«Это был мертвый, опустевший город. Жутко, когда ты едешь по проспектам, а в окне виднеются качающиеся на ветру светофоры, крыши зданий, разрушенный из-за прилета ракеты дом, усыпанная осколками земля», — вспоминал свое прибытие в Лисичанск челнинский предприниматель и волонтер Рустам Гатин. В октябре 2022 года экс-ресторатор отправился со своей полевой кухней в подшефный для Татарстана город. На его плечи упало ежедневное обеспечение 5 тыс. горожан горячими обедами — на тот момент Лисичанск был на грани гуманитарной катастрофы. За полтора года Гатин приготовил свыше 3 млн порций. Подробности — в интервью «БИЗНЕС Online».
Рустам Гатин известен жителям Татарстана проектом «Полевая кухня». Вместе с командой наш герой 1,5 года ежедневно кормит горячими обедами 5 тыс. жителей Лисичанска
О герое
Рустам Гатин известен жителям Татарстана проектом «Полевая кухня». Вместе с командой наш герой 1,5 года ежедневно кормит горячими обедами 5 тыс. жителей Лисичанска. Идея проекта, вспоминает Гатин, родилась еще до мобилизации, в 2022-м, — ему хотелось помочь жителям полуразрушенного города. Заручившись поддержкой руководства Набережных Челнов, в октябре того же года он вместе с единомышленниками отправился в Лисичанск. С того момента «Полевая кухня» приготовила свыше 3 млн порций.
Тем не менее волонтер лишь одна ипостась Гатина. Он успешный ресторатор и предприниматель. Сам 41-летний герой интервью, повар по образованию, рассказывает: путь в профессию ему был уготован отцом, взявшим приготовление пищи в семье на себя. Свое первое блюдо Гатин приготовил уже в 6 лет.
В 17 лет Гатин начал свой профессиональный путь с низов, работая обвальщиком мяса, мойщиком посуды, чистильщиком овощей, постепенно вырос до повара, официанта и администратора. В этот период он готовил блюда первым лицам республики — гендиректору КАМАЗа Сергею Когогину и первому президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву.
В дальнейшем Гатин работал администратором в различных ресторанах, таких как «Болгар» и «Арарат». Гатин под патронажем гендиректора «Профита» Марселя Мингалимова в 2008 году открыл ресторан татарской кухни «Каймак». Спустя время ему предложили открыть в городе халяльный гостиничный комплекс «Алиф» — единственный в России подобный проект. На открытие приезжал даже верховный муфтий страны. Но проект закрылся в коронавирус.
Сейчас, помимо работы в Лисичанске, Гатин развивает проект «Приют человека», который призван помочь бездомным и малоимущим. Помимо этого, администрация Челнов заключила с ним контракт на случай ЧС для оперативного развертывания пунктов питания.
Рустам Гатин: «После возвращения из Казани в середине 2010-х я впал в небольшой кризис, взял паузу в бизнесе. Все сыпалось, на восстановление ушел год»
Как Гатин стал волонтером: первый опыт и ведро селедки
— Рустам Равильевич, в какой момент жизни вы начали использовать полевые кухни?
— После возвращения из Казани в середине 2010-х я впал в небольшой кризис, взял паузу в бизнесе. Все сыпалось, на восстановление ушел год. В этот период по старой памяти крупнейший региональный дилер Scania, компания «Альфаскан», заказал у меня корпоратив. На 1,5 тысячи человек. В поле. В декабре.
Требование непростое: приготовить горячую еду без электричества, газа, отопления и крыши над головой. Причем это было в поле у Федотово, то есть даже не в Челнах — с логистикой непросто. А я где-то случайно увидел полевую кухню. Все просто: заливаешь воду, дрова топишь и готовишь блюдо. Собственно, на этом поле, наверное, только полевая кухня и справилась бы. Поэтому одну я одолжил у церкви, другую — у МЧС, третью — у УВД и знакомых и друзей. На месте с командой приготовили кашу, бульон, блины, чай — полевая кухня справилась. Люди остались в восторге!
— Это было однократно, а в какой момент вы полностью ушли в полевые кухни?
— После закрытия «Алифа» у меня остались только полевые кухни. Тогда я понял: хочу быть полезным для людей. Я записался в волонтерское движение в «Орионе», покупал и возил людям продукты.
Через 2–3 недели в волонтерском штабе предоставили топливную карту, как помню, на 3–5 тысяч рублей. Было до слез приятно! Я в прошлом отвечал за организацию питания во время приезда Владимира Путина в Челны, готовили для борта номер №1. И тут бац — тебе на 3 тысячи дают топливную карточку, и ты этому радуешься. В такие моменты начинаешь ценить и понимать людей, у которых ничего нет. Я стал ближе по духу к тем, кто испытывает сложности в жизни, мне захотелось помогать все больше и больше.
«После закрытия «Алифа» у меня остались только полевые кухни. Тогда я понял: хочу быть полезным для людей. Я записался в волонтерское движение в «Орионе», покупал и возил людям продукты»
— В этот же период появился знаменитый «Приют человека»?
— Да. Тогда мы проводили акции для врачей, которые лечили коронавирус, готовили им еду. Помогли более чем тысяче иностранных студентов, запертых в общежитиях без работы и денег, возили им плов. Но это были разовые мероприятия, а хотелось делать добро постоянно. Разумеется, проект должен был быть связан с питанием — я бы не смог реализовать другую идею.
В тот же период я вместе с отцом приехал сюда с полевой кухней, заранее расклеил объявления, вышел на связь с председателем местного ТОС, чтобы она привела к нам бездомных со своей территории. Никаких спонсоров не было. Главными моими помощниками — теми, кто не мешал, — были все. Через год благодаря Назипу Зарипову, владельцу «Заритала», появился павильон.
— Администрация помогала?
— Конечно, без поддержки мэра города, руководителя исполкома проект не родился бы. Мы до сих пор с ними поддерживаем связь.
— Кто-нибудь выступал против вас?
— Да чего только не было. Против меня и куклу вуду делали, свечки ставили, проклинали. Приходили, пытались подраться со мной, в том числе те, кого мы не кормили из-за опьянения.
— Значит, пьяных не пускаете?
— И не пускали, у нас принцип. У меня с собой алкотестер, я каждого, кто приходит на раздачу, проверяю. Даже бабушек, чтобы показать пьющим, что устройство работает. Во-первых, это безопасность, здесь не должно быть пьяных. Во-вторых, если ты на алкоголь нашел деньги, то мог бы еду себе купить, причем нормально в ресторане поесть. В-третьих, мы поддерживаем тех, кто бросил пить. Им было бы обидно: они перестали пить, а мы тут алкашей кормим. У них же мотивация пропадает.
— А кто к вам приходит?
— Есть и малоимущие, и бездомные, и люди, оказавшиеся в затруднительной жизненной ситуации. Среди гостей есть и недавно вышедшие на свободу. Они еще не успели встать на ноги, не имеют постоянного дохода. Мы помогаем этим группам благодаря еде выйти из затруднительного положения, не прибегая вновь к криминалу. Да и ни один человек на планете, если он не поест и не попьет, нежизнеспособен. Он не поднимет ни кирпич, ни лопату.
— Помимо еды, чем еще вы помогаете?
— У нас есть носки, трусы, периодически бывает термобелье. Мы предоставляем постельное белье. При необходимости можем подстричь человека, помогаем с реабилитацией алко- и наркозависимых, трудоустройством.
С первых дней «Приюта человека» с нами работает наш друг юрист. Нередко бывает, что людей кто-то обманул, они где-то оступились, ошиблись, юридическая консультация не помешает. Мы-то на своем уровне могли им дать совет. Но, когда у человека случилось что-то серьезное, необходимо подключать кого-то с опытом. Понятно, что он ему деньги не даст на квартиру, но помочь с заполнением документов и бюрократией может.
Приходят и те, у кого есть все, чтобы не приходить. Это неизбежно, но многим надо банально с кем-либо поговорить. Людям нужна отдушина, место, где комфортно. Потому-то в «Приюте человека» есть священнослужитель. Если кто-то хочет, может зайти сюда, дверь закрывают, и они здесь спокойно вдвоем общаются. Грязный, чистый, но ему здесь рады.
— Простые люди вам помогают?
— Каких только предложений у меня нет, вы даже себе не представляете! В мире и нашем городе очень много добрых людей, многие просят посодействовать с помощью нуждающимся. Они не знают, с чего начать. Звонят, просят научить — хочется им что-то полезное сделать.
Люди обращаются, предлагают принести еду или перевести деньги — им не хочется в неизвестные фонды жертвовать, потому что важно видеть результаты трудов. «Приют человека» в этом плане прозрачный: что видим мы, то видят и остальные, никакого монтажа и ретуши. Любой может прийти в субботу, воскресенье и понедельник без предупреждения. Главное — уточните, что нам необходимо. Был случай, когда нам принесли 5 килограммов замороженных наггетсов или ведро селедки. И что мне с ними делать?
Вон у меня соседняя комната забита нескоропортящимися продуктами: лапша быстрого приготовления, консервы, соусы, крупы. Не хочешь ты продукты покупать? Одна девушка только мыло привозит, например. Она сразу сказала, что этот вопрос на ней. Уже несколько месяцев возит. Один, Владимир, только чай возит, а он вообще в Мексике живет, хотя родом из Челнов. Работает руководителем чайной компании, владеет сетью русских ресторанов, через социальные сети о нас узнал, захотел помочь.
— Ого!
— Очень много людей добрых на этом свете, в нашем городе в том числе. Некоторые кричат: остановите планету, я сойду! Да никуда сходить не надо, все в порядке жизни. Если у тебя плохо, это только твоя проблема. Это ты, значит, не на том маршруте едешь. Меняй жизнь, но не надо менять планету или страну, оправдываясь тем, «куда все катится».
«На нас смотрели как на дурачков, спрашивали, где наши бронежилеты. Так получилось, слава богу, живы остались»
Как собралась команда полевой кухни в Лисичанск
— 1,5 года назад, в октябре 2022-го, вы вместе с командой отправились в зону СВО, в подшефный Лисичанск. Это была ваша идея?
— Да, я был инициатором, идею озвучил администрации: мы готовы реализовать проект, но без поддержки со стороны нас хватит только на месяц-два. Спустя некоторое время нас вызвал Наиль Гамбарович (Магдеев, мэр Челнов, — прим. ред.), спросил, сколько можем реально готовить порций в месяц, если город начнет помогать; что нужно от администрации. Наилю Гамбаровичу проект понравился, он сразу сказал, что месяц — ни туда ни сюда, надо серьезно работать. Чтобы уж полностью не зависеть от исполкома, сказал, что первый месяц машины, полевые кухни с нас. Расписал, сколько нам необходимо на месяц продуктов для ежедневной готовки на 5 тысяч человек, мэр дал распоряжение, все закупили. Друзья-предприниматели, знакомые, чужие люди поддержали нас, закупили экипировку, генераторы, бензопилы.
— Кто стоял за организацией поездки? Вряд ли бы без вмешательства со стороны получилось проехать ту же границу.
— Тут я уж углубляться не буду, но скажу, что без участия спецслужб здесь не обошлось. Ну это правильно, в случае чего вытащить нас оттуда могли только они. А согласовывал все вице-премьер республики Евгений Варакин. В первый день он нас встретил, объяснил, дал указания, и я до сих пор стараюсь их применять: не выходить с дороги на обочину, не ходить по лесу, не искать приключений, выходить из дома в компании не меньше двух человек, всегда иметь при себе документы, ездить по заранее согласованному маршруту, но периодически его менять, чтобы избежать слежки. Главное — не терять бдительность. Вот у многих она пропадает со временем — фатальная ошибка.
Объяснил, как правильно себя вести в различных ситуациях, бронежилеты посоветовал не снимать. Было указание не принимать еду из рук местных жителей — были ситуации, когда травили наших солдат. Стараться ни с кем не вступать в разговоры и переговоры, ничего не доказывать кому-то, ничего не покупать где-то в дороге.
— Бронежилеты за свои деньги покупали?
— Нет, нам их город купил, но через 1,5 месяца. В первую поездку мы поехали без них. На нас смотрели как на дурачков, спрашивали, где наши бронежилеты. Так получилось, слава богу, живы остались.
Впрочем, некоторые волонтеры не ограничиваются бронежилетами и по зоне СВО ездят на бронированных автомобилях. Ряд регионов и муниципалитетов страны не могут позволить кормить 5 тысяч человек каждый день, но при этом стабильно отправляют посылки через гуманитарщиков на броневиках.
— С кем отправились туда?
— В основном с моими друзьями: предпринимателем, имамом, мастером по дереву, специалистом по электро- и бензоинструментам, спортсменом, автослесарем. Я специально подбирал команду, чтобы можно было выжить. Кашу я и сам могу приготовить. Было важно, чтобы мы могли друг другу помочь и выжить в тяжелых условиях. Нужен был человек, кто мог бы соорудить нам убежище, починить автомобиль. Зачем мне 6 поваров, если мы не можем сделать крышу над головой?
К сожалению, 90 процентов из первоначального состава больше не работают. С половиной я поддерживаю связь, но, к сожалению, с другими — нет. Одно дело, когда ты здесь дружишь, на шашлыки катаетесь, другое — когда друзьям приходится тебе безоговорочно подчиняться: на войне как на войне. Не всем это подошло, пришлось попрощаться. Но самом деле я уважаю их решение и, самое главное, то, что они в тот момент со мной поехали. Они поверили мне, отправились со мной на войну, готовясь жить на улице и пить через фильтры из луж. Сейчас уже легко, любой может поехать, у нас уже готово, мы живем в хороших, комфортных условиях.
К слову, с нами должен был поехать мой друг Николай Зотов, он был 6-м в команде. Но получилось так, что его мобилизовали за две недели до нашего отъезда. У него была возможность отказаться, но он осознал, что будет нужен и полезен там, на СВО. Поэтому принял решение остаться. С ним мы общались до последних дней…
— А кто сегодня в вашей команде?
— Есть ребята, которые служили в «Ахмате», военные. С ними работать в кайф, им ничего не надо объяснять, делают все четко. В состав вошли друзья из далекого прошлого с полезными навыками; приятель, с которым был поверхностно знаком. Сегодня работа отлажена, команда справляется без меня. Пока мы с вами общаемся, они кормят 5 тысяч человек. Это ли не образцовая организация проекта, когда ты в 2 тысячах километров, а все работает как чистопольские часы?
— Пересменка есть?
— Да, минимум месяц ребята находятся в Лисичанске, на две недели приезжают домой. Но график по-разному выстраиваем, в зависимости от обстоятельств — один вот уже два месяца там.
«Мне начали задавать вопросы: сколько можно готовиться, почему вы до сих пор не готовите? Просил дать время, потому что невозможно за короткий срок настроить технологический процесс на 5 тысяч порций: нужно было понять, сколько при нынешнем климате надо времени на растопку, подвести воду, слив и так далее»
— Что взяли с собой в поездку?
— Ехали на трех фурах. В фургонах были две полевые кухни, инструменты, автомобиль «УАЗ», бочки для воды, рюкзаки с продуктами, медикаменты, термобелье, утепленная одежда, картошка — на всякий случай. Город выделил команде микроавтобус для комфортной поездки. Добирались двое суток. На границе нас встретили, провели инструктаж, указали маршруты.
Через неделю мне начали задавать вопросы: сколько можно готовиться, почему вы до сих пор не готовите? Просил дать время, потому что невозможно за короткий срок настроить технологический процесс на 5 тысяч порций: нужно было понять, сколько при нынешнем климате надо времени на растопку; подвести воду, слив и так далее. Да и ранее озвученное количество порций выдавали не сразу. Смотрели, как и сколько берут, изучали, в каких точках сколько людей. Не хватало термосов — готовили больше на следующий день. Скрупулезная работа. Лишь через две недели заработали в полную силу.
— Где вас разместили?
— В комфортной квартире в Луганске, условия идеальные. Полевая кухня и склад, понятно, находятся под охраной военных в Лисичанске. Каждый день 240 километров туда и обратно наезжаем. Мы хотели изначально в Лисичанске, нам запретили, там очень опасно, ежедневные обстрелы. Узнай, что мы живем в каком-нибудь доме, до нас было бы легко добраться — и все, нет проекта.
«Нашу работу увидела республика и вице-премьер Татарстана Евгений Варакин, который передал информацию раису Рустаму Минниханову. На сегодняшний день наш проект — единственный во всей России, который делает еду в зоне СВО»
— Добираться несложно?
— Мы ездим по четырем дорогам, стараемся менять маршруты. Иногда едем по хорошей дороге, иногда — по плохой. За 1,5 года нас уже узнают на блокпостах, а в городе мы практически знаменитости, почти каждый лисичанец знает Наиля Гамбаровича Магдеева.
— А кто оплачивает вашу работу?
— Вся работа наша зависит от исполкома. Продукты, проживание, дорога, транспортные расходы, ремонт автомобилей, зарплаты, ибо мы еще должны и семьи содержать. В месяц наш проект обходится в 5 миллионов рублей. К слову, недавно исполком города купил для нас полевые кухни. Старые сгорели практически все, износ колоссальный.
Нашу работу увидела республика и вице-премьер Татарстана Евгений Варакин, который передал информацию раису Рустаму Минниханову. На сегодняшний день наш проект — единственный во всей России, который делает еду в зоне СВО.
«Полевая кухня и склад, понятно, находятся под охраной военных в Лисичанске. Каждый день 240 километров туда и обратно наезжаем»
— Вообще, это интересная тенденция: Татарстан впереди остальных регионов по помощи в зоне СВО. Почему, допустим, где-нибудь в Оренбурге нет такого количества волонтеров или своего Рустама Гатина?
— При подготовке проектов волонтеры знают, что за их спиной стоит руководство республики и города. Без поддержки мы на первом вздохе свернулись бы. Очень много людей готовы помогать, но они уже на начальных этапах сталкиваются с безразличием и отсутствием поддержки от властей.
Я не буду называть города, но мне звонили и говорили, что волонтеров власти не поддерживают. Выгоняют с мест, где еду раздают. Приезжает полиция, скручивает и увозит. Это лишний раз подтверждает, что наше руководство города и республики просто суперские люди.
«Жутко, когда ты едешь по проспектам, а в окне виднеются качающиеся на ветру светофоры, крыши зданий, разрушенный из-за прилета ракеты дом, усыпанная осколками земля»
О могилах вдоль жилых домов и 3 млн накормленных лисичанцев
— Каким предстал для вас Лисичанск?
— Город довольно большой, как Чистополь или Заинск. Когда мы приехали, там жили 12 тысяч человек из 100 тысяч. Это был мертвый, опустевший город. Жутко, когда ты едешь по проспектам, а в окне виднеются качающиеся на ветру светофоры, крыши зданий, разрушенный из-за прилета ракеты дом, усыпанная осколками земля. Мы наблюдали картину: рухнул целый подъезд, а рядом стена и окно, в котором стоит бабушка и невозмутимо курит. Город контрастов.
— В других интервью вы упоминали, что работаете еще в двух поселках. Идете на расширение?
— Это Новодружевск и Приволье, они находятся в Лисичанской агломерации, что в нашей зоне ответственности. Раньше нас туда не пускали из-за боев, поселки у линии фронта. Но мы знали, что нас ждут, что мы нужны. Каждую неделю руководство нашей республики просили пустить. Там, конечно, у людей беда, им приходится жить в подвалах. Если в Лисичанске постепенно дают воду и электричество, то там ничего нет.
— Значит, город восстанавливают?
— Лисичанск восстанавливают. Половине города дали отопление и электричество, ремонтируют дома — последнее бесплатно. Постепенно люди возвращаются — сейчас в Лисичанске уже живут 25 тысяч человек.
«Лисичанск восстанавливают. Половине города дали отопление и электричество, ремонтируют дома — последнее бесплатно. Постепенно люди возвращаются — сейчас в Лисичанске уже живут 25 тысяч человек»
— Как обстояли дела в Лисичанске с поставками еды, электроэнергией и теплоснабжением?
— Там была гуманитарная катастрофа. Люди жили в подвалах, а нас встречали как спасителей. Мы же приехали почти в самом начале, Лисичанск недавно освободили, поставки только начали. Ладно, дали гречку с тушенкой — а где готовить-то? Люди делали это на улице, на кострах. У многих и возможности приготовить нет, не все умеют готовить в полевых условиях. Газа нет, электричества, воды, связи, канализации, отопления. Ну в это вообще, если честно, невозможно поверить. В плюсе были те, у кого свой дом, частный сектор там большой. В этом плане они выигрывали. Наш приезд и раздача горячих обедов были очень кстати на самом деле.
— Чем же вы кормили жителей города?
— Гречкой, пшеном, перловкой — все с тушенкой. С ней вообще интересно получилось. Мы готовим только из халяльной продукции, это было одним из наших условий. Сначала город отнесся к этому с недоверием, со стороны, видимо, это казалось капризом. Но нам удалось их убедить.
— Как?
— Во-первых, качеством. В халяльной тушенке всегда много мяса: 90 процентов против 40–45. Во-вторых, это выгодно. Да, она дороже обычной, но благодаря высокому содержанию мяса покупать приходится меньше консервов — это экономия на перевозках и вывозе мусора.
«Наш приезд и раздача горячих обедов были очень кстати на самом деле»
— Слышал, что, помимо прочего, вы также кормите медиков и военных.
— Мы с первых дней кормили врачей, администрацию города. Военных в том числе, но не из-за дефицита, а потому, что они хотят кушать горячую еду. Особенно приятно, когда приезжают ребята из Челнов или Татарстана. Конечно, мы им не откажем в перекусе.
Бывает, что в недавно образовавшийся блокпост еще не отладили поставку еды. Мы по пути завозим им еду на 15–20 человек. Некоторым же поставляют только сухпайки, а наша команда каждый день доставляет им горячую еду в контейнерах. Кто-то очень радуется, что это халяльная еда, и говорит, что вынуждены были совсем не есть. Вот так собираются сотни людей.
Опять же, мы кормим и детей в детских садах. Не из-за того, что голодают, а потому, что у нас есть возможность угостить их. А потом, когда детский сад привык к этому, они уже включили нас в программу посещения учреждения, чтобы дети могли покушать.
«Мы же приехали почти в самом начале, Лисичанск недавно освободили, поставки только начали. Ладно, дали гречку с тушенкой — а где готовить-то? Люди делали это на улице, на кострах»
— Сколько накормили людей за 1,5 года?
— 3 миллиона человек. Это почти население Татарстана!
— Работа идет, люди к вам прикипели, судя по всему. Но было ли такое, что поначалу вам не доверяли, не брали еду?
— Нет, этого не было вообще. Мы слышали только слова благодарности и теплые отзывы в нашу сторону. Кто против нас, к нам не приходят. Зато нелестные слова мы слышим от наших земляков.
— От кого?
— Один человек, занимающийся патриотическим воспитанием молодежи, как-то подошел ко мне и сказал: зачем мы туда вообще поехали? Дескать, зачем трогаете эту область? Было неприятно такое слышать, не ожидал. Он, говорит, готов что-то делать, если вражеские танки встанут под городом. Если бы под Челнами стояли танки, нам бы уже хана настала! Ладно бы человек был далекий от этого, плохо знал историю. Я не представляю, чему он учит молодежь, если он такое мне высказал.
Некоторые люди до сих пор думают, что это все фейк и нет никакой войны, что людям плохо. Не думаю, что они зомбированные, но им хочется верить в свои фантазии. Но не мне, человеку, который туда ездит, нужно это говорить. Там людей расстреливали возле ворот их домов, потому что они помогали врагам ВСУ или были за Россию.
— Это было до СВО?
— Это шло с 2014 по 2022 год. Возле многоэтажных домов могилы лежат одна за другой — кого-то сдали соседи и казнили, другие погибли во время обстрелов. Доехать до кладбища не все могли — там все заминировано.
— Минировали специально?
— Конечно, ничего случайно ВСУ не делали. Ни одна ракета случайно не упала.
— Они специально бомбили гражданские объекты?
— И сейчас это делают! При нас в обычный жилой дом прилетело. В пекарне погибли 40 человек. Это что, случайно? Много людей идут в заминированные леса за грибами и подрываются.
Нам тяжело это осознать. Даже к прилетам привыкли, снарядам и самолетам, но к горю, ужасам, что происходили и происходят по сей день… До сих пор 80 процентов земли в минах. Ехать можно только по узкому участку, дальше нельзя. А сколько разрушенных домов, под которыми зарыты тела? Сколько животных, которые едят трупы? И плодятся дикие животные невероятными темпами — это настоящая проблема. К счастью, есть люди, которые это решают: убирают город, проводят электричество. Но проблемы лезут: начнут копать трубы — прорыв. Не получается разом все сделать, потому что идут обстрелы, дроны летают. Нам периодически говорят: в ту сторону не ездите. Но мы все равно едем, а вокруг нас, вдоль дороги, снаряды ложатся.
И боли в городе много. С нами в команде работают местные жители. У одного в огороде похоронен брат, потому что где-то в другом месте нельзя было хоронить. Кто-то семью свою отправил, а сам остался. У кого-то семья, сын живет на территории Украины сейчас и не может оттуда выехать, прячется от мобилизации. У нас даже спрашивали: можем ли мы его вытащить? Увы, у нас такой возможности нет.
«У кого-то семья, сын живет на территории Украины сейчас и не может оттуда выехать, прячется от мобилизации»
— Почему люди не выехали из города?
— Разные причины. У кого-то близкие с инвалидностью, кто-то предан городу и ни за что не покинет его. Кто-то не принимает помощь — сами, говорят, справятся. Некоторые боятся, что их дом займут. Те, кто мог и хотел, уже уехали.
Жители рассказывали, как проходила эвакуация. Когда город начали долбить, люди полями покидали Лисичанск, двигались в другие деревни. Автобусы и легковые автомобили ехали под обстрелом, машины взрывались.
— Резюмируя вышесказанное, как жители отнеслись к приходу российских войск?
— У нас оценка будет субъективной, потому что мы видим только тех, кто нуждается в еде. К нам не приходят люди из других сфер — те, у кого был бизнес, и теперь им предстоит адаптироваться к российским законам: такие были не очень рады, я предполагаю. Мы им не нужны, у них есть еда и жилье. Они потеряли намного больше тех, у кого ничего не было. Ну какое у них настроение может быть?
Но с русофобией в наш адрес мы не сталкивались, к счастью. Не та категория граждан к нам ходит, да и рядом вооруженная охрана. Ну и мы не ходим и не разузнаем. Зачем? Это же не наша работа. Потому и не встречались с русофобией. Нам об этом рассказывали, мол, у кого-то соседи ненавидят русских. Никто их любить нас не заставляет, это их право.
«У кого-то близкие с инвалидностью, кто-то предан городу и ни за что не покинет его. Кто-то не принимает помощь — сами, говорят, справятся. Некоторые боятся, что их дом займут. Те, кто мог и хотел, уже уехали»
— Ну как они могут относиться негативно к России и положительно к Украине после всех зверств ВСУ?
— Их по-другому учили, у них иное образование. Украинские книги и журналы учат, что мы, русские, плохие, и это с детства вдалбливалось. Сколько литературы с плохой информацией о нас. Волонтер Наиль Каюмов попросил привезти «жесткач», и я его привез — история Украины для учеников с 8-го по 11-й классы. Там написано, что Степан Бандера — герой, а Россия у них — Российская Республика.
О центре помощи детям «Свои дети. Лисичанск – Челны»
— Насколько понимаю, помимо помощи простым жителям города, вы также возите на реабилитацию детей с особенностями в развитии. Как вы к этому пришли?
— Здесь я несколько раз столкнулся с детьми, у которых большие проблемы со здоровьем, и мне было очень тяжело: сердце не выдерживает, ноет и плачет, когда таких детей вижу. Как-то зарекся, что не буду помогать детишкам, потому что надолго меня не хватит. Но и оставлять детей без помощи не готов. Поэтому в Лисичанске обходил эту проблему стороной, старался не узнавать, как там они.
Но как-то на одной из раздач ко мне подошла девушка и спросила, нет ли у нас возможности помочь с памперсами. Выяснилось, что у нее сын-инвалид, ему 18 лет, очень тяжелый, с ДЦП. Без воды, электричества, газа, памперсы — это жизненно важно. Ребенок ходит под себя и замерзает, начинает болеть.
Разумеется, мы помогли. И как-то что-то я взял и ляпнул: не хотели бы, говорю, съездить в Челны на реабилитацию? Я не думал, как они сюда приедут, как я это все устрою, сколько это будет стоить и к кому отправлю, — просто вот хоп, и все. Она не поверила — это невозможно! У нее здесь семья, мама и сестренка, она их не могла оставить. Но если мы сюда приехали, то, значит, все возможно. Поэтому сказал, что всех возьмем, только им нужно сделать российские паспорта, ибо тогда у 90 процентов жителей города их не было.
«Как-то что-то я взял и ляпнул: не хотели бы, говорю, съездить в Челны на реабилитацию? Я не думал, как они сюда приедут, как я это все устрою, сколько это будет стоить и к кому отправлю, — просто вот хоп, и все»
— У вас получилось?
— Да, пошла движуха. В Челнах познакомился с Танзилей Егоровой, которая занимается реабилитацией детей с ДЦП, руководителем санатория «Жемчужина» Еленой Шуралевой и другими. Обратился также к моему другу Раилю Минегалиеву, руководителю местного отделения Партии Роста и «Стройтраста», с просьбой помочь. Я был готов везти за свой счет, если никто не откликнется. И что вы думаете? Все, к кому я обратился, поддержали инициативу. Отдельное спасибо вновь же Варакину — без него бы идею реализовать не получилось.
Так и появился проект «Свои дети. Лисичанск – Челны». Сейчас мы привезли уже 14-ю семью. Все отработано как часы. К проекту подключились БСМП, «Дентал Форте», «Прозрение», «Челны-Оптика», «Медгард». Одна семья здесь живет уже 7 месяцев, периодически проходя реабилитацию.
Помимо прочего, мы помогаем и матерям. Их возят в парикмахерские, делают массаж, маникюр, педикюр, водим в театр, дельфинарии, показываем город. Отсюда они уезжают другими и психологически, и физически.
В дальнейшем ко мне обратилась Ася Исааковна (Кислова — депутат горсовета Челнов, руководитель центра «Чудо-Дети» — прим. ред.) с просьбой отвезти ее в Лисичанск и дать ей шанс помочь особенным детям. Ранее мы к ней в центр уже привозили детей с особенностями, она общалась с их матерями и убеждалась, что она там нужна.
О желании съездить с полевыми кухнями по другим континентам
— А вы служили?
— Не служил — ограниченно годен. В детстве у меня был один недуг, из-за которого меня освободили от службы в армии. Военный билет у меня есть, в нем написано: «повар войскового питания» и «водитель». Он у меня с собой с первого дня. Я ограниченно годен, но для второй волны мобилизации подхожу. Но я не стал ее дожидаться и еще до первой начал готовиться. Меня подвигла не мобилизация поехать в Лисичанск, а проблема гражданских, которым помогли бы мои знания и опыт.
Мне периодически было стыдно, что я не служил, какая-то неловкость чувствовалась. Но сейчас мне вообще не стыдно, я горжусь собой. Если меня спросят, служил ли, то отвечу утвердительно.
— И как-то поменялось ваше отношение к жизни после полутора лет там?
— Наверное, рассудительнее стал, начал ценить жизнь. И вместе с этим понял, что жизнь человека вообще ломаного гроша не стоит. Вот сегодня она есть (щелкнул пальцами) и завтра нет. Вот там это ощущается вообще легко. Когда ты это увидел, хочется больше сделать добрых дел, торопишься быть полезным.
Единственное, что грузит, — горе, которое там происходит, к нему невозможно привыкнуть. Над городом пролетают самолеты, гремят. Первые дни мы были в шоке, приседали. А в это же время дети с ранцами шли в школу. Я спрашиваю: а вы чего не прячетесь? Они говорят, что это вылет. Проходит время, и говорят: это прилет, но в двух кварталах отсюда. У нас до сих пор постоянное чувство напряженности, потому что ты в любой момент должен быть готов принять решение. Для этого у нас все подготовлено: мы готовы по команде эвакуироваться в любую минуту, технику устанавливали с расчетом на это.
Вот настолько жизнь там другая. После нее начинаешь ценить воду из-под крана, которую не выключаешь во время чистки зубов. Свет, который ты выключаешь не в целях экономии, а из понимания, что у кого-то этого нет. Ты не пытаешься скатиться к их уровню — лишь понимаешь ценность того, что имеешь.
«У меня ничего не поменялось. Я как был на стороне Путина, так и остался»
— Жизнь в таком напряжении изматывает…
— Да, там не до смеха, но мы все равно смеемся. На колонке включаем разные татарские песни, местным жителям перевожу слова — им нравится. Членам нашей команды, среди которых в том числе четверо местных, устраиваем дни рождения. Накрываем стол, из Луганска завозим мясо и фрукты, скидываемся деньгами на подарки. Они сначала думали, что у нас как-то наигранно все, но мы объяснили, что для нас это нормально. Кто-то жаловался на сгоревшую хлебопечь жены. Мы взяли и купили ее. Я считаю, что с коллективом так и надо.
— Не изменили вы своего отношения к СВО из-за увиденного?
— У меня ничего не поменялось. Я как был на стороне Путина, так и остался. Я очень сильно на самом деле его жалею как человека. Просто офигеваю, откуда у него столько энергии, сил и мудрости руководить такой самой большой страной в мире. Как он с этим справляется? Тут иногда одно мероприятие делаешь неделю, отойти не можешь, тяжело, спина болит.
Я очень переживаю, кто после него станет [главой государства] и что вообще будет со страной. Надеюсь, конечно, он над этим уже работает. И думаю, уже наперед, как минимум на лет 10–15, продумывается все. Если бы не он, нас с вами здесь не было бы или нас бы так переобули всех. Европеизировали настолько, что нетрадиционные ориентации и все остальное для нас стали бы нормой, мы спокойно бы относились к различным особям на улице, к привлечению к этому детей.
— Какие планы на будущее?
— Я хотел бы съездить с полевыми кухнями на другой континент! Куда — не скажу, сам не решил, пока это что-то абстрактное. Разумеется, после окончания СВО и если нас туда отправит правительство страны или республики.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 3
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.