Камаловский начал сезон с жизненной трагикомедии

Равиль Шарафиев и Дания Нуруллина

ПЕРЕМАЛЫВАЕТ ЖИЗНЬ

«Любишь, не любишь» — одна из ранних пьес башкирского драматурга Флорида Булякова. Она успешно ставилась и на русском языке во многих регионах страны. Как писал сам автор, она о любви, «очень сильной, длиной в целую жизнь». Главные роли проживших эту жизнь старика со старухой сыграли мастера сцены Равиль Шарафиев и Дания Нуруллина, а их более молодые верcии — Раиль Шамсуаров и Ляйсан Рахимова. Последняя, кстати, занята еще в одном спектакле по Булякову — «GO! Баламишкин».

Режиссер Радик Бариев, актер Камаловского, ранее ставил фольклорную феерию «Игра с монстриком» Ильгиза Зайниева и реалистичную комедию Салавата Юзеева «Дачный сезон». Здесь он вновь обратился к расхожим и понятным проблемам.

При этом решена пьеса с определенным изяществом. В «Любишь, не любишь» сначала замечаешь оформление. Художник Булат Ибрагимов активно использует возможности сцены — вращается не только круг, но и, к примеру, ворот колодца — словно не сцены меняются, а жизнь перемалывает героев туда и обратно. Живут они в доме, состоящем из покосившихся бревен, покрытом то ли пухом, то ли зыбкими забытыми надеждами. И старик уже почти при смерти, и Смерть эта явилась к нему, заявив: если он сотворит богоугодное дело в ближайшие три часа, то получит 10 лет дополнительной жизни (когда звучит слово «эжэл», конечно, поневоле вспоминаешь, как давным-давно Шарафиев сам блистал в образе ангела смерти в «Старике из деревни Альдермыш»).

И старик со старухой начинают думать, что же делать: то ли навоз почистить, то ли отдать самовар соседям, то ли — идея — передать накопленный мед детскому дому. А жена его и скажет тут со вздохом, что одно только и есть святое дело — дите родить. И это перенесет их на десятки лет назад, в первую брачную ночь, когда молодожен Гумар гоняется по избе за Василей, а та хочет говорить о любви. И всю жизнь терпит его прихоти: чтобы работать до изнеможения, и лес пилить, и мед качать. Но детей у нее нет, и не будет, Василя не может выносить ни одного, что доводит ее до полного духовного упадка. Но пусть хотя бы в самом конце жизни Гумар ей скажет «люблю». «И давно влюбился?» — «Сегодня!».

Раиль Шамсуаров и Ляйсан Рахимова

ДЛЯ ВАС, ЖЕНЩИНЫ

По сути, Буляков все расписал в своем тексте, знай только точно играй. Пьеса идет без снижения темпа, где надо — лирика, где не ждешь — очередная понятная шуточка, то про пенсию, то про то, что после смерти старика жена его таки уйдет к соседу, который сам с кровати не встанет, но если что, всю семью укокошит, лишь бы к Василе прибиться. Разумеется, есть и авторские находки, вроде сцены, где пожилая Василя в споре не замечает, как взбирается вначале на стул, а потом на стол. Абсолютно понятная взрослому зрителю трагикомедия, в которой, однако, с каждой минутой все меньше просто комичного и больше горечи потери. На такую явно стоит ходить степенным семейным парам в качестве терапии. Словом, для театра, который, безусловно, думает не только о постановках Орхана Памука или Йона Фоссе, такой спектакль — удачное воплощение требований арт-экономики.

Ветеран, символ Камаловского театра Шарафиев, в принципе, мог бы просто стоять на авансцене и наводить трепет (а он так порой и делает). Его старик в меру эмоционален, в меру нелеп. Конечно, не хочется, чтобы критика ударила молния, но порой он позволяет себе поиграться в актера веселенькой безделицы, намеренно усиливая комичность ситуаций — тогда и он, и Нуруллина словно бы превращаются в лубочных, слегка чокнутых дедушек-бабушек, которые узнаваемо произносят слова удивления и сожаления. Впрочем, это спектаклю не вредит, а умением интонационно усилить смешную реплику актеры доводят зрителей до слез. С другой стороны, Раиль Шамсуаров не может, как его старший коллега, выглядеть одновременно раздраженным и обеспокоенным, кажется, он слишком старается быть излишне суровым мужем, а монологи толкает словно бы для себя. Возможно, нет собственного жизненного опыта? А вот Ляйсан Рахимова, отлично смотрящаяся и в образе новобрачной, и безутешной супружницы, особенно хороша в сцене, где она обращается к богу с мольбами, в то время как ноги и руки ей обмывает ее будущая старая версия — и эта отраженная в тексте пьесы сцена выглядит не как литературный прием, а как буквальное воплощение того, что происходит в голове у героини. И тогда, пожалуй, становится понятно, что, конечно, это спектакль о нелегкой женской доле. Когда муж до самой смерти гоняет то на работу, то к соседям за помощью, а самых простых вещей понять и высказать не может.

И, напомним, что в этом сезоне театр им. Камала в октябре представит свой вариант «Ричарда III» Шекспира, а в ноябре — переложение романа Памука «Меня зовут Красный». Таким образом, программа-минимум на год (традиции-современность-эксперимент) главным татарским театром точно будет выполнена.