Рустэм Хамитов, президент Башкортостана: «Много жуликов, много тех, которые запустили руку в бюджет республики»

НОВЫЙ ГЛАВА СОСЕДНЕЙ РЕСПУБЛИКИ НАЧИНАЕТ СРЫВАТЬ МАСКИ И ОБЕЩАЕТ ПОСАДКИ

Создать равные условия для бизнеса, решать правовые вопросы так, как положено, не поощрять клановость, – это управленческая модель нового (утвержден 19 июля с.г.) президента Башкортостана Рустэма Хамитова, которая принципиально отличается от модели предыдущего руководства РБ. Хамитов говорит о том, что помимо фасада, парадной стороны, давно видит и проблемы, которые накапливались в республике в последние годы. Он уверен, что "посадки будут, будут разные "интересные" процессы"…

НИЧЕГО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО ВЫЗЫВАТЬ ТРЕВОГИ У МОСКВЫ

— Перемены в руководстве Башкирии эксперты ждали давно, отставку президента Муртазы Рахимова предрекали еще несколько лет назад. И тем не менее уход Рахимова и ваше назначение президентом республики все равно застигли всех врасплох. С чем была связана такая спешка и неожиданность в изменении политического руководства Башкирии? Вам президент Медведев это как-то объяснил?

— Когда начались консультации по возможным кандидатурам на пост президента Башкирии, в том числе и в партии "Единая Россия", конечно, я понимал, что эти консультации меня не обойдут стороной. В последние годы публиковались какие-то списки, в которых я фигурировал как потенциальный кандидат на этот пост, хотя я никогда и никому, ни при каких обстоятельствах не обозначал своего желания работать в Башкирии. У меня удачно складывалась карьера в Москве. Но получилось так, как получилось. Президент остановил свой выбор на мне. И я не смогу ответить на вопрос, что послужило причиной такой быстрой и динамичной смены.

— Может быть, ваше участие в ликвидации последствий аварии на Саяно-Шушенской ГЭС заставило президента обратить на вас внимание?

— Не думаю. Я не ходил с докладами к президенту в тот момент, и когда на станцию прилетал премьер Путин, не я его встречал. Я там занимался спасением, предотвращением экологической катастрофы. Мы знали, что часть людей под водой и, наверное, некоторые из них живы, а сделать ничего не могли. И понимали, что для откачки воды нужны сутки и не одни, не двое...

— Башкирия входит в десятку успешных, богатых регионов России. Если смотреть по формальному признаку, то ничего не должно было вызывать тревоги у Москвы: жилье строится, выплачиваются зарплата, пенсии... Когда президент вас рекомендовал на должность главы Башкирии, говорил ли он, что нужно изменить, подправить в этом вроде бы безупречном регионе?

— Безусловно, наша встреча с президентом России была посвящена анализу того, что происходит в республике. Помимо фасада, парадной стороны, конечно, видны президенту и проблемы, которые накапливались в республике в последние годы. Это связано прежде всего с вопросами экономической стагнации, вопросами недостаточно быстрого изменения и перехода к современным методам управления, развитию современных производств на территории Башкирии.

Да, республика — в десятке наиболее развитых регионов России. Но в экономике крупных достижений за последние годы не видно. Не видно значимых инвесторов, нет крупных проектов, нет прорывов в сельскохозяйственном производстве. Республика входит в пятерку крупнейших сельскохозяйственных производителей России. Но сейчас понятно, что успехи достигались в том числе и путем манипуляции с цифрами. Все это в Москве видят и хорошо понимают.

Поток писем, жалоб, обращений из Башкирии набирал в последнее время силу. В целом складывалось впечатление, что в Башкирии ситуация ухудшается. Ухудшается она и в социальном плане, и в плане экономическом. Безусловно, последние несколько лет сопровождались выступлениями молодежи, разного рода стычками с федеральным центром. Некоторая часть молодежи начинала выступать под радикальными лозунгами. И это тоже вызывало в известной степени опасения.

ВСЕ, ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИЛО, ДЛЯ МЕНЯ НЕ СЕКРЕТ

— Вы руководите республикой уже почти два месяца. У вас были, безусловно, какие-то представления о том, как здесь ситуация развивается. Тем не менее, что вас поразило, удивило, то, чего вы не ожидали? Или все ваши представления совпали с тем, что вы увидели?

— Я республику знаю хорошо. И все, что здесь происходило, для меня не секрет. Я долго работал в правительстве республики и никогда не терял связи ни с республиканским правительством, ни тем более с людьми, которые живут в республике. Здесь у меня друзья, товарищи, работающие на разных уровнях — в бизнесе, правительстве, на обычных предприятиях. Много родни, которая меня информировала о реальном положении дел. Я часто приезжал в республику. Для меня каких-то особых открытий не было, кроме нескольких. Не ожидал, что масштаб манипуляций с цифрами в сельском хозяйстве будет столь велик. Не ожидал, что масштаб манипуляций с цифрами, связанными со строительством жилья, тоже будет настолько большим. Поразило, что некоторые протестные выступления под радикальными лозунгами были срежиссированными и организованными. Причем в самом примитивном варианте: платили деньги — люди выходили на площади.

— Вы имеете в виду волну национализма, появление каких-то организаций "волков"?

— Я имею в виду появление не только национализма, но и религиозно-исламского радикализма, бизнес-конфликтов и прочих вещей. Люди, живущие в республике, исключительно спокойные, разумные сами по себе. И я, конечно, подозревал, что некоторые протесты искусственно подогревались, но не думал, что это делалось так целенаправленно. До сих пор не понимаю, для чего это делалось. Реальных выгод народ от этого противостояния с центром не приобрел. Более того, республика перестала получать ресурсы из федерального центра.

— У вас есть обязательства перед предыдущим руководством Башкирии, перед бывшим президентом Рахимовым? И насколько эти обязательства распространяются дальше на его окружение? Сколько кругов башкирской элиты вы обязались не обижать?

— Никаких обязательств нет. Я для себя обозначил следующую позицию. То, что было до августа 2010 года, меня интересует в очень малой степени. Не хочу влезать в те конфликты, которые были до меня, и процессы, которые происходили до моего назначения. Если только они не будут продолжаться и не будут мешать нормально работать. Я об этом открыто объявил. Я не буду специально инициировать специальных расследований, преследований. Но если у кого-то были проблемы с законом и правоохранительные органы это установят, то пеняйте на себя. Специально я не собираюсь ничего ворошить и будоражить. Эта моя жизненная установка. Это, кстати говоря, существенно облегчает работу. Если я начну заниматься прошлым, то не смогу решать задачи сегодняшнего и завтрашнего дня.

ПРОТИВОСТОЯТЬ МЕСТНЫМ КЛАНАМ

— Но все знают, что новая метла по-новому метет. И когда меняется руководство республики, люди ждут каких-либо оргвыводов. И хочется спросить у вас, а где же посадки, ведь коррупция — большая проблема для Башкирии?

— Правоохранительная система работает достаточно активно и без моих сигналов. Борьба с коррупцией — одно из главных направлений деятельности правоохранительных органов. Бытовало мнение, что республика настолько хороша и развита, что здесь нет коррупции, здесь царит социальная справедливость. Увы, не так. Много жуликов, много тех, которые запустили руку в бюджет республики. Этим занимаются правоохранительные органы.

— То есть посадки будут?

— Посадки будут. Будут отстранения крупных руководителей от должностей, будут разные "интересные" процессы, сопровождающие такое явление, как борьба с коррупцией.

— Почему вы настолько уверены, что сможете противостоять местным кланам, которые никуда не делись? На что вы надеетесь? Почему уверены, что эти кланы не сомнут вас?

— Безусловно, клановость присутствует. Начинают оживать некоторые кланы, которые по тем или иным причинам не смогли вписаться в новую власть. И они вряд ли впишутся. Знаю, что с их стороны будут попытки серьезного противостояния. Но что меня поддерживает? Во-первых, я вижу, что люди исключительно положительно реагируют на перемены. Перемен ждали. Усталость от предыдущей власти ощущалась. Два десятка лет одних и тех же людей, лозунгов, слов, действий не могут уже не действовать на население. Эта усталость вполне естественна. Мой приход воспринимается с большими надеждами, ожиданиями, которые даже превышают мои возможности на сегодняшний день. Но тем не менее я чувствую хорошее расположение к себе людей. Я пытаюсь проводить политику открытую, честную, без интриг, понятную. И дальше точно так же буду себя вести.

ДЕМОКРАТИЯ НЕ ЗНАЧИТ СЛАБОСТЬ

— Вот активно демонстрируется демократический стиль руководства...

— Демократия не значит слабость. Все, кто общается со мной в деловых процессах, не могут подтвердить излишнюю демократичность в этом смысле.

— Но в таких республиках, где иногда гордятся своими азиатскими традициями, демократия считается слабостью...

— У нас лишь небольшая часть территории расположена в Азии. Культура у нас во многом европейская и живем мы по-европейски. Да, мы евразийцы по происхождению — башкиры, по вероисповеданию — магометане. Безусловно, у нас Восток в почете. У нас даже на гербе Салават Юлаев лицом к востоку, а не к западу сориентирован. Тем не менее мы интегрированы в европейское сообщество, в европейскую культуру, европейскую повседневность. У нас многоконфессиональность и многонациональность.

— Считается, что наш человек не готов к демократии, а уважает сильную руку. Хотел спросить, надолго ли хватит у вас демократического запала?

— Если людям будет нужна сильная рука, она будет продемонстрирована.

— То есть мы можем ждать от вас разворота?

— Разворота не в главном, а частностях — да. Мое внутреннее убеждение, что страну с современным форматом, необходимым для нас, может поднять только народ свободный, народ незадавленный и не замученный интригами. Для этого нужно дать возможность работать в правовом поле, без административных барьеров. Мне кажется, что рецепты здесь довольно простые.

— Например?

— Создать равные условия для бизнеса. Правовые вопросы решать так, как положено. Не поощрять клановость. Все просто. Для меня все это очевидно. Я иду в лоб, хотя мне это тяжело дается. К примеру, в интернете пишут разные вещи. Конечно, неприятно читать, если тем более не заслуживаешь.

— Не надоело ли вам вести блог в ЖЖ?

— Нет. Я и там тоже стараюсь довести мысль: "Ребята, все в ваших руках, что вы от меня хотите, я вам буду создавать условия, а дальше-то вы сами работайте". Действительно, в Башкирии все ресурсы были в руках одного человека, и все к этому человеку ходили. Кто не ходил, то был неугоден. Моя модель коренным образом отличается. Есть равные возможности для всех: работайте, трудитесь, собирайтесь, обсуждайте, все в ваших руках.

РОДОСЛОВНАЯ ДО СЕДЬМОГО КОЛЕНА

— По какому принципу вы подбираете сейчас свою команду? Появляется много неожиданных людей, которые в предыдущей системе в принципе не могли появиться во власти. У вас есть уже какой-то алгоритм? Это должны быть молодые управленцы, выходцы из МЧС, из "РусГидро" или из каких-то районов — по принципу 30 процентов башкир, 30 процентов татар, 30 процентов русских?

— Тут простого ответа нет. Главный фактор — профессионализм, умение работать. Безусловно, это полиэтничность: во власти должны быть представители всех этносов, они должны быть более или менее пропорционально представлены в правительстве республики. При этом мы не должны забывать, что Башкортостан с башкирского переводится как "земля башкир". И мы с уважением должны относиться к истории нашего народа и его традициям.

— Уфа использовала национальный фактор для шантажа Москвы. И думаю, что этот фактор будет использоваться вашими противниками и против вас тоже?

— Я башкир. Я еще давным-давно, когда даже проекта такого не было, как "Хамитов в Башкирии", говорил и писал, что отец у меня башкир, мать — мишарка и себя я олицетворяю с башкирским народом. В последнее время в Башкирии увлекаются (и правильно делают) составлением своих родословных до седьмого колена. Мы с отцом эту работу сделали еще в 80-е годы прошлого века. Мы добрались до прадеда восьмого колена. Как и многие другие мои предки, это был башкир, Муллахамит жил в башкирском селе Караидельского района в начале XVII века.

— Анализируя историю своих предков, никого не нашли в окружении Салавата Юлаева вдруг?

— Могу только сказать, что из нашего села значительная часть людей воевала на стороне Салавата Юлаева.

— Бунтарский дух у вас присутствует?

— Обязательно, а как же. У каждого башкира есть эта черта характера и острое отношение к несправедливости. С другой стороны, башкиры — народ очень доверчивый, гостеприимный, дружелюбный. Сейчас перечитываю дневники путешественников по Башкирии ХVII-XVIII веков. Они прежде всего отмечают исключительную гостеприимность и дружелюбие. Но отмечают и вспыльчивость характера. Такие уж мы люди.

Другое дело, что существует тема двуязычия башкир. Часть башкир говорит на наречии, которое распространено на юге, часть башкир говорит на татарском наречии — эти люди живут на западе и севере республики. Это вносит некоторую путаницу. И на этом иногда пытаются сыграть, расколоть народ. На самом деле мы сейчас вполне научными способами определяем, что диалект, близкий к татарскому, является башкирским языком. Эти два языка намного ближе, чем русский и украинский. Башкиры и татары понимают друг друга абсолютно точно и без переводчиков. Огромный культурный слой, песни, танцы, литература, безусловно, объединяет народ. Зачастую даже трудно провести границы.

Я НЕ ДУМАЛ О ПЕРЕИМЕНОВАНИИ

— Если вернуться к несправедливости. Людей волнует еще и социальная несправедливость. В частности, вопрос деления денег. Долгие годы вокруг башкирской нефти было много всяких скандалов. Вы для себя выработали стратегию отношений с "Башнефтью"? Будете ли анализировать, или пересматривать итоги приватизации? Будут ли пересмотрены их социальные обязательства перед республикой?

— С АФК "Система" достигнута договоренность, что сотрудничество будет идти по нарастающей. У нас нет точек для выяснения отношений, для конфликтов. У нас есть только одно: чтобы компания развивалась, обновлялось оборудование, зарплата по возможности повышалась. Обязательное условие — никаких снижений налоговых поступлений. Моя задача — обеспечить условия для работы промышленных гигантов.

— Не будете проводить анализ итогов приватизации?

— Мне это неинтересно — втягиваться в череду непонятных процессов с непонятным результатом. Для меня это было бы расточительством и даже потерей репутации. У меня репутация спокойного взвешенного человека. Любой конфликт на этом поле был бы разрушительным и для экономики республики, и для меня в том числе.

— Вы будете пересматривать громкие уголовные дела?

— Маловероятно, что буду заниматься этим. Если только не вопиющая несправедливость. Пока никаких общений на эту тему не происходило.

— Вы не чувствуете давления московских кланов?

— Вижу движение. Люди изучают меня. Сигналы есть. Я говорю: все равны, приходите, работайте. Но если идете заниматься политикой, дестабилизацией, то мы вас не пустим.

— Сын предыдущего президента Урал Рахимов активно занимался бизнесом, влиял на ситуацию в республике. Чем занимаются ваши дети, какие у них планы?

— Мои дети точно не станут владельцами нефтезаводов в Башкирии... Они еще достаточно молоды. Сыну — 28 лет, дочери — 22. У них есть свои маленькие бизнес-проекты. У дочери небольшая туристическая компания. Сын работает в частном конструкторском бюро, окончил авиационный институт. Оба живут в Москве и остро переживают мое назначение. Супруга с первого дня со мной в Уфе, она мой надежный тыл.

— Вы выбрали для своей новой должности новое название? Ведь модно сейчас переименовываться.

— Я не думал о переименовании. И ваш вопрос ставит меня в ситуацию, когда я должен задуматься.

— Вы не думаете потому, что не хотите?

— Понимаю, что наступит время, когда нужно будет заниматься. Я не собираюсь политизировать эту тему. Если будет федеральный закон, мы исполним его. Если это будет предметом обсуждения в регионах и принятия индивидуального решения, то проведем процедуру обсуждения с депутатами, старейшинами и тогда все решим. Для этого шага требуется время.

— Когда можно ждать назначения нового премьер-министра Башкирии?

— Я говорил при назначении, что через один-полтора месяца назову имя нового премьера. Но отмеченный срок удлинится еще на один-полтора месяца. Я вижу, что пока объем работы под силу одному человеку — президенту. Вижу, что в принципе один человек может справляться. С другой стороны, вопросы политические немного отстают. И это недоработка уже по линии президента. Будут желающие заниматься обострением ситуации, это неизбежно. Реалии таковы, что премьер будет. Идет подбор кандидатур.

— Что будете считать успехом президентства через несколько лет?

— Задач, которые нужно решать, всегда будет много. Если бы нам удалось повысить доходы людей, зарплату, сделать жизнь чуть лучше, решить часть вопросов по жилью, то, наверное, можно было бы считать, что мы движемся в нужном направлении. Моя работа направлена на улучшение жизни простых людей. Я себя вижу только в этой ипостаси.

«Коммерсантъ»