«ОТ ЦЕНТРОБАНКА ТРЕБУЮТ ДЕЙСТВИЙ. А ЧТО ДЕЛАТЬ, ОНИ НЕ ЗНАЮТ»

— Оксана Генриховна, в последние недели эксперты, экономисты и чиновники с пеной у рта спорят по поводу правильности или неправильности действий Центробанка. Каково ваше мнение?

— Действия Центрального банка хаотические. Некоторые меры друг другу противоречат, а концептуальные шаги делаются в неправильном направлении.

— Вы имеете в виду повышение ключевой ставки?

— Что касается повышения ключевой ставки, фактически ставки рефинансирования, то в создавшихся условиях это шаг, который провоцирует спад производства, увеличивает риск банкротства предприятий, которые в то же время являются вкладчиками банков. Это уже вызвало паралич системы, а в перспективе приведет к сильнейшему спаду производства. Подобная мера прямо противоположна тому, что следовало бы делать, потому что когда есть угроза рецессии, то для того, чтобы подстегнуть экономический рост, обычно снижают ставку рефинансирования, чтобы сделать дешевыми кредиты. Поэтому действия ЦБ — это шаг в противоположном направлении от хрестоматийных рецептов борьбы с рецессией.

— Но ключевую ставку повысили в момент валютной паники, чтобы избежать дальнейшей девальвации, разве не так?

— Повышать ставку рефинансирования ЦБ в момент обвальной девальвации было особенно опасно. Если одновременно проводится жесткая кредитная и денежная политика при девальвации, как было в 1998 году, то девальвация приводит к кассовым разрывам и вымыванию оборотных средств. Производители и трейдеры продают предыдущую партию продукции по одним ценам, а закупать нужно совершенно по другим; продали готовую продукцию по одним ценам, а закупать сырье, материалы и комплектующие придется по другим. Возникает разрыв. Поэтому в подобные моменты важно дать предприятиям дешевый кредит, чтобы они этот разрыв пережили, потому что эффект импортозамещения от девальвации возникает потом. Тогда даже есть возможность расширения производства, потому что в любом случае произведенная продукция будет дешевле импортной.

— Но если кассовый разрыв все же произойдет?

— Если предприятиям не помогают пережить кассовый разрыв, вызванный девальвационным шоком, то, если даже будет спрос, отечественное производство не сможет его удовлетворить, потому что остановка или сокращение производства произойдет ранее. Производство встанет из-за отсутствия возможности перекредитоваться.

— В таком случае почему Центробанк поступил так?

— Здесь объяснения внеэкономического порядка. Мне представляется, что все лекарства, рецепты имеют место, то есть они не являются сами по себе отравой. Так же, как если вы приходите в аптеку, там много лекарств, это не яд, не отрава, все можно применять при лечении тех или иных болезней, но когда вы наугад по понравившемуся красивому названию выбираете хаотически разные наборы лекарств, все применяете, то это может подействовать как яд. Примерно так у нас действует Центральный банк. Но не только он. У нас уже все давно спрашивают, почему они придумали это, почему такая реформа. От Центробанка требуют действий и реформ. А что делать, они не знают, берут что-то наугад.

— У вас есть какое-то объяснение их действиям?

— Объяснить их действия я могу еще одной старой притчей. Приходит старый еврей к ребе и говорит: «У меня больна курица. Что делать?» Ребе отвечает: «Нарисуй на ее хохолке крестик». Тот рисует. Через два дня: «Курица все равно больна». Ребе говорит: «На другой стороне нарисуй ромбик». Еврей снова нарисовал, приходит еще через день, курице все хуже и хуже. «Нарисуй на хохолке нолик», — советует ребе. Наконец, снова через два дня приходит: «Ребе, курица умерла». Ребе говорит: «Ах, как жалко, а у меня было еще много задумок».

— Получаются такие «действия ради действий»...

— Да. Когда от нашего правительства или Центробанка требуют реформ, программ, концепций и действий, то их предложения напоминают эти крестики, ромбики, нолики на хохолках умирающей курицы. Это просто действия ради действий: «Нам нужно действовать. Пусть неправильно, но действовать!» Действия ЦБ в декабре 2014 года из той же серии, поэтому никто не может объяснить их логику.

«ЕСЛИ У ВАС ПЛОХАЯ СИТУАЦИЯ, ТО МЫ ЗНАТЬ О НЕЙ НЕ ХОТИМ, ВЫ МОЖЕТЕ ЕЕ ПРИУКРАСИТЬ»

— Но что же все-таки произошло с ключевой ставкой?

— Разбираемся с ключевой ставкой. Это решение было принято в ночь с 15 на 16 декабря. Дальше совершенно понятно, что повышение ключевой ставки до 17 процентов резко увеличивает все кредитные риски по всей системе: и банков, и заемщиков. После этого принимается решение ЦБ о мерах по повышению финансовой устойчивости. Там много написано разных слов, но если перевести их с этого языка на русский, то смысл их в следующем: они позволяют банкам по разным основаниям уменьшать резервы по плохим заемщикам, то есть проводить мягкую и более рисковую кредитную политику.

Далее, для банков существуют нормативы, по которым ЦБ оценивает устойчивость отдельных кредитных организаций, достаточность их резервов, активов и так далее. В решениях от 16 числа говорится следующее: активы, конечно, обесценились, но мы это не будем замечать, оценивайте, пожалуйста, по условиям предыдущего квартала. Смысл такой: у нас есть методики оценки устойчивости банков, но мы ими пользоваться не будем, делайте нормативы, рисуйте так, чтобы они выглядели лучше. Как в этих условиях ЦБ собирается оценивать реальную ситуацию, в которой находятся кредитные организации? ЦБ посылает следующий месседж банковской системе: «Если у вас плохая ситуация, то мы знать о ней не хотим, вы можете ее приукрасить».

— А как было нужно действовать?

— В сложившейся ситуации ЦБ имеет право и должен по-другому реагировать на ухудшение показателей, но сами показатели должны давать объективную картину, причем методики оценки должны быть одинаковы во всех кредитных организациях. Как это — один банк будет так оценивать, а другой — по-другому? Когда будет оцениваться ситуация в банковской системе, невозможно будет понять, какой банк оказался в худшем или лучшем положении, объективной картины не будет.

Этот шаг менее очевиден, но столь же безграмотен, причем противоречит повышению ключевой ставки. Повышение ключевой ставки — это жесткая кредитная политика. Уменьшение резервов по плохим заемщикам — это один из способов смягчения кредитной политики.

— То есть мы видим два взаимоисключающих действия.

— Абсолютно! Здесь ужесточаете, там облегчаете, причем в худшем варианте, потому что ставка рефинансирования дает команду всей экономике, по каким кредитным ставкам финансировать. С другой стороны, поощряется рисковая кредитная политика, дается команда кредитовать в том числе и плохих заемщиков без соответствующего резервирования.

«ДЛЯ МНОГИХ ПРЕДПРИЯТИЙ ШОК МОЖЕТ ОБЕРНУТЬСЯ БАНКРОТСТВОМ»

— Сбербанк уже повысил ставки для населения.

— Это повышение ставок по депозитам и по выданным кредитам. Если это уже действующий кредит, то после повышения ставки заемщик может перестать быть платежеспособным, потому что его же оценивали, когда давали кредит по одной ставке, теперь другая ставка — он может быть и не готов ее платить.

— Получается, банки будут пересматривать ставки тем заемщикам, которым уже выдали кредиты?

— Могут, конечно. Банки повысили ставку по депозитам. Это же фантастика, чтобы депозитная ставка была выше кредитной.

— Но повышение ставок попросту отрезает от кредитования реальный сектор. Таким образом, ЦБ ставит крест на том, о чем нам говорит президент, например, на импортозамещении.

— Конечно. Эта мера вообще крайне вредная, а в условиях скачкообразной девальвации — архивредная, так как чтобы расширять производство, чтобы делать импортозамещение, нужен дешевый кредит. А в условиях девальвации возникает разрыв, о котором я говорила выше, когда кредит нужен не только для расширения производства, но даже для сохранения производства в том же объеме.

— Значит, вы согласны с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым, который сказал, что для экономики это тупик?

— Да, безусловно. Это паралич. Говорят, что это ненадолго, но шок, который уже имеет место, для многих предприятий может обернуться банкротством.

— В этой ситуации может случиться так, что и субсидии пойдут не на развитие, а на покрытие затрат?

— Субсидии на компенсацию части кредитной ставки по направлениям, предусмотренным в бюджете, касаются очень небольшой доли кредитов. Например, есть субсидии на сельское хозяйство, но и они идут на компенсацию части кредитной ставки от ключевой ставки ЦБ: три четверти, две трети и так далее. Субсидируется в любом случае какой-то процент от ставки. Механизмы субсидирования и выдачи госгарантий очень сложные, а некоторые из них вообще не приводят ни к какому снижению ставки. Но в любом случае они пойдут вслед за ставкой, допустим, при ключевой ставке в 17 процентов будет 15 процентов при господдержке, а без нее будет 25 - 30 процентов.

«МЫ ИМЕЕМ КРАЙНЕ СЛАБОГО ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ЦБ»

— В таком случае почему президент заявляет, что Центробанк действует правильно?

— Это проблема информационно-политического порядка. С одной стороны, отсутствие доступа оппозиции к средствам массовой информации, отсутствие реальной свободы СМИ влияют не только на предвыборную кампанию, но и на донесение любой другой информации, которая каким-то образом оценивает деятельность правительства, ЦБ, то есть не является политической. Но вся система работает на то, чтобы никакую оппонирующую информацию, иную точку зрения не доносить, особенно по Первому, Второму каналам, откуда, в принципе, может получить информацию президент РФ. У него два источника получения информации: первый — непосредственно чиновник ЦБ или правительства, который пытается оправдать свои действия, а второй — информация из СМИ. СМИ заблокированы.

— Вы лично сталкивались с этой информационной блокадой?

— Я на себе это ощущаю в полной мере. Например, когда я выступала в Госдуме с позицией от фракции, ни одного слова не прошло ни по одному из центральных каналов, хотя я выступала против предоставления 1 триллиона банкам из федерального бюджета, против того, чтобы 450 миллиардов рублей из ФНБ опять отдали на докапитализацию банков, давала оценку действий ЦБ и правительства. Точно так же, когда назначали Набиуллину, всех стремились склонить, что надо поддержать президента в данной ситуации.

— Вы были против этого назначения, почему?

— Я была против именно по профессиональным качествам. Я говорила, что чрезвычайно опасно иметь такого председателя ЦБ тогда, когда даже в спокойной ситуации денежно-кредитный рынок — это игра, где транснациональные финансовые корпорации и страны играют друг против друга. Профессионалы моментально оценивают, кто перед ними: «высшая лига» или дворовая команда.

— И к какой «команде» относится председатель Центробанка?

— Сейчас мы имеем крайне слабого председателя ЦБ в условиях чрезвычайно сложной ситуации. Тем более ей могут предлагать какие-то совершенно, с нашей точки зрения, хаотические меры. Те, у кого находятся финансовые и денежно-кредитные рычаги, ведут такую политику, крайне заинтересованы в том, чтобы никакая альтернатива, особенно профессиональная, не рассматривалась и не доходила до президента. То же самое касается и кадровых назначений

«КТО ПРЕДЛОЖИТ НА ПОСТ МИНИСТРА ФИНАНСОВ ЧЕЛОВЕКА,
КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЕТ ЛИКВИДИРОВАТЬ ХОЖДЕНИЕ ДОЛЛАРА?»

— Неужели у нас настолько серьезная проблема с кадрами?

— В течение многих лет команда, удерживающая финансово-экономический блок, делает все для того, чтобы в шорт-лист не входили профессионалы с иной точкой зрения, чтобы о них не знали те люди, которые принимают решение. Поэтому многих власть придержащих устраивает опереточная, маргинальная оппозиция. Кто предложит на пост министра финансов или председателя ЦБ человека, который вносит законы по фитнесу, каблукам, предлагает ликвидировать хождение доллара? Главное, чтобы даже на дальних подступах не было известно о профессиональных людях, у которых иная точка зрения. Это касается не только депутатов, есть представители экспертного сообщества, люди в исполнительной власти, которым не дали возможность реализоваться и встать у руля.

— Вы так описали, что у меня складывается чувство, что наш президент живет где-то не в России.

— Если заблокировать все источники информации, то да. Я думаю, он понимает, наверное, что что-то ЦБ сделал не то. Президент не принял решение о смене, потому что не знает, на кого менять. Нет у него четкого убеждения в том, что существующие проблемы во многом — это слабость, непрофессионализм команды и что есть иной вариант решения проблемы.

— Но разве ЦБ мог удержать курс рубля в ситуации падения нефтяных цен?

— Есть еще один момент — цепь неправильных решений, в которую втянули самого президента. ЦБ, безусловно, не мог сдержать курс в 27 или 40 рублей за доллар при резком падении цены на нефть. Но избежать спекулятивных скачков, когда курс поднимался до 80 и 100 (в обменных пунктах — прим. ред.), он вполне мог. Для этого у него есть основной рычаг — золотовалютные резервы и интервенции. Они для того и существуют, чтобы ЦБ ими оперативно пользовался: иногда не допускал укрепления валюты (когда идет большой приток, он должен ее покупать и пополнять золотовалютные резервы), а когда есть скачки, паника или обвальная девальвация, для этого он и должен использовать резервы. Это его основная функция.

— ЦБ с этой функцией справился?

— Что делал ЦБ? Он практически не проводил интервенции в условиях паники, которую он должен сбивать. Он, конечно, не должен палить резервы, но от паники должен удерживать. При этом Центробанк заявил, что резервы использовать не будет. Однако 15 декабря, за день до «черного вторника», в середине дня, еще до начала паники, проводится аукцион валютного РЕПО — то, что президент одобрил. Из того, что он говорил, видно, что его ввели в заблуждение.

— Что значит «аукцион по валютному РЕПО»?

— Это предоставление средств кредитным организациям в кредит с обязательством обратной продажи по фиксированной ставке. Валютное РЕПО 15 декабря проводится на рекордную сумму — 5 миллиардов долларов под 1 процент годовых на срок 1 год. Как правило, операции РЕПО проводятся со сроком день-два, неделя, чтобы дать возможность перекантоваться. Через два часа — снова аукцион валютного РЕПО еще на 1,5 миллиарда долларов. Интервенции, правда, тоже проводятся на 2 миллиарда долларов. После того как всем валюту раздали, ночью повышается ставка рефинансирования ЦБ, что провоцирует панику, доллар взлетает вверх. Дальше остается выяснить, кто участник этого аукциона валютного РЕПО, кто приобретал валюту при интервенциях и что они потом с ней делали в период паники 16 числа.

— Вы видите здесь заговор инсайдеров?

— Есть непроверенная информация, что были технические сбои на межбанковской валютной бирже, якобы не принимались заявки на приобретение рублей, то есть искусственно сдерживали спрос на рубли, чтобы создать панику, чтобы цены взлетели.

Поэтому странно и подозрительно, когда стрелка была переведена на госкомпании. Проверять надо ЦБ и коррелированность его действий и межбанковской валютной биржи: кто там играл и как. Там играют отнюдь не госкомпании, а кредитные организации, банковские и финансовые группы. Есть некоторые сведения, кто осуществлял, но все это подлежит проверке.

«ЦЕНТРОБАНК ТОЛКАЕТ ГОСКОМПАНИИ НА РИСКОВЫЕ ДЕЙСТВИЯ»

— А все ведь на «Роснефть» сваливали.

— Мне кажется, это специальный перевод стрелок. Сам ЦБ валютные интервенции в период паники не осуществлял или осуществлял крайне вяло, но при этом пролоббировал в ручном режиме следующее решение: «Пусть госкомпании продают свою валютную выручку на бирже».

— Но такая практика применялась и раньше, как раз во время кризиса?

— Когда существовала практика обязательной продажи валютной выручки, это была продажа ЦБ по фиксированной цене, чтобы он уже пополнял свои валютные резервы и поддерживал курс. ЦБ, который должен умело осуществлять интервенции, он для этого и предназначен, говорит: «Мы это делать не будем. Пусть это делают госкомпании».

То есть, с одной стороны, ЦБ заявляет о существовании валютных спекулянтов, с другой, сам же выталкивает госкомпании на биржу, чтобы они продали валюту. Абсурдность этой меры ничем не лучше, чем повышение ключевой ставки, она создает огромные валютные кредитные риски у госкомпаний. Тем более эту валюту они же не в коробках из-под ксерокса держат, они ее держат в банках. А Центробанк толкает госкомпании на рисковые действия — на игру на бирже.

— И кто сейчас выигрывает в этой игре?

— Если курс искусственно сбили, он потом неминуемо скакнет. Госкомпании продали валюту на бирже по относительно низкой цене в конце декабря, а потом этим же компаниям эту же валюту продадут уже по другой цене. Такое впечатление, что это опять схема для определенных игроков. Для страны это вредно, потому что госкомпании теперь подвергают рискам и заставляют делать то, что должен делать ЦБ — интервенции.

— Но разве госкомпании не должны действовать в интересах государства, в том числе и продавая валютную выручку?

— Удержание национальной валюты — это не их функция, а ЦБ. Можно было бы понять, если бы у ЦБ оставалось резервов 10 миллиардов долларов, как было в 1998 году, тогда логично заставлять компании сдать валюту ЦБ, чтобы он как-то этим воспользовался. Но у ЦБ сотни миллиардов резервов! Зачем ему понадобилось выманить валюту у госкомпаний для того, чтобы подвергнуть их рискам невозврата кредита? Не будет ли потом та же самая команда лоббировать приватизацию по принципу: «Госкомпании, у вас нет денег? Так, давайте продадим пакеты ваших акций». Такое впечатление, что это тоже абсолютное вредительство. Задайте вопрос: почему интервенциями должны заниматься госкомпании?

— Значит, Центробанк самоустранился от решения проблемы?

— Зачем тогда Центральный банк? Регулятор для этого и нужен, а у него есть резервы, накопленные за предыдущие годы.

— И все-таки что обвалило рубль? Только ли цена на нефть?

— Общий тренд — цена на нефть, потому что в течение продолжительного времени рубль был привязан исключительно к цене на нефть. Можно было бы вести иную денежно-кредитную и промышленную политику, чтобы рубль не был так зависим от цены на нефть, но это следовало в течение последних 10 - 12 лет.

— Какие бы вы предложили действия в этой ситуации?

— Что надо сделать сейчас? Надо обеспечить какую-то равновесную цену и не позволять рублю дальше укрепляться. Когда, допустим, будет цена на нефть идти наверх, не надо, чтобы рубль укреплялся. Надо делать как Китай, который держит паритет юаня по отношению к доллару. А у нас получается неравновесная ситуация: рубль укрепляется, а инфляция значительно выше, чем по доллару или евро.

«НАДО ПРЕДПРИНЯТЬ УСИЛИЯ,
ЧТОБЫ ИНФЛЯЦИЯ НЕ ПОСЛЕДОВАЛА ЗА ОБЕСЦЕНЕНИЕМ РУБЛЯ»

— Сколько, по-вашему, должен рубль стоить?

— Сейчас он зависит от цен на нефть. Допустим, если цена нефти 60 долларов за баррель, то и равновесие должно составлять около 60 рублей за доллар. Если цена ниже, то... Другое дело, что надо предпринять определенные усилия, чтобы инфляция внутри страны не последовала за обесценением рубля.

— Что это значит?

— Если рубль упал в два раза, то это не значит, что цены должны повыситься в два раза. Для этого нужны усилия, чтобы развязать внутренние и внешние цены.

— А это как сделать?

— Первое: держать на низком уровне цены на сырье и энергоносители. Но правительство опять сделало шаг в прямо противоположном направлении — налоговый маневр. Оно сделало все, чтобы приблизить цены внутренние к внешним. Более того, с точки зрения валютной выручки выгоднее иметь экспортную пошлину, а не НДПИ, потому что в случае экспортной пошлины все налоговые поступления — в иностранной валюте. Когда налоговый пресс перекладывается на внутреннего потребителя, то и налоги поступают в рублях. Приняли решение о снижении экспортной пошлины и повышении НДПИ, а затем говорят компаниям сдавать валютную выручку. А то, что часть валютной выручки могли автоматически получить из экспортной пошлины в больших объемах и в валюте, об этом через две недели после принятия соответствующего закона уже забыли.

— Это главная проблема налогового маневра?

— Самый главный вред от налогового маневра не это. Самое страшное, что он подстегнет рост внутренних цен, даже без всякой девальвации бензин за счет повышения НДПИ будет стоить 50 рублей.

— А что еще будет разгонять инфляцию?

— Инфляцию также подстегивает дорогой кредит, который так или иначе закладывается в цену продукции. Опять же, если стимулируется импортозамещение, то есть возможность удержать цены.

— Но в условиях девальвации цены вырастут в любом случае, разве это не кризис?

— В условиях девальвации рубля избежать кризиса и рецессии можно, если адаптировать бюджет и экономику к более высокой инфляции. Раз инфляция все равно вырастет из-за девальвации, то следует те ресурсы, которые не потратили на удержание курса, пустить на компенсацию гражданам и бизнесу по разным направлениям в виде индексации пенсий, пособий, компенсаций вкладчикам по валютной ипотеке. То, что я описала, делали Примаков и Геращенко, когда выводили страну из кризиса в 1998 - 1999 годах. У них даже резервов не было, сделали только за счет девальвации и смягчения кредитно-денежной политики.

— Вы говорили про докапитализацию банков. Алексей Кудрин заявил, что в кризис надо поддерживать именно финансовый сектор. Согласны?

— Что предложения Кудрина, что действия ЦБ — это меры прямо противоположные тому, что следует делать. Поддерживать банковскую систему и вливать деньги туда надо тогда, когда наступает банковский кризис, кризис платежей, когда они не проходят из-за резкого снижения ликвидности. Явлений кризиса неплатежей из-за кризиса банковской ликвидности я не вижу.

«ЕСТЬ УЖЕ РЕАЛЬНО ПОСТРАДАВШИЕ — ЗАЕМЩИКИ ПО ВАЛЮТНОЙ ИПОТЕКЕ,
КОТОРЫЕ НУЖДАЮТСЯ В КОНКРЕТНОЙ ПОМОЩИ»

— А как в аналогичной ситуации действовали в других странах?

— Между прочим, весь набор обсуждений и встреч стран «Большой восьмерки» и «Двадцатки» в кризис 2008 - 2009 годов страны заключался в том, чтобы стимулировать реальную экономику и ограничить аппетиты финансового сектора. Первая мера — снижение ставки рефинансирования ЦБ. Она распространяется не только на банки, но и автоматически на всю остальную экономику, которая насыщается за счет кредитных ресурсов. Затем целенаправленным образом спасали те банки, которые оказались в стадии банкротства, выкупая их активы. И то считается, что банкам дали много средств, а надо было поддерживать реальную экономику.

— То есть банкам помогали во «вторую очередь»?

— Тогда страны собирались и постоянно предписывали принимать меры по поддержке экономики, по расширению платежеспособного спроса. В кризис, когда мировая экономика себя спасала, она действовала таким образом. Великобритания тогда предлагала банкам помощь, но только на условиях национализации. Германия основные средства направила именно на поддержку реального сектора через расширение и субсидирование платежеспособного спроса, чтобы покупали автомобили и так далее. Китай вообще ничего не давал банкам, удержал высокие темпы роста, вся их программа была исключительно по поддержке реального сектора, малого бизнеса, образования, здравоохранения.

— Как же выглядит такая помощь в нашей ситуации?

— Давайте поговорим про 1 триллион агентству по страхованию вкладов (АСВ). Почему АСВ у нас будет заниматься докапитализацией банков? Спрашивается, это средства на санацию банков? Нет, потому что средства на санацию банков в таком размере не нужны. В кризис 2008 года на это потратили 140 миллиардов рублей. Это на помощь вкладчикам? Нет. Опять же, из средств АСВ в кризис 2008 - 2009 годов было потрачено на эти цели 5,8 миллиарда рублей. Так даже если увеличили страховое возмещение, пусть будет 10 миллиардов, но ведь не 1 триллион. Абсолютно непонятная цифра.

— Но очень большая цифра!

— На поддержку банков направляется такой огромный объем средств, но пока у них никаких проблем нет. Но есть уже реально пострадавшие — заемщики по валютной ипотеке, которые нуждаются в конкретной помощи. Банкам предоставляются огромные средства, так хотя бы были поставлены условия, например, что они осуществляют конверсию долга по валютной ипотеке. Нет, никакого условия. А зачем банкам деньги, если кредитовать они не будут, заемщикам никакой реструктуризации не осуществляют?

— Получается, что Центробанк теряет контроль над ситуацией?

— ЦБ у нас теперь валютными интервенциями не занимается, это перепоручено госкомпаниям. За банками не следит. Докапитализация поручена АСВ. Смысл такой, что ЦБ своим надзором доводит всех до банкротства, а потом санацию осуществляет АСВ, для этого у него уже 1 триллион рублей. Когда начинаешь разбирать действия ЦБ одно за другим, они абсолютно нелогичны, если за ними не заложена какая-то схема.

«ПРЕЗИДЕНТА НЕПРАВИЛЬНО ОРИЕНТИРУЮТ, ЕМУ ГОВОРЯТ, ЧТО КРИЗИС НЕИЗБЕЖЕН»

— Путин на пресс-конференции сказал, что на выход из кризиса понадобится два года. По вашему мнению, выйдем за этот срок?

— Что значит кризис? Есть две составляющие. Первое, в чем можно согласиться с президентом, это снижение цены на нефть. Снижение цены на нефть вызвано неэкономическими причинами. Мировая экономика на восходящей стадии цикла, в Америке рекордный рост ВВП, поэтому спрос на углеводороды сохраняется. Увеличение предложения сверх обычного у нефтедобывающих стран, стран ОПЕК и нежелание включать традиционные для ОПЕК регуляторы в форме снижения квот связано, на мой взгляд, исключительно с политическими причинами. Сколько цена удержится на таком уровне — это вопрос не к экономистам, а к политикам, разведке и кому угодно.

— Но, так или иначе, какое-то время придется жить в условиях низких цен на нефть? Как жить, что делать?

— Дальше вопрос о наших действиях внутри страны, то есть насколько снижение цены на нефть способно вызвать глубокий кризис у нас. На мой взгляд, при адекватных действиях ЦБ и правительства, при смене экономической политики можно вообще не то что не допустить спада, а обеспечить экономический рост в этих условиях. Девальвация дает мощный стимул для импортозамещения, плюс резервы, которые способны компенсировать населению издержки от инфляции, а также дешевые сырье и энергию, которые могут заморозить инфляцию издержек. Все можно сделать, если делать с точностью наоборот. Тогда можно не просто не допустить кризиса, а можно в него не войти. Пока это не так.

— Президент знает об этих механизмах выхода из кризиса?

— Президента неправильно ориентируют, ему говорят, что кризис неизбежен. Спокойно пережить кризис прямо противоположными от того, что нужно, действиями не получится, потому что кризис 2008 - 2009 годов переживал весь мир и всеми способами работал на его преодоление. Поэтому все усилия мирового сообщества привели к тому, что цена на нефть упала значительно, но на очень непродолжительное время, а среднегодовая цена по 2009 году была уже 61 доллар за баррель. Цена на нефть пошла вверх и потянула за собой нашу экономику. При этом не следует забывать, что мы пережили кризис хуже, чем кто бы то ни было, потому что у нас спад был самый сильный, инфляция самая высокая, доля от ВВП, которую мы потратили на преодоление кризиса, тоже была высокой. Дальше у нас и рост неустойчивый только в 2011 году и немного в 2012-м. В 2013-м начался застой, а в 2014 он продолжился.

— Получается, что цена на нефть нам тоже мало чего дает?

— Экономический рост в России, за исключением 1999 и 2000 годов, был обеспечен исключительно ростом цен на нефть. Причем он имел место тогда, когда цена на нефть не просто высокая, а когда она быстро росла. А когда цена на нефть стабилизировалась на высоком уровне, то все, рост остановился.

— То есть нынешняя цена между 40 и 50 долларами за баррель искусственно создана?

— Искусственно занижена.

— Это направлено именно против нашей страны?

— Думаю, что да. Но даже в этих условиях есть девальвация, дешевый рубль приводит к повышению конкурентоспособности, может развиваться экономика, но при дешевом кредите, при низких налогах, при соответствующей политике. Но всего этого нет. Получается, что мы зависим от того, как долго будут держать низкие цены на нефть и будут ли они держать их в интервале 40 - 50 долларов за баррель или дернут еще ниже.

— Но разве для других стран рентабельно добывать при таких ценах?

— Всем потребителям-импортерам энергии это выгодно. Это невыгодно добывающим компаниям. В США вообще вопрос, какое лобби больше влияет, потому что они наполовину экспортеры, а наполовину импортеры. Для стран Ближнего Востока, мне кажется, такие цены уже на пределе рентабельности, но вопрос в том, кто и каким образом компенсирует им эти убытки.

— А какие убытки ждут Россию?

— Важна же среднегодовая цена на нефть. Пока то, о чем мы говорим, сказывается на бюджете последнего года, но бюджет вышел с профицитом в 1,5 триллиона рублей. Это тоже неправильно, нужно было деньги пускать в экономику. Куда уйдет этот профицит? Откуда возьмется триллион банкам? Это именно те деньги, которые не были использованы в бюджете 2014 года. Значит, в никуда.

— Но кто-то эти деньги получит?

— Мы бюджетные средства отдаем банкам, а потом нам говорят, что в бюджете 2015 года не хватает средств и нужно его секвестировать. Голикова говорит, что бюджет может быть не исполнен на 330 миллиардов рублей. Так в России в 2014 году у бюджета профицит был больше 1 триллиона рублей, его следовало перенести на следующий год и использовать как источник покрытия дефицита. Тогда бюджет не только не было бы необходимости секвестировать, а наоборот, следовало бы запланировать расходы, индексации, которые не банкам пойдут на помощь, а непосредственно гражданам и на реальные инвестиции.

— А если банкам ничего не останется?

— Что значит банки? Все те деньги, которые идут гражданам, предприятиям, все равно проходят через банковскую систему, мы не носим деньги в коробках из-под ксерокса. Банки — это кровеносные сосуды, их не нужно кормить отдельно, чтобы они потом кормили экономику. Надо давать деньги населению и экономике, они все равно их пропустят через банк.

«МЫ ДЕНЬГАМИ ЗАЛИВАЕМ ВСЕ ОШИБКИ»

— При нынешней политике, я так понимаю, кризис уже неизбежен. В таком случае может ли экономический кризис перерасти в политический?

— Сложно сказать. Тут же сталкиваются разные силы. Самое парадоксальное, что в результате этого может усилиться как раз команда, которая проводила политику, что называется, «пятой колонны». Сейчас эта команда себя активно рекламирует, в частности, господин Кудрин. Он говорит, что кризиса не избежать, надо подпитывать банковскую систему, повышать ключевую ставку и мириться с Западом. Как действовать в условиях низких цен на нефть, они не знают. Поэтому остается только один путь — срочно мириться с Западом, чтобы они подняли цену на нефть. Тогда придет господин Кудрин и вся компания и будет все по-прежнему, то есть мы будем получать нефтедоллары, отсылать их в резервный фонд в чужую экономику, а свою экономику зажимать.

Отставка правительства? Тогда кого и на кого? Медведева на Кудрина? Да, понятно, что нужна отставка экономического блока и ЦБ. Но, опять же, на кого? Понятно же, что Лавров и Шойгу — эффективные министры, они как раз и должны остаться. Если замена Медведева на Кудрина, то считайте, что это капитуляция.

— Капитуляция перед Западом?

— Да, полная капитуляция. Это будет значить, что мы попытались вести независимую внешнюю политику, но не смогли подкрепить ее независимой и разумной экономической политикой. Поскольку мы не можем проводить разумную экономическую политику, то не можем обеспечить и независимую внешнюю политику. Поэтому существует реальная опасность. При этом не нужно забывать, сколько это продлится. Сейчас это локальный кризис, направленный через санкции против России. Но ведь через какое-то время будет мировой кризис. Цикличность мировой экономики пока никто преодолеть не смог. Поэтому начиная с 2017 года вероятность мирового кризиса возрастает.

— Может ли наступить ситуация, когда мы не телевизоры будем массово скупать, а перловку?

— Самое опасное — спад производства. Это то, что Кудрин не понимал и не понимает. Это приведет к сокращению рабочих мест, безработице, а в ряде случаев и к полному закрытию, банкротству предприятий и организаций. Вот когда нет рабочих мест, у работающих нет зарплаты, а у бюджета нет налогов. А цепочка банкротства предприятий действительно может создать банковский кризис. Но это уже рукотворный кризис. Поэтому спасать нужно экономику, а не банки. Регулятор должен работать, а не деньгами заливать банки. Получается, что мы деньгами заливаем все ошибки.

— Что вы ждете от 2015 года? И что ждать простым гражданам?

— Простым гражданам все равно нужно надеяться на лучшее. В кризис не надо дергаться. Самое главное — сохранить рабочее место, малому бизнесу — сохранить свои предприятия. Самое главное — не сокращать производство и рабочие места.

— Я знаю, что аналитики рынка труда предвидят сокращения.

— Оно уже немного началось. Уже есть рост безработицы. Это и есть самое страшное.

— Что делать?

— Менять менеджмент. К сожалению, менеджмент на государственном уровне везде достиг крайнего уровня непрофессионализма — это тоже один из основных факторов спада и кризиса, одна из основных причин. Я бы даже поставила ее на первое место, не снижение цены на нефть, а зашкаливающий непрофессионализм. Все спрашивают: «Неужели они так глупы?» К сожалению, это так.

«ГОЛОСОВАНИЕ ЗАВИСИТ ОТ КОШЕЛЬКА, КАК ЭТО ДЕЙСТВУЕТ ВО ВСЕМ МИРЕ, ТАК И У НАС»

— Что же обычные люди могут сделать? Возрастет ли протестная активность?

— Опять же, протест должен быть направлен на позитивные действия и достижимые задачи. Белоленточная оппозиция сыграла против себя в том, что они в 2011 году размыли требования честного подсчета голосов и наказания виновников фальсификаций. Требования были все время направлены не в ту сторону, не по судьбоносным вопросам.

— По каким же?

— Например, тот же самый «закон Димы Яковлева», за который я не голосовала, считаю, что он не нужный и не очень красивый, но он не судьбоносный. В то же время принимали закон об образовании, который дает все свои отрицательные плоды, никто на улицу не выходил, ни один человек. Более того, отвлекли общественное внимание от этого закона. Или вот 1 триллион банкам. Кто-нибудь вышел? Это, считайте, то, что отняли от вас на этот год. Поэтому людей надо четко направлять, чтобы они осуществляли свои требования целенаправленно, не поддавались, потому что манипулировать может как власть, так и отдельные представители оппозиции.

— И все-таки граждане проснутся, начнут требовать того, что действительно нужно и важно?

— В целом ситуация, в том числе электоральная, зависит от экономического положения. Голосование зависит от кошелька, как это действует во всем мире, так и у нас, если не учитывать фальсификации, которые уже приобрели фантастический размер. Если выбор людей был бы реально честный, то с ухудшением ситуации они бы действительно проголосовали за смену курса.

— А за что они голосуют?

— Они в 2011 году фактически проголосовали за другой путь: оппозиция получила больше половины голосов. Не могу предсказать, какая будет политическая активность, потому что много всяких других факторов. Самое опасное, если политическим протестом воспользуются другие люди, то есть будет протест против этой политики, а воспользуются как раз те, кто к этому привел. Я говорила про Кудрина и компанию либералов. Есть опасность, что протест может привести к их реставрации.