Алексей Созинов
Алексей Созинов

«НЕ СОБИРАЕМСЯ НИ ЗАКРЫВАТЬСЯ, НИ СЛИВАТЬСЯ»

— Алексей Станиславович, давайте для начала разберемся с казанскими медвузами, которых на сегодня три. В этой связи наши читатели задают такие вопросы: «Чем медуниверситет отличается от медакадемии? Зачем вообще два медвуза в одном городе? А тут еще КФУ мединститут открыл... Или у вас совсем разные функции?» (Альберт); «Что вы думаете по поводу объединения КГМУ и КГМА для усиления позиций медицинского образования в Казани в условиях конкуренции со стороны Института фундаментальной медицины КФУ?» (Рамиль); «Ожидается ли присоединение КГМУ к КФУ?» (Раис Сулейманов, Евгений Григорьев)

— Наш университет и медицинская академия не имеют в своем названии слова «федеральный», но мы организованы, финансируемся, подчиняемся министерству здравоохранения России. Разделение функций между медуниверситетом и медакадемией существует уже 95 лет.

Для университета это подготовка кадров разных специальностей для здравоохранения и социальной защиты, причем не только Татарстана, но и Марий Эл, Калмыкии, Чечни, Ингушетии и других субъектов. КГМУ — крупный отраслевой вуз, выполняющий государственное задание минздрава России.

Медицинская академия (хорошо известная под прежним названием ГИДУВ) занимается последипломным образованием врачей. Всего в стране пять подобных академий, поэтому нагрузка на всех довольно большая — в стране более полумиллиона врачей. В одном только Татарстане порядка 12 тысяч врачей, и каждый из них раз в пять лет должен проходить обучение, чтобы получить подтверждение на право занятия профессиональной деятельностью. В общей сложности за год в медакадемии обучаются более 8 тысяч специалистов. Часть функций по повышению квалификации медицинских работников выполняет и наш медуниверситет, например, по фармацевтическому направлению, по нейрохирургии, кардиохирургии. Конечно, между нами есть некоторая профессиональная конкуренция. Это, на мой взгляд, вполне здоровое явление, которое является двигателем прогресса в любой области, в том числе для наших кафедр, научных групп, отдельных специалистов.

Острота разговоров, связанных со взаимоотношениями университета и академии с Институтом фундаментальной медицины и биологии КФУ, мне кажется, связана с тем, что прошел слишком маленький отрезок времени с момента открытия этого института — всего два года. Всевозможные слухи возникают вследствие неопределенности. Я не сомневаюсь, что в течение трех-четырех лет на образовательном и медицинском рынке произойдет стабилизация взаимоотношений функциональных и, если хотите, политических. Главное — сохранять здравомыслие и соблюдать нормы профессиональной этики. Мы не собираемся ни закрываться, ни сливаться, живем вполне полноценной жизнью и развиваемся.

— Как вы объясните, что недавно созданный Институт фундаментальной медицины и биологии КФУ переманивает к себе из КГМУ опытных преподавателей? Сколько спецов вы уже потеряли? Что их не устраивало у вас? Собираетесь ли вообще как-то влиять на ситуацию? (Хроник)

— В Казанском медицинском университете работают почти 700 преподавателей, из которых около 420 — это постоянное ядро, а порядка 250 мы приглашаем по трудовым договорам — это врачи, заведующие отделением, руководители 35 клинических организаций, на базе которых мы располагаемся. Так много, потому что медицинский вуз — это всегда клиники. Кстати, клиниками имеют право именоваться только те медучреждения, где базируется кафедра или научное подразделение вуза или НИИ медицинского профиля.

Какое-то количество преподавателей в последние год-два начали совмещать работу в КГМУ и КФУ. Точной статистикой я не владею, но пока это не очень значительное явление. По моему представлению, такое совмещение вполне возможно. Важно, чтобы не было совмещения должностей руководителей. Из «ядра» от нас ушли около 10 человек, прежде всего группа учеников профессора Киясова. С точки зрения количества — это всего лишь около 2 процентов. С точки зрения качества это, конечно, потеря, хотя и локальная.

— КФУ предложил им большую зарплату?

— Мне кажется, привлекают людей не столько деньги. КФУ сегодня привлекает работников карьерными возможностями. Когда вы работаете в уже состоявшемся коллективе, где есть свой лидер, устоявшиеся традиции, а у вас — амбиции, вы понимаете, что понадобится немалое время для того, чтобы продемонстрировать правомочность своих карьерных претензий, чтобы вырасти. Тем более что рядом зачастую не менее перспективные коллеги. А тут есть возможность сразу занять должность, получить звание и заниматься знакомой работой. Кроме того, студентов-то пока немного, учебная нагрузка поменьше, и больше времени остается на науку. Кто-то выбирает стабильность, кто-то — динамику. Это нормальное жизненное явление. Надо сказать, что главный отток кадров, особенно молодых, происходит не в КФУ или какой-то другой вуз, а в хорошие клиники, где врач получает достойную зарплату и работает в достойных условиях.

Чтобы люди не уходили, мы развиваемся, ищем управленческие подходы, стараемся сделать работу преподавателей более привлекательной, развиваем технологии. Кадровый дефицит сегодня для всех главная проблема, в том числе для КФУ и КГМУ. Может быть, для Федерального университета она усугубляется дефицитом времени. Вложены огромные деньги, надо показывать результат, а в науке и образовании деньги «длинные», быстро получить эффект крайне трудно. Поэтому и начинается конкуренция за преподавателей.

Для конкуренции в общепринятом смысле нужен продукт «производства» — научный или образовательный. Выпускников-врачей пока в Институте фундаментальной медицины нет. Может быть, имеет смысл подождать четыре-пять лет и посмотреть, насколько лучше станет подготовка врачей и провизоров, когда они придут в качестве участковых терапевтов в поликлиники? Равно как еще раньше можно будет оценить «новую» подготовку учителей, финансистов, инженеров. Я думаю, это будет здоровая конкуренция, мы будем обязательно учиться друг у друга. А кидать в огороды камни непродуктивно. Да, еще есть научный рынок, но научная конкуренция имеет уникальные неантагонистические характеристики, так как емкость рынка новых знаний безгранична.

«90 ПРОЦЕНТОВ ШТАТНЫХ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ИМЕЮТ УЧЕНЫЕ СТЕПЕНИ»

— Как оцениваете качество преподавательского состава Медицинского университета?

— Из 420 штатных преподавателей 90 процентов имеют ученые степени, причем 120 — докторов наук. Когда мы принимаем совместителей-практиков, без которых не можем вести обучение и без которых не получится нормальное медицинское образование, наш уровень наличия ученой степени составляет около 80 процентов. Но главное — у нас нет преподавателей-схоластов. Каждый — практикующий специалист в своей области медицины.

— Сколько платят сегодня преподавателям, и довольны ли они, готовы ли с душой воспитывать и обучать студентов? (Анонимно)

— Зарплата всегда и у всех маленькая... Так кажется любому человеку. А цифры у нас такие: у заведующего кафедрой зарплата превышает 70 тысяч рублей, у профессора — 42 тысячи, у доцента — около 30 тысяч, ассистента — 25 - 28 тысяч рублей. Средняя зарплата основного персонала, в который входят от методиста до профессора, — 34,5 тысячи рублей. Кстати, в расчет средней зарплаты оплата работы ректора и проректоров никогда не входит.

— А гранты преподаватели получают?

— Я назвал размер зарплаты с учетом грантов. Все, что человек делает в служебное время на рабочем месте, называется «служебное произведение», и оплата за него составляет часть заработной платы. Мы достаточно успешно боремся за международные и российские гранты, в том числе завоевали три гранта российского научного фонда, гранты РФФИ, отраслевые гранты. Очень благодарны президенту Татарстана Рустаму Минниханову за 5-миллионный подарок в связи с юбилеем медицинского образования — на эти средства были организованы стажировки молодых ученых и преподавателей. Программа «Алгарыш» правительства РТ также позволяет поддерживать прежде всего молодых преподавателей. Университет осуществляет и собственную программу грантовой поддержки сотрудников и обучающихся.

— Что в себя включает материально-техническая база КГМУ?

— У нас 11 учебных корпусов, к сожалению, разбросанных по всему городу, плюс 35 клинических баз. Наш кампус — это весь город, поэтому люди, составляющие расписание занятий, — это самые важные люди... (Смеется)

«У нас 11 учебных корпусов, к сожалению, разбросанных по всему городу, плюс 35 клинических баз. Наш кампус — это весь город» (фото: minzdrav.tatarstan.ru)

— Общежитий хватает?

— У нас очень большая проблема с общежитиями! Всего их у нас 6, но одно из них находится в аварийном состоянии. Всего в общежитиях 1,7 тысячи мест, но ведь у нас обучаются 700 иностранных граждан, которые сразу занимают почти половину фонда. Среди россиян жителей Казани у нас учится около 25 процентов, иногородние представляют 44 субъекта России. В итоге, вынужден признаться, испытываем дефицит.

— Достаточно ли у вас оборудования для обучения студентов на современном уровне медицины? Или это неважно, поскольку есть ваши базы — клиники республики?

— В прошлом году мы закупили оборудование и материалы, которые используются в учебном процессе, на 83 миллиона рублей. Если разделить на всех студентов, то на каждого в среднем «придется» по 16 тысяч. Конечно, больше всего пришлось на стоматологов. Кстати, в составе КГМУ работает стоматологическая поликлиника на улице Бутлерова, 16. На ее примере мы представляем плюсы и минусы собственной клиники. У университетской клиники есть огромный плюс — это возможность управлять, то есть менеджмент вуза становится менеджментом больницы и регулирует ее работу с учетом интересов науки и учебного процесса.

Когда идет работа на клинических базах, как в нашем случае, то это очень выгодно здравоохранению и в конечном итоге пациенту. Только представьте: если мы соберем в одной «башне» всех профессоров медуниверситета, которые работают сейчас в разных клиниках Казани, выведем преподавателей, интернов и ординаторов, то как изменится в этом случае уровень диагностики и лечения в РКБ (12 кафедр), ДРКБ (8 кафедр), МКДЦ (4 кафедры), городской больнице №7 (13 кафедр)? Ответ очевиден. Но такого не произойдет, это неправильно. Университет заинтересован в самом тесном сотрудничестве с лучшими больницами.

Уровень технического оснащения, технологий и кадров в ведущих клиниках республики соответствует международным стандартам. Это подтверждают коллеги из-за рубежа. Более 20 лет мы сотрудничаем с медицинской школой Йельского университета, и за это время 50 - 60 наших преподавателей прошли там многомесячные стажировки. У нас практически постоянно два-три человека находятся на обучении в США. И когда к нам приезжают американские преподаватели, говорят, что уровень оснащения республиканских клиник соответствует мировому. Правда, есть сложности с расходными материалами и некоторыми технологиями.

КГМУ ЗАНИМАЕТ 4-Е МЕСТО СРЕДИ МЕДИЦИНСКИХ ВУЗОВ РОССИИ

— Бытует мнение, что в вузе преподавателям некогда серьезно заниматься наукой, поскольку все силы отданы образовательному процессу. КФУ и создал Институт фундаментальной медицины именно для того, чтобы наукой заниматься. А как у вас совмещены эти два направления — образование и наука? Ведь медицина не может существовать без постоянной научной подпитки.

— Я глубоко убежден в том, что в той модели профессионального образования, которая создана в России, главное предназначение вуза — это воспитание плюс обучение. Научные исследования, конечно, очень нужны как для повышения компетенций преподавателя, так и для самого процесса обучения. В идеале гармоничное сочетание получения новых знаний и передачи этих знаний обучающимся.

В реальной жизни у каждого преподавателя собственные приоритеты. Кто-то больше занимается исследованиями, кто-то больше внимания уделяет клинической работе и преподаванию. Существующая в нашем университете система оплаты труда позволяет получить стимулирующее вознаграждение и в том и в другом случае. Материально-техническую базу для науки мы развиваем в формате центра коллективного пользования.

КГМУ остается одним из научных лидеров системы медицинских вузов России. Хотя я считаю, что доминирование наукометрических (фактически библиометрических) критериев в ряде российских, а особенно в глобальных рейтингах не отражает качества работы вуза, его уровень.

— А как надо демонстрировать свой уровень?

— Наша задача — это все-таки готовить адекватных сегодняшнему дню специалистов — думающих, владеющих современными технологиями. Авторитетное в России экспертное агентство «Эксперт РА» провело опрос лидеров российской высшей школы о том, что является миссией высшей школы. Резюмирующий ответ — учить работающих на благо Родины людей. Учить людей, которые полезны России! Когда мы изначально строим образовательную систему, работающую на выезд за рубеж, правильно ли это? До 20 процентов выпускников некоторых столичных вузов сразу уезжают за рубеж. Нам нужно работать на экспорт, чтобы к нам приезжали учиться из-за рубежа.

— Какое место занимает КГМУ в рейтинге медицинских вузов России? По каким показателям выстраивается рейтинг? Кто оценщик? (Борис)

— По российским рейтингам Казанский медуниверситет занимает очень достойное место. Это прежде всего рейтинг агентства «Эксперт РА»: 4-е место среди медицинских вузов России, 35-е место среди всех вузов России, а всего их более тысячи. В европейском рейтинге нас поставили на 3-е место среди медицинских вузов и на 33-е среди всех. Это при том, что только в Москве и Петербурге — 8 медицинских вузов. Очень приятно, что мы остаемся лидерами в Республике Татарстан по качеству приема (31-е место в России, 1-е место в РТ). Мы всегда находимся в топе медвузов по разным направлениям. И по науке в том числе.

«ЮРИДИЧЕСКИ ПРИНУДИТЬ МЫ НИКОГО НЕ МОЖЕМ, НО...»

— Медицинских вузов в Казани развелось много, а в поликлиниках и больницах дефицит хороших специалистов. Куда деваются ваши выпускники? (Альфия Шайдуллина)

— Дефицит кадров в здравоохранении — это проблема не только российская. Даже в США, где труд врача оплачивается более чем достойно, есть дефицит медицинских работников, прежде всего в южных штатах. Из скандинавских стран в КГМУ поступают обращения с просьбой направить к ним врачей некоторых специальностей, например, рентгенологов. И нет сомнений, что владеющий английским языком выпускник российского вуза, в том числе и Казанского медицинского университета, трудоустроится в Лондоне в кварталах, где проживают выходцы из Индии. Кстати, если к нам приедет врач из США, он тоже будет сдавать здесь экзамен. А наши выпускники в подавляющем большинстве после окончания университета занимают врачебные должности, а также должности провизоров и специалистов по социальной работе по всей нашей стране.

«Наша задача — это все-таки готовить адекватных сегодняшнему дню специалистов — думающих, владеющих современными технологиями»

— Куда все-таки деваются ваши выпускники?

— В Татарстане сегодня работают 12 тысяч врачей, должностей — на 3 - 4 тысячи больше. Министр здравоохранения РТ Адель Вафин говорит, что нужно около 730 врачей, и тогда мы дефицит закроем. КГМУ в год в целом выпускает около 500 человек, врачей — около 400, клиницистов — порядка 300. У нас много учится иностранцев и целевиков из других регионов России, и они уезжают на свою родину. В год в Татарстане остаются около 200 выпускников, они приходят в здравоохранение.

Каждый год кто-то уходит на пенсию, кто-то переезжает, происходит естественное движение. Согласно российской статистике, за год по разным причинам из отрасли уходят около 8 процентов ее работников. В основном уходят люди более молодого возраста. Связано это с тем, что работа и трудная, и не самая благодарная, и не самая высокооплачиваемая. Это же рыночные отношения: если человек уходит, значит, ему дискомфортно, недостаточно денег или не созданы условия. Это при том, что к нам приходят ребята, которые все-таки ориентированы на помощь людям, медицину, хотя они, конечно, тоже хотят зарабатывать и жить достойно. Прагматичный молодой человек, ориентированный на достижение материального богатства, вряд ли пойдет в медицину — тут баснословных заработков нет.

— А сколько татарстанцев учатся у вас?

— Если взять из количества россиян, то процентов 70. Много учится целевиков из районов республики, потому что для нас важно обеспечить кадрами отрасль, изменить диспропорцию города и села. Согласитесь, мала вероятность того, что в Агрыз или Дрожжаное поедет работать казанец, даже если ему дадут миллион. Министерство здравоохранения практически весь целевой набор отдает в село.

— Существует ли сегодня обязанность выпускников, которые учились на бюджетные деньги, отработать какое-то время по специальности в больницах и поликлиниках? (Гузель)

— Мы каждый год проводим процедуру персонального трудоустройства, встречаемся с каждым выпускником и обсуждаем, где, по какой специальности и на какой должности он будет работать, где будет проходить последипломное обучение. Юридически принудить мы никого не можем, но смею надеяться, что в большинстве случаев все-таки находим совместное решение, основанное на потребности отрасли и учитывающее желание выпускника. Мы ведь не только встречаемся с ними в кабинете, но и проводим встречи с главврачами, выезжаем в районы.

Обязательства по трудоустройству имеют так называемые целевики. Они почти стопроцентно направляются по месту назначения, исключение составляют единичные случаи, чаще всего связанные с семейным положением, согласованные с работодателями. Мы — отраслевой вуз, у нас общее руководство, общее методическое и финансовое начало, и если в здравоохранении не хватает каких-то специалистов, мы занимаемся целенаправленным и иногда многолетним решением проблемы. А вот удержать молодых специалистов в отрасли не в наших силах.

— Удается убедить кого-нибудь из выпускников, что и в поликлинике надо поработать?

— Выпускников — да. Есть такие, которые остаются там на всю жизнь. Но кто-то через год-два уходит.

— Многие выпускники уходят в частную медицину?

— На этапе выпуска из вуза мало, около 1 - 2 процентов. При этом я понимаю, что в выборе государственных медицинских организаций для выпускников главную роль играет возможность получения опыта, квалификации, знаний и умений, которые не дадут в частной медицине. Потому что там пациент платит деньги, и ему не хочется рядом с собой видеть учащегося. А уже потом, чаще всего, через годы происходит некоторый отток из государственных медучреждений в частные. И я призываю к этому относиться с пониманием, ведь врач при этом не изменяет своему профессиональному долгу.

— Для привлечения врачей был разработан ряд программ. Они помогают?

— Очень помогают! Особенно обеспечению специалистами села. Если наш медуниверситет будет выпускать столько же специалистов, сколько сегодня, то для покрытия дефицита в здравоохранении нам потребуется лет 10 - 12. Поэтому президент РТ Рустам Минниханов и пошел на программу выделения целевых грантов по 500 тысяч рублей на ипотеку для прибывающих в республику врачей. Второе — доплата к зарплате специалистов. Плюс федеральная программа «Земский врач», которая дает 1 миллион рублей, и к ней республика тоже делает свою доплату, в том числе в виде услуг по строительству жилья. Это позволяет надеяться, что мы ликвидируем дефицит в течение трех-четырех лет.

ПРОИСХОДИТ СМЕНА МОДЕЛИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ «ВРАЧ — ПАЦИЕНТ»

— В Казани после отказа врачей от госпитализации умер 9-месячный ребенок, в Челнах из-за смерти пациента трое врачей стали фигурантами уголовного дела... Не кажется ли вам, что лечебные заведения превращаются в «ритуальные услуги»? (РВ)

— Нет, не кажется. Многие показатели здоровья населения страны и Татарстана в последние годы неуклонно улучшаются. В конце концов, преодоление последствий «русского креста» (превышения смертности над рождаемостью) — это победа государственного масштаба, и вклад здравоохранения в увеличение продолжительности жизни людей неоспорим. Снижение младенческой, материнской смертности приближает нас к европейским показателям. Смертность от инфаркта с прошлого года снизилась на 20 процентов, от инсультов за 4 - 5 лет — на 40 процентов. Это результат внедрения современных подходов к лечению и правильная организация оказания медицинской помощи. И то и другое невозможно без подготовки кадров.

Люди очень требовательно относятся к каждой ошибке, допущенной в лечебных учреждениях. Это вполне понятно. В современном обществе медицинская помощь воспринимается как услуга. И тариф можно рассчитать, и стандарт оказания сделать. Но при этом потребители медицинской услуги по-прежнему хотят, чтобы врачи им «служили». Вы должны, клятва Гиппократа! Большинство врачей готовы выполнять такую гуманитарную миссию, но им очень оскорбительно, когда к ним относятся как к людям, оказывающим «услугу». Начали появляться врачи, согласные с таким к себе отношением, но, говорят они, тогда при чем здесь служение? Болезненная смена модели взаимоотношений «врач — пациент» происходит во всем мире.

И нет другого пути, как поиск гармонии между техническими основами профессии и человеческими. От патерналистической медицины, когда врач по-отечески все решает за больного, мы движемся к партнерской, когда пациент и врач становятся союзниками. Уже 10 лет мы приглашаем специалистов из-за рубежа, чтобы изучить основы пациент-центрированной медицины, то есть медицины, которая направлена не только на лечение болезни пациента, но и на восстановление качества его жизни во всей полноте: в труде, семейных отношениях, личной жизни, хобби.

Главное в подготовке специалистов — это воспитание через личный пример. Я всегда привожу слова Альберта Швейцера: «Личный пример — это не главный способ воспитания. Просто это единственный способ воспитания».

— Как депутат Госсовета что вы делаете, чтобы наши чиновники лечились в наших больницах, а не за границей? Когда наше руководство начнет доверять вашим специалистам? (РВ)

— Меня потрясла цифра, которая недавно прозвучала на заседании коллегии минздрава России: в год в стране происходит 1,2 миллиарда обращений к врачу! Это при 140 миллионах населения. Поскольку за время болезни человек к врачу обращается несколько раз, можно заключить, что в год за медицинской помощью обратилась около половины населения — примерно 70 миллионов. А за границу на лечение выезжают 70 тысяч граждан. То есть всего 0,1 процента! Немного.

Что касается того, чтобы запретить начальникам лечиться за рубежом, я отвечу так. Закон Российской Федерации об основах охраны здоровья граждан декларирует право гражданина и обязанность государства даже оплатить лечение за рубежом, если на то есть основания. А основание одно — невозможность оказания медпомощи в России. Как я уже сказал, 70 тысяч граждан выезжают лечиться за рубеж, из них тем, кому невозможно оказать помощь в нашей стране, — 10 - 15 человек. Думаю, это право гражданина — лечиться там, где он считает нужным.

А вот мнение граждан о том, что госслужащий и члены его семьи должны учиться и лечиться в России, я бы поддержал. У нас ведь есть запрет на вывоз капитала за рубеж, так почему человеческий капитал может вывозиться за пределы страны? Это мое личное мнение, оно, может быть, немного романтическое, но мне кажется, что в этом есть и рациональное зерно.

САМОЕ ДОРОГОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ПОЛУЧАЮТ СТОМАТОЛОГИ

— Сколько студентов сегодня обучается в Казанском медуниверситете?

— Наш вуз небольшой, но при этом через аудитории КГМУ ежегодно проходит порядка 10 тысяч человек. На уровне специалитета у нас обучаются порядка 4 тысяч студентов, мы готовим всех специалистов для здравоохранения и социальной защиты. В нашем колледже учатся 700 студентов — это будущие фармацевты, медицинские техники.

Кроме того, у нас учатся совокупно около тысячи интернов, ординаторов и аспирантов. То есть на четыре студента приходится один слушатель, получающий последипломную специализацию. Плюс к этому в год к нам приезжают до 4 тысяч врачей, провизоров, специалистов для повышения квалификации.

Студенты составляют меньше половины всего контингента, с которым мы работаем. Я искренне уважаю наших студентов. Конечно, они разные, но есть абсолютно блестящие. В сессию на круглые пятерки сдают 23 - 25 процентов. И это при том, что в других вузах студенты имеют нагрузку 27 часов в неделю, а у нас — 36. Кстати, и преподаватели точно так же — повышенная нагрузка при одинаковых нормативах и зарплате. В обычном вузе в группе обучаются 25 - 30 студентов, у нас — 12 - 15, а в поликлинике и стоматологи — 5 - 6. Иначе качество не обеспечишь. Медицинское образование — дорогое.

— Кстати, сколько у вас стоит обучение одного студента в год?

— Расходы на одного студента зависят от специальности, а в среднем около 100 тысяч рублей. Самое дорогое образование во всем мире получают летчики, физики-ядерщики и врачи-стоматологи. Так и у нас: самое дорогое образование — стоматологическое. Стоимость в прошлом году колебалась в зависимости от факультета и формы обучения от 40 до 140 тысяч рублей в год.

— По каким принципам формируется плата за обучение? (Руслан)

— Есть норматив, утвержденный министерством образования и науки РФ. По текущему году в зависимости от группы специальностей цены регламентированы в пределах 63 - 112 тысяч рублей. В эту стоимость входит зарплата персонала, приобретение материально-технических средств, коммунальные расходы, приобретение литературы, расходы на культурно-массовую работу. Заметьте, министерство устанавливает минимум платы за обучение.

Поскольку мы относимся не к министерству образования, а к министерству здравоохранения, а оно нам минимальные границы по оплате за обучение не устанавливало, у нас есть возможность сделать цены немного ниже. В среднем на обучение одного студента в год у нас в медуниверситете тратится около 100 тысяч, уровень рентабельности установлен не очень большой. На лечебном деле в текущем году обучение стоило 128 тысяч рублей, на стоматологии — около 140 тысяч. А на такие направления, как сестринское дело и социальный работник, куда люди даже за 63 тысячи не придут, мы снижаем цену до 40 тысяч. Все расценки есть на сайте нашего университета.

Решением ученого совета мы приняли программу экономии и повышения эффективности. Финансирование из федерального бюджета у нас сократилось на 10 процентов, но мы решили, что стоимость обучения будем повышать только на уровень инфляции — на 11 процентов. И мы сохраняем прежние цены для тех, кто уже учится. К примеру, стоимость обучения на лечфаке на первом курсе — 128 тысяч, а на 6-м — 85 тысяч.

— Много таких, кто уходит из вуза из-за того, что не может платить?

— Таких единицы. Тем более у нас существует порядок перевода с коммерческой формы обучения на бюджетную, если там открываются вакантные места. В среднем за год переводим 35 - 40 человек.

— Часто приходится отчислять из-за неуспеваемости?

— За неуспеваемость в год отчисляем 120 - 150 человек. К сожалению, некоторым студентам, особенно приезжим, огни большого города дурманят голову, и они занимаются развлечениями, а не учебой. Поэтому я советую родителям на первом-втором курсах повременить с устройством своего чада в «общагу», а если есть возможность, снимать для студента на это время квартиру. Хотя большинство проблем возникает из-за сложности учебной программы и высокого уровня требований.

— Некоторые наши читатели считают, что в вашем вузе очень мало бюджетных мест, поэтому и в здравоохранении нет специалистов. А вы как считаете, мало или достаточно бюджетных мест?

— Мало, если учесть дефицит кадров в здравоохранении. Мало, поскольку в начале 90-х годов Казанский мединститут имел контрольную цифру приема 500 человек, а к 2010 году план приема на бюджетные места нам сократили до 398. С 2010 до 2015 года мы увеличили КЦП до 434 человек и продолжаем работать в этом направлении.

Контрольные цифры приема определяет министерство образования и науки России, которое исходит, во-первых, из норматива, установленного законом: 80 студентов на 10 тысяч населения; во-вторых, из финансовых возможностей государства; в-третьих, из заявок регионов. Со своей стороны каждый вуз делает оферту — сколько он может принять студентов. Весь процесс распределения контрольных цифр приема происходит в форме конкурсных торгов. В мае мы подадим заявку на прием в 2016 году в объеме 450 - 460 человек. Как правило, мы получаем почти все, потому что подаем обоснованные цифры.

Перед тем как сделать заявку на КЦП, мы активно работаем с основными работодателями наших выпускников — министерством здравоохранения и министерством труда, занятости и социальной защиты РТ, пенсионным фондом, управлением по фармации, Роспотребнадзором по РТ, управлением федеральной службы по исполнению наказаний, медико-социальной экспертизой. Кроме того, мы встречаемся с министрами здравоохранения ряда регионов страны.

— А платных мест у вас много?

— Сегодня количество бюджетных и внебюджетных мест приблизительно одинаковое. Это немного, если сравнивать с другими вузами. Общий прием в этом году у нас будет порядка 900, из них на платные места — примерно половина. Из них надо вычесть 130 - 150 мест для иностранцев. К внебюджетному набору мы очень трезво относимся с позиций качества обучения.

ПЕРВОЕ МЕСТО ЗАНЯЛ КАЗАНСКИЙ МЕДУНИВЕРСИТЕТ, ВТОРОЕ — ХАРБИН, ТРЕТЬЕ — МОСКВА

— По поводу платного-бесплатного ведутся споры: одни говорят, что на платном учатся одни лентяи, другие утверждают, что за деньги учатся более добросовестно. А как на самом деле?

— А в реальной жизни есть и то и другое. Потому что люди есть разные. Приведу один пример. В апреле сего года состоялась III всероссийская студенческая олимпиада по практической медицинской подготовке, в которой также приняли участие страны СНГ, Болгария и Китай. Всего — 52 команды. Первое место занял Казанский медицинский университет, второе — Харбин, третье — Москва. В подготовке наших студентов к соревнованиям нам очень помогли ведущие клиники республики. За победу членам своей команды мы решили дать хорошие премии, и тут оказалось, что из пяти членов команды один учится на платной основе, причем это гражданин Германии российского происхождения. Думаю, мы поможем ему остаться у нас работать. Вообще, иностранцы у нас остаются работать, хотя и не часто.

— Какой у вас размер стипендии?

— Академическая стипендия — 1,3 тысячи рублей. Также есть социальная стипендия, есть стипендии и доплаты за науку, общественную работу, спорт.

— Могут ли студенты подрабатывать в свободное время в медицинской отрасли? (Анонимно)

— Все мы понимаем, что без практики очень сложно стать хорошим специалистом. И подработка нужна. Сегодня такая возможность у наших студентов есть, поскольку на федеральном уровне разрешили допуск к работе в качестве средних медицинских работников студентам после третьего курса, после предварительной сдачи экзамена. Эта норма действует уже 3,5 года, и за это время у нас было 1,4 тысячи заявлений, более чем 400 претендентам мы отказали. Мы к этому очень строго относимся, привлекаем в состав комиссии старших медицинских сестер. С ними не забалуешь: забыл надеть перчатки во время экзамена — свободен... В этом году мы на ученом совете приняли решение: с нынешнего года будем стараться, чтобы все студенты проходили через такой экзамен. Заставить мы не можем, но будем стараться.

— Работа мешает или помогает учебе?

— Интегрально — помогает. Очень трудно учиться на младших курсах. А вот когда процесс обучения переходит в больницы, становится проще, и работа очень помогает в освоении профессиональных дисциплин.

ПРОХОДНОЙ БАЛЛ ПО ОБЩЕМУ КОНКУРСУ — 270 - 280

— Какой у вас проходной балл по ЕГЭ?

— Самые популярные специальности последних лет — это медицинская биохимия, фармация и стоматология. Педиатрия и лечебное дело — на 5 - 6 месте. Но на лечебное дело традиционно приходят самые подготовленные абитуриенты. Проходной балл по общему конкурсу в последние годы — порядка 270 - 280. Получается, что каждый из трех экзаменов надо сдать примерно на 90 баллов. Я не беру в расчет 2013 год, потому что он просто войдет в историю: средний балл по химии у поступивших на лечебное дело по общему конкурсу был 99,5. Одна треть поступивших имела 100 баллов, две трети — 95 - 99.

Без-имени-1.jpg
«Молодые люди, которые прошли среднее учебное заведение, поработали и только потом поступили в вуз, — это очень верные своей профессии люди»

— Нынешняя приемная кампания чем-то будет выделяться?

— В этом году федеральный порядок приема позволяет вузам выделять квоту для поступающих на базе среднего профессионального образования. Но это возможно только в случае, если вуз устанавливает иные экзамены для поступающих на базе СПО. И мы пошли на это. Я считаю, что те молодые люди, которые прошли среднее учебное заведение, поработали и только потом поступили в вуз, — это очень верные своей профессии люди. Например, на лечебное дело и педиатрию они будут сдавать анатомию и физиологию, организацию здравоохранения и русский язык. Кроме того, в этом году мы начинаем учитывать некоторые персональные достижения — медаль в школе, спорт, волонтерство, победы в региональных олимпиадах. А вообще, при поступлении учитываются результаты ЕГЭ по химии, биологии и русскому языку.

— Многие выпускники медколледжа поступают в университет?

— В прошлом году было всего 17 человек. Это очень мало! Надеюсь, в этом году «сержантов» станет больше.

— Правда, что после медколледжа для поступления не надо сдавать ЕГЭ? И на какой курс можно поступить? (Наил)

— Можно не сдавать ЕГЭ. Вернее, абитуриент может выбрать: либо ЕГЭ, либо сдает экзамены, которые устанавливаем мы и о которых я уже говорил. Но поступить можно только на первый курс.

— Можно ли поступить на лечебный факультет КГМУ на бюджетную форму обучения по целевому направлению на базе высшего юридического и среднего медицинского образований, если первое высшее образование получено на коммерческой основе? (Абитуриент)

— Нельзя, поскольку закон об образовании Российской Федерации не предусматривает второе высшее образование как бюджетное вне зависимости от формы получения первого высшего. Второе высшее образование в России в любом случае платное.

— Хотел бы получить второе высшее образование в КГМУ. На каких факультетах и отделениях это возможно? Какие вступительные экзамены необходимо сдать? Первое образование экономическое. (Евгений Киселев)

— Поступать можно на первый курс любого факультета, а испытательным экзаменом является собеседование по профильному предмету. Каждый год на второе высшее к нам поступают 7 - 10 человек. В прошлом году на вечернее отделение поступил кандидат искусствоведения, певец, который решил стать фониатром.

— Скажите, 20-летняя студентка третьего курса Гульназ Ялалова, которая фотографировала органы, учится до сих пор или отчислена? (Руслан Галлямов)

— Это студентка медицинского колледжа, но не нашего. Всего у нас в республике 10 медицинских училищ и колледжей, подведомственных минздраву РТ. Насколько мне известно, она сейчас не учится. А лично моя позиция к подобным вещам резко негативная и достаточно жесткая. Когда я услышал об этом инциденте, был готов подписать приказ об отчислении. Но потом оказалась, что девушка учится не у нас. Мы стараемся не допускать подобные поступки студентов.

«Сегодня у нас учатся студенты из 56 стран мира. Есть и из европейских государств, США, но в основном это граждане индийского или арабского происхождения»

В КГМУ УЧАТСЯ СТУДЕНТЫ ИЗ 56 СТРАН МИРА

— Из каких стран у вас обучаются иностранцы?

— В основном это граждане Индии, их более половины. А вообще, сегодня у нас учатся студенты из 56 стран мира. Есть и из европейских государств, США, но в основном это граждане индийского или арабского происхождения. На краткосрочные (4 - 12 недель) курсы обучения, напротив, приезжают в основном европейцы. В прошлом году впервые 6-недельную стажировку прошли три студента из университета штата Вермонт (США).

— Между Татарстаном и Индией подписан какой-то договор на обучение специалистов?

— Нет, это рынок! Мы сами вышли на индийские образовательные ярмарки, чтобы занять свой сегмент рынка услуг образования. Каждый год в начале мая наши рекрутеры объезжают всю страну, так будет и в нынешнем. По их отзывам, Казанский медуниверситет в Индии воспринимается как российский вуз номер один. Посол Индии в мае 2014 года был у нас на юбилее и сказал, что каждый второй индийский студент-медик в России учится в Казани. Думаю, срабатывает соотношение цена — качество. Конечно, из Индии естественнее поехать если не в Великобританию, то в Австралию, которая тоже является крупнейшим образовательным рынком. Но у нас обучение подешевле, а качество получаемых знаний сопоставимое. Плюс, это обязательно надо отметить, Казань и Татарстан привлекают межнациональным миром и возможностью исповедовать ислам.

— На каком языке идет преподавание для иностранцев?

— Полностью на английском языке с первого по шестой курс. Их это очень привлекает. Они, конечно, учат русский язык, чтобы начиная со второго-третьего курса общаться с пациентами. Преподаватели со знанием иностранного языка получают доплату. Иностранных студентов мы обучаем уже более 20 лет, и нас очень радует, что по возвращении на родину наши выпускники хорошо сдают национальные экзамены на допуск к работе и занимают врачебные должности. Если бы мы не обеспечивали качества, к нам не приезжали бы учиться.

Еще наш вуз привлекателен для иностранцев тем, что КГМУ организует подготовку к одному из важных этапов экзамена на медицинскую лицензию для работы в США. Она осуществляется с использованием методики стандартизированных пациентов. Американцы не ведут студента к больному, а нанимают актеров, и претендент на них должен показать все свои умения. Актеры по сценарию играют больных с различными заболеваниями.

По такому же пути пошли и мы. У нас около 40 актеров, в том числе с родным английским или со знанием английского. Они и имитируют болезни и сами становятся экспертами с позиции больного человека. Их труд оплачивается, конечно. Среди таких актеров — и бывшие врачи, и заслуженные артисты РТ. Более того, мы ввели в работу сценарии встречи со «сложным пациентом». Ведь характер у больного может быть разным: кто-то замкнутый, кто-то вспыльчивый, у кого-то медицинское заключение из иностранной клиники, у кого-то недоверие к врачу. Разные ситуации. Надо учиться находить общий язык.

В мае к нам уже в пятый раз приедут американские профессора, которые принимают экзамен у наших студентов по принципу экзамена на получение медицинской лицензии США. Воспользоваться этой возможностью могут и российские студенты, но в основном эта услуга пользуется спросом среди иностранцев.

Для нас иностранцы — это не столько деньги, сколько ориентация на международные образовательные стандарты. Российский рынок более рентабельный, но мы должны постоянно держать себя в тонусе, чтобы не потерять свою конкурентоспособность. В этом смысле мы, конечно, конкурируем и с другими медицинскими российскими вузами, и с иностранными медицинскими школами.

На обсуждении стратегии «Татарстан-2030» ректор Академии народного хозяйства Владимир Мау сказал: «Формула качества образования и здравоохранения очень простая: если к вам едут учиться и лечиться, то с качеством все нормально». Это не искусственные замеры рейтинга с подсчетом, кто сколько статей написал. Я могу вам сказать по секрету, что ученые не всегда являются хорошими преподавателями и наоборот. Из своего опыта знаю, что лучшие преподаватели — это не великие ученые, а добрые и честные люди, грамотные, конечно, которые отдают душу больному. Чем больше будет таких преподавателей, тем медицинское образование будет лучше. Наука, конечно, очень важна. Не нужно делать противопоставлений.

— Какое участие принимаете вы лично и КГМУ в разработке и обсуждении стратегии «Татарстан-2030»?

— По нашей инициативе в университете собрались члены ученых советов КГМУ и КГМА, все желающие из коллектива, главные врачи города, совет молодых ученых, активисты студенческого научного общества, пригласили министров экономики и здравоохранения республики, эксперта из Москвы Ларису Попович, которая при разработке стратегии занималась здравоохранением, и очень подробно обсудили проект стратегии. Было задано немало вопросов. Участники внесли свои предложения, которые касались корректировки конкретных пунктов в разделе «Здравоохранение».

К примеру, в проекте говорится о развитии в Татарстане вузов федерального значения, при этом конкретно указываются КФУ, КНИТУ (КАИ), КНИТУ (КХТИ). А я считаю, что отраслевые вузы, в том числе Казанский медицинский университет, нельзя оставлять за бортом, поскольку мы обеспечиваем кадрами не только целый ряд регионов России, но и востребованы за рубежом. КГМУ — отраслеобразующий вуз для Татарстана и еще надолго таким останется. Наши поправки не вызвали возражений при обсуждении.

«БЕСПРЕДЕЛЬНАЯ КОРРУПЦИОННОСТЬ МЕДУНИВЕРСИТЕТА — ЭТО МИФ»

— КГМУ всегда являлся одним из самых дорогих вузов Татарстана. Какая ситуация на сегодняшний день в плане доступности вуза для действительно талантливых, а главное, желающих после окончания учебы связать свою дальнейшую судьбу с медициной абитуриентов? (Гарайшин)

— Назовите мне хоть одного богатого человека или крупного руководителя, который отдал своего ребенка в медицину! То, что у нас учатся дети «крутых» родителей, — это архаичное представление. На самом деле оплачивают учебу своих детей врачи, учителя, нефтяники, служащие. Беспредельная коррупционность медицинского университета — это миф. Как об этом вообще можно говорить при ЕГЭ?! Что касается того, что богатые не дают поступить талантливым, то при поступлении наборы на бюджетные и платные места никак не пересекаются. Более того, зачастую родители абитуриентов с прекрасными баллами по ЕГЭ выбирают платную форму обучения, чтобы исключить для себя какие-то волнения во время приемной кампании.

— Как в университете проходит борьба с коррупцией? Студенты воют, что процесс поставлен на поток: хочешь — один модуль покупай, хочешь — сразу весь предмет в семестре за 100 - 200 тысяч рублей. Это слухи, или положение дел реально такое? (Сергей)

— Наверное, эпизоды есть. Но уверен, что слухи, на то они и слухи, сильно преувеличены. Борьба с коррупцией ведется систематически и планово. Уже много лет назад я ввел режим «доносительства»: в случае обращения студентов с коррупционным предложением преподаватель обязан доложить о нем. За пять лет доложили один раз! Преподаватели считают такие «доносы» неэтичными. Когда вскрываем доказанные случаи «неуставных» отношений между преподавателями и студентами, никого не покрываем и принимаем административные меры.

— А студенты на преподавателей часто жалуются, что они их вынуждают платить?

— Бывает, но редко. В подобных случаях я сотрудничаю с правоохранительными органами. Если есть факт, я прошу проверить компетентных людей. Проводятся необходимые мероприятия. За пять лет у нас были осуждены два человека. И мы на ученом совете анализировали природу этих явлений. Я считаю, о таких вещах надо говорить. Нельзя замалчивать.

В КАЗАНЬ НА ВСЕМИРНЫЙ КОНГРЕСС ПРИГЛАСИЛИ ДЖУЛИЮ РОБЕРТС

— Ваше участие в интернет-конференция в «БИЗНЕС Оnline» совпало с ежегодной конференцией Путина 17 апреля. Какой вопрос вы задали бы президенту? (NIYAZ)

— Дело в том, что такой вопрос был задан. Он был согласован со мной и подписан от имени российской ассоциации по болезни Ретта. Вопрос обращает внимание президента на редкие заболевания, как, например, синдром Ретта. Это психоневрологическое наследственное заболевание, которое в подавляющем большинстве встречается у девочек с частотой один случай на 10 - 15 тысяч живорожденных. К счастью, понятие «редкое заболевание» появилось в российском законодательстве.

По расчетам, таких девочек в Татарстане должно быть около 40, а их зарегистрировано 7 - 8. В стране это уже сотни и тысячи девочек, в мире — десятки тысяч. Получается, что их не так мало. Они есть, живут, их пытаются лечить от других заболеваний, потому что правильно поставить диагноз очень трудно и дорого. Родители больных детей — не менее страдающая сторона, поскольку привязаны к ребенку на всю жизнь, они не имеют возможности не только спокойно работать, но и просто вести нормальный образ жизни. Проблема носит глобальный характер.

В мае 2016 года мы в Казани проведем всемирный конгресс по этой болезни, и он должен собрать порядка тысячи зарубежных и российских гостей и ученых. Его особенность в том, что приедут и родители больных детей. По масштабам и социальной значимости это мероприятие можно сравнить с чемпионатом мира по водным видам спорта, оно даст большой толчок российской медицинской науке. Нашими партнерами в России стали спортсмены, прежде всего теннисистки Вера Звонарева и Елена Дементьева, баскетболист Андрей Кириленко. Мы получили поддержку президента Татарстана Рустама Минниханова в проведении данного конгресса.

— Почему именно Казань стала местом проведения всемирного конгресса?

— Во-первых, потому что российская ассоциация болезни Ретта дислоцируется в Казани. Ее возглавляет доцент КГМУ Ольга Тимуца, и весь университет помогает. Кроме того, сейчас такая международная обстановка, что Казань стала в некоторой степени более привлекательной, чем Москва. Для нашего города, конечно, это дополнительные очки на международной арене. Не исключено, что приедет и Джулия Робертс. На Западе именно она занимается привлечением внимания к этой болезни. По крайней мере, переговоры о визите уже ведутся.

Я являюсь редактором казанского медицинского журнала, мы отслеживаем, как публикации воспринимаются в социальных сетях. Недавно мы увидели, что Памела Андерсон ретвитнула ссылку на наш материал. Оказывается, она занимается привлечением внимания к проблеме гепатита С. Как результат, мы увидели заметное увеличение обращений читателей на сайт журнала. Вот почему необходимо, чтобы лидеры и кумиры участвовали в подобных акциях.

— Как вы относитесь к акциям типа Ice Bucket Challenge, когда люди по всему миру обливались холодной водой, чтобы привлечь внимание к фонду по изучению бокового амиотрофического склероза?

— Любые акции, если они не унижают человеческое достоинство и не противоречат нравственности, имеют право на жизнь. Но... Доцент кафедры физиологии нашего университета Марат Мухамедьяров вышел с проектом лекарственного средства, которое предназначено для лечения больных с синдромом Альцгеймера. Это совместная разработка КГМУ и КНИТУ-КХТИ, и она несколько лет назад на Зворыкинском форуме получила премию как лучшая научная идея России, причем премию вручал Владимир Владимирович Путин. Есть исследования по разработке генно-клеточной технологии лечения нейродегенеративных заболеваний. Наша задача — привлекать внимание не эпатажным поведением, а продвижением перспективных проектов.

«Наш университет в последние годы пошел по пути разработки систем доставки лекарственных средств до нужной точки в организме человека. Над этой проблемой у нас работает очень успешная группа»

ВЫПУСК НОВОГО ЛЕКАРСТВА — ЭТО КАК ЗАПУСК КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ

— Как читаете, с точки зрения оборудования и расходных материалов наша медицина полностью зависит от Запада?

— С моей стороны было бы некрасиво отрицать. Хотя, относительно «полностью»... Не совсем так.

— Про медицину ведь нельзя сказать, что мы «бегом» можем перестроиться на отечественное?

— «Бегом» — нет. Вектор на импортозамещение задан, и до 2020 года есть еще 5 лет, но это очень трудно решаемая задача. По стоимости и сложности запуск производства нового лекарственного средства — это все равно что запуск космического корабля. Путь лекарственного средства от молекулы до прилавка — это 10 - 12 лет, более миллиарда долларов и очень большие интеллектуальные вложения, серьезнейшие разрешительные процедуры.

— Хорошая советская фармация — это миф, или ее тоже угробили в перестроечное время?

— Во время СССР мы «выживали» за счет СЭВ, международного разделения труда: у нас были в ходу болгарские, венгерские, индийские, румынские, польские лекарственные средства. Серьезное производство было на Украине, в Прибалтике. Наши, российские, — это в основном массовые, копеечные лекарства. Зато сами производили некоторые субстанции. А вот для производства лекарственных средств нужны очень высокие стандарты, которые в то время не могли обеспечить. А вот наука была достаточно развитой.

Наш университет в последние годы пошел по пути разработки систем доставки лекарственных средств до нужной точки в организме человека. Над этой проблемой у нас работает очень успешная группа под руководством профессора Руслана Мустафина, который в своей области входит в десятку самых цитируемых ученых в мире. Мне кажется, это очень перспективное направление. Такой подход позволяет относительно быстро, в течение двух-трех лет, с меньшими затратами внедрять в производство инновационные отечественные лекарства.

«Я ПРИВЫК ПРИНИМАТЬ ВЫЗОВЫ ЖИЗНИ»

— На домашних играх «Рубина» вас всегда можно увидеть. Это здорово! Какова ваша оценка перспектив «Рубина», его нового тренерского штаба? И почему вы не посещаете игры волейбольного «Зенита»? (Искандер Кагапович)

— Да, я футбольный болельщик. Но я болею за все, что связано с Казанью и Татарстаном. Скорее, я спортивный патриот. На футбол хожу, потому что это чаще всего игра выходного дня и летнего периода, когда у меня больше свободного времени. Привет моим друзьям-коллегам по поддержке футбольного «Рубина»! Сложилась целая группа врачей — верных болельщиков клуба. Очень надеюсь, что перспективы у нашей любимой команды даже в этом сезоне неплохие. А в будущем мы обязательно вернемся в Европу!

— Что вам дает депутатство в Госсовете РТ?

— На этот вопрос можно ответить двумя способами: почему и для чего. Чисто по-человечески я привык принимать вызовы, которые выдвигает жизнь. Люди выбрали — должен работать. Кроме того, у каждого университета есть своя миссия в обществе, кроме науки и подготовки кадров. У медицинского — это здоровье и социальная сфера региона, и понятно, что ректору нужно играть в этом активную роль. Это «почему». А «для чего» — для того, чтобы иметь возможность влиять на решение вопросов в данной сфере.

— Алексей Станиславович, спасибо за обстоятельный разговор. Успехов вам!