Игорь Крутой: «После прогона мы сделали кое-какие изменения по просьбе Минниханова»

Игорь Крутой: «Для меня Казань до Универсиады и после нее — это два разных города»

«НАМ ХОТЕЛОСЬ ВОДУ РАССМОТРЕТЬ В ФИЛОСОФСКОМ КОНТЕКСТЕ»

— Игорь Яковлевич, и все-таки почему шоу называется «Пилигрим», почему возник этот образ странника?

— Ну да, это путешествие — по большому счету путешествие к первоистокам. Хотелось посмотреть вглубь всего этого процесса. И вообще, вы не можете делать открытие чемпионата мира по водным видам спорта вне воды. И нам хотелось воду рассмотреть в философском контексте.

Шоу о том, что мы оставим будущим поколениям, о том, как важно проходить свой путь так, чтобы наша жизнь и то, чем мы занимаемся, не стали бы проблемой. Может, кто-то увидит в этом шоу свое, что-то примерит на себя, там ведь нет буквальных решений «вот плывет — значит, плывет». За всем этим есть подтекст. Это как в фильме «Однажды в Америке», где режиссер загадал загадку зрителям: кто-то до сих пор решает, жив герой де Ниро, прыгнувший в грузовик с мусором в финале, или он его переехал. Надо оставлять зрителям возможность домыслить сюжет. Таких моментов в шоу много. Главное, чтобы все сложилось технически. Режиссерски, литературно мы все уже проверили, но техника есть техника, каждый раз дрожишь...

— Ну да, если бы только зрители в зале, а то ведь еще трансляция и миллиарды у телевизоров...

— Да, задействовано огромное количество камер, операторы прошли весь свой путь на двух прогонах, все до сантиметра рассчитано. У нас, конечно, есть «хоккейный» вариант: по миру будет прямая трансляция, а на Россию она пойдет позже, поэтому для России, если не дай бог не так что-то, мы сможем все-таки поправить, а для мира — нет. С другой стороны, прямой эфир предполагает какую-то сумасшедшую волнительность, сумасшедшую мобилизацию... Это создает такой «нервяк», который позитивно действует на всю группу в плане мобилизации и ответственности.

— Вода — это не просто главная тема, но она буквально в огромных количествах фигурирует на сцене...

— Не говорите мне, не напоминайте, потому что я дрожу именно по этому поводу. Накануне прогона обнаружили вдруг течь. Чтобы найти ее место, пришлось слить всю воду и накануне открытия залить по новой. На всякий случай поставили под ванной насос, который воду откачивает. Это техника, и дрожать придется, пока все не закончится.

— И вы лично во все это вникаете?

— А что мне остается делать? Это же прежде всего ответственность. Я уже не раз говорил: у победы много родственников, а поражения — сироты. Вот если все нормально пройдет, будет очень много народа кричать: «Мы победили, мы сделали это!» А если... если обосраться, то это только я.

— К слову об ответственности. От этого шоу зависит престиж страны...

— Телеаудитория будет больше, чем на Универсиаде, по смотрибельности водные виды спорта уступают только чемпионату по футболу и Олимпиаде.

— В связи с этим была ли госприемка шоу? Кто согласовывал сценарий?

— Первые литературные варианты сценария мы докладывали на уровне Рустама Нургалиевича (Минниханова, врио президента Татарстана — прим. ред.) и Ильсура Раисовича (Метшина, мэра Казани — прим. ред.) и учитывали их пожелания. Когда все это укладывается в сцены, возможностей для изменений меньше, но после генерального прогона мы сделали кое-какие изменения по просьбе Минниханова. Я не буду говорить, какие именно изменения, но он прав.

«Первые литературные варианты сценария мы докладывали на уровне Рустама Нургалиевича и Ильсура Раисовича и учитывали их пожелания» (фото: tatarstan.ru)

— А люди из федерального правительства тоже следили за процессом?

— На прогоне был Виталий Леонтьевич Мутко, ему понравилось как будто... Главное — приезд президента. Ведь непростое наше время — и как Запад смотрит на нас, и эти взаимоотношения с Европой, миром. Сам факт проведения чемпионата мира на территории России под пристальным вниманием. Все, что исходит от нашего президента, вызывает интерес на Западе, и, я так понимаю, изучается каждое его слово, каждая фраза — как это можно истолковать, в каком контексте прозвучало, на что это может повлиять. Интерес к открытию, к шоу будет отчасти и политическим, а не только спортивным. Да и трансляция пойдет не только по спортивным каналам, но и по общественным.

«МЫ ДУМАЕМ СДЕЛАТЬ МЮЗИКЛ НА БАЗЕ ВСЕЙ ЭТОЙ ИСТОРИИ И ВОЗИТЬ ЕГО ПО СТРАНЕ»

— Кто придумал прокат «Пилигрима» в течение чемпионата?

— Это было предложение с нашей стороны, но ваш президент это сразу поддержал. Во-первых, это не такая большая площадка, как на открытии Универсиады. Там был 45-тысячный стадион, а здесь 10-тысячная площадка. Но за 10 дней церемонию открытия сможет посмотреть достаточно зрителей.

— Как билеты продаются?

— Замечательно.

«Мы столкнулись в создании шоу с какими-то вещами, которые преодолели, с какими-то новыми приемами, которые можно использовать и сделать это шоу прокатным»

— Это поможет отбить затраты на постановку шоу?

— Не думаю, что окончательно, тем более что один концерт будет благотворительным, для детей. Кстати, нам очень важно увидеть, как дети воспримут это шоу, как среагируют. И потом цены не могут быть высокими на такую церемонию открытия.

— Жалко, если это будет одноразовая история.

— Вот как раз мы с Лешей Сеченовым (режиссер-постановщик шоу «Пилигрим» — прим. ред.) говорили о том, чтобы сделать мюзикл на базе всей этой истории и возить его по стране. Все-таки мы столкнулись в создании этого шоу с какими-то вещами, которые преодолели, с какими-то новыми приемами, которые можно использовать и сделать это шоу прокатным. Я думаю, что воду и бассейн в таком контексте еще никто так не использовал. А танцующие роботы! Надо посчитать рентабельность...

«СЕЙЧАС ПЕРЕЕЗЖАТЬ В СОЧИ И ТРЕВОЖНО, И ПРОБЛЕМАТИЧНО»

— Команда, которая работала над шоу «Пилигрим», — это тот же коллектив, что работал и на Универсиаде?

— Да, все те же на манеже. И телевизионная, и режиссерско-постановочная группа, и креативная группа, и балетная.

— Вы уже второй раз работаете с татарстанской командой. Кто в этот раз вам помогал?

— Это помощь Рустама Нургалиевича Минниханова, Ильсура Раисовича Метшина, Игоря Сивова, Володи Леонова... Команда — вся та же. На переправе никто никого не меняет... Что мне здесь помогает — это полное отсутствие пафоса у этих людей. У меня есть мобильные телефоны, я имею право позвонить президенту... Да, я не буду злоупотреблять этим, но если что-то не так, то я набираю его, он всегда берет трубку, вопросы решаются в течение трех секунд. То же касается и мэра, и других людей. Татарстан, Казань — для меня это территория, где работает власть, где работают приказы, которые выполняют, где существуют патриотизм, любовь и ответственность каждого жителя Казани и Татарстана в этих больших событиях, которые в чем-то пиарят республику и город на весь мир, а в чем-то дают городу изменить свой внешний облик. Во всяком случае для меня Казань до Универсиады и после нее — это два разных города.

— А часто приходилось звонить первому лицу республики?

— Очень много он и сам звонил.

— А с командой Краснодарского края, куда переехала «Новая волна», удалось отстроить такие отношения?

— Нет, не удалось... Во многом из-за смены губернатора края... Ну может быть, это и не основное... Тонкий вопрос... Во всяком случае для меня очень проблематично сейчас переезжать в Сочи. И тревожно, и проблематично. Я молюсь, чтобы уже со сдвижкой сроков — не из-за того, что мы не готовы, а из-за того, что нас поставили как открытие в рамках экономического форума, а как закрытие — в рамках «Формулы-1»... Есть большие проблемы, я надеюсь их преодолеть.

ИНКУБАТОР ДЛЯ ТАЛАНТЛИВОЙ «ПАЦАНВЫ»

— После двух таких церемоний можно уже открывать в Казани филиал холдинга «АРС»...

— Шутки шутками, а в этом году осенью я подхожу к осуществлению одной из своих идей — организации Академии популярной музыки Игоря Крутого в Москве, куда мы отбираем самых талантливых ребят из детской «Новой волны» и как бы уже ведем их до взрослой «Новой волны». Это период, когда очень важны педагоги, очень важны мастер-классы, когда важна возможность работать в хороших студиях. Тем более мы начали производство телевизионных программ на телеканале «Карусель» — и детская «Утренняя почта», и «Песенка года», и премией сейчас занимаемся детской, а на канале «Россия 1» у нас выходит детская «Новая волна» и «Рождественская песенка года». Я хочу охватить талантливых ребят, чтобы их не утерять, чтобы не утерять их талант.

— Это будет формат продюсерского центра или подобие учебного заведения?

— Нет, учебное заведение — это просто невозможно, это громоздко и несбыточно, тем более что очень много ребят из регионов. Мы проводим для них сборы в Болгарии, мы собираем их на детской «Новой волне» в Артеке, на взрослой «Новой волне», они собираются на съемках наших телепроектов. У них своя жизнь. Они ездят со мной на творческие вечера: вот у меня 29 октября будет концерт в Питере, а 31 октября — в Дюссельдорфе. Они все ездят со мной.

Когда были мои юбилейные концерты в Кремле, один из мальчиков говорит: «Я подумал, что мне снится какой-то очень хороший сон: слева Бочелли стоит, справа — Лара Фабиан. Живые. Я думаю, может, я поссорился с мозгами? Смотрю, правда они, подхожу, спрашиваю: можно сфотографироваться? Можно...» Для детей очень важно это общение.

— А какие у этих ребят перспективы? Сейчас у них все здорово — и Бочелли, и Фабиан, и вы, а что будет, когда этот сон пройдет и наступит реальность?

— Да нет, я считаю, что они перспективные очень. Мало того, у взрослой компании существует большой разрыв после этой плеяды — Алла Пугачева, София Ротару, Валерий Леонтьев. Ну подпирают сегодняшние — Филипп Киркоров там... Но все равно Пугачева — это Пугачева. И после нее какая-то бездна. Леня Агутин — замечательный музыкант, Анжелика Варум, много других талантливых ребят, но по мощи и по масти — это не Алла Пугачева. А вот в этой «пацанве», которой я занимаюсь сейчас, я вижу, что они смогут прийти на смену и занять достойное место. У них совсем другое мышление, у них расстояние между двумя точками — это прямая, они не будут усложнять, они все со знанием языка — английский, французский, они по-другому смотрят на мир. И зачастую мне самому не стыдно у них учиться.

Много музыки мне советует послушать, например, моя младшая дочь. Ей 12 лет. И мне очень важно понять, что она слушает, что слушают ее сверстники, почему та или иная композиция им нравится. И если эта «пацанва» будет в определенных рамках, с определенным вниманием со стороны взрослых профессиональных людей в нормальных студиях снимать клипы, отбирать репертуар, записывать альбомы, собираться и общаться с большими звездами — я считаю, у них есть большой потенциал.

— Вы хотите создать для них среду, такой инкубатор для талантов?

— Да, потому что берете вы День милиции — увидите набор из 7 - 10 исполнителей, День сельского хозяйства — те же на арене, будет День ассенизатора — будут петь те же. В принципе, каждый год должен давать много новых имен. Должна бурлить свежая кровь, а мы в стагнации какой-то.

«ГАРИПОВА ХОТЯ БЫ НА «ЕВРОВИДЕНИЕ» ПОПАЛА...»

— А как же проекты «Фабрика», «Голос»?

— Из того, что могла дать «Фабрика», я максимально попытался выжать из моих фабрикантов, мне за них не стыдно. Я как продюсер делал четвертую «Фабрику». Они все на рынке. И Тимати — мало того, он целое направление возглавляет. И Ирка Дубцова, и Стас Пьеха, и Доминик Джокер — все они не последние люди и как исполнители, и как продюсеры. Все, кого я перечислил, получили свой репертуар, сделали собственные хиты и работают на концертах со своим репертуаром.

«Голос»? «Голос» — это нечто другое, это перепевки чужих хитов. Пока существует прайм, который сделан, чтобы был рейтинг у программы, в чем заинтересован телеканал, они интересны. Завтра заканчивается «Голос», и они неинтересны. А репертуар свой они не успели наработать, они не успели стать артистами. Какое-то время они могут по инерции погастролировать, но в долгую как артисты они не остаются. Пока во всяком случае. Может быть, в будущем, если будет больше отечественной музыки, специально написанной для них, они смогут использовать «Голос» как старт для своей исполнительской карьеры. А пока это всего лишь возможность спеть хит Элтона Джона или Селин Дион.

— В Казани поклонники участниц «Голоса» Дины Гариповой, Эльмиры Калимуллиной переживают за них...

— Гарипова хотя бы на «Евровидение» попала, и это продлило к ней интерес. Но сейчас ведь ничего не происходит. Заканчивается первый «Голос» — начинается второй, потом третий... Ими никто не занимается, а чтобы получился артист, им надо заниматься. Что я и хочу в своей академии делать с этими юными ребятами.

«МЫ ВСЕ ОКАЗЫВАЕМСЯ ЗАЛОЖНИКАМИ ФОРМАТА «РУССКОГО РАДИО»

— Вы говорите о необходимости отечественных композиций, а у вас как у композитора есть сейчас конкуренты среди молодых?

— Ой, ну вы из меня делаете какого-то... Каждый работает со своей фишкой. И Матвиенко, и Фадеев...

— Ну с ними-то все понятно, а молодые и наглые, только начинающие, есть на горизонте?

— Каких-то свежих откровений я не видел, честно говоря. А потом мы все оказываемся заложниками формата «Русского Радио», на котором не ты поднимаешь уровень радиослушателя, а ты сам должен вписываться в существующие форматы. И чтобы песня звучала на радио, не дай бог за них вылезти. В итоге сам идешь на поводу. Я говорю не о пафосе воспитания, а о том, что качество музыки должно повышаться, особенно если слушаешь музыку, которая звучит на Западе. Поэтому мне интересно другое.

Я всегда любил путать карты. Сейчас в Лондоне мы пишем альбом с Аней Нетребко. Записали уже четыре сольные композиции, и это нечто, что будоражит и ее, и меня. И на сегодняшний день это самая важная для меня работа.

«НА ГРАНИЦЕ С МЕКСИКОЙ КАКАЯ-ТО ЧУВИХА РОНЯЕТ ПОДНОС, ПОТОМУ ЧТО ОНА ТВОЯ ЗЕМЛЯЧКА»

— Вы продолжаете питать интерес к оперным певцам...

— Да, потому что это по-настоящему поющие люди. Мне интересен кроссовер на грани жанров. И потом Нетребко — первое сопрано мира. И в этом нашем альбоме очень заинтересованы и Deutsche Grammophon, и Universal. Этот проект может стать востребованным и известным в мире, что для меня очень важно. Тем более в 2016 году у Ани планируется тур — Южная Корея, Япония, Австрия, Англия... Предполагается, что в первом отделении она будет исполнять классическую музыку, а во втором — мою, если мы закончим наш альбом до Нового года. И если все будет так, чтобы устраивало и нас, и рекорд-компанию. Во всяком случае, уже с 1 сентября будем записываться в Нью-Йорке. У нее там спектакли, и мы используем это время.

— Сколько композиций предполагается в альбоме?

— Думаю, войдут 14. Четыре уже записаны, есть еще написанные, но это еще надо с ней работать, аранжировать, потом запись, студия, потому что оркестр я записываю Лондонский симфонический.

— А кто за пультом?

— Уильям Росс — голливудский дирижер, я все записи делаю только с ним. Он дирижировал моим юбилейным концертом в Кремле. Мы с ним очень подружились. Очень смешной. Он, когда устает или перегружается музыкой, расслабляется тем, что садится за руль машины и просто куда-нибудь едет. И вот, когда мы с ним записывали в Голливуде альбом для южнокорейской певицы Суми Чо, он так сел и поехал куда-то в сторону мексиканской границы — куда глаза глядят. Ехал-ехал, думал-думал, потом остановился у какой-то придорожной кафешки, чтобы перекусить, сидит, смотрит в одну точку. К нему подходит официантка, спрашивает: у вас такой вид озабоченный, у вас ничего не случилось? Да нет, говорит. Она стала дальше его расспрашивать: кто, что... Он говорит: я дирижер на студии Fox. Она: как интересно, а какую музыку вы записываете? Он: да вот сейчас закончил записи с русским композитором Игорем Крутым. И тут вторая официантка роняет поднос и говорит: я родом с Украины, это мой земляк. Тут он мне звонит: господи, на границе с Мексикой какая-то чувиха роняет поднос, потому что она твоя землячка...

— Выходит, ваша слава уже не знает границ...

— Ну слушайте, если бы она не была с Украины, поднос бы не упал.

«Я очень высоко оцениваю ее [Аиды Гарифуллиной] шансы именно в комплексе с внешностью, с учетом отношения к своей профессии» (фото: instagram Гарифуллиной)

«АИДА ГАРИФУЛЛИНА — ОЧЕНЬ НЕПРОСТАЯ ДЕВОЧКА»

— Раз уж речь зашла об оперных певцах, не могу не спросить об Аиде Гарифуллиной. Вы с ней уже работали. Как оцениваете ее перспективы?

— Я очень высоко оцениваю ее шансы именно в комплексе с внешностью, с учетом отношения к своей профессии. Она очень требовательная, она очень непростая девочка. Она четко знает, чего хочет, и добивается цели. И это в ее возрасте — вот так ставить задачи и отказывать себе практически во всем на пути к своей цели! Я ей говорю: Аида, давай попишемся тогда-то, а она мне: ой, нет, у меня через три дня спектакль с Гергиевым в Питере, мне надо молчать. С учетом того, что она сейчас снялась в голливудском фильме, отношения к ней Гергиева и ее положения в Венской опере...

Это же не эстрадная раскрутка. У оперных певцов более объективная раскрутка. Это в эстрадном цехе много зависит от продюсера, от рекорд-компаний, имеющих связи с радиостанциями. Когда-то пришла никому не известная Мэрайя Кери прослушиваться на Sony Music, и главный человек, который решает, какие авторы пишутся, предложил ей выйти замуж. Тут же появились и Уолтер Афанасьефф, и Дэвид Фостер, налетели, накружили, тут же она стала звездой — и саундтреки к фильмам, и главные песни. При наличии огромного таланта, конечно.

— Но талантливых людей много, а удача улыбается единицам.

— Я все-таки считаю, что если человек талантлив, то рано или поздно успех придет к нему. Даже если сначала что-то не ладится, придет момент, когда это сработает.

— Так вы и вдохновляете своих юных подопечных?

— Им важно, что я им периодически рассказываю. Так что когда наберем силу в Москве и покажем результаты там, возможно, откроемся и в Казани. Для меня важно, чтобы заинтересованность исходила из регионов.

«Я ЕМУ ГОВОРИЛ: РАЙМОНД, НУ КУДА ВАМ УХОДИТЬ, У ВАС ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗ В ГОД ПОДТЯНУТЬ ЖИВОТ»

— Что в вашем творческом и деловом графике после чемпионата?

— Во-первых, 9 августа — закрытие чемпионата. Затем 11, 12 и 13 августа — детская «Новая волна» в Артеке. 24 августа — 30-летие моей старшей дочери, она беременная, в ноябре ей рожать. С 1 сентября у меня начнутся записи с Аней Нетребко. 23 сентября я буду в Казани: здесь будет юбилей у одной очень большой и уважаемой компании — не буду говорить, у какой. А с 21 октября стартует взрослая «Новая волна». И так вся моя жизнь расписана.

— Когда мы с вами разговаривали осенью, вы подчеркивали, что конкурс «Новая волна» чисто коммерческий и вне политики. Такой была ваша договоренность с Раймондом Паулсом с самого начала. Теперь, после переезда конкурса в Сочи, оргкомитет возглавил Владимир Мединский. Получается, государство взяло вас под свое крыло. Чем это грозит конкурсу? Или, наоборот, ему поможет?

— У меня как раз расчет на то, что коль государство взяло нас под крыло, то это будет какая-то помощь в плане финансирования. Надеюсь, что это будет.

— Впервые конкурс пройдет без Раймонда Паулса. Он вышел из числа организаторов?

— Конечно.

— Что это значит лично для вас? Он, конечно, деликатно объяснил это подготовкой к своему 80-летию. Как вы с ним договаривались?

— У нас с Раймондом была такая договоренность: Раймонд, мы делаем вместе. Потом он стал говорить: давай я не буду. Но я просил, и он был. И так было последние лет 6 - 7. По разным причинам. То ему казалось, что мало латышской музыки, то казалось, что над нами слишком висит формат телеканала «Россия 1». Но когда мы набираем плей-лист, то смотрим на телеаудиторию, на которую работает телеканал-вещатель. Этого нельзя не делать. Можно набрать кислотных групп, быть суперсовременными, работать на тинейджеров, но только рейтинг у всей этой истории будет ноль на телеканале. Может, на «Муз-ТВ» или «Ру-ТВ» это было бы смотрибельно, но не на «России 1». У нас были споры с ним по этому поводу. Наверное, основная история все-таки в том, что он не чувствовал такого влияния, которое было во времена СССР. Тогда он говорил, и это было сигналом к действию даже для Первого канала.

Понятно, что здесь была доля и моего влияния, потому что я отвечаю за конечный результат, но я никогда не делал это в обидной форме, я всегда подчеркивал, что он мой учитель, мой друг, старший товарищ мой. В Латвии сложно все, это маленькая страна со своим пафосом, со своими 14 партиями в парламенте, которые воюют друг с другом не на жизнь, а на смерть. Мы договорились не лезть в политику, и я не нарушил этого ни разу.

Я ему говорил: Раймонд, ну куда вам уходить, у вас есть возможность раз в год подтянуть живот, потому что когда ты выходишь на сцену, то все равно хочешь понравиться, тем более Бог дал вам такие руки. Он же замечательный пианист, до сих пор все прекрасно звучит у него. В конце концов, давайте закроем проект и уйдем вместе, чего я буду один оставаться. Но он: нет, нет, нет. Так что он ушел еще до того, как конкурс переехал.

Другое дело, что он конкурс понемножку клевал — иногда по-доброму, иногда немножко злее. Поклевывал. Но странно, как только конкурсу пришлось оттуда уйти, он стал его хвалить. Но это Раймонд Вольдемарович — замечательный музыкант, замечательный автор, мой старший товарищ. И обижаться в этом смысле нельзя. Вообще, все конфликты между артистами — это такая штука: сегодня — враги, завтра обнимаются, целуются, все в одном ковыряются. Начинают вдруг писать о моих конфликтах с Пугачевой, что не на жизнь, а на смерть, но проходит какое-то время — обнялись... Но, может быть, в этом есть свой кайф. Где-то это нервы, где-то парад амбиций...

«РАЗОЧАРУЮ ВАС — Я БОЛЕЮ ЗА ДОНЕЦКИЙ «ШАХТЕР»

— Игорь Яковлевич, а будете ли вы следить за чемпионатом именно с точки зрения спортивных мероприятий?

— Буду смотреть то, что покажут по телевизору, но не могу сказать, что с утра до ночи буду заниматься только этим.

— Вы не болельщик?

— Я футбольный болельщик.

— А за кого болеете?

— Сейчас разочарую вас — за донецкий «Шахтер». Я написал гимн этой команде, и каждый матч начинается с того, что звучит мой гимн и весь стадион встает. И для меня трагедия все, что сейчас происходит на Украине, что моя родная команда должна играть во Львове свои домашние матчи. Кроме того, президент футбольной команды — мой самый близкий друг Ринат Ахметов, который имеет отношение к Татарстану. Но я надеюсь, что со временем все нормализуется.

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПАРТНЕР ПРОЕКТА

ПАРТНЕРЫ ПРОЕКТА: