ПЯТЬ ПРИОРИТЕТНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ

— В чем вы видите миссию КНИТУ-КХТИ?

— КНИТУ в России уже сегодня — номер один по своему базовому направлению — химической технологии, поэтому наша миссия — продолжить развитие, интегрируясь в мировую образовательную систему. А туда можно попасть, только имея очень хорошее образование и высокого уровня науку.

— А интеграция с производством?

— А производство мы и так обеспечиваем. Наверное, в нынешних реалиях отечественные технологии и разработки станут более востребованными. Не секрет, что российские компании предпочитают сегодня работать по иностранным лицензиям, потому что это, во-первых, гарантия — известный продукт, рынки сбыта; во-вторых, готовая технология; в-третьих, кредитная линия Внешэкономбанка. То есть уровень риска почти нулевой. Сейчас тенденция начинает немного меняться. Например, силиконовое производство на Казанском заводе СК сделано по технологии отечественного исследовательского института. Так что у нас сегодня есть что предложить.

И конечно, нам нужно строиться, расширяться. У нас и корпуса старые, и разбросаны они по городу, и общежитий не хватает. Была мечта полностью построить университетский кампус в районе Столбищ, но в нынешних финансовых условиях без серьезных государственных дотаций, сильного коммерческого партнера и выгодной кредитной линии этого не сделаешь.

— А это вообще реально построить новый кампус?

— Считаю, вполне реально. Программу капстроительства мы разработали. Если будут деньги, конечно, построимся.

— Какие направления у КНИТУ сегодня являются приоритетными?

— В рамках исследовательского университета у нас есть пять приоритетных направлений, которые мы определили, когда еще писали программу своего развития. Программа эта утверждена минобрнауки, а сама категория исследовательского университета была присвоена распоряжением правительства России. Два из этих направлений основные: первое — полимерные и композиционные материалы, второе направление связано с оборонкой — это тоже композиционные материалы, но только энергонасыщенные. Третье направление — нефтехимия, нефтедобыча и нефтепереработка, четвертое — нанотехнологии и наносистемы, пятое — энергоресурсосбережение и биотехнологии.

Хотя спектр направлений у нас, конечно, намного шире. Если определить основной профиль КНИТУ в широком смысле слова, то это, как говорят на Западе, chemical engineering, он в себя включает очень многое. Например, у нас есть Институт химического и нефтяного машиностроения — это химическое оборудование, аппараты, колонны, компрессорные машины, насосы, вакуумная техника, холодильное оборудование. Есть сильный блок автоматизации, хотя она, конечно, больше профильная, связанная с химией. Взять, к примеру, систему управления ТАНЕКО, где многое — это производства компании Yokogawa Electric Corporation, нашего давнего партнера, с которым мы сотрудничаем уже лет 20. Вместе с ними систему управления проектировал наш проектный институт «Союзхимпромпроект». И было приятно, что при открытии ТАНЕКО Дмитрий Анатольевич Медведев нажимал кнопку для запуска программно-аппаратного комплекса АБК, которую как раз и проектировал наш университет.

С японцами у нас уже создано две лаборатории по автоматизации нефтехимических производств, одна из которых находится в головном вузе, вторая — в нашем филиале в Нижнекамске. Причем они имеют паритетное финансирование: половина денег поступает от университета, половина — от японцев. Оснащение лабораторий стоило 1 миллион долларов в Нижнекамске, и почти 2 миллиона долларов в Казани.

Мы развиваем много направлений. Я уже не говорю про всю группу направлений, связанных с полимерными и композиционными материалами, про нефтехимию. Успешно развивается большой блок пищевой и биотехнологии. У нас даже есть успешное направление, связанное с легкой промышленностью, модой и дизайном, где очень часто используются различные синтетические нити. Также текстильная продукция очень часто становится основой современных композиционных материалов.

— Вы назвали несколько направлений развития КНИТУ. Это значит, что и исследования идут по ним, и образовательный процесс?

— Конечно. У нас университет национальный исследовательский — это значит, что все наши научные исследования и разработки мы сопровождаем хорошим образованием. Я считаю, что одно без другого невозможно в принципе.

— КФУ определился со своими приоритетами — сначала научно-исследовательская деятельность, а образовательная на втором плане. А КНИТУ-КХТИ как видит свои приоритеты? (Петров М.И.)

— У КФУ просто выбора нет, поскольку они вошли в программу, предусматривающую попадание в Топ-100 мирового рейтинга. А там публикационная активность по результатам научных исследований — один из основных показателей. Если они не будут писать большое количество цитируемых статей, ни в какой мировой рейтинг не попадут. Наш же университет всегда был тесно связан с промышленностью, и поэтому мы сознательно выбрали стратегической задачей развитие в равной степени и научной, и образовательной деятельности.

— А вы участвовали в конкурсе Топ-100?

— Участвовали и прошли в его финальную часть. Из 100 университетов, подавших свои заявки на участие, мы вошли в число 36 отобранных. В финал мы прошли, но предпочтение было отдано федеральному университету. Как я понимаю, причин тому две: первая — КФУ все-таки университет классического профиля, вторая — у КФУ есть Деревня Универсиады, что дало ему явное преимущество в плане развитой инфраструктуры.

Вообще проект 5-100-2020 (или Топ-100) поставил перед российскими университетами прежде всего международные цели — вхождение в мировое научно-образовательное пространство. Если бы мы поставили целью войти в Топ-100, все наши силы были бы сконцентрированы на привлечении, во-первых, зарубежных ученых, а это сделать пришлось бы за счет сокращения своих преподавателей, во-вторых, иностранных студентов.

ПОЛОВИНУ БЮДЖЕТА ДАЮТ ДОХОДЫ ОТ НАУЧНОЙ И ПРОЕКТНОЙ РАБОТЫ

— Прокомментируйте слова экс-гендиректора «Нижнекамскнефтехима» Бусыгина о том, что уровень проектных работ в подконтрольном КНИТУ проектном институте «Союзхимпромпроект» ниже всякой критики и ОАО «Нижнекамскнефтехим» не будет больше работать с данным проектным институтом. (Петр Иванович Сидоров)

— Это было во время одного из заседаний «Татнефтехиминвест-холдинга». Присутствовал и президент Татарстана. Тем не менее предприятие с нами успешно работает.

— А что явилось предметом такого высказывания?

— Тут надо понимать, что существует рынок проектировщиков, конкуренция, предприятие-заказчик имеет возможность выбора. Наш институт весьма востребован на рынке, все его проекты окупаемы. В том же Нижнекамске наш институт делал проекты для ТАИФ-НК, «ТАНЕКО, ОАО «Нижнекамскшина». Есть и международные заказчики. Мы работаем с «Сибуром», недавно выиграли контракт на 128 миллионов рублей с «Газпромом». То есть у нас заказчики есть по всей России и за рубежом, и особых проблем до сих пор мы не имели.

— Какие проекты заказывали институту?

— Наш институт был генпроектировщиком таких крупных объектов, как менделеевский «Аммоний», где общий объем работ вместе со строительством составил больше миллиарда евро. Кроме этого, производства полиэтилена, полипропилена и полистирола на том же «Нижнекамскнефтехиме», поликарбоната — на «Казаньоргсинтезе», силиконов — на Казанском заводе СК. На «Нижнекамскшине» проектировали завод цельнометаллокордных шин. А на ТАНЕКО мы проектировали автоматическую систему управления.

ТРЕТЬ СРЕДСТВ — НА ИНТЕГРАЦИЮ В МИРОВОЕ ПРОСТРАНСТВО

— За последние два-три года КНИТУ получил большие дотации как исследовательский университет, в рамках которых большое количество преподавателей смогли съездить в заграничную стажировку. При этом многие поездки носили нецелевой характер со стороны ассистентов, доцентов и аспирантов. Какие результаты научных индикаторов получил КНИТУ за указанный период? (Юлия Валеева)

— В программе развития университета было заложено, что на международную интеграцию мы потратим примерно треть тех средств, которые получим в рамках ее реализации. Университет не может быть сегодня сильным в отрыве от мировой системы. В советское время мы были лишены такой возможности, сейчас она есть. Я бы сказал, эти средства пошли не просто на стажировки, а на интеграцию в мировое научно-образовательное пространство. Мы же не только направляем наших сотрудников, но и к себе привозим известных ученых. На базе университета постоянно проводятся научные школы по всем нашим приоритетным направлениям с привлечением ведущих зарубежных ученых.

Одним из крупных мероприятий прошлого года стал международный конгресс по инженерному образованию. Подобные симпозиумы проводятся раз в два года, и география их весьма представительна: Рио-де-Жанейро, Барселона. А в 2013 году такой симпозиум прошел в Казани на базе нашего университета. Он собрал примерно 700 участников, половина из которых приехали из-за границы. И приехали очень известные научные и общественные деятели России и зарубежья. Один из круглых столов по проблеме подготовки инженерных кадров вел Рустам Нургалиевич Минниханов.

Кстати, на международную интеграцию больше нас не тратит практически ни один из исследовательских университетов. При этом большое внимание уделяем результативности стажировок.

— А как оценить эффект от вложения этих средств?

— Прежде всего по уровню публикационной активности и цитируемости в хороших журналах. Например, индекс Хирша по российскому сегменту (РИНЦ) вырос за год с 27 до 39 единиц, и по этому показателю мы стали 35-ми среди вузов России. А международный индекс Хирша по Web of Science/Scopus вырос с 35 до 42 единиц.

Кроме того, сегодня у нас учится самое большое количество иностранных студентов в Татарстане. Разработано несколько международных образовательных программ с партнерами из США, Испании, Германии, Турции. Международную аккредитацию прошли несколько наших программ, например «Химическая инженерия для инновационного предпринимательства» — ее аттестовал аккредитационный центр ассоциации инженерного образования России, который поддерживает Вашингтонское соглашение и Европейскую систему аккредитации в области высшего инженерного образования EUR-ACE.

На базе вуза открыт международный центр тестирования европейской сетевой химической ассоциации с системой электронного тестирования. В США издана монография по полифункциональным стабилизаторам полимеров, в Польше — учебное пособие по полимерным композиционным материалам. Кафедра физической и коллоидной химии развивает научные контакты с европейскими и китайскими университетами в области оптических свойств жидких кристаллов. На кафедре теплотехники налажены связи с французскими и американскими университетами по сверхкритическим технологиям, биотопливу. И таких примеров очень много.

Мы много сил и средств потратили на налаживание научно-образовательных связей с американскими университетами. И нам это удалось. А началось все в рамках президентской комиссии Медведева-Обамы по развитию российско-американского взаимодействия в области образования. Управлял этим процессом госдепартамент Соединенных Штатов. У нас в Америке сегодня есть сильные университеты-партнеры: Университет Лихай в Пенсильвании, где очень сильна полимерная группа; Университет Пердью (Purdue University) в штате Индиана; North Carolina State University в Северной Каролине с сильным текстильным направлением. Самый крупный наш партнер — Университет штата Аризона (ASU) в городе Феникc, сотрудничество с которым развивается в основном в сфере биотехнологии и нанотехнологии. Кстати, сегодня по результатам стажировок ASU приглашает ученых и преподавателей КНИТУ для проведения совместных исследований по пяти научным направлениям, причем за счет принимающей стороны.

Американцы не работают на уровне администрации, активность идет снизу, от профессоров. И такие контакты у нас наработаны, есть совместные исследовательские программы, более того, нам стали выделять гранты из американских фондов. Например, у нас в два этапа был успешно выполнен грант на обучение молодых ученых коммерциализации научных разработок в Татарстане. Сейчас оформляем грант по линии одного американского фонда, предполагающий обучение наших сотрудников особенностям написания научных публикаций для англоязычных изданий, оформлению заявок на международные гранты. Я очень надеюсь, что мы этот грант выиграем.

(фото: http://president.tatarstan.ru/)

А вообще у нас очень широкая сеть партнеров, прежде всего в Германии. В Мерзебурге есть университет, с которым мы работаем примерно с 1970 года. Петр Анатольевич Кирпичников, бывший в эти годы ректором КХТИ, работал в области синтетических каучуков, так вот он одно время возглавлял химический завод «Буна Верке» под Мерзебургом.

Результаты нашей международной деятельности — гранты, публикационная активность, мировое признание. Мы в этом году вошли в рейтинг QS стран БРИКС: из российских вузов в этом рейтинге мы на 43-м месте. Стараемся участвовать в разных рейтингах, чтобы понять, как нас оценивают в разных системах координат. Международные рейтинги для нас не самоцель, ведь мы промышленно ориентированный вуз, хотя у нас очень сильна научная составляющая: в университете работают 300 профессоров, докторов наук. Это почти уникальный показатель.

— Что скажете по поводу «новых прорывных исследований и открытий»?

— Если бы у нас их не было, откуда бы появился такой объем контрактов с российским минпромторгом по постановлению №218 правительства России, грантов РФФИ и РГНФ?

— Например, какие это проекты?

— Это, к примеру, создание нового класса композиционных материалов, которых раньше вообще не было. Самый яркий пример — это композитный материал на основе волокна из сверхвысокомолекулярного полиэтилена. Есть обычный полиэтилен, а есть такой, у которого длина цепочки в полтора раза больше. Из него можно делать волокно, но он не перерабатывается, поскольку при этом рвутся цепочки и полиэтилен теряет свои свойства. Однако есть технологии, позволяющие делать из него волокно.

— Где это производится и используется?

— В России есть опытные установки по производству такой нити. Из такого полиэтилена делают сухие катки — он настолько прочный, что по нему можно ездить на коньках. В Японии им покрывают кузова карьерных самосвалов, потому что к нему ничего не прилипает. Из него можно делать парашюты, защитные системы.

Но из этого волокна никто не может делать композитные материалы именно потому, что у него нет адгезии и к нему ничего не прилипает. А у нас есть технология, которая позволяет эти композиты делать. Эти материалы применяются прежде всего в оборонной промышленности — в производстве бронезащиты и т.д.

— Эти композитные материалы уже используются, или пока есть только опытные образцы?

— Пока только опытная партия. Мы выполняем контракт с минпромторгом России, и он довольно крупный — больше сотни миллионов рублей.

«ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА — ЭТО НЕХВАТКА ОБЩЕЖИТИЙ»

— В 80-х годах прошлого века рядом с корпусом Д на Пионерской силами сотрудников КХТИ был создан сквер сотрудникам КХТИ, павшим в Великой Отечественной войне. Однако этот сквер был продан под строительство жилого 14-этажного дома. Куда пошли деньги от продажи земли частной коммерческой строительной структуре и кто в этом доме из сотрудников КГТУ-КХТИ получил квартиры? (Петр Викторович Сидоров)

— Этот земельный участок никогда не был в нашей собственности. В советское время вся земля была государственной. Существовала идея построить там актовый зал вуза, но она не осуществилась, и земля перестала нам принадлежать. Собственно, официально она нам никогда и не принадлежала.

— Последние 5 - 10 лет университет строил новые здания?

— В Нижнекамске был построен корпус для химико-технологического института, приобретены здания в Бугульме, в Куркачах. В последние годы мы много ремонтировали и реконструировали. Яркий пример — это здание в центре, где находится наш Институт технологии легкой промышленности, моды и дизайна. Там мы занимаем только верхние этажи, но здание нам было передано в оперативное управление. Или, например, комбинат студенческого питания на Толстого, который раньше был межвузовским. Теперь это здание наше, и мы туда почти полностью перевели Институт пищевых производств и биотехнологий, переоборудовали помещения, хотя столовая тоже осталась. Кроме того, мы сохранили свой полигон для исследований по оборонной тематике «Остров», тогда как у остальных вузов России такие полигоны перестали существовать.

Недавно, когда встал вопрос по сети филиалов, основная проблема у нас была в Бугульме, потому что корпус филиала мы купили лет пять назад. Однако по нормам его площади было недостаточно. Когда ситуация стала критичной, по нашей просьбе глава района Ильдус Асгатович Касымов выделил в безвозмездное пользование здание площадью 3,3 тысячи квадратных метров. Еще нам передали два объекта Универсиады: большой спортивно-тренировочный комплекс «Мирас» и стадион. В 2013 году благодаря инициативе и поддержке президента республики Рустама Нургалиевича Минниханова КНИТУ был передан химический лицей для одаренных детей площадью 7867,2 квадратных метров.

— У вас нет необходимости строить или возможностей?

— Необходимость строить, конечно, есть, и главная проблема — это нехватка общежитий. Напомню про здание Варваринской церкви: это был наш корпус, в котором располагался компрессорный факультет. Здание мы отдали и были вынуждены перепрофилировать под факультет одно из общежитий. Из другого общежития мы сделали дом для перспективных молодых ученых и специалистов, которых нужно было поддержать как нашу будущую смену.

— То есть вы сделали так называемую малосемейку?

— Можно и так сказать. В общем, сегодня у нас общежитий категорически не хватает. При этом у нас круто изменилась структура приема: сегодня приезжих студентов в КНИТУ 80 - 85 процентов. К тому же мы сильно нарастили план приема на бюджетные места, увеличивается число иностранцев.

— И какие перспективы с общежитиями?

— У нас есть программа капитального строительства, которую недавно мы защитили в министерстве образования и науки в Москве. Думаю, что пока министерство только собирает информацию. Надеемся, нам дадут федеральные деньги под строительство.

Но главная проблема — это земля. Сейчас на подписи у премьер-министра РТ Ильдара Халикова лежит уже одобренный проект постановления о передаче нам в безвозмездное пользование здания торгово-кулинарного профессионального лицея на улице Братьев Касимовых (постановление правительства о передаче лицея на днях было подписано — ред.). Там есть учебные корпуса и небольшое общежитие, но главное — есть территория. Если мы переквалифицируем форму «пользование» в «оперативное управление», то сможем построить там здание. Я думаю, республика нас поддержит, и мы сможем построить там общежитие. Как запасной вариант есть проект строительства высотки между двумя нашими корпусами на улице Товарищеской, но там очень тесно.

«СВОЙ ЗАВОДИК В КУРКАЧАХ» — ЭТО ИННОВАЦИОННЫЙ ПОЛИГОН

— В интервью вы упомянули: «Есть свой заводик в Куркачах». Чем там конкретно занимаются, в каких масштабах, какое используется оборудование и какое отношение это производство имеет к науке? (Владимир)

— Это бывшее предприятие «Сиразин и К». В 90-х годах оно разорилось, и мы купили это производство. Сегодня это структурное подразделение КНИТУ — инновационный полигон «Искра», где обкатываются и внедряются новые технологии. Там работают наши малые предприятия по производству битумной мастики, плитки, пигментов из отработанного катализатора, занимаются деревообработкой. Есть современная лаборатория, которую организовал на свои собственные средства наш выпускник и преподаватель профессор Мансур Инсафович Фарахов. Это, по сути, экспериментальная опытно-промышленная база вуза. Работы там еще непочатый край, но прогресс уже есть.

А к науке все это имеет прямое отношение. Например, мы сами создали рецептуру битумной мастики, технологию производства пигментов из катализаторов, а в деревообработке используют уникальные импульсно-ваккумные сушилки собственного производства.

— Вы часто говорите об инжиниринговых компаниях. Я хоть и физик, но не понимаю, что это такое может быть в вузе? (Андрей)

— Если говорить в широком смысле слова, то инжиниринговая компания — это то, что позволяет пройти путь от пробирки до продажи лицензии на реальную технологию. У нас все это еще и сопровождается подготовкой кадров. Компоненты процесса следующие: наука, отработка технологии, выпуск опытной партии продукции, апробирование опытной партии у потребителей, проектирование производства, продажа лицензии. В идеале все это еще должно сопровождаться кредитной линией и заканчиваться строительством.

Некоторые элементы этого процесса у нас есть: образование, наука, проектный институт. Самое дорогое во всем этом — опытно-технологическая база, где отрабатывается технология и изготавливается опытная партия продукции. Например, если хочешь шинникам предложить свой каучук, ты должен поставить им порядка 100 тонн опытной продукции, чтобы они попробовали, «ложится» ли это в их технологию. И только после этого ты им можешь что-то предлагать. И на этом этапе идут большие затраты.

Вообще мы пытаемся дублировать отраслевую науку, которая после распада СССР, к сожалению, потеряла свои позиции. Крупные предприятия могут создавать технологические центры с опытно-промышленными установками. У нас тоже кое-что есть. Например, наши установки стоят на территории технополиса «Химград», на «Кварте». Поскольку оборудование громоздкое и нет возможности размещать его в стенах университета, мы сотрудничаем с предприятиями.

Кроме того, мы создали консорциум со строительной компанией «Камгэсэнергострой». Сейчас мы с ними работаем по двум проектам: первый — производство силикона на заводе СК. Второй — строительство Иннополиса, где мы выступаем субподрядчиками в проектировании.

КНИТУ ОБЪЕДИНЯЕТ 15 ИНСТИТУТОВ

— В КНИТУ за последние пять лет произошло резкое раздувание административного аппарата. Создано более 50 различных отделов и подотделов. Кроме того, внутри КНИТУ произошло формирование различных институтов, не имеющих ни административной, ни финансовой самостоятельности. Какая в этом была необходимость и какая часть бюджета на это тратится? (Иван Иванович Петров)

— Начну с конца. Что касается оплаты труда сотрудников, мы работаем строго в рамках приказа минобрнауки России 2011 года, в котором определено, что 60 процентов фонда оплаты труда вуз должен направлять на зарплаты научно-педагогических работников, а 40 процентов — прочего персонала: учебно-вспомогательного, обслуживающего и административно-управленческого. И мы строго выдерживаем эту пропорцию.

Создание институтов было продиктовано необходимостью структурировать факультеты по направлениям: родственные факультеты были объединены в институты, это тенденция всех крупных университетов. Это позволило более эффективно организовать работу кафедр и факультетов по родственным направлениям. Кроме того, само время заставляет нас меняться. Например, из-за активной международной деятельности у университета появились новые задачи. Международный отдел разделился на факультет международных образовательных программ и управление международной деятельности — для координации академической мобильности, стажировок, приема международных гостей, переводов. А к факультету перешли образовательные функции в связи с большим количеством иностранных студентов.

Давайте посмотрим дальше, какую деятельность мы ведем. У нас, например, есть Институт непрерывного образования, который ведет работу с ссузами, более чем 400 школами-партнерами не только на территории республики. А школьники — это наши будущие студенты! Есть крупный Институт дополнительного профессионального образования, который работает с предприятиями по повышению квалификации и переподготовке кадров.

— Сколько всего у вас институтов в структуре университета?

— У нас 15 институтов. В каждом из 11 учебных институтов по два-три факультета. Кроме учебных есть исследовательские, проектные институты, полигоны. Хозяйство у нас огромное, и оно, естественно, нуждается в грамотном административном персонале.

УЧАТСЯ СТУДЕНТЫ ИЗ 40 СТРАН МИРА

— Сейчас идет наступление на филиальную сеть вузов. Вы свои филиалы ликвидировать не собираетесь?

— Мы закрываем единственный филиал — в городе Волжске Марий Эл, потому что там велика конкуренция марийских вузов. У нас остаются филиалы в Нижнекамске, Бугульме и Киргизии. Есть также представительство в Казахстане, недавно открыли представительство во Вьетнаме — они занимаются привлечением студентов в наш вуз.

— А зачем вам Вьетнам?

— Вьетнам — это очень перспективный рынок. Там, конечно, пока мало денег, но активно строятся дороги, мосты, аэропорты. Они выбрали китайский путь развития. Сейчас из Вьетнама у нас учатся около 50 человек, но мы хотим, чтобы их было больше: у них очень сильная мотивация к учебе. В августе к нам приезжают 15 аспирантов из Вьетнама.

— Они обучаются на коммерческой основе?

— Есть разные формы: часть из них обучается в рамках договора между министерствами образования двух стран, часть — за счет российского бюджета, часть — за свои деньги. Но, кроме этого, еще есть деньги минобрнауки России на проведение совместных научных исследований, и возможно, с Вьетнамом у нас это получится.

— У вас много иностранных студентов?

— Около 5 процентов. У нас учатся студенты более чем из 40 стран мира: Вьетнама, Китая, Колумбии, стран Африки, из Туркмении, Узбекистана. Повторюсь: у нас учится больше иностранных студентов, чем в любом другом вузе Татарстана.

— Какой набор студентов у вас будет в этом году?

— Совокупно мы набираем примерно 6 тысяч студентов в год, из них больше половины — на бюджетной основе. За последние три года мы нарастили бюджетный прием почти на 2 тысячи человек, включая все формы обучения: среднее профессиональное образование, бакалавриат, магистратуру.

15 СТУДЕНТОВ ПОЛУЧАЮТ ПО 25 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ В МЕСЯЦ

— Студенты вовлечены в работу по грантам?

— Да, если его научный руководитель и кафедра занимаются серьезными исследованиями. При защите магистерских работ мы спрашиваем, были ли у автора научные публикации, это учитывается при оценке работы. То есть даже на студенческом уровне вопросы задаются как ученому.

— Работа студента по гранту оплачивается?

— Если он реально участвует в работе, труд его оплачивается. Помимо этого, есть стипендии по приоритетным направлениям развития России (техническим и естественным). На 100 процентов повышается стипендия отличникам, на 50 процентов — имеющим более половины отличных оценок. Есть повышенные стипендии ученого совета. У нас есть порядка 15 студентов, которые получают по 25 тысяч рублей в месяц. Это из всех источников: грантовая работа, надбавка за научную, общественную и спортивную работу.

— А какая базовая стипендия?

— Размер академической стипендии составляет сейчас 1452 рубля, социальной — 2178 рублей, магистерской — 2510 рублей.

— Поясните, пожалуйста, что делается управлением вуза для оплаты производственной практики студентов на предприятиях? Ведь сама оплата труда является неразрывной составляющей любого трудового процесса и отношений. Разве не правильно приучать к этому сразу: труд на возмездной основе, даже для студентов?! (Валентин)

— В начале 90-х годов у нас такая практика была в рамках федеральной экспериментальной площадки по линии минобрнауки России. Тогда дипломники практически весь пятый курс обучения работали на предприятиях или в крупнейших академических институтах страны. И они получали зарплату.

Сейчас это тоже очень модно и называется дуальной системой обучения, которую мы активно внедряем в системе среднего профессионального образования. К нам даже приезжали недавно на семинар за опытом представители учебных заведений со всей России. На днях мы создали ассоциацию проектного образования школьников. Это тоже обучение в рамках проекта, но уже начиная со школы. Инициаторами этого проекта выступил наш университет, а участвуют в нем технопарк «Идея», IT-парк, «Химград» и республиканская ассоциация учителей химии.

Когда мы продумывали свою программу развития в статусе национального исследовательского университета, мы для себя определили очень жесткий план по наращиванию магистратуры, поскольку научный процесс без этого просто невозможен. Сейчас у нас обучаются 1,5 тысячи магистров, в следующем году их будет 3 тысячи, а еще через год — 4 тысячи. Это уже целая армия! Мы хотим, чтобы они тоже были ориентированы на проектную деятельность.

А вообще министерство образования уже два раза поднимало нам план бюджетного приема. Заметьте, всем план сокращают, а нам поднимают. Это своего рода кредит доверия. В результате в 2015 году у нас будет сосредоточено 48 процентов всего российского приема в магистратуру по направлению «Химическая технология». Всегда по этому направлению центр был в Москве, а сегодня наш университет — номер один. И в сентябре на нашей базе состоится заседание учебно-методического объединения по этому направлению. Прием студентов по направлениям «Биотехнология» и «Легкая промышленность» у нас составляет по 31 проценту от всего российского приема. А по направлениям, связанным со спецхимией, — 70 - 80 процентов, поскольку мы сохранили оборонку практически в полном объеме. К сожалению, не все российские вузы смогли это сделать. Мы старались поддерживать наших преподавателей и ученых, работающих в оборонном направлении, сохраняли материальную базу. И вот сейчас они возвращают нам эти вложения.

Мало того, принято решение о создании в России 7 научно-образовательных центров в области оборонных технологий на базе ведущих университетов. И в этом списке наряду с МГУ, МГТУ имени Баумана есть и наш университет. И это не только вопрос престижа, но и деньги в конечном итоге. А занимается этим военно-промышленная комиссия при правительстве Российской Федерации.

ELG_0515.jpg

— Почему вы не посещаете студенческие внутривузовские мероприятия? Недостаток времени — это не отговорка. Ректоры всех вузов находят время, а вы — нет! (Активист)

— В течение года у наших студентов проходит около 100 культурно-массовых мероприятий. Я обязательно бываю на них, если не нахожусь в командировке. Например, у нас самое хорошее внутривузовское мероприятие «Отличник года» — своего рода «студенческий Оскар» КНИТУ. А на республиканском конкурсе «Студент года» в прошлом году мы стали «Университетом года», в этом году победили в пяти номинациях. Обязательно ежегодно приветствую первокурсников на Дне знаний. Из недавних событий — приветствовал студентов на большом гала-концерте студентов в День «Газпрома» в КНИТУ, на празднике «Химия — жизнь».

А вообще я считаю, что каждый человек должен работать там, где он наиболее эффективен. У меня средняя скорость жизни за прошлый год составила 40 километров в час. Если взять все мои перелеты за год, разделить на 365 и на 24, то получится как раз 40 километров. И это нормально! Еще раз повторю, мы должны интегрироваться в мировое пространство, а без прямых контактов руководителя вуза с зарубежными партнерами это невозможно.

«ДРУГОЙ ЖИЗНЕННОЙ ТРАЕКТОРИИ ДЛЯ МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВОВАЛО»

— У нас в комментариях читателями активно обсуждалась тема «семейственности» в управлении вузом. Вы сами как к этому относитесь, какой-то дискомфорт испытываете?

— Выборы-то были честными, не было никакого давления. А вообще я представляю не второе, а четвертое поколение профессоров, которые работают в нашем вузе. Мой прадед был заведующим учебной частью промышленного училища, из которого впоследствии вырос университет. Мой дед практически организовал механический факультет и тоже был в институте руководителем.

— С какой периодичностью у вас избирается ректор?

— Раз в пять лет. Через три года будут очередные выборы.

— Как это вам удалось на 31 году жизни стать профессором? Вы, наверное, великий ученый? (Анонимно)

— Не стать профессором в нашей семье было нельзя. Человеку, далекому от научной среды, сложно такое представить. Физико-математическую школу я закончил в 15 лет. Являюсь педагогом и ученым уже в четвертом поколении, с детства впитывал эту атмосферу. Я всегда был настроен на научную карьеру, хорошо разбирался в терминологии. Другой жизненной траектории для меня не существовало. Со студенческих лет втянулся в научную работу. Кстати, в бюллетене ВАК в год защиты моя докторская была названа одной из лучших. Сейчас вообще стало много молодых докторов наук. И у нас они есть. Это нормально. Техника, технологии бурно развиваются, появляется много доступной информации, что позволяет ускорить процессы исследований.

— Удается ли вам сегодня заниматься наукой, ведь административная работа, уверена, занимает все время круглосуточно? (Анна Дмитриевна)

— К сожалению, почти не удается. Но у меня есть несколько групп учеников, с которыми я непосредственно работаю.

— Нет желания бросить ректорство и заняться наукой?

— Все бросить? Во-первых, жалко бросать то, чему отдал 12 лет жизни: сначала работал проректором по науке, 7 лет — ректором. Работаю вице-президентом академии наук Татарстана, членом-корреспондентом по отделению химии и химической технологии. Во-вторых, есть чувство долга. Быть представителем четвертого поколения вузовских работников — это налагает высокий уровень ответственности. А вообще у нас в университете всегда сохранялась преемственность поколений, развивались традиции. Меня половина института может по имени назвать, поскольку мы вместе выросли...

Сегодня мы стараемся обеспечить гармоничное сочетание представителей старшего поколения и молодежи. Хочу отметить, что в последние годы у нас произошло омоложение состава: средний возраст профессорско-преподавательского состава в университете составляет сегодня 47 лет. Стало больше молодых преподавателей до 30 лет, имеющих научную степень.

— Герман Сергеевич, спасибо за откровенный разговор. Успехов вашему университету!

Читайте также:

Герман Дьяконов: «Проректор Абдуллин – человек жесткий, не все любят его за это...». Часть 1-я