Борис Фетисов
Борис Фетисов

«ЗИЛАНТКОН» СТАЛ КУЗНИЦЕЙ КАДРОВ

— Борис, каждый год вам наверняка задают один и тот же вопрос: что нового будет на предстоящем фестивале?

— 31 октября на площадке Торгово-промышленной палаты мы делаем мероприятие для людей, которые работают с играми в разных видах деятельности: образование, консалтинг, проектирование, прогнозирование... Раньше подобные встречи были внутри фестиваля, а теперь решили сделать мероприятие городского статуса. Мы будем рассказывать об успешных практиках, показывать, что уже сегодня используется.

С играми на разных заказных проектах работаем примерно с 2004 года. Для РЖД с 2008 года делаем серию профориентационных игр в одном из лагерей на Черном море. Среди заказчиков есть «Сколково» и «Росатом». В Московском государственном инженерном университете сделан проект для первокурсников на 800 человек. А в Казани — тишина. Вот мы и решили, что столице Татарстана нужна такая площадка, чтобы показать наработанные возможности потенциальным клиентам. С другой стороны, есть изменения во Всероссийских государственных образовательных стандартах, когда интерактивные форматы внедряются в образовательный процесс. Как показывает практика, интерактивные форматы довольно эффективны, и они придают той системе, которая есть сегодня, хоть немного практичности. Человек может использовать свои знания, которые он получил во время обучения, прямо здесь и сейчас, а не через 15 лет, когда столкнется с этим на практике. При этом игровой проект позволяет выявить все ошибки, а потери от неправильных действий игроков игрушечные. И дальше полученный опыт можно смело применять на практике. Именно во время подобных тренингов можно выяснить, кто чего не понял во время образовательного процесса, и научить людей прогнозировать ситуацию на два шага вперед и не действовать без плана.

— И в каких отраслях можно использовать игры?

— Да где угодно. Особенно, где есть элемент управления. К примеру, взять конвейерное производство, где начальство поставило задачу оптимизировать коллектив и уволить двух человек. Каждая операция закреплена за конкретным рабочим местом. Есть правила логистики, закупки, сборки деталей... Если бездумно уволить кого-то из персонала, конвейер может просто остановиться. И нужно понять, как оптимизировать все операции, чтобы можно было высвободить двух человек. В принципе, игра очень забавная, она позволяет посмотреть на конвейер как на некую структуру, с которой можно работать, дать почувствовать каждому участнику его значение в процессе. А не просто быть человеком, который бездумно заворачивает гайки.

Та же самая история с РЖД. Когда детям в игровой форме показывают, как устроена логистика в транспортной сети, в перевозке грузов, они это запомнят на всю жизнь. Ребенок может никогда и не работать по этой специальности, но как все устроено, запомнит. В Торгово-промышленной палате мы будем показывать несколько простых игр, которые можно провести, что называется, здесь и сейчас. Мы постараемся подобрать необходимый вариант решения задачи даже тем, кто придет со своим кейсом. К примеру, «у меня есть несколько магазинов, мне нужно поиграть в распродажу»...

— Казалось бы, причем тут «Зиланткон»?

— Многие вышли из этого фестиваля, сами играли в ролевые игры. Наша команда образовалась во многом за счет этого фестиваля. Многие ребята, которые приезжают на конвент, тоже занимаются разработкой игр, в том числе и современных настольных. Третий год подряд мы будем проводить конкурс в этой номинации. Разработчики иногда отбирают для себя будущих работников. «Зиланткон» — хорошая возможность оценить людской ресурс, а потом задействовать его в каких-то реальных проектах.

МЕСТ ДЛЯ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ ФАКТИЧЕСКИ НЕ ОСТАЛОСЬ

— Расскажите, за счет чего живет фестиваль, как формируется его бюджет?

— Бюджет на 90 процентов формируется за счет взносов участников. В среднем он составляет около 1 миллиона 100 тысяч рублей. С одной стороны, это очень рисковая история, потому что до последнего момента мы не знаем, выйдем из минуса или нет. 2008 год был самым страшным в этом плане. Когда после 3,5 тысяч участников в 2007 году во время кризиса к нам приехали 1,2 тысячи человек. И отступать по насыщенности, по уровню подготовки фестиваля нельзя. Потому что это шаг к смерти. Все быстро разваливается.

То, что мы удерживаем планку в тысячу участников, во многом связано с материальными потерями. Если не считать упущенной выгоды, несколько десятков тысяч рублей вкладывают люди, который руководят этим проектом. Иначе не получается. До кризиса 2008 года было гораздо проще в плане финансов. Была возможность вкладывать излишки, которые оставались от оргвзносов. Мы издавали различные книжки, в том числе по истории средневекового костюма. 3,5 тысячи участников давали серьезные вложения. Инфраструктура фестиваля не могла переварить столько денег. Сейчас мы закрываем только инфраструктурные задачи. Это аренда оборудования, звук, проезд некоторых участников — писателей, музыкантов, т.е. тех, кто наполняет фестиваль событиями.

— После кризиса ситуация не поменялась?

— Все резко коммерциализировалось. Люди спрашивали, что они получат за свою работу. А я не могу платить зарплату. Если, к примеру, платить зарплату руководителю конвента, хотя бы 30 тысяч в месяц, все равно подготовкой фестиваля приходится заниматься почти круглый год, это уже 500 тысяч в год вместе с налогами. Значительная часть бюджета. Изъять эти деньги я не могу. Та же самая история и с другими людьми. Я могу дорогу оплатить некоторым участникам, но для того, чтобы платить зарплату персоналу, нужно его как минимум сократить в 10 раз. Но тогда я лишусь возможности пробовать людей. «Зиланткон» — это своего рода карьерный лифт. Приходит человек, начинает заниматься мелочью, скажем, бейджики ламинировать. На следующий год он может привести сюда свою команду и организовать техническую службу, которая обеспечит всех бумагой, ручками, удлинителями... И через 2 года человек может стать одним из управляющих оргкомитета. Это не социальный рост, а рост в сообществе. Но статус очень резко возрастает, и человек начинает какие-то решения принимать самостоятельно, управлять по-настоящему.

Сегодня над созданием «Зиланткона» работают около 250 волонтеров.

— А не было желания как-то коммерциализировать эту историю?

— В 2005 или в 2006 году мы выдали предельный уровень, который возможен для самодеятельности. Сейчас для того, чтобы двигаться дальше, нужны совсем другие ресурсы. Нужно выходить на режим профессиональной работы. Но любой элемент профессионализма, с которым сталкивается самодеятельность, либо все убивает, либо требует, чтобы все остальные перестроились. А для нас очень важно удержаться в пространстве самодеятельности, потому что ее не так много осталось. Это отдушина, которая дает людям возможность попробовать сделать что-то самому. Это очень важный момент, когда человек делает то, что ему нравится, а не то, что прописано по контракту. Если переходить на коммерческую составляющую, то этот элемент уйдет и начнется оптимизация состава.

С другой стороны, показывать каждый год что-то новое очень сложно. Площадка в Торгово-промышленной палате — это уже не самодеятельность. Это новое пространство. Мы немного используем тот людской ресурс, который дает нам конвент. Поэтому будем подпитывать фестиваль тем, что заработаем на играх.

— Государство не помогает вам в проведении «Зиланта»?

— Самые большие вливания со стороны государства были в 2010 году и составили 200 тысяч рублей. Тогда было 20 лет «Зиланткону», и министерство по делам молодежи нас поддержало. Но помощь от государства никогда не превышала 10 процентов от затрат на его проведение. В этом году никакого прямого финансирования нет. Тем не менее государство активно помогает нам нематериально, задействуя административный ресурс, обеспечив информационную поддержку. Это тоже немало.

КАК «ХРОМАЯ ЛОШАДЬ» «НАСТУПИЛА» НА РОЛЕВИКОВ

— Как часто возникают непредвиденные моменты, которые могут повлиять на проведение «Зиланткона»? Я помню, как в 2008 году вам запретили устраивать фаер-шоу на улице, на бетонной площадке...

— В 2007 году к нам приехал театр огня «Феникс» с обалденной программой, и он очень понравился публике. А тут случилась «Хромая лошадь», и власти лишний раз старались перестраховаться. В этом году огненное шоу будет на привычном месте.

Таких сложных моментов бывает много. Большая часть, конечно, решается, но нервничать все равно приходится. Когда меняется городская власть, многие не знают, что такое «Зиланткон». Приходится договариваться всегда, как в первый раз. Иногда приходится завоевывать доверие школ, куда мы размещаем наших участников на ночлег. В один из годов был большой наплыв гостей, и в одну из близлежащих школ пришлось загрузить 800 человек. На третий день просто не выдержали унитазы. Канализацию засорило по всей школе целиком. Восстановить доверие удалось через 4 года, и наши участники вновь ночевали на привычном месте. И таких мелких историй достаточно много. По сути, формальных поводов для того, чтобы запретить фестиваль, у чиновников нет. Но они могут мешать с его проведением. Пока этого, слава богу, не происходит.

— Каждый год вы собираете под своими знаменами не только рыцарей в доспехах, но и любителей исторических костюмов. Это тоже элемент игры?

— Конечно. Костюм — это вхождение в образ. Я на себе это испытал. Как-то во время работы по одному из коммерческих заказов мне пришлось купить себе костюм. Я тогда еще пошутил, что никогда на игровые костюмы столько не тратил. Но действительно, восприятие у людей меняется, не зря же говорят, что встречают по одежке. Это все начиналось в 90-е. Ярлык ролевика — люди в занавесках бьют друг друга плюшевыми мечами по голове. На моей практике, когда я был еще молодым, народ вырезал резиновые топоры из брызговиков от «КАМАЗа», у меня была кольчуга из колец, на которые вешали ковры... Все это со временем разделилось на два направления: одни ударились в красоту, другие — в историческую составляющую костюма, без применения современных технологий, с аутентичными тканями, техникой изготовления.

— Средневековые балы также стали неотъемлемой частью конвента. Чем удивите на этот раз?

— В прошлом году у нас проходил стилизованный бал русской эмиграции в Париже. Гости не хотели расходиться, и тут неожиданно для всех ворвались работники НКВД и арестовали ведущих праздника. Естественно, все это было подстроено, но участникам понравилось. В этом году люди хотят помимо традиционных сделать бал по «Звездным войнам». Еще будет отдельный день, посвященный «Игре престолов» по инициативе ребят, которые делают игры по этому миру. Так же будет конкурс исторического костюма. В прошлом году было дефиле исторического нижнего белья. Народ набежал в ожиданиях, но тогда нижнее эротическое белье — это примерно как сегодня парадная одежда. Рюшечки, кружева, никаких намеков на интимные места. В этом году для прекрасной половины будет мастер-класс по макияжу в спартанских условиях. Как остаться прекрасной дамой в пятый день полигонной игры, когда мыло закончилось два дня назад...

— Время от времени в вашей музыкальной программе появляются артисты, которые известны не только среди рыцарей и эльфов, любителей ролевых игр, но и среди широкой публики. В этом году 31 октября, к примеру, состоится концерт Ольги Арефьевой. Как удалось ее заполучить на фестиваль?

— До 1999 года концерт делался силами самих участников. И в один прекрасный момент приняли решение, что нужно задавать образцы, чтобы участники видели уровень, к которому нужно стремиться. Это из серии, «он так громко поет, чтобы не слышно было, как гитара расстроена». Тогда в народе ходили кассеты исполнителя Олега Медведева. Он не был ролевиком, но народ его хорошо знал. Мы его пригласили, и после «Зиланткона» у него организовался тур по России. К нам-то съезжаются со всей страны... Он к нам теперь почти каждый год приезжает, и в этом году тоже будет.

Потом такую же схему мы решили предложить Сергею Калугину и «Оргии праведников». Тоже сработало. Сейчас немало людей, которые начинали петь свои песни на «Зилантконе», а потом достигли хороших результатов. Та же Наталья О’Шей, больше известная как Хелависа из группы «Мельница», пела на фесте еще в 1993 году. Мы каждый год пытаемся привозить кого-то нового, но с этим сложнее. После того, как люди попадают в ротацию, начинают работать не по законам некоммерческих инициатив, а по закону шоу-бизнеса. В этом году удалось пригласить Ольгу Арефьеву, думаю, это будет ярким событием.

ДАЛЬШЕ 2017 ГОДА МЫ НЕ ЗАГЛЯДЫВАЕМ

— Иногда складывается ощущение, что ролевое и связанное с ним фестивальное движение постепенно теряет свою популярность...

— В середине 2000-х ролевое движение было очень популярным. В стране проходили игры на 2 тысячи человек, было много специализированных фестивалей. Все это пользовалось успехом в основном у так называемого «офисного планктона». Это было интересное хобби, ради которого можно было поездить по разным городам. Для некоторых это была реализация тех возможностей, которые не получалось претворить в реальной жизни. К примеру, человек, делающий карьеру в управленческой структуре, в определенный момент начинает понимать, что он пешка в чьей-то игре, и есть определенные моменты, которые не всегда зависят от качества его работы, а больше зависят от формальных механизмов структуры, где он трудится. Место на верхнем этаже уже занято. Чтобы подняться на шаг выше, нужно или «подсидеть» начальника, либо дождаться, пока он сам уйдет.

И ролевые игры как раз стали той отдушиной, где можно попрактиковаться, двигаться по иерархической лестнице, управлять. А когда пришел кризис, эта прослойка «офисного планктона» схлопнулась быстрее всего. Даже те ребята, которые проводили у нас на фестивале какие-то мероприятия, говорили, что «мы сейчас уедем из Москвы, а по возвращении нам придется искать новую работу». И огромный пласт людей ушел из сообщества. Это ощущается до сих пор. Хотя сейчас постепенно подрастает поколение, которому еще что-то интересно.

— А оно сильно отличается от своих предшественников?

— Конечно. Прежде всего, их увлечения. Главное отличие, которое явно мешает фестивалю, — у современного человека очень быстро меняются интересы. И современный человек не готов вкладываться долгое время в достижение какого-то результата. Все хотят мгновенной магии, сделать что-то быстро. Не изготовить кольчугу или шлем собственными руками, а прийти на ярмарку и купить все там. Благо, возможности сегодня позволяют. Это не хорошо и не плохо, просто факт. Неочевидных возможностей что-то сделать самому становится меньше.

Смена поколений в самом руководстве феста, как и в любом управленческом организме, происходит довольно болезненно. Когда нет новых людей, непонятно, на кого это все оставить. Бросить нельзя, вложено много усилий. И не хочется быть человеком, на котором все закончится.

— По вашим прогнозам, будет ли 30-й фестиваль «Зиланткон»?

— Мы пока думаем о сюжете 2017 года. Дальше не заглядываем. Фестиваль будет проходить в день Октябрьской революции, в ДК им. Ленина, игнорировать этот исторический факт мы не сможем. Историческое осмысление событий очень важно. Знание истории защищает от ряда медиатехнологий, которые людям ведра на голову надевают и заставляют смотреть через узкую щель.

СОБСТВЕННАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ С ЭЛЕМЕНТАМИ РЕАЛЬНОСТИ

— Немало людей, которые считают, что все это увлечение ролевыми играми, Толкиным — это определенный уход от реальности.

— Наверное, это так и было в 90-е годы, сейчас это, конечно, все по-другому. Когда закончился Советский Союз, система ломалась, и через эти сломы можно было прорваться и сделать себе карьеру. Кто-то отстраивал свой бизнес, кто-то криминалом занимался. А часть людей, для которых важна была интеллектуальная свобода, оказалась не у дел. И вдруг оказалось, что есть такой товарищ Толкин, который написал «Властелин колец». Он основывался на Первой мировой войне, которая кардинально поменяла ход боевых действий. Противники больше не видели друг друга в глаза, ибо возникла дальнобойная артиллерия. Солдаты сидят в окопах, а на них постоянно и бесконечно откуда-то сыплются бомбы. И твое выживание — только лишь воля случая и от тебя никак не зависит.

Повествование Толкина хорошо легло в завершающуюся историю Советского Союза, когда вдруг оказалось, что этот сюжет интересно сыграть. Он дает возможность понять, что такое героизм — в порыве событий или это личное решение?

К ролевикам присоединились клубы любителей фантастики, часть хиппи, панков, то есть неформальных сообществ, которые, с одной стороны, были против системы, а с другой стороны, выживали только за счет своего сопротивления. Это был странный сплав, и люди действительно уходили от реальности, которая вокруг развертывалась. От криминальных разборок, политических и экономических неурядиц. По сути, реальность дана человеку в двух фактах. Это голод и смерть. Все остальное — это действительность, которая кем-то построена. И вдруг оказалось, что мы можем построить собственную действительность с элементами реальности. Люди воспользовались этой возможностью. В результате получилось сообщество, которое существует около 30 лет. Это один из немногих ныне существующих инструментов для создания социальной связанности между живыми людьми. И когда есть возможность надеть определенную маску и быть реальным персонажем, зачем уходить в виртуальную реальность?