23 апреля в Вашингтоне в штаб-квартире МВФ состоялась встреча министров финансов стран "большой двадцатки", по традиции посвящённая мировому финансовому кризису и перспективам выхода из него. Информация о встрече распространяется скудно, первоисточники молчат - по крайней мере, на сайтах G-20, МВФ, министерств финансов США и России материалов о встрече не было. Итоговое коммюнике встречи появилось не там, где его, по идее, можно было ожидать, а в блоге Wall Street Journal.

 

Общее впечатление от совместного заявления министров можно охарактеризовать словами, которые приписывают Талейрану и были сказаны о Бурбонах: "Они ничего не забыли и ничему не научились". Первое, что бросается в глаза, - это противоречивость документа, отражающая глубину противоречий между теми, кто его подписал. Сначала говорится о том, что восстановление мировой экономики идет более быстрыми, чем ожидалось, темпами, что это стало возможным благодаря беспрецедентным и согласованным усилиям G-20. И тут же – о том, что страны-участницы Группы двадцати должны разработать эффективную стратегию выхода из ситуации, созданной этими усилиями. Если в кризисный период в экономику в больших масштабах вливались государственные деньги, то теперь от этого предлагается отказаться и снова довериться "конкурентным рыночным силам", чья жадность и приводила как к этому кризису, так и ко всем предыдущим.

 

Не забыли министры упомянуть и о необходимости отмены энергетических субсидий, что означает повышение цен на газ, тепло и электроэнергию до уровня мировых.

 

Отдельное внимание - пункту, в котором говорится, что страны "двадцатки" ожидают доклада МВФ о принятых или рассматриваемых государствами мерах по возложению на финансовый сектор значительной доли бремени, связанного с государственным вмешательством в дело спасения банковской системы. За этими мудреными словесами скрываются разногласия по вопросу о введения всеми странами дополнительного налога на банки и другие финансовые учреждения, средства от которого составили бы резерв Международного валютного фонда на случай очередного долгового пожара. Больше всех за подобный налог ратовала Великобритания, за которой маячит тень США, но в итоге решение вопроса было отдано на откуп национальным финансовым властям. Россия отнеслась к подобной перспективе прохладно, а Китай, Индия, Бразилия – и вовсе холодно.

 

В чем фишка? Учитывая, что наиболее рискованную инвестиционную и кредитную политику проводили именно американские банки, предложение Великобритании, по сути, означает, чтобы на хеджирование их рисков скидывался весь мир. Лет десять назад такой номер, возможно, и прошел бы, но только не сейчас.

 

В итоговом заявлении G-20 содержится и предложение странам расширять внутренние источники роста для компенсации выпадающего спроса со стороны тех государств, которым надо больше сберегать и бороться с дефицитом. Нельзя сказать, чтобы включение в декларацию этой формулы китайских переговорщиков было жизненно важным для Пекина: он в любом случае продолжает делать то, что считает нужным. Однако факт появления этого пассажа в заявлении G-20 ещё раз свидетельствует, что с китайскими экономическими воззрениями на глобальном уровне теперь не только считаются, но и рассматривают их как часть своих.

 

 

***

 

Механизмы G-20 начинают буксовать и не оправдывают возлагавшихся на них надежд. Смысл появления именно этого формата международного общения заключался в том, чтобы создать у крупнейших незападных стран иллюзию вовлечения в управление мировыми делами. Предполагалось, наверное, что это отобьет у китайцев, индусов, бразильцев и прочих способность мыслить и они с радостью, по-горбачёвски подпишутся под инициативами мировых банкиров. Однако они не подписываются, и весь замысел идёт насмарку.

 

Выдвижение G-20 на авансцену мировой политики является последней попыткой Америки и глобальных финансистов договориться "по-хорошему". Если решения, гарантирующие сохранение доллара в качестве ведущей мировой валюты, продавить не удастся и процесс сброса долларовых активов примет неуправляемый характер, то возможны два варианта развития событий. Первый вариант - проведении денежной реформы в США, в ходе которой будут введены либо новые доллары, либо некая единая валюта зоны НАФТА. Обмен старых долларов на новые будёт жёстко ограничен либо обставлен такими политическими требованиями, которые сделают этот обмен для держателей соответствующих активов бессмысленным. Военная мощь США должна будет защитить Америку от возможных в таких случаях эксцессов.

 

Результатом подобной реформы станет резкая фрагментация мирового политического и экономического пространства. Фактически, процессы глобализации будут развёрнуты вспять. Большая часть планеты выйдет из-под американского контроля; возможно, Соединённым Штатам не удастся сохранить лидерство даже в странах южнее Мексики. Это делает неизбежным возвышение альтернативных центров силы - в силу исчезновения "глобального гегемона". Сформируется несколько региональных валютных зон, а объёмы торговли между ними резко сократятся по причине отсутствия всеобщего эквивалента и применения защитных мер. Мы станем свидетелями драматического снижения уровня жизни в Америке, Европе и Японии. Китай сможет избежать такого развития событий, развивая внутренний спрос, чем он сейчас и занимается.

 

Второй вариант - США применят силу для сохранения контроля над мировой экономикой и валютной системой. Это возможно как через эскалацию террористической активности с нанесением удара по знаковым центрам США или их союзников, так и через развязывание традиционного военного конфликта. В последнем случае наиболее вероятно проведение военной операции с целью не допустить создания ядерного оружия в Иране или КНДР. При этом не исключено, что конфликт не удастся удержать в региональных рамках, и он перерастёт в мировую войну.

 

Капитализм – это система, состоящая из ядра и периферии. Соотношение между ними определяется уровнем технологического развития всей системы. Чем выше уровень, тем больше должна быть периферия, чтобы окупить затраты на разработку новых технологий. Формирование глобальной капиталистической системы означает, что периферии дальше некуда расширяться вовне. Существующих рынков сбыта уже недостаточно для поддержания ядра в функциональном состоянии, и это начинает тормозить технологический процесс в странах ядра. Раньше это называлось "загниванием монополий".

 

Если главные бенефицианты мирового финансово-информационного капитализма хотят сохранить одновременно и сложившуюся глобальную систему, и постиндустриальную модель развития, единственный для них выход - это архаизация части ядра с превращением в периферию. Поэтому истинными целями войны, если она разразится, никак не могут быть ни Иран, ни Северная Корея, ни какие-нибудь там террористы. На роль главной жертвы готовится Европа, и она подходит для этой роли почти идеально. Большое население, громоздкая бюрократия, сложный механизм принятия решений, внутренние разногласия, военная слабость и отсутствие стратегического видения позволяют рассчитывать на успех американского мероприятия по закланию своих стратегических партнёров. И те круги в американском истеблишменте, которые выступают за силовой вариант выхода из кризиса, будут аргументировать ссылками именно на эту европейскую рыхлость.

 

Для России оба варианта развития событий не представляют непосредственной угрозы. Проблема может быть создана только уровнем компетентности и самостоятельности российского правящего класса. Если страна сумеет решить эту проблему, у неё сразу появится хорошее пространство для манёвра.

 

Для России шансом в кратчайшие сроки вырваться в мировые лидеры является ускоренное развитие новых технологий, в первую очередь "закрывающих". Положение России в этом отношении - самое благоприятное, так как инфраструктура индустриального общества за годы реформ была с успехом уничтожена, и сейчас страна представляет собой готовую строительную площадку для создания новой цивилизации. Имеются многочисленные перспективные разработки, внедрению которых пока препятствуют коррупция и инерция чиновничьего сословия. Способность справиться с этим определит жизнеспособность нации и государства.

(Фонд стратегической культуры, Андрей Конуров , 27.04.2010)