чем 30 лет непосредственного и ежедневного участия в регулировании режимов работы водохранилищ Волжско-Камского каскада я пришел к пониманию того, что ежегодный весенний спецпопуск в низовья Волги, осуществляемый как бы в интересах сельского и рыбного хозяйства (кстати, первоначально, более 60 лет назад, предложенный как «временная мера до завершения реконструкции рыбного и сельского хозяйства Нижней Волги»), никогда полностью не решал и не решит соответствующие проблемы Нижней Волги в весенний период. Мало того, его эффективность будет только снижаться, продолжая обострять водные проблемы как Средней Волги, так и самой Нижней Волги в период межени.

Далее, никакие «недогидроузлы», дополнительно пристраиваемые камеры шлюзов, бесконечные дноуглубления и землечерпания не решат проблемы обеспечения проектных глубин на единой глубоководной системе европейской части страны. Нужно системно завершать большое обустройство Волжско-Камского бассейна (и не только его) реализацией крупных комплексных водохозяйственных проектов (реальных, как теперь принято говорить, «мегапроектов»). То есть завершать проект «Большой Волги» так, как он задумывался концептуально еще в начале 30-х годов прошлого века, когда была начата его практическая масштабная реализация, которую стали сворачивать в 1959-м и полностью закрыли к концу 1980-х вместе с большим «красным проектом» — СССР.

В 1933 году при «жестоком тоталитарном режиме» на специальной ноябрьской сессии Академии наук СССР «Проблемы Волго-Каспия» был широко и тщательно обсужден полный спектр вопросов по хозяйственному, прежде всего водохозяйственному, обустройству Волжско-Камского бассейна и прилегающих территорий. Знакомство с материалами сессии показывает, насколько глубоким, масштабным было это обсуждение. Рассматривались различные, часто диаметрально противоположные точки зрения — что делать и как обустраивать Волгу. Это послужило началом. Но, как уже было сказано, до логического завершения проект не довели. Как результат, сегодня у нас несколько слабых мест.

Первое из них — то, что сегодня называют Чебоксарским водохранилищем. А по сути, это большая, но мелководная запруда, там нет полезного объема (регулирующей емкости). Она разрывает единый глубоководный путь, что приводит к необходимости обеспечения практически постоянных попусков из Рыбинского и Горьковского водохранилищ для обеспечения судоходства. Воды на это не хватало ни в этом году, ни в 2014-м, ни в 2015-м, ни в другие годы. Проблема стала постоянной. Как показали расчеты, выполнявшиеся нами при разработке проектов правил, в современных условиях физически невозможно обеспечить нормативную надежность судоходства на лимитирующем участке от Горьковского гидроузла до Нижнего Новгорода даже при сниженных относительно проектных (гарантированных) глубинах. Никакие паллиативные мероприятия типа «недогидроузлов», «полугидроузлов», трехголовых шлюзов и тому подобного проблемы не решат. Только подъем уровня воды в водохранилище, по меньшей мере до проектной судоходной отметки.

Второе аналогичное слабое место — Нижнекамское водохранилище. К счастью, уже водохранилище, после того как в 2001 году удалось с помощью Татарстана и договоренности с другими субъектами повысить уровень в нем на 1,5 метра. Хоть какая-то появилась регулирующая емкость. Но и здесь максимальный подпорный уровень не позволяет обеспечить сквозное глубоководное судоходство по Каме с нормативной надежностью. Для этого также приходится задействовать водные ресурсы расположенных выше Камского и Воткинского водохранилищ. В этом году из-за низкой водности там очень большие проблемы. Такие, что оснований говорить об «обмелении» значительно больше, чем по Куйбышевскому или Волгоградскому водохранилищам. Здесь также необходим срочный подъем уровней воды, как минимум еще на 2,5 метра до отметки 66,0 м БС, а лучше до проектного НПУ — 68,0 м БС.

При решении вопроса о подъеме уровней воды в указанных двух водохранилищах до проектных отметок у нас сразу снижаются требования к необходимым запасам водных ресурсов, высвобождая их для решения других задач. Так мы сможем в летний меженный (маловодный) период года поддерживать уровни на этих и расположенных выше водохранилищах более длительный период. Мы также сможем придать, например, Рыбинскому водохранилищу дополнительную, не предусмотренную проектом противопаводковую функцию. Создать за счет снижения требований к судоходным попускам в пределах имеющейся регулирующей призмы противопаводковую емкость, позволяющую снизить повторяемость максимальных сбросных расходов для того же «несчастного» Ярославля и других объектов. Собственно, гидротехнические сооружения Чебоксарского и Нижнекамского водохранилищ готовы, давно построены. Единственной проблемой по гидроузлам остается только наращивание верхних ворот судоходных шлюзов до проектных отметок. Но решена она при желании может быть очень быстро — в течение года.

Следующее слабое место — многогранное. Это наша Нижняя Волга. Вместо планируемого комплекса гидротехнических сооружений в Волгоградской области, названного ранее «Панамо-Ахтубинским каналом», с моей точки зрения, необходимо строительство низконапорного гидроузла на участке Волги между населенными пунктами Каменный Яр и Черный Яр (в районе границы между Волгоградской и Астраханской областями) с созданием подпора выше по Волге до абсолютных отметок в диапазоне от минус 10 до минус 5 м БС, а также комплекса гидротехнических сооружений, отделяющих Ахтубу и Волго-Ахтубинскую пойму от основного русла Волги, с несколькими водовыпусками общей производительностью 1,5–2,5 тысячи кубических метров в секунду для гарантированного обводнения Волго-Ахтубинской поймы в любое время года и практически в любых гидрологических условиях. Это позволит также сократить максимальные попуски в низовья Волги в весенний период с 25–27 тысяч (обеспечивающих в современных условиях поступление в Волго-Ахтубинскую пойму до 2,5–3 тысяч кубических метров в секунду) до 16–18 тысяч кубических метров в секунду (обеспечивающих нерест в дельте Волги) с их продлением до оптимальных для нереста в дельте сроков. Это также сняло бы необходимость больших сбросов из Куйбышевского водохранилища и решило бы проблему значительных колебаний уровня в весенний период в нем и в Волгоградском водохранилище.

Следующим этапом могло бы стать строительство водозабора из Волги выше створа низконапорного гидроузла и канала пропускной способностью до 200–300 кубических метров в секунду в направлении Чограйского водохранилища (канал Волга

– Чограй, строительство которого начиналось в советское время, но было остановлено с развалом СССР) с созданием наливного Нижнесарпинского водохранилища и водных трактов для подпитки и восстановления западных подстепных ильменей с западного направления, фактически по древнему руслу Волги. Это бы существенно увеличило площади воспроизводства и нагула рыбных ресурсов в этих «рыбных яслях», как называл ильмени один из старейших специалистов по регулированию режимов работы каскада в начале 1990-х годов, когда я только начал заниматься этим делом. Дополнительно решило бы вопросы водоснабжения проживающего там населения, поскольку обеспечивать их свежей водой можно будет практически круглогодично и в полном объеме. Это мероприятие в сочетании с предыдущим может позволить сократить максимальные попуски в низовья Волги до 12–14 тысяч кубических метров в секунду и задействовать вододелитель в вершине дельты. В дальнейшем канал может быть продлен для подпитки Чограйского водохранилища и как источник питания для судоходного канала «Евразия», соединяющего Каспийское и Азовское моря в случае принятия решения о его создании.

Для решения проблем, возникших в связи со снижением уровня Каспийского моря, почти достигшего минимума середины 1970-х годов, необходимо разработать и реализовать проект отделения части Кизлярского залива Каспийского моря дамбой. Это бы обеспечило поддержание уровней воды в этой части примерно на 2 метра выше нынешнего уровня, что важно как для судоходства, так и для прибрежной полосы Калмыкии.

— Обсуждаются ли эти проекты сегодня?

— Нет, не обсуждаются. А вот почему — вопрос. До последнего времени даже от предложений рассмотреть подобные варианты структурных мероприятий руководители федерального уровня чурались как от чумы или коронавируса. Вероятно, с оглядкой на «зеленую диктатуру», господствующую в стране уже почти 40 лет и с успехом вбиваемую в мозги населения, а также с нежеланием принимать на себя какую-либо ответственность, подождав — «может, само собой рассосется». Почему в 1933 году, при том самом сталинском режиме, подобные предложения, причем вариантные, альтернативные, можно было обсуждать широко на высшем научном и управленческом уровне, а сегодня в условиях демократии, почти неограниченных свобод, «плюрализма мнений» и торжества «толерантности» — нет? Сегодня все сводится к узкоотраслевым и узкорегиональным проектам, не имеющим сколь-либо грамотного обоснования и обсуждаемым только «прикормленными» группами экспертов или экоактивистами и их сообществами.

И вот вместо системного подхода к решению крупных проблем на бассейновом уровне (а это один из основных принципов действующего водного законодательства) все сводится к «отдельным моментам». «Караул, у нас порог шлюза! Давайте создадим низконапорный „недогидроузел“, перекрывающий только речную часть, без поймы. Не прошло — проклятые активисты! Тогда прилепим к шлюзу камеру и будем бесконечно рыть канал от шлюза до Нижнего Новгорода. Ура, прокатило!» Или «Панамо-Ахтубинский канал», как бы решающий проблемы Волгоградской области. Но он обеспечивает водой в необходимом объеме только в меженный период. И в проекте, кроме, собственно, канала, предусмотрено создание еще и трех почему-то «ильменей», а по сути, малых водохранилищ, путем перекрытия Ахтубы тремя плотинами в пределах Волгоградской области. А это значит фактически уничтожить эту несчастную Волго-Ахтубинскую пойму под лозунгом борьбы за ее спасение. И это только первый шаг, а дальше Астрахань говорит: «Нам-то что делать с нашими остатками этой самой Волго-Ахтубинской поймы?» Тут выходят умные молодые проектанты и уверенно отвечают: «Заказывайте свой проект, и мы вам за хорошие деньги на территории Астраханской области запроектируем еще 6–7 „ильменей“ (перемычек)».

«Часто «замыкаются» на тех проблемах, которые сами и создают. Прежде всего в результате незаконного землепользования и проектов хозяйственной деятельности, не соответствующих нормативным требованиям» Фото: Алексей Белкин

«В условиях расширения «информационного пространства» отсутствуют площадки, на которых возможно квалифицированное обсуждение проблем водохранилищ»

— То есть современные проектировщики не учитывают мнения научного экспертного сообщества?

— Есть ли это сообщество? Упомянутый проект якобы результат научно-исследовательской работы, выполненной в начале 2010-х годов за 270 миллионов. Должны были разработать концепцию обводнения Волго-Ахтубинской поймы и предложить необходимые мероприятия по ее реализации. Но на самом деле в той работе ничего такого не было, она надерганная, бессвязная. Там в качестве «вариантов обводнения поймы» был просчитан на уровне сокращенной курсовой работы по гидравлике второй половины 1970-х годов проект сифона через Волгоградскую плотину производительностью от 100 до 300 кубометров в секунду. Причем был выбран минимальный вариант — 100 кубических метров в секунду. В рассматриваемом проекте сифон производительностью 100 кубометров в секунду трансформировался в суперканал на тысячу кубов, гидроэлектростанцию и три «ильменя». Предметного научно-технического обсуждения ни «концепции», ни «проекта-трансформера» не было. Все свелось к «приемке» работы для оправдания ее оплаты.

Никаких научных и инженерно-технических, содержательных и грамотных дискуссий по проблемам функционирования подобным тем, которые велись в 30-е, 50-е, 60-е годы прошлого века, сегодня нет и в помине. Во-первых, уже и опытных специалистов в области комплексного использования и регулирования водных ресурсов водохранилищ практически нет, их уничтожили путем естественного вымирания и «обеспечением» недоподготовки смены в течение длительного времени. Во-вторых, в условиях бесконечного расширения «информационного пространства» отсутствуют даже площадки, на которых было бы возможно квалифицированное и неангажированное обсуждение проблем водохранилищ вообще и регулирования их водных режимов в частности.

Яркий пример — пленарное заседание Госдумы 1 ноября текущего года, посвященное обсуждению проблем маловодья бассейнов рек Волги и Дона. Для специалиста — душераздирающее зрелище. Вместо обсуждения вопроса по существу все свелось к ряду частных вопросов, мнений и претензий, не имеющих в большинстве случаев отношения к поставленному вопросу. То, как бледно и невнятно выглядели руководитель «РусГидро» и представитель Генпрокуратуры, было вполне ожидаемо. Удивили депутаты. Судя по всему, мало кто из них, включая председателя, перед заседанием заглянул в Водный кодекс, в положение о федеральном агентстве водных ресурсов. Это видно по вопросам. И вместо обсуждения действительно крупных, фундаментальных проблем по существу привязались только к поводу, главным образом из-за снижения уровня воды в Саратове, близком сердцу председателя Госдумы. Хотя это следовало бы рассматривать как частную проходящую ситуацию, связанную с теми «моментами», которые являются результатом неоднозначности и несоответствия действующих правил использования водных ресурсов волжских водохранилищ современным реалиям. Вся ситуация просчитывалась от начала до конца, и о всех негативных последствиях давались своевременные предупреждения. Однако в сложившихся условиях на фоне маловодья и неготовности к нему прибрежной инфраструктуры и хозяйства приволжских регионов лица, принимавшие решения, находились как бы между молотом и наковальней, выбирая те «моменты», которые, как им представлялось, несут меньшие негативные для них последствия.

Все началось после совещания в Росрыболовстве в середине марта, на котором главный волжский природоохранный прокурор фактически принудил Росводресурсы, правда, в устной форме, начать срочное «накопление» водных ресурсов в Куйбышевском и Волгоградском водохранилищах как бы в целях обеспечения предстоящего спецпопуска, что на фоне начавшегося развития половодья противоречило даже азам регулирования. В результате уже к началу апреля из-за быстрого заполнения нижневолжских водохранилищ и продолжающегося интенсивного роста притока в них регулирующая способность этих водохранилищ была практически исчерпана. Это привело к более раннему (до четырех дней) началу попуска, не соответствующему требованиям рыбного хозяйства. Затем — быстрый спад половодья и «рыбно-астраханский момент» по обеспечению продолжительности рыбохозяйственного попуска за счет сработки Куйбышевского водохранилища и незаполнения его к началу летней межени — возникновение «татарстанского момента». Далее — необходимость поддержания повышенных относительно действующих правил расходов воды в низовьях Волги, особенно в условиях значительного снижения уровня Каспийского моря — «астраханский момент». Затем трудности в обеспечении нормальной работы прибрежной инфраструктуры Татарстана при уровнях, при которых она обязана работать бесперебойно, — «татарстанский момент» и принятое решение сократить подачу воды из Куйбышевского водохранилища для стабилизации уровня воды в нем. В сочетании с попыткой сохранения повышенных сбросов в низовья Волги («астраханский момент») за счет ресурсов уже Волгоградского водохранилища это привело к снижению уровней воды в нем, в том числе и в Саратове, в октябре до отметок ниже тех, что имели место, по крайней мере, с начала нынешнего столетия. Возник новый «саратовский момент», о котором, включая близость сердцу, мы предупреждали на заседании межведомственной рабочей группы в начале октября. Как уже говорил, решения по регулированию режимов работы нижневолжских водохранилищ принимаются не в строгом соответствии с действующими правилами, которые безнадежно устарели.

— Если текущие правила устарели, стоит ли разработать новые?

— Не только стоит, они давно должны были быть разработаны и утверждены. Кстати, в соответствии с первоначальной редакцией федерального закона о введении в действие современного Водного кодекса актуализированные правила использования водохранилищ должны были быть утверждены до 1 января 2015 года, но накануне этой даты соответствующая статья была исключена из закона.

А вообще-то, проекты правил (ПИВР) для большинства из упомянутых водохранилищ были «разработаны» в смысле потраченных денег еще лет 7–10 назад. Только на моей памяти порядка двух десятков из них утверждено. Некоторые из них не соответствуют современным реалиям и требованиям.

Что касается ПИВР нижневолжских водохранилищ (Куйбышевского, Саратовского и Волгоградского), то они были «разработаны» 10 лет назад за 30 миллионов рублей. Эти правила замечательны тем, что их разработчики вписали туда все противоречивые «хотелки» всех заинтересованных субъектов Федерации. Кстати говоря, Татарстан эти правила согласовал, правда, как утверждают, методом «выкручивания рук». Этим проектом устанавливается, что сбросы из Куйбышевского водохранилища должны обеспечивать попуски на Нижнюю Волгу не менее 5 тысяч кубических метров в секунду в течение всего навигационного периода, вплоть до достижения минимальной судоходной отметки 49,0 м БС. В этом году при «обмелении» уровень снизился до отметки 50,0 м БС только в середине октября, а в ноябре водохранилище даже наполнялось. Вместе с тем была повышена отметка допустимого ненаполнения Куйбышевского водохранилища к концу спецпопуска на 1 метр, до отметки 52,0 метра. В этом году на 1 июля она была лишь на 20 сантиметров ниже — 51,8 м БС. Но при этом в проекте прописали обязательные параметры по графику спецпопуска, то есть для Астрахани, обеспечивающие объем спецпопуска около 120 кубических километров. В этом и прошлом годах он составил 92 кубических километра. Одновременная реализация указанных противоречивых требований физически невозможна и не подтверждена никакими требуемыми по методике водохозяйственными расчетами. То есть проект правил не только не снял существующих противоречий, но еще и их усугубил. Слава богу, он так и не был полностью согласован и утвержден.

— То есть проблема в том, что каждый субъект замыкается только на своих проблемах?

— Часто «замыкаются» на тех проблемах, которые сами и создают. Прежде всего в результате незаконного землепользования и проектов хозяйственной деятельности, не соответствующих нормативным требованиям. К примеру, у вас в Татарстане нарисовалась новая транспортная компания, закупившая суда определенного класса и осадки. И вдруг они заявляют: «Уровень в Куйбышевском водохранилище ниже отметки 50 метров недопустим не только летом из-за невозможности подойти к местным пристаням, но даже зимой из-за угрозы разлома корпусов этих судов в местах зимнего отстоя». И начинают требовать держать соответствующие уровни. Ребята, все отметки установлены еще проектом водохранилища и прописаны в действующих правилах — минимальная судоходная — 49,0; минимально возможная зимняя — 45,5 метра. Вы когда делали свой бизнес-план, о чем думали и куда смотрели?

«В начале нашего разговора я уже говорил, что в бассейне Волги сейчас наблюдается период маловодья. Но приток воды в водохранилища в 2023-м, в целом за год, составит около 85 процентов, а не 70 процентов от нормы» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Научное сообщество сегодня ориентировано на чисто конъюнктурный «климатический» вопрос»

— Все же в этом году говорят о том, что Волга получила только 70 процентов нормального притока воды. Так ли это?

— В начале нашего разговора я уже говорил, что в бассейне Волги сейчас наблюдается период маловодья. Но приток воды в водохранилища в 2023-м, в целом за год, составит около 85 процентов, а не 70 процентов от нормы. Около 70 процентов от нормы приток составил в III квартале.

Наиболее продвинутые «эксперты» объясняют наблюдающееся маловодье, как положено, изменением климата. То есть глобальным потеплением, да еще и вызванным человеческой деятельностью. Но никаких надежных доказательств, подтверждающих это утверждение, я не видел. А вот цикличность водности, последовательную смену многоводных и маловодных периодов на многолетней интегральной кривой суммарного притока воды в водохранилища каскада заметить можно. Научное сообщество сегодня почти полностью ориентировано на чисто конъюнктурный «климатический» вопрос.

Я еще в конце 2005-го написал записку тогдашнему руководству Росводресурсов, в которой высказал предположение (гипотезу), что мы по Волге после периода многоводья, который длился с 1978 по 2004 год, с 2009-го (после переходного периода 2005–2008 годов) вступим в маловодный период и сток Волги снизится в среднем примерно на 15 процентов относительно нормы и на 30 процентов относительно завершающегося многоводного периода. За этот многоводный период, в среднем за год, в Волжско-Камские водохранилища поступало около 283 кубических километров воды, а в предстоящем маловодном в среднем будет поступать около 243–245 кубических километров. Здесь хотел бы заметить, что «многоводный» период вовсе не означает, что водность во все годы превышает норму. Просто в нем в среднем на три года с притоком воды выше нормы (по моим расчетам — 264 кубических километра, по официальным данным на тот момент — 257 кубических километров) приходится один год с водностью ниже нормы. В период же маловодья, наоборот, на три года с низкой водностью приходится один с высокой, причем может оказаться, что с очень высокой водностью, близкой к экстремальным значениям. Как бы половодье следующего года таким не оказалось.

В упомянутой записке особо подчеркивалось, что хозяйство приволжских регионов к такому периоду абсолютно не готово. Руководство Росводресурсов, в отличие от большей части «научного сообщества», увлеченно прорабатывавшего «климатический тренд», серьезно отнеслось к высказанному мнению, которое начало подтверждаться уже в 2009 и 2010 годах. В результате вопрос о маловодье в бассейне Волги впервые был рассмотрен на специальном заседании Госсовета под руководством тогдашнего президента Дмитрия Медведева в Астрахани еще в 2011-м. Однако, как мы видим сегодня, с тех времен мало что изменилось, если не считать значительного снижения уровня Каспийского моря.

Кстати, в том же 2005 году Росгидрометом был выпущен «Стратегический прогноз» на период до 2015-го, в соответствии с которым на указанный период прогнозировалось… дальнейшее повышение притока воды в водохранилища Волжско-Камского каскада еще на 10–20 процентов.

— Когда закончится этот период маловодья?

— В соответствии с последними нашими оценками, около 2033 года.