УКРАИНА И СИРИЯ — В ЧЕМ РАЗНИЦА?

Казалось бы, украинские события давно сделали обыденными и военную хронику на ТВ, и саму ситуацию, когда русские — пусть это и русские формально украинского Донбасса — воюют. Но все же нынешний контекст иной. В прошлом году общественное мнение в момент объявления о присоединении Крыма и получении президентом разрешения Совета Федерации на использование вооруженных сил за пределами России было внутренне готово к военному конфликту с Украиной. Но при всей нашей поддержке ДНР и ЛНР официально такого конфликта не произошло, а крымская операция «вежливых людей» была столь молниеносна и успешна, и главное, фактически бескровна, что в Крыму никакой войны вообще не случилось.

События на востоке Украины вызвали огромную волну патриотизма в России: борьба ополченцев с националистическим киевским режимом воспринималась и воспринимается общественным мнением России как героическая и справедливая, и прямое вмешательство России для многих выглядело вполне возможным и даже желаемым вариантом. Сценарий этих ожиданий, каким бы фантастичным или наивным он не казался, был примерно таким: российские войска, имеющие подавляющее преимущество перед украинской армией в считанные дни и часы просто занимают определенную территорию, военные действия прекращаются, а дальше происходит «дележ Украины» на сферы влияния между Россией и условным Западом, поддерживающим Киев, но вряд ли способным рискнуть на ввод войск НАТО для защиты не входящей в альянс страны. Нас бы ждали жесткие санкции, вследствие этого серьезная внешняя изоляция и кризис, что должно было бы запустить сразу мобилизационный сценарий внутри России.

Но войной, в которой Россия участвует прямо и официально, стал сирийский конфликт, в котором все наоборот. Борьба с боевиками ИГ, как, впрочем, и все ближневосточные конфликты, явно будет долгой. Об этом свидетельствуют и слова о необходимости уничтожения террористов на дальних подступах и, главное, напоминание об исторических параллелях с нацизмом, мировым злом прошедшего века, для уничтожения которого потребовались колоссальные усилия и совместная борьба. И добиться успехов удалось далеко не за один день.

Поскольку российский контингент находится в Сирии по просьбе ее официальных властей, Запад, хоть и высказывает недовольство, не может сделать российскую военную операцию поводом для прямого давления типа новых санкций и, в отличие от реакции на украинский конфликт, далеко не един в оценках действий России. Даже те, кто не готов к прямому альянсу и добивается ухода Башара Асада, как минимум не осуждают уничтожение силами России боевиков ИГ. Поэтому вместо изоляции президент Владимир Путин, которого еще совсем недавно хотели сделать изгоем на таких всевозможных международных площадках, как G-20, наоборот, теперь стал там ключевым оратором и участником как общих, так и самых разных двусторонних переговоров.

ТАК КТО «КОШМАРИТ» БИЗНЕС?

Конфликт с НАТО, как показала история со сбитым Су-24, вполне реален, и столкновение российских и натовских военных отныне вовсе не немыслимое дело, как считалось со времен окончания холодной войны.

Это совсем иной сценарий, нежели казалось в 2014-м. «Гражданская» часть послания подтверждает, что долгая и непростая военная кампания на Ближнем Востоке нас ждет на фоне дешевой нефти, уже имеющихся и явно нескоро имеющих перспективы быть отмененными западных санкций и падения доходов населения («Мы должны быть готовы к тому, что и период низких цен на сырье, да и, возможно, внешние ограничения, могут затянуться, и затянуться надолго»).

В послании четко сказано: ждать, что «все чудесным образом изменится, или просто ждать, когда повысятся цены на нефть», неприемлемо. Нельзя просто проедать резервы, нельзя стать уязвимыми. А значит, нужно изменить структуру экономики, сделать ставку на передовые технологии. Но вот конкретных прорывных экономических мер и тем более полномасштабного мобилизационного рывка в экономике не анонсировано.

Предполагается, что главным драйвером развития должен стать бизнес, который необходимо поддержать отраслевыми программами, снижением административного бремени, улучшением делового климата, поддержкой проектов импортозамещения, в том числе через механизм специальных инвестиционных контрактов. Приведены примеры, как часто контрольные и надзорные органы «кошмарят» бизнес, и что эту практику надо прекратить. Наверняка предпринимательскому сообществу отрадно слышать все эти слова. Однако если посмотреть, что и кто больше всего создает проблемы для развития бизнеса в России, то выяснится, что по-настоящему «кошмарит» промышленность наш Центробанк и финансово-экономический блок правящей элиты. Поскольку никакие злоупотребления бюрократов или следователей на местах не сравнятся по своему «кошмарящему» эффекту с размером процентной ставки, под которую бизнес должен брать кредиты, и с дефицитом денег в российской экономике, которые упорно туда не даются под предлогом борьбы с инфляцией. Президент предложил активнее использовать инвестиционный потенциал внутренних сбережений и развивать рынок корпоративных облигаций. Но многое ли смогут изменить эти меры на фоне нынешней кредитно-денежной политики?

Не менее проблемной остается ситуация с экономической интеграцией с соседями. В послании нет слов об экономических отношениях с Европой, зато содержится предложение обратиться к членам ШОС и АСЕАН, а также государствам, которые присоединяются к ШОС, с предложением о формировании возможного экономического партнерства. Теоретически вместе с Евразийским экономическим союзом они составляют почти треть мировой экономики. Но в регионе уже заработал американский проект Транстихоокеанского партнерства, направленный против Китая, и, напротив, Китай занимается своими интеграционными проектами. России будет крайне сложно в этих условиях продвинуть проект еще какого-то объединения. Опять же это вопрос состояния российской экономики — объединяться обычно хотят с успешной и экономически интенсивно развивающейся страной. Чем лучше будут дела в российской экономике, тем выше и шансы на успехи в деле региональной интеграции. И наоборот.

КОГДА «ПОЖАЛЕЕТ» ВНУТРЕННИЙ ВРАГ?

И, наконец, главное, что видно по посланию, — неоднократно было сказано о том, что уже имеющиеся структуры власти и институты не справляются со своими задачами. ОНФ жалуется президенту на злоупотребления в сфере госзакупок, выясняется, что оптимизация сферы здравоохранения оборачивается закрытием больниц, институты развития превратились «в настоящую помойку для «плохих» долгов». Но упреки чиновникам звучат на удивление мягко: «Мы так не договаривались», «Прошу вас самым внимательным образом к этому отнестись», «Уже много раз об этом говорил». О майских указах 2012 года тоже сказано предельно дипломатично: президент понимает, что есть проблемы и жизнь вносит коррективы, но просит относиться к указам серьезно и стремиться к их исполнению.

По отношению к внешним недоброжелателям и геополитическим противникам риторика послания предельно жесткая: поведение Турции названо предательством, о котором турецкие власти еще не раз пожалеют, Западу во главе с США сказано, что он грубо навязывает другим свои правила и «заварил кашу», а потом «умыл руки» на Ближнем Востоке. А вот тем, кто последовательно внутри страны не выполняет уже который год намеченные планы, не сказано, что они об этом пожалеют. Им лишь вежливо напоминают, что так не договаривались, и просят все-таки что-то выполнять. В помощь предлагается взять НКО и гражданских активистов, которые хорошо мотивированы.

Президент назвал ситуацию в стране сложной, но не критической, рассказал об имеющихся достижениях, и они действительно есть, даже в кризис. Хочется надеяться, что предложенные в послании меры будут реализованы и это действительно поможет улучшить экономическую ситуацию. Но помогут ли они в той степени, в какой это необходимо для решения задач того геополитического масштаба, какие стоят сегодня перед Россией? Ряд экспертов уже успел высказаться в том духе, что «война все спишет» и что раз приоритетом объявлены внешнеполитические и военные цели, об экономических преобразованиях серьезного масштаба можно забыть — мол, не до того, да и население видит угрозу внешнего врага, а потому будет поддерживать власть в любом случае. Думается, это не так. Наоборот, успехи страны во внешней политике, готовность жестко защищать свои позиции и откровенно об этом заявлять создают у народа запрос на аналогичную же жесткость и эффективность в наведении порядка внутри страны, в том числе и в экономике.

Не меняя самих рамок и принципов экономической политики, можно и дальше проводить отдельные мероприятия с переменным успехом, а потом снова задаваться риторическим вопросом: «Мы уже сколько лет об этом говорим?» Вот только бесконечных лет на неспешную подготовку с не самым высоким КПД у России уже нет.

Маринэ Восканян