.
Сегодня Казань провожала в последний путь человека-легенду — известного своей благотворительностью Асгата Галимзянова

АВТОБУСЫ — ДЕТЯМ, КВАРТИРЫ — НУЖДАЮЩИМСЯ

Сегодня Казань провожала в последний путь человека-легенду — известного своей благотворительностью Асгата Галимзянова, скончавшегося вчера на 80-м году жизни. Когда-то он, работая возчиком на Колхозном рынке, придумал собирать оставшиеся после торга листья капусты, рассыпавшуюся морковь и прочую зелень, которыми кормил свиней и бычков в своем подвале. Поскольку на «личное хозяйство» время оставалось только после работы, корм скоту он возил ночью. Соседи пожаловались, что он не дает им спокойно спать. Тогда Галимзянов «отменил» гужевой транспорт и впряг в тележку собак, которым на лапы «для тишины» надел специально связанные рукавицы. Жалобы прекратились, а Галимзянов стал думать, куда девать деньги, собранные от продажи мяса.

Сначала он нагрузил полную телегу фруктов, которые отвез в один из детских домов. Потом стал переводить им деньги, потом — покупать автобусы. Судя по тому, что говорилось сегодня на гражданской панихиде, он купил для детдомов и интернатов не менее 80 автобусов. А денег, которые он переводил на счет детских домов, пострадавшим от трагедии в Чернобыле, от схода селя в Грузии и родным моряков с затонувшей подводной лодки «Курск», и вовсе никто не считал. Как говорят его знакомые, весь свой доход он делил на три неравные части: на помощь людям, на развитие хозяйства и на нужды семьи. Первая кучка была самой большой, последняя — самой маленькой.

Шли годы, менялись курсы рубля и валют, люди в панике занимали друг у друга деньги, искали выгодную работу. Только Галимзянов был невозмутим и спокоен, повторяя свое знаменитое: «Деньги — на земле. Надо только не лениться и взять их. Трудиться надо!» Однажды он даже отдал свою благоустроенную квартиру беженцам из Средней Азии, а сам ушел жить в барак на краю Центрального рынка. Считал, что все делает правильно. Хлебнув лиха в послевоенные голодные годы, Галимзянов не уставал повторять, что живем мы очень хорошо, ведь у нас все есть: еда, одежда. Поэтому у себя на дворе, по словам одного из его знакомых, держал даже стенд с портретами членов политбюро ЦК КПСС. Проходя мимо, по-приятельски похлопывал по фотографиям, заботливо закрытым прозрачным целлофаном: «Это мои друзья!» Искренен он был в тот момент или просто шутил, мы уже не узнаем. Судя по всему, помогая людям, он получал настоящее удовольствие, поэтому был благодарен властям хотя бы за то, что они не мешали ему это делать...


«ДЕНЬГИ — НА ЗЕМЛЕ! МЫ ПО ДЕНЬГАМ ХОДИМ!»

Людей в зале, где на сцене был установлен гроб с телом покойного, становилось все больше. Приходящие занимали места в почетном карауле около гроба, у которого сидели родственники покойного. В отличие от большинства траурных мероприятий собравшиеся здесь, разговаривая друг с другом, не могли сдержать теплых улыбок. Наверное, это объяснялось памятью о добрых поступках Галимзянова и признательностью за них. Вот и бывший министр сельского хозяйства республики, а ныне депутат Госдумы Фатих Сибагатуллин в ответ на вопрос «БИЗНЕС Online» отвечает: «Это был мой большой друг, старший товарищ!»

По словам Сибагатуллина, их дружба в 90-х годах началась с того, что Галимзянову власти города запрещали держать скот. Министр позвонил в горисполком, напомнил про модную в то время продовольственную программу — отношение к Галимзянову изменилось, а они с тех пор и стали хорошими друзьями.

.
Фатих Сибагатуллин и Татьяна Ларионова

«У него интересное выражение было. Показывает мне на газоне траву и говорит: «Вот это деньги, мы по деньгам ходим!» Он имел в виду, что траву можно скосить, скормить животным, а за проданное мясо получить деньги», — вспоминает депутат Госдумы.

Сибагатуллин называет Галимзянова Человеком с большой буквы и считает, что с его уходом республика теряет и замечательного человека, и особое явление. По его мнению, феномен Галимзянова возник не на пустом месте, ведь в татарских селах испокон веку было принято брать в дома сирот и одиноких стариков, а в местном общественно-политическом интеллектуальном движении ислама — джадидизме — самым главным грехом считался грех накопительства.

С ним согласна и исполнительный директор некоммерческой организации «Республиканский фонд возрождения памятников истории и культуры РТ» Татьяна Ларионова, которая была секретарем республиканского совета по благотворительной деятельности.

«Это был человек удивительной щедрости, просто потрясающей. И душевной — прежде всего, и финансовой. Он почти ничего не оставлял себе. Я была у него дома, где была даже не скромная, а где-то даже нищенская обстановка. И он никогда не стремился к чему-то другому, но зато постоянно звонил мне: «Я приобретаю еще один автобус, кому передать?» И мы вместе с ним подбирали школу, детский дом...» — вспоминает Ларионова.

По ее словам, именно автобусы Галимзянов покупал потому, что понимал — дети не должны замыкаться в детдомах и интернатах, они должны иметь возможность покинуть эти стены, выехать из районов в Казань — на новогоднюю елку, на экскурсию или в цирк...

.
Памятник работы группы скульпторов во главе с Асией Миннуллиной был установлен в Казани на площади Тысячелетия, а прототипом для «главного героя» стал сам Галимзянов

«ЧЕЛОВЕК-ЛЕГЕНДА, ЧЕЛОВЕК С БОЛЬШОЙ БУКВЫ»

Директор Лаишевского детского дома Рузалия Валиуллина рассказала «БИЗНЕС Online», что с Галимзяновым она познакомилась еще в 90-е годы. Встретились они на заседании республиканского детского фонда, после чего он начал помогать и этому учреждению.

«Это настоящий благотворитель! Настоящий, от Бога! Он выполнял заветы Всевышнего о помощи тем, кто рядом. Он это делал по велению души, у него настрой такой был — помочь другому человеку», — считает директор детского дома.

Валиуллина напоминает, что иногда было видно, что он и сам в чем-то нуждался, но помогал в первую очередь другим.

«Это Человек с большой буквы, человек-легенда», — считает она.

О том же говорил и государственный советник республики, первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Большую часть своей речи перед гробом он произнес на татарском языке, но потом перед журналистами развил свою мысль: если кого и называть святым, так именно Галимзянова. Но по-настоящему феномен этого человека смогут оценить только потомки.

По словам Шаймиева, сказать одним словом, кто для него Галимзянов, невозможно. Пытаясь найти подходящие слова, первый президент Татарстана говорил, словно пробуя слова на слух: «Он — наше огромное наследие, наше богатство».

«Он лучший из всех нас. Таким он и останется в нашей памяти», — говорил госсоветник.

А потом Шаймиев заметил, что Галимзянова он понимает через татарское слово «изге» — «святой, благочестивый».

«Понятие «святой» определяется по религиозным канонам, но я считаю, что святые именно такие... Он один из них», — сказал Минтимер Шарипович. Он искренне радовался, рассказывая журналистам о том, как из визита Галимзянова с просьбой установить памятник первому президенту Татарстана родилась, а затем и воплотилась в жизнь идея сделать памятник ему самому — благотворителю, везущему детишек в стоящий через дорогу цирк. Памятник работы группы скульпторов во главе с Асией Миннуллиной был установлен в августе 2008 года на площади Тысячелетия, а прототипом для «главного героя» стал сам Галимзянов.

«Мы с ним общались не раз, он такой достаточно своеобразный человек, очень скептически относился к помощи государства и считал, что люди сами должны зарабатывать и помогать друг другу, — рассказал председатель правления ТПП РТ Шамиль Агеев. — Я помню, что он, как татарин, не любил свинину, но разводил именно поросят, в том числе потому, что они дают хороший экономический эффект. Тем самым Асгат Галимзянович мог оказать больше благотворительной помощи».

В личном общении Галимзянов очень образно выражался, очень хороший анекдотчик был, вспоминает Агеев. Очень скромный человек — и в поведении, и в одежде.

.
.

«На себя он вообще мало тратил, но при этом ценил себя достаточно высоко. Например, Асгат Галимзянович даже говорил, что, если бы у него было высшее образование, он мог бы стать руководителем партии. Ему было почти 80 лет, но он хотел прожить до 90. Очень любил татарскую культуру, дома всегда говорил только по-татарски и считал, что все татары дома должны говорить только по-татарски. В общем, он был уникальным человеком. На таких, как он, Россия держится», — говорит глава ТПП.

Когда мероприятие заканчивалось и собравшиеся вслед за гробом потянулись к выходу, где-то в углу зала рыдала, не скрывая слез, Раиля Хадиева, одна из тех самых беженцев из Средней Азии, которым Галимзянов отдал свою квартиру.

«Мы жили у сестры в комнате в бараке. Нас там было очень много в одной комнате, даже дышать было тяжело... Соседи были недовольны, ругались, некоторые даже били меня, сказали: уходи отсюда», — рассказывает она, вытирая слезы.

Раиля, по ее словам, была со своим благотворителем до конца.

«Улыбнулся и умер. Как будто знал, что его время подошло», — говорит она и вдруг неожиданно сообщает, что своей настоящей фамилии не знает, а эту ей дали в детдоме. Получается, что Асгат абый до самой смерти помогал детдомовцам. Даже взрослым...

Асгат Галимзянович Галимзянов был похоронен сегодня на Ново-Татарском кладбище Казани.