«Глубоко убежден, что в той ситуации Пелагея поступила абсолютно верно. То, что я хотел получить от этого конкурса, я получил»

«НЕ БЫТЬ ЧЕТВЕРТЫМ БАРИТОНОМ, ИСПОЛНЯЮЩИМ КОМПОЗИЦИИ МУСЛИМА МАГОМАЕВА»

— Александр, ваш уход из «Голоса» стал одним из самых драматичных событий третьего сезона популярнейшего шоу, хотя и произошел на ранней стадии программы...

— Знаете, я глубоко убежден, что в той ситуации Пелагея поступила абсолютно верно, на 100 процентов. Тем более что моя партнерша по дуэту на стадии «нокаутов» Алиса Игнатьева в итоге дошла почти до финала. То, что я хотел получить от этого конкурса, я получил.

В первую очередь у меня стояла задача не быть четвертым баритоном, исполняющим композиции Муслима Магомаева, да и не только его. Я с большим уважением отношусь к его творчеству — это великий человек, но я не Магомаев. Да, можно исполнять его песни и даже нужно это делать. В наше время, к сожалению, такого уровня песни не пишут. Большой дефицит, большой музыкальный кризис... Есть песни, основанные на трех нотах. Да, они запоминаются, но не несут в себе ничего. Тем не менее я глубоко убежден, что надо что-то делать. И еще я не хочу петь абсолютно оперным голосом.

— Кстати, это вопрос, которым наверняка задаются многие: почему вы не стали оперным певцом, а предпочли пробиваться на эстраду?

— Для оперного искусства, скажем прямо, мне не хватает фактуры. Я не думаю, что кто-то увидит меня с последних рядов театра (смеется). Наверное, у меня еще остался стереотип, что оперные исполнители — это обладатели крупной и солидной внешности. Например, если Кармен будет выше и крупнее Эскамильо, то это будет очень странный дуэт.

Хотя, на самом деле, у меня есть мечта исполнить партию Риголетто из одноименной оперы Верди. Это одна из тех партий, где не требуется каких-то выдающихся внешних данных. Это придворный шут, человек с горбом, тут рост не имеет значения. Хотя меня собственный рост устраивает, я уж точно выше Николя Саркози или Франсуа Олланда (улыбается).

А почему я пошел по линии эстрады? Эта музыка понятнее, намного понятнее, чем опера. У оперы узкая спецификация действа. И мне очень хотелось петь именно на русском языке, передавать людям свои эмоции, чтобы они понимали, о чем вообще идет речь. Да, никто не отказывается от английских песен, итальянских. Но я считаю, что их слишком много, в том числе и на проекте «Голос», а мы ведь живем в России. Четверть репертуара на иностранных языках — да, согласен, но там их явный перебор.

Знаете, даже в «Голубых огоньках» иностранных композиций становится больше. Грустно. А у нас богатейшие музыкальные архивы. Многие группы, музыканты делают красивые кавер-версии на советские песни 80-х годов, и они их делают так, как будто эти композиции только что написаны и еще не звучали. Так почему бы не вернуться к чему-то советскому, светлому, просто осовремененному? Собственно, я и хочу этим заняться.

НЕ ШОУ-БИЗНЕС, А «ШОУ БЕЗ НАС»

— Понятно, что вы собираетесь продолжать музыкальную карьеру. Насколько в этом смысле помог «Голос» и эфиры на Первом канале?

— Проект «Голос» — это, конечно, очень хорошо, но он закончился, что будет дальше, я сказать не могу. Понимаете, в наше время везде нужны связи, скажу прямо. И насколько успешно сложится и вообще сложится ли у меня карьера, это мы узнаем в ближайшее время. У нас все быстро забывается, и это факт. Сегодня помнят, а завтра, я боюсь, уже никто не вспомнит.

— Как-то вы настроены пессимистично...

— Скорее, реалистично. Да, если человек засветился на экране, пока он там мелькает, у него в ближайшее время есть работа, есть выступления, приглашения на всевозможные корпоративы. Но это может закончиться, как только ты исчезнешь с этих самых экранов. Например, перед Новым годом была волна праздников, артисты выступали на корпоративах, а в марте уже придется что-то предпринимать.

Как попасть в мир большого шоу-бизнеса — это большой вопрос, и часто звезды и незвезды вынуждены участвовать в каких-то PR-акциях: ограбили, обозвали, ударили или что-то еще. Грубо говоря, подпитывать скандально свою популярность.

Открыли какой-то памятник, ты пришел, возложил цветы, вплоть до такого. Я не собираюсь пиариться на таких вещах в этом шоу-бизнесе, который я называю «шоу без нас».

— А как дела у ваших коллег по «Голосу»? Как складывается их судьба?

— У всех по-разному, как обычно и бывает. Кому-то этот проект совершенно ничего не дал, кому-то дал широкие возможности. Тут ведь еще зависит от самого человека, насколько он может в нужный момент что-то сделать, где-то выступить, что-то сказать.

Я к этой категории людей абсолютно не отношусь, я человек совершенно прямой, собственно, может, поэтому все это время сидел в затишье, в бункере. Для меня приоритетно оставаться человеком. Многие готовы пойти по трупам, кого-то подставить, как это было когда-то в оперных театрах, где несколько составов друг друга спаивали, подставляли. На такое я никогда не пойду. За свой довольно долгий путь, который я веду с 2000 года, я никогда ни под кого не прогибался. В этом вопросе моя позиция такова.

— Где же вы были все эти годы, в каком бункере?

— В 2005 году я окончил музыкальное училище имени Гнесиных в Москве и в том же году поступил в академию на бюджетное отделение. Я пробыл там полгода, потом учебу мне пришлось забросить. Я взял академический отпуск на неопределенное время. Он длится уже почти 10 лет. Взять его пришлось, потому что... Понимаете, на эстраде существует своя «тусовка», туда очень тяжело пробиться. Хотя, пожалуй, это не только на эстраде, но и в других сферах деятельности...

В общем, вышло так, что возможности зарабатывать музыкой не было, а идти и петь в клубах в караоке я не хотел. На тот момент это был единственный вариант работать в музыкальной сфере. Поэтому мне ничего не оставалось, как устроиться сборщиком мебели. Работал я на одном предприятии, не буду говорить, на каком, но качество изделий меня, конечно, убивало. Как можно людям продавать дрова? Откровенные дрова, в сколах, царапинах. И никто не нес ответственность за такую мебель, хотя было много претензий, отказов, замен. Вспомнив, что в школе по черчению у меня были хорошие отметки, я подумал, почему бы самому что-то не организовать? Начал сам проектировать мебель, делать какие-то замеры. А к тому времени я уже понимал, как изготавливать ее, какие есть в этом деле нюансы. В итоге я открыл свое полноценное, хоть и небольшое производство, которое просуществовало до прошлого лета.

Не знаю, вернусь ли я туда, но очень надеюсь, что снова вот так вплотную мебелью заниматься не буду и полностью посвящу себя музыке, что, собственно, я сейчас и делаю. Хотя не исключен такой вариант, что вернуться все-таки придется, кто знает...

«НЕ ХОЧЕТСЯ ЗАСОРЯТЬ И ТАК УЖЕ ЗАСОРЕННУЮ ЭСТРАДУ»

— У вас уже есть готовая программа для сольного концерта?

— В целом концерт уже подготовлен, прошли репетиции с группой, в которую входят ударные, гитара, бас-гитара, рояль и квартет струнников. В программу входят композиции, конечно же, Муслима Магомаева, Фрэнка Синатры, некоторые итальянские песни и, безусловно, татарские.

— А вы пишете музыку? Будут звучать авторские композиции?

— В перерывах, в самолетах, в поездах, в машинах я пытаюсь сочинять музыку. Природа мне навевает музыку — осенняя, зимняя. Помню, был случай, ехал куда-то на очередной заказ, тогда я работал сборщиком мебели. И в Москве в большом количестве выпал снег, а все это сопровождалось еще и большим дождем. Я остановился ненадолго, чтобы посмотреть на эту красоту, и растворился. Забыл тогда про все, про заказ...

Мне тогда на ум пришла одна мелодия. Но то, что я пишу, пока держу в себе. У меня есть некий барьер — я вроде написал музыку, а потом сомневаюсь, хожу, думаю, а может, это было наваждение? По-моему, эту мелодию я уже где-то слышал, а вдруг плагиат? Потом проходит время, и вроде как нет, такой еще не было. Нет у меня человека, который бы мог мне точно сказать, была уже такая мелодия или нет (улыбается). Сам я, к стыду, знаю немного песен, особенно зарубежных, которые сейчас звучат. В свое время был период, когда таксовал в Москве, но даже тогда не слушал радио, чтобы эти рифмы не звучали в голове.

Я не особенно слушал и иностранные песни, потому что смысла не понимаю. Я не знаю и половины произведений, которые являются хитами, и когда мне говорят: «Боже, ты не знаешь эту песню?» — отвечаю: «Первый раз слышу». Мне говорят: «Да она же там первые места везде занимает, где только можно, ее слышно из всех утюгов». Собственно, поэтому у меня и произошел такой «затык». Писал, писал, а потом подумал: «Вдруг такая песня уже есть, вдруг я украл невзначай ноты?»

— В общем, пока вы пишете «в стол»?

— Не совсем «в стол». Пять моих произведений готовы, знакомые ребята пишут на них слова. Очень хочется, конечно, альбом выпустить к 30-летию, которое будет в мае. Я буду прикладывать к этому максимум усилий. Кстати, распространять его буду бесплатно, чтобы люди могли скачивать его, слушать в социальных сетях. Именно на этом я заработать не хочу и не собираюсь его продавать через всякие iTunes. А еще у меня есть большое желание выпустить альбом на виниловой пластинке — это отдельная тема. Винил все-таки передает глубину звучания.

— Тексты к песням сами не сочиняете?

— Нет, слова я не пишу. Если буду писать, это будет что-то вроде «любовь, морковь, кровь». Поэтому я не берусь. В целом могу что-то написать, но это будет очень долго, может, годам к 60 и напишу какой-нибудь сборник песен. Каждый все же должен заниматься своим делом. Если музыку у меня получается писать в какие-то сжатые сроки, то слова писать просто не берусь. Не хочется засорять и так уже засоренную эстраду.

ШАЙМИЕВ НАМ ДАЛ БОЛЬШУЮ КВАРТИРУ

— У вас с детства была непростая судьба, но при этом уже тогда были серьезные творческие успехи. Расскажите об этом.

— Родился я на юге Киргизии в городе Ош, а в Казань мы переехали в 1993 году и месяц или два жили в гостинице «Совет». Тогда она называлась так, сейчас это, кажется, гостиница «Шаляпин». Кстати, распоряжение выдать нам место там дал в то время мэр Казани Камиль Шамилевич Исхаков. За что я ему очень благодарен. Выяснилось это только через 10 лет. Потом мы переехали в общежитие на улице Короленко, дом 40. Мы жили впятером на 15 квадратных метрах, это было очень тяжело, но мою семью это только закалило.

— Остались какие-то воспоминания о том времени, когда вы жили в Киргизии?

— Я до сих пор вспоминаю то время... Люди тогда были открытые, искренние. Я надеюсь, это вернется. Тем более Крым вернулся к нам, хочется верить, что это сплотит людей и все в нашей стране будет хорошо. К сожалению, на нас влияет эта европейская жизнь, американская, где каждый сам за себя. В Советском Союзе такого не было. Конечно, я застал его в конце, но все равно было хорошо. И я говорю про эти 15 квадратных метров, не жалуясь, я вспоминаю это с чувством радости.

Тогда мы ни о чем не думали, для нас самое главное было — убежать от войны. Убежать от вертолетов, летящих клином, от постоянных взрывов, терактов. В Оше начались события, когда с гор с копьями, вилами спускались совершенно неадекватные люди и начали всех убивать. Я помню прекрасно те времена, хоть и был маленький. Помню, как нечего было есть, как приезжала гуманитарная помощь. И вот то, что мы убежали оттуда и жили в той казанской комнате, было таким счастьем. Мы вообще ни о чем не думали, у нас все было замечательно. Я увидел ЦУМ — огромный магазин в Казани, и подумал: «Боже мой». Правда, я не помню, что мы там делали, ведь денег у нас совсем не было (улыбается).

ABD_4026.jpg
«На улице Короленко, 40 мы жили впятером на 15 квадратных метрах, это было очень тяжело, но мою семью это только закалило»

— Как вы пришли к творчеству?

— Огромное спасибо моей маме. Сам бы я, наверное, пришел к этому как раз сейчас, в этом возрасте, а мне 29 лет. Но все началось в далеком 1988 году, я начал что-то петь. Ну знаете, в школе, в первом классе, это как-то более осознанно, а мне было три года. Стоя на стуле, я спел свою первую песню «В парке у реки я девчонку встретил, как пришла любовь, даже не заметил» (улыбается). Мы тогда еще жили в Киргизии.

Помню, мне даже поступило предложение от популярной тогда ошской группы, названия уже не вспомню, исполнить несколько песен с ними на концерте. Но в начале 1990-х началась война, и мы переехали в Казань. Ну и начались какие-то школьные утренники, потом все это вылилось в районные казанские конкурсы, потом городские, республиканские. И вот на одном из таких конкурсов в 1996 году поступило предложение выступить на всемирном конгрессе татар.

Согласитесь, время тогда было другое. В 1990-е годы не все решалось за деньги, как сейчас, к сожалению. И «Голос» в этом отношении сейчас, пожалуй, единственный проект, на который реально можно попасть, не имея в кармане абсолютно ничего. Я даже рад, что не родился на «газовой трубе» или «нефтяной вышке».

В 1998 году при поддержке правительства Республики Татарстан состоялась поездка в Москву на телевизионную конкурсную программу «Утренняя звезда»

— Перед интервью вы сказали, что именно выступление на всемирном конгрессе татар дало хороший толчок на творческом пути.

— Да. Мне было тогда 11 лет, я исполнил знаменитую неаполитанскую песню «Фуникули-фуникула» с оркестром народных инструментов. Помню, я выходил несколько раз, кланялся, народ кричал «браво», «бис». И после выступления из ложи спустился Минтимер Шарипович Шаймиев в окружении помощников, поблагодарил за выступление, познакомился со мной, с мамой. Так как я был еще юн, мама сопровождала меня. И он тогда задал вопрос, все ли в порядке, может ли он чем-нибудь помочь. Тогда я с детской непосредственностью, наивностью сказал прямо: «Нам негде жить, мы беженцы». Через неделю нам дали большую квартиру...

— Потом были Teen Star и «Утренняя звезда»...

— Teen Star — это был поволжский конкурс популярного танца и современной музыки, по-моему, он так назывался. В нем участвовали 400 конкурсантов со всего Поволжья. Конкурс проходил в Казани в «УНИКСе». После него меня начали приглашать на различные мероприятия, среди которых было много правительственных выступлений.

Я фактически не вылезал с правительственных дач, дачи президента. В общем, выступал везде, в конце концов правительство республики полностью оплатило мои проезд и проживание на конкурс «Утренняя звезда», который был в 1998 году...

«Я ДО СИХ ПОР СЧИТАЮ СЕБЯ КАЗАНЦЕМ»

— Возвращаясь к дням сегодняшним. В декабре вы должны выли выступать в Казани, почему концерт был отменен?

— Увы, правильно говорят, первый блин комом. За неделю до концерта я очень серьезно заболел. Одно дело — на каком-то мероприятии исполнить две-три песни, другое — петь два часа. Я бы не выдержал.

— Когда же теперь мы вас услышим в столице Татарстана?

— Здесь есть сложности. Нынешний год приурочен к 70-летию Победы, и уже чуть ли не с февраля месяца все мероприятия посвящены этому грандиозному событию. В связи с этим с залами возникла большая проблема. Например, в Москве зал снять уже нереально, фактически на полгода вперед все расписано. А делать концерт в июне-июле очень опасно — про него могут просто забыть. Так что, к сожалению, сейчас по поводу концерта ничего не могу сказать. Получается некая дилемма — оттягивать на полгода нельзя, а организовать его в ближайшее время пока еще не смогу, до конца еще не выздоровел. Ну а под фонограмму я не пою, только живьем.

— В прошлом власти Татарстана вас поддерживали, и вы говорите, что в наше время без поддержки никуда. Может, как раз сейчас она и может вновь понадобиться?

— Я отвечу коротко, сейчас мне не 12 - 13 лет. Мне все-таки самому надо добиваться всего, я не люблю что-то ходить и просить.

— Не выходил Минтимер Шаймиев с вами на связь после «Голоса»?

— Минтимер Шарипович оказал мне огромную поддержку, и обращаться к нему снова мне неловко. Ведь помимо тех конкурсов, когда я поступил в Гнесинское училище в 2001 году, все четыре года правительство Татарстана помогало мне в проживании в Москве. Как вы понимаете, в 16 лет я не мог пойти куда-то работать, будучи студентом. Я полностью посвятил себя учебе, хотя, надо признать, учился не очень хорошо. В музыкальных предметах, конечно, я преуспевал, но вот точные науки мне не давались.

Так что представьте, полная поддержка на «Утренней звезде», четыре года обучения в Москве, которое оплачивало правительство... Сейчас я просто не имею право что-то просить. Настало мое время приносить пользу республике. Да, я живу в Москве 15 лет на постоянной основе, но на «Голосе» у меня даже мысли не было сказать: «Александр Альберт, город Москва». Я до сих пор считаю себя казанцем. Так что настало время пробиваться самому и прославлять родную Казань, родную республику. Так же, как это делает, например, команда «КАМАЗ-Мастер». Да, у меня большая цель в жизни, надеюсь, я прибуду к ней!