Трансграничное движение частного капитала – одна из наиболее значимых формальных характеристик современных открытых экономик. И хотя более 85% иностранного частного капитала, приходящего в нашу страну, традиционно представляет собой кредиты и инструменты краткосрочных спекуляций (и даже среди т. н. прямых иностранных инвестиций доля кредитов превышает 40%), это правило сохраняет свою актуальность и для России.

Приток частного капитала свидетельствует об улучшении хозяйственной репутации страны относительно других стран, отток – о ее ухудшении. Конечно, в распахнутой настежь либеральными реформами экономике это отнюдь не всегда вызвано изменениями ее собственных характеристик. Весьма часто относительная привлекательность национальной экономики существенно изменяется под влиянием факторов, не имеющих к ней ни малейшего отношения, но значимых для глобальных спекулянтов.

Факторы привлекательности страны для капитала

Простейший пример – укрепление доллара: при прочих равных условиях оно способствует снижению мировых цен на нефть и другое сырье, цены на которое номинируются в долларах; это снижает экспортные доходы российской экономики, ухудшает ее перспективы и повышает нервозность спекулятивных капиталов. С другой стороны, укрепление доллара способствует приходу глобальных спекулятивных капиталов на американские рынки, а уходят они из неразвитых экономик, в т. ч. и из российской.

Однако влияние такого рода факторов, как правило, краткосрочно; при рассмотрении длительных движений частного капитала на первый план, как правило, несмотря на глобализацию, выходят факторы, связанные с соответствующей страной. При этом необходимо учитывать, что в силу спекулятивного характера основной массы капиталов их движение отражает изменение относительной привлекательности той или иной национальной экономики не для бизнеса как такового, а именно для спекулятивного бизнеса. В Россию приходят в основном спекулятивные капиталы, а покидают ее капиталы производительные. Так, чистый приток банковского капитала наблюдался в 1995–97 гг., возобновился в 2001 году и продолжался вплоть до кризисного 2008 года, в то время как приток нефинансовых капиталов в Россию наблюдался лишь в течение двух лет: в 2006 и 2007 гг.

90-е годы: бегство из России

По оценкам российского правительства, сделанным по горячим следам в 1996 году, чистый вывоз капитала из страны за предшествующие 10 лет (т. е. за 1986–95 гг.) составил $265–285 млрд, в т. ч. за 1986–93 гг. – $247-267 млрд. Понятно, что основная часть этого оттока пришлась на период не только разрушения валютного контроля, но и распада самой государственности, т. е. на 1990–93 гг. Именно тогда были осуществлены наиболее масштабные злоупотребления, намного превышающие по масштабам (хотя и нисколько не оправдывающие их) пресловутую ваучерную приватизацию, залоговые аукционы и лихорадочное разворовывание бюджета, приведшее в конечном итоге к дефолту 1998 года.

В силу спекулятивного характера основной части частных капиталов разрушение производства, широкомасштабная утрата технологий и обнищание населения в первой половине 90-х годов сопровождались заметным снижением чистого вывоза капитала. Достигнув максимального уровня, как указывалось выше, в 1990–1993 гг., в 1994 году он снизился до $14,4 млрд, а в 1995-м – до $3,9 млрд, или до 1,2% ВВП (см. график)! Этот минимум оставался непревзойденным в последующие 7 лет, потому что угроза поражения реформаторов на президентских выборах 1996 года была вполне реальна, что смертельно напугало спекулятивные капиталы.

После победы Ельцина наступило время расплачиваться с организаторами этого триумфа – олигархами, которым практически отдали в пользование федеральный бюджет. Масштабы злоупотреблений и примитивность использовавшихся в то время схем поражают воображение, достаточно указать на т. н. кредитование бюджетополучателей. При использовании этой схемы бюджет, ссылаясь на якобы испытываемую им нехватку средств, отказывал в предоставлении средств бюджетополучателям, предлагая им получить соответствующие средства у олигархических банков, которые таким образом кредитовали бюджет. После перечисления средств из банка бюджетополучателю бюджет быстро погашал свою задолженность перед олигархическим банком. Прелесть схемы заключалась в том, что стоимость кредита – до 30% от его суммы – заранее вычиталась банком из направляемых бюджетополучателю средств. Т. е. вместо необходимых и предусмотренных в бюджете 100 руб. больница, например, получала лишь 70, а бюджет вскоре перечислял банку 100 руб. Если же бюджетополучатель отказывался принимать участие в подобном предприятии, его финансирование задерживалось, иногда – на неопределенный срок.

После президентских выборов 1996 года бюджет буквально рвали на части, как стая пираний рвет упавшую в воду добычу. Откровенно грабительский характер осуществляемых спекуляций вел к колоссальному выводу денег из страны, т. к. "победители" прекрасно осознавали разрушительность своих действий и, соответственно, непрочность своего положения. В результате в 1996 году чистый отток частного капитала составил $23,8 млрд (6,1% ВВП), а в 1997 году, когда финансовая сфера несколько стабилизовалась, а инфляция снизилась до 11% – $18,2 млрд (4,5% ВВП).

Разграбление бюджета весьма быстро – уже в 1998 году – привело к дефолту. Низкие мировые цены на нефть сыграли в этом второстепенную роль. Дефолт и последовавшая за ним сначала трех-, а затем и четырехкратная девальвация создали в прямом смысле слова критическую ситуацию, поставив экономику на грань коллапса. Достаточно вспомнить, что в течение двух недель в стране почти не ходили грузовые поезда. Разочарование участников финансового рынка, свято веривших в справедливость и эффективность олигархической модели капитализма, сложившейся в России, также трудно передать. Один из иностранных спекулятивных инвесторов заявил: "Я лучше буду жрать горящие ядерные отходы, чем еще раз вложу средства в Россию!"

Продолжавшиеся до самого дефолта разнузданные спекуляции и в особенности общая паника после него привели к увеличению оттока капитала в 1998 году до $21,7 млрд, или 8% ВВП. После стабилизации положения правительством Примакова – Маслюкова оно было отправлено в отставку в мае 1999 года как заслужившее слишком большое уважение населения. Результатом стал тяжелый политический кризис. Этот кризис продолжался до самого конца 1999 года и передачи власти от Ельцина Путину; его отражением в сфере движения капиталов стало сохранение их оттока на высоком уровне – $20,8 млрд, которые в условиях постдефолтного сжатия экономики составили 10,6% ВВП.

В середине 1999 года начался рост мировых цен на нефть. Увеличение притока валюты в Россию и начавшееся восстановление экономики обеспечивали достаточно широкие возможности заработка. С другой стороны, постдефолтный шок и воспоминания о политическом кризисе второй половины 1999 года еще довлели над российскими и иностранными бизнесменами: они не верили в российскую стабильность и в то же время имели в России значительные доходы. Результатом стал рекордный для того времени уровень чистого оттока частного капитала из России – $24,8 млрд (9,5% ВВП).

2000-е: трудное возвращение веры в российскую экономику

По мере притока нефтедолларов, восстановления российской экономики и роста коммерческого оптимизма в отношении России масштабы оттока капитала стремительно падали, пока не достигли в 2003 году минимального за все время реформ уровня в $1,9 млрд (0,4% ВВП). Существенно, что трудности 2002 года, когда временное снижение мировых цен на нефть (до $15 за баррель) создало для российской экономики болезненные проблемы, выразившиеся в резком замедлении роста и практическом прекращении прироста инвестиций, никак не отразились на замедлении оттока капитала: у финансовых спекулянтов все было прекрасно.

Локальным переломом стало дело ЮКОСа, которое смертельно напугало бизнес и объявило ему новые правила игры с бюрократией. В результате в 2004 году чистый отток частного капитала подскочил до $8,9 млрд (1,5% ВВП), превысив уровень 2002 и 1995 гг. Однако крупные корпорации быстро поняли, что силовые акции власти носят избирательный характер и служат выгодным для коллаборирующих с ней коммерсантов инструментом монополизации рынков, а сама эта монополизация обеспечивает дополнительные доходы, которых хватает не только на растущие взятки, но и на высокую прибыль, оправдывающую все неудобства.

Поэтому уже в 2005 году чистый отток частного капитала из России упал до символических $0,1 млрд, после чего начался галопирующий его приток: в 2006 году он составил рекордные $41,4 млрд (4,2% ВВП), а в 2007-м увеличился почти вдвое – до $81,7 млрд (6,3% ВВП).

Принципиально важным представляется то, что в "тучные нулевые" наблюдался одновременный рост и притока, и оттока частного капитала из России. Вплоть до самого перехода кризиса в открытую фазу отток капитала (здесь имеется в виду исключительно легальный капитал, без учета "пропусков и ошибок") неуклонно возрастал: с $11,8 млрд в 2001 году до $119,7 млрд – в 2007-м. Общее улучшение картины было вызвано лишь тем, что приток частного капитала увеличивался значительно быстрее – с $6,4 млрд до $214,7 млрд за тот же промежуток времени.

Это свидетельствует о сложной структуре движения частного капитала: привлечение и выдавливание из страны касалось разных его групп – в то время как одни капиталы триумфально входили в Россию, другие панически бежали из нее. Причины этого, как представляется, многогранны и носили как политический (близость к правящей бюрократии), так и чисто хозяйственный, а в ряде случаев – и сугубо психологический характер.

Весьма интересной представляется внутренняя динамика кризиса: первый его толчок, задевший и Россию, произошел в августе 2007 года – и за один месяц из страны ушло $6,8 млрд "чистыми". Однако устойчиво увеличивавшийся тогда приток нефтедолларов на время действительно превратил нашу страну в подобие пресловутого островка стабильности – и в сентябре чистый отток сократился до $2,1 млрд, а затем чистый приток возобновился, составив в целом за весьма сложный для российской экономики IV квартал (когда резко подскочили кредитные ставки) баснословные тогда $21,3 млрд.

Затем настроения инвесторов менялись, подобно маятнику: чистый отток I квартала 2008 года в размере $24,5 млрд был с лихвой компенсирован рекордным притоком II квартала в размере $40,2 млрд, продолжившимся еще и в июле, когда в страну пришло $17,2 млрд "чистыми".

Однако затем мировой кризис перешел в открытую фазу, и чистый отток капитала начал стремительно нарастать – с $7,7 млрд в августе до $28,6 млрд в сентябре и рекордных $53,5 млрд в октябре! В ноябре и декабре чистый отток составил, соответственно, $31,8 млрд и $45,1 млрд, благодаря чему он достиг $130,5 млрд за IV квартал, который один с лихвой съел весь приток предыдущих двух тучных лет!

В целом в 2008 году отток легальных капиталов подскочил почти вдвое – до $229,7 млрд, а приток упал более чем вдвое – до $107,2 млрд. В 2009 году они резко сократились: отток капиталов – до $103,4 млрд, а приток – до $47,7 млрд.

Чистый отток капитала держался на высоком уровне и в январе 2009 года – $24,3 млрд, но затем, по мере стабилизации ситуации, резко снизился, а в мае и июне даже сменился чистым притоком, составившим соответственно $0,6 млрд и $5,3 млрд. Июльская дестабилизация валютного рынка вызвала резкий отток капитала в III квартале, составивший $34,2 млрд, однако уже в IV квартале 2009 года он сменился чистым притоком капитала в $8,3 млрд. Правда, к концу года прошлого года чистый приток частного капитала в Россию вновь сменился оттоком. Если в октябре 2009 года наблюдался максимальный месячный чистый приток за все время после перехода кризиса в острую фазу (с июля 2008 года) – $9,5 млрд, то в ноябре он снизился до $3 млрд, а в декабре чистый отток составил $4,3 млрд.

Это было связано не с собственно внутрироссийской ситуацией, но прежде всего с колебаниями глобальных рынков, менявших относительную привлекательность России вне всякой связи с ее собственным состоянием. Такова участь стран, открывающихся внешним влияниям, не будучи способными не только корректировать, но даже и просто учитывать их.

Начало 2010 года: "черный отток"

В I квартале 2010 года чистый отток составил $12,9 млрд, однако практически весь он (около $13 млрд) пришелся на январь; небольшой отток февраля был компенсирован столь же небольшим притоком марта. При этом банковский сектор, увеличив иностранные пассивы на $1,5 млрд при росте своих иностранных активов лишь на $0,7 млрд, обеспечил чистый приток капитала в $0,8 млрд.

Отток капитала был связан не с банковским, а с нефинансовым сектором. Принципиальной, практически не встречавшейся раньше особенностью минувшего I квартала 2010 года является то, что легальные операции нефинансового сектора также примерно сбалансировали друг друга: увеличение иностранных активов на $11,9 млрд было в целом компенсировано ростом иностранных пассивов на $10,1 млрд.

Определяющий вклад в динамику движения частных капиталов в этот период внесли целиком и полностью нелегальные, "черные" операции. В отличие от "серых" операций, связанных с невозвратом экспортной выручки, фиктивным импортом и фиктивными же операциями с ценными бумагами, непосредственно отражаемых в платежном балансе, эти операции не наблюдаемы государством даже частично. В результате регулирующие органы могут учитывать лишь их суммарный результат, сальдо в виде статьи платежного баланса, политкорректно именуемой "пропуски и ошибки".

В I квартале 2010 года чистый отток "черных" капиталов из нашей страны составил $11,8 млрд (таблица 1). Это – максимальная квартальная величина за весь наблюдаемый период (т. е. с 1994 года), которая превышает и все годичные показатели, кроме 2007 года: тогда – за целый год – чистый отток нелегальных капиталов из России составил $13,3 млрд.

То, что в январе-марте текущего года характер движения частных капиталов в Россию и из нее впервые за все время реформ всецело определялся движением полностью нелегальных капиталов, не может не тревожить. Это новое явление свидетельствует как о существенном снижении управляемости государством сферы капитальных операций, так и о растущей склонности бизнеса к нелегальным операциям. Последняя вызвана, вероятно, ростом административного давления и общей неуверенности в завтрашнем дне.

Европейский кризис бьет по России

До обострения кризисных явлений в экономиках Южной Европы в апреле-мае 2010 года прогнозы движения капитала во II квартале были в целом радужными. Предполагалось, что укрепление рубля обеспечит по итогам квартала заметный приток капиталов, и лишь в III квартале под влиянием вынужденной поддержки ликвидности банковской системы начнется некоторое ослабление рубля, которое оттолкнет от России спекулятивных инвесторов.

Однако негативные изменения произошли значительно раньше – уже в начале мая. Падение курса евро вызвало бегство европейских капиталов в доллар, привело к его укреплению и способствовало соответствующему перетоку спекулятивных капиталов из неразвитых рынков, включая Россию. Кроме того, укрепление доллара способствовало снижению мировых цен на нефть, что также уменьшило привлекательность России и спровоцировало отток спекулятивных капиталов.

Весьма существенно, что ослабление евро поддержало конкурентоспособность европейского производства (хотя и ценой бегства капиталов из еврозоны) и улучшило тем самым краткосрочные перспективы стран зоны евро, имеющих преимущественно производящую экономику. В то же время приток спекулятивных капиталов укрепил положение по-прежнему развивающихся по спекулятивной модели США. Гармонизация моделей развития американской и европейской экономик позволяет предположить, что происходящее является переходом мировой экономики на новый равновесный уровень – не очень благоприятный для России с точки зрения привлечения частных капиталов.

Бессмысленность спекулятивных капиталов

История всего пореформенного периода лишний раз подтверждает крайнюю неустойчивость экономической стабильности, основанной на привлечении частных спекулятивных капиталов, и, строго говоря, свидетельствует о бессмысленности связанной с этим традиционной либеральной стратегии "повышения инвестиционной привлекательности и привлечения иностранных капиталов".

Не только модернизация и устойчивое развитие, но и простая стабилизация экономики может быть достигнута только за счет решительного перехода от привлечения любых капиталов (что, с учетом сравнительной простоты задачи, неминуемо вырождается в привлечение капиталов именно спекулятивных) к привлечению производительных капиталов в реальный сектор экономики.

Но этот переход требует кардинального изменения всей социально-экономической политики, проводимой Россией на протяжении последних 20 лет, и глубокой реструктуризации ее системы управления, даже на институциональном уровне ориентированной на привлечение прежде всего именно спекулятивных капиталов.

(Однако, 30.06.10)