«БАБАЙ — ЭТО СТЕРЕОТИПНЫЙ НАБОР КАЧЕСТВ АЗИАТСКОГО КНЯЗЯ»

Сегодняшний день — премьерный для книги московского политтехнолога Ростислава Мурзагулова, являвшегося в нулевые заместителем главы администрации президента Башкортостана и фактически работавшего пресс-секретарем у Муртазы Рахимова. Книга издана тиражом 5 тыс. экземпляров в издательстве Ridero, которое представляет из себя «цифровую платформу для самостоятельного издания книг без посредников».

На прошлой неделе книга поступила в интернет-магазины, а с 24 февраля ее бумажная версия должна поступить на полки. Название сразу настраивает на ироничный лад: «Бабай всея Руси, или Особенности уездной демократии». Да и в интернете творение Мурзагулова чаще всего можно встретить в рубрике «Юмор». И все же книга не только легкая и смешная (хотя в этих качествах ей не откажешь) — на ее страницах нашлось место и для политических убийств, и для запутанной истории башкирского ТЭКа и его владельца, «принца» Урала Рахимова, и даже для откровенного рассказа о «надругательстве» над федеральными законами. Без этого рассказ о нулевых, когда кремлевская вертикаль только врастала в регионы, привыкшие к «вольнице» и «уездному феодализму», был бы неполным.

Книга позиционируется как «сборник вымышленных историй», однако главный герой книги Мурзагулова, конечно же, Муртаза Рахимов, башкирский президент и политический долгожитель, правивший своей республикой почти 17 лет: с 1993 по 2010 годы. Усомниться в этом не позволяет даже обложка романа, на которой Рахимов представлен сразу о двух головах: на первом плане он сам, а на втором — его собственный портрет вместе с еще очень молодым Владимиром Путиным. Тем не менее на страницах книги имя Рахимова почти не встречается, а центральный персонаж, занимающий самое важное кресло в Доме республики в Уфе, для краткости именуется просто Бабаем. И это не просто псевдоним «одного регионального политического тяжеловеса федерального масштаба». Это, как считает автор, имя целого явления.

«Я отталкиваюсь от того, что есть некий феномен «бабайства» в России, — рассказал «БИЗНЕС Online» Мурзагулов. — Этот феномен давно живет в русском языке собственной жизнью, это стереотипный набор качеств азиатского провинциального князя. Отчасти он имеет колорит азиатчины, отчасти — авторитарного стиля, в чем-то — немного деревенского и грубоватого».

В 90-е годы, когда после распада Советского Союза регионы брали «столько суверенитета, сколько могли проглотить», встретить очередного «бабая» было немудрено даже на уровне муниципалитета. Однако Мурзагулов почему-то наотрез отказывается причислять к «бабаям» того времени экс-президента РТ Минтимера Шаймиева.

«Я понимаю, почему Шаймиева в Татарстане зовут Бабаем, — говорит политтехнолог. — Если прямо переводить с татарского или башкирского, бабай — это взрослый уважаемый человек, глава рода, патриарх, дед. В этом смысле Шаймиев, конечно, бабай. Но если говорить о стереотипичном Бабае, то это все-таки Рахимов. Минтимер Шарипович — человек очень тонкий и европейский, по-хорошему хитрый, я его очень уважаю. Положа руку на сердце, какой из него простоватый и грубый восточный диктатор? Я бы скорее назвал его Ходжа Насреддин всея Руси. Как политик он переиграл всех и вся».

В «Бабае всея Руси» имя Шаймиева все-таки присутствует. Как говорит Мурзагулов, сюжетные пересечения с президентом РТ на страницах его романа намечались не раз, но «кое о чем» он не стал рассказывать. Возможно, расскажет в будущем, поскольку Шаймиев, по мнению писателя, сыграл «очень позитивную роль в том, что происходило, в Башкортостане в том числе».

«ДУМАЮ, ЧТО РАХИМОВ НИ В КАКОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ НЕ НУЖДАЕТСЯ»

С героем своей будущей книги Мурзагулов познакомился в 2003 году — с работы в его предвыборном штабе под началом возглавившего тогда администрацию президента республики Радия Хабирова. По сведениям некоторых башкирских СМИ, Хабиров был очень близок с его отцом Рафкатом Мурзагуловым — председателем колхоза-миллионера, затем крупным бизнесменом, одним из создателей Башкирской товарно-сырьевой биржи, погибшим в 1994 году.

Сразу после выборов в 2004 году Мурзагулов пришел на работу в уфимский Белый дом, где возглавил пресс-службу, а до этого, будучи еще в тинейджерском возрасте, успел поработать в газете «Советская Башкирия», окончить МГУ и засветиться в звездной команде ведущих новостей Первого канала. Как пишет сам автор, «умиленный успехами малолетнего соплеменника в ящике, Бабай поставил 25-летнего нахала на министерскую должность, снабдил полномочиями размером с геббельсовские и только отмахивался четыре года от разных старых соратников, сообщавших, что Ростислав, мол, кыш, пыш и тохтамыш...»

Впрочем, до конца президентства Рахимова Мурзагулов все-таки не доработал, перейдя в 2007 году на работу в пресс-службу фонда содействия развитию ЖКХ, затем он работал советником президента олимпийского комитета России. В 2010 году произошло его краткое второе пришествие в Башкортостан: новый президент РБ Рустэм Хамитов пригласил его на пост замглавы своей администрации — курировать всю внутреннюю политику в республике. Однако долго он в этом кресле не задержался и вскоре стал замгендиректора ОАО «Курорты Северного Кавказа» по маркетингу и связям с общественностью, его шефом был всесильный тогда олигарх Ахмед Билалов, который, однако, попал в опалу за провалы на олимпийских стройках.

Новый президент РБ Рустэм Хамитов пригласил Мурзагулова
на пост замглавы своей администрации.
Однако долго он в этом кресле не задержался

Позже Мурзагулов работал экспертом ООН по связям с общественностью и проходил обучение в MPA Sciences Po (Institut d’Études Politiques, Париж). В настоящее время он проживает во Франции, а в качестве места работы с 2015 года в его Facebook значится пост исполнительного директора общественной организации — Института развития избирательной системы РФ.

Записывать случаи из жизни своего шефа 25-летний министр начал, будучи еще при портфеле. Как он сам говорит, чтобы не забыть. Бабай распекал подчиненных, колесил по башкирской глубинке, открывал школы и перерезал ленточки, ссорился с сыном Уралом и прятался от местной «оранжевой революции», а черновик будущей книги рос, пухнул и хранился, судя по всему, без сейфов и паролей. Почему и был однажды украден какими-то загадочными «политическими оппонентами» пресс-секретаря и выложен в сеть. «Это сильно подпортило премьеру книги — у меня было 75 тысяч скачиваний», — констатировал в разговоре с «БИЗНЕС Online» Мурзагулов. Более того, чтобы не нарваться на неприятности, от авторства пришлось отказаться, а заодно и от предложенной по секретной селекторной связи писательской «госпремии имени Халабердыева».

«А сейчас какова реакция Бабая на вашу книгу? Авторство вы уже не скрываете...» — уточнил у Мурзагулова корреспондент «БИЗНЕС Online».

«С Муртазой Рахимовым я, к сожалению, не общаюсь уже несколько лет, — посетовал он. — Говорю «к сожалению», потому что отношусь к этому человеку с большим уважением. Но реакцию от его лица на книгу мне уже даже не выскажут, поскольку общение прекратилось примерно года четыре назад».

По словам Ростислава, разрыв с Бабаем никак не связан «с этой книжкой». «Просто в определенный момент я должен был сделать моральный выбор, — рассказывает писатель. — Не сам Рахимов, а те люди, которые его окружали, пытались очернить моих друзей и близких, обвинить их в том, что они не совершали. И я этот моральный выбор сделал, категорически поддержав друзей. И Дед просто обиделся по-человечески. Я его понимаю, но надеюсь, что и он поймет, что я по-другому поступить не мог».

В целом, уверяет Мурзагулов, «реакция со стороны многих лиц, сопричастных этой истории, ко мне поступает позитивная». Книга при всей откровенности выписанных эпизодов ни в коем случае не похожа на пасквиль. «Все ж таки он меня, можно сказать, в люди вывел», — как объясняет «без пафоса» Ростислав в предисловии. Правда, писателя удивила реакция республиканской элиты, которая попыталась разглядеть в романе «корысть автора или даже варианты реабилитации Рахимова». «Я думаю, что Рахимов ни в какой реабилитации не нуждается, он такой, какой он есть, и в Башкортостане его хорошо знают, — говорит писатель. — История все расставит на свои места, и у меня нет никакой необходимости что-то приукрашивать, придумывать, кого-то подкупать. Бабай у меня такой, какой он есть, и я не думаю, что он собирается оправдываться перед кем-то. И я верю, что когда-нибудь мы с ним еще посидим вместе и поговорим о чем-нибудь. Мне общения с ним не хватает».

Урал Рахимов
«Я писал в своей книжке, что я не следователь и не знаю, в чем он [Урал Рахимов] виноват, а в чем нет»

«Я НАПИСАЛ О ТОМ, ЧТО ЧИНОВНИКИ ТОЖЕ ЛЮДИ»

О чем же книга? В принципе, ее можно разделить на несколько сюжетных линий, которые по принципу «матрешки» следуют друг за другом. Самая крупная матрешка — это, само собой, Бабай, полновластный хозяин Башкортостана. Матрешка поменьше — его сын, «принц Урал» (выведенный, кстати, под своим настоящим именем) и «спасенный» им от «московских олигархов» топливно-энергетический комплекс республики. Правда, этот персонаж, поплатившийся за свой альтруизм уголовным делом и заочным арестом, вызывает меньше всего читательских симпатий. Он надменно молчалив и гораздо больше похож на «грубого восточного диктатора», чем его отец, совсем не «тургеневская» война с которым занимает не одну страницу романа. Но это ни в коем случае не журналистское расследование, и пристрастному следователю, ведущему дело «Башнефти», здесь нечего искать между строк.

«Я писал в своей книжке, что я не следователь и не знаю, в чем он (Урал Рахимов — прим. ред.) виноват, а в чем нет, — пояснил «БИЗНЕС Online» Мурзагулов. — Время по местам все расставит. Разумеется, мне как человеку, который бесконечно уважает Рахимова-старшего, хотелось бы, чтобы его сын не был замешан ни в каких тяжелых преступлениях. Как на самом деле — не знаю. Из того, что мне известно о его работе и жизни, могу сказать, что как минимум ошибок он наделал много. И, наверное, где-то переоценивал свою личность. Это я могу констатировать. А все, что касается нарушений закона, пусть в этом разбираются те, кому это по должности положено».

Остальные «матрешки» книги, как правило, играют в эпизодах, но из этих эпизодов и складывается роман. Здесь мы можем увидеть и слегка искаженные имена конкурентов Рахимова на выборах 2003 года: и Сергея Веремеенко с Ралифом Сафиным, и «беременную» певицу Алсу, и героев «оранжевой революции» в Уфе, вызванной монетизацией льгот, и даже бабушек-статистов из сельской массовки, радостно приветствующих «столичное начальство». Отдельными колоссами возвышаются фигуры лидера коммунистов Геннадия Зюганова и тогдашнего министра регионального развития РФ Дмитрия Козака, которые при всем своем федеральном могуществе оказываются жертвами хитроумных башкирских политтехнологий.

«В политике, как и в жизни, в принципе, нет каких-то очень плохих и очень хороших людей, — считает Мурзагулов. — Люди есть люди, со своими достоинствами и недостатками, и чиновники не исключение. По сути, я написал о том, что чиновники тоже люди».

В Татарстане у Мурзагулова есть предшественник —
в 2007 году увидела свет книга бывшего пресс-секретаря
президента РТ Ирека Муртазина «Минтимер Шаймиев: последний
президент Татарстана»

Напоследок автор книги замечает, что было бы очень хорошо, если бы у него нашлись подражатели в других регионах. «Хорошо, когда политиков цивилизованно обсуждают. А у нас это почти не принято. В мире совершенно нормально, когда о политике много говорят, когда политика — есть. А у нас эта культура отсутствует, за исключением мемуаров людей, давно ушедших на пенсию. Но людям такие мемуары неинтересны — людям интереснее узнавать о тех, кто сегодня присутствует в политике. Таких публикаций надо больше и больше».

Заметим, что в Татарстане у Мурзагулова есть не последователь, а довольно яркий предшественник — в 2007 году увидела свет книга бывшего пресс-секретаря президента РТ Ирека Муртазина «Минтимер Шаймиев: последний президент Татарстана». Поначалу появление книги было оставлено без какой-либо реакции, однако в сентябре 2008 года Муртазин распространил в своем блоге слух о смерти Шаймиева, после чего тот написал на своего бывшего пресс-секретаря заявление в следственный комитет. Президент РТ лично выступил на суде, объявив содержание книги клеветнической и обвинив Муртазина в возбуждении ненависти к социальной группе — власти. В ноябре 2009 года автор книги был приговорен к 1 году 9 месяцам колонии-поселения, откуда вышел в январе 2011 года. Что ж, автору книги о Муртазе Рахимове, по всей видимости, эта участь не грозит: свой труд он, по счастью, публикует в тот момент, когда герой книги уже далеко не в зените могущества.

С разрешения Ростислава Мурзагулова «БИЗНЕС Online» планирует опубликовать несколько фрагментов книги, начав с отрывка, где сюжетная линия соприкасается с Татарстаном.

Валерий Береснев

«В демократию вверенная ему [Муртазе Рахимову] республика наигралась очень быстро»
«В демократию вверенная ему [Муртазе Рахимову] республика наигралась очень быстро»

КАК БАБАЕВСКАЯ РЕСПУБЛИКА СЛЕДОМ ЗА ТАТАРСТАНОМ СТАЛА «СУВЕРЕННЫМ ГОСУДАРСТВОМ»

...Бабай начал править в регионе с 1990 года. Некогда стройная советская система назначения компартией всех на все посты, от генсека до распоследнего дворника, тогда как раз окончательно приказала долго жить, и после того, как очередного первого секретаря местного обкома отозвали с места, где начало попахивать керосином, другого прислать как-то забыли.

Выбирать, кто будет править республикой с просыпающимся национальным самосознанием, стали депутаты местного верховного совета. Выбирать было особенно не из кого. Звезд в здешней политике не было за отсутствием в истории дивного края этой самой политики на всем протяжении ее пусть не самой древней, но все же истории.

Депутаты подумали и решили, что, раз политиков у нас нет, надо выбрать кого-то, кто умеет чем-то руководить. Разумеется, естественным образом первыми кандидатами стали те, кто руководил отгроханной тут когда-то всем Союзом нефтянкой. Самым харизматичным из них был как раз Бабай. Трудовой путь от сохи до директора крупнейшего в Европе нефтезавода, образование — три класса и два коридора (естественно, плюс, как положено, заочно нефтяной на тройки), на заводе каждый винтик знает, в коллективе пользуется безоговорочным авторитетом, ни дать ни взять — «опытный хозяйственник, грамотный специалист, ответственный и умелый руководитель» (чиновничье клише из их поздравлений друг другу).

Так обычно выглядит в невымышленной жизни «опытный хозяйственник, грамотный специалист, ответственный и умелый руководитель»

Сам Бабай к обкомовскому зданию «на горке» всегда относился с недоверием. Как он сам потом рассказывал, «ничего кроме <...> там было получить нельзя». В лучшем случае <...> за отставание в соцсоревновании надо было ждать в виде мягкого ворчания, а в худшем (до которого, хвала аллаху и руководству компартии, дело не дошло) — можно было и партбилет положить, навсегда позабыв о так полюбившихся загранпоездках для ознакомления с передовым капиталистическим опытом.

Именно поэтому Бабай и согласился. Завод он, конечно, любил больше всего на свете, даже больше, пожалуй, чем красавицу-жену Луизу и единственного наследника Урала, но где была гарантия, что новый начальник, который, скорее всего, тоже будет выделять всем стабильные объемы люлей, не захочет первым делом поменять руководителей на заводах? Этого допустить было никак нельзя.

Большинство (пока еще не подавляющее, как в последующие годы) депутатов проголосовало за него, думая, что больших проблем в будущем этот простоватый работяга им не принесет.

Бабай стащил с завода старенькое кресло (то есть буквально припер с собой в новый кабинет), к которому прикипел не только в переносном, но и в самом прямом смысле, и стал руководителем республики.

Тут-то и открылась Бабаю страшная тайна, которая не тайна только для избранных (чувствуете, читатель, торжественность момента?). Он с ужасом узнал, что, оказывается, делать руководителю республики, будь он первый секретарь обкома или глава верховного совета, решительно нечего. И что если он совсем ничего не будет делать, то ничего в республике не изменится, и люди никак на себе это не почувствуют, а может, им даже полегче немножко станет. Понятно, что многие сейчас с этим утверждением не согласятся, что губернатор определяет экономический климат в регионе, стратегию развития и все такое — и все это правильно. Однако это все — из ученых разработок политэкономических теоретиков, которых наш герой, увы, не читал. А переместив свое кресло в «шакировский [Шакиров — один из последних советских лидеров БаССР, отличавшийся крутым нравом]» кабинет, с ужасом узнал, что, в отличие от директора завода, председатель верховного совета не держит в своих руках все ниточки, ведущие к каждому из 4 млн. подчиненных.

Эта ситуация его никак не устраивала.

Он, конечно, краем уха в загранпоездках слышал, что бывают такие «институты гражданского общества», которые основываются на выборности, самоуправлении, общественном контроле, разноуровневой власти и независимых СМИ и т. п., но это все как-то не внушало доверия новоявленному политику. Он считал, что руководитель должен руководить. И точка. Руководить всеми, кто находится на вверенной территории. Отдавать команды и принимать доклады об их выполнении.

И Бабай решил преобразовать несовершенную, на его взгляд, властную структуру республики по образу и подобию своего режимного предприятия и стать его директором.

Сказано — сделано.

В демократию вверенная ему республика наигралась очень быстро. В принципе, демократия и не была никогда близка и понятна ни титульной нации, ни всем остальным, представленным в этом крае.

Ну митинговали пару раз активные молодые люди из далеких от столицы региона населенных пунктов в начале 90-х возле телецентра, употребляя слово «демократия» в слоганах. Но Бабай довольно быстро просек, что у этой молодежи определение термина «демократия» немного отличается от общепринятого и обозначает скорее «свободу молодежных группировок в возмездном предоставлении торговцам на рынке защиты от отдельных своих членов». Эту свободу Бабай им легко предоставил.

«С дедушкой Ельциным был подписан договор, суть которого, вкратце, сводилась к тому, что бабаевская республика — суверенное государство, и если и отдает что-то в федеральный центр или в чем-то ему помогает, то только от широты бабайской души»
«С дедушкой Ельциным был подписан договор, суть которого вкратце сводилась к тому, что бабаевская республика — суверенное государство и если и отдает что-то в федеральный центр или в чем-то ему помогает, то только от широты бабайской души»

А других свобод, может, кто и хотел, но особенно не требовал. Да к тому же, когда в результате перестроечного экономического шока и трепета на прилавках всех башкирских продмагов остались только похожий на солому турецкий чай и морская капуста с песком, народ стал требовать, чтобы хоть первый секретарь, хоть хан, хоть царь дал кому-то команду и чтобы хоть что-то еще в продмагах появилось.

Тут старый и хитрый партаппаратчик Урал Насырович, засидевшийся в Белом доме чуть ли не со сталинских времен в должности главного серого кардинала, и сказал, что Бабай тут теперь называется с большой буквы — Уважаемый Президент, «Хорматле Пиризидентыбыз [Президентушко (башк.)]» на чиновничье-местном, что всем надо его слушаться и порядок на вверенной территории он наведет.

И навел, кстати, причем в кратчайшие сроки. Заводские порядки результат дают быстро.

Он разделил сектора ответственности, расставил своих знакомых вице-премьерами, министрами и далее — вплоть до глав сельсоветов, физруков и медсестер. И полетели разнарядки.

Все как-то зашевелилось, заработало, и уже готовые к самому худшему люди, уже закупившие, было, в промышленных количествах соль и спички, поняли, что соль и спички можно тратить, не кончатся, а значит, пусть себе и будет Бабай хоть Президентом с большой буквы, да хоть королем зверей и рыб, лишь бы хуже не стало.

Не стал Бабай церемониться и с федералами, тем более которые тогда еще не умели не только строить вертикаль, мочить в сортирах террористов, но даже и сажать за экономические преступления, бывшие тогда главным национальным видом спорта и национальной идеей России.

Вслед за Татарстаном (да-да, как обычно, вслед, потому что Казань к Москве в два раза ближе, чем вотчина Бабая, и в Лувре на старинной карте мира Казань есть, а на месте здешней столицы, увы, густой урман [лес — башк.]) с дедушкой Ельциным был подписан договор, суть которого вкратце сводилась к тому, что бабаевская республика — суверенное государство и если и отдает что-то в федеральный центр или в чем-то ему помогает, то только от широты бабайской души. А вот лезть в дела суверенного государства мы никому не рекомендуем, потому как всем суверенитетом в республике обладает народ, и он может и решить, что без Москвы мы вообще будем все жить как Кувейт. Про Кувейт, кстати, не шутка, Бабай всем Кувейт как раз и обещал все 90-е, пока не сообразил, что Кувейт — отдельная страна, вообще-то.

Соответственно, Москва особенно и не лезла, до поры до времени.

Чисто формально в республике, конечно, существовали ведомства, которые как бы не подчинялись здешнему президенту, а подчинялись федеральному центру. Но в реальности для любого местного федерала был только один царь и бог — Бабай. Это касалось и судей, и прокуроров, и налоговиков, и милиции, разумеется, не говоря уже про всех остальных Рос-чего-то-там-надзоров.

Пару раз Москва пыталась шалить и ставить кого-то куда-то, не согласовав с Бабаем, но такие бунты пупсиков пресекались жестоко и категорично. Несогласованный чиновник становился в регионе нерукопожатным изгоем, носителем статуса «врага республики» и человека, который «против президента пошел». Работать в таких условиях человеку довольно быстро становилось невыносимо, и все становились на свои места, изгой — обратно в Москву, а какой-то друг республики — на освободившееся кресло.

ОСЛИКОМ ПО ТРОЯНСКОМУ КОНЮ, ИЛИ ПОЧЕМУ В УФЕ НЕ ПРИЖИЛСЯ НАЛОГОВИК ИЗ КАЗАНИ

Федералы прекрасно понимали, что Бабай никогда послушным не станет, и часто, особенно в его последние годы у власти, присылали на ключевые управления федеральных структур в республику не согласованных с ним людей.

Бабай понимал, что время сейчас не то, чтобы просто, например, заварить несогласованному федералу дверь квартиры или вывезти его в багажнике в Москву, как, говорят, бывало в 90-е. Однако мириться с засильем несогласованных чиновников в его вотчине он не собирался, о чем и давал соответствующие поручения «молодежи», особо акцентируя внимание на то, что каким-то образом выпихнуть человека из региона надо, но желательно как-нибудь ласково и весело, чтобы в Москве не очень обиделись.

«Айнур сказал своему московскому начальству, что эта клоунада ему надоела, и уехал домой в Казань»
«Айнур сказал своему московскому начальству, что эта клоунада ему надоела, и уехал домой в Казань»

Особенным оскорблением для себя счел Бабай назначение главным налоговиком республики Айнура А. (нетрудно догадаться, что подразумевается Айнур Айдельдинов, работавший ранее в руководстве ФНС по РТ, а ныне директор инвестиционно-венчурного фонда РТ — прим. ред.) — перспективного сотрудника налоговых органов из соседнего региона. Все бы ничего, да соседний регион был Республикой Татарстан.

С Татарстаном у Бабая были отдельные счеты. В начале 90-х Бабай и Шаймиев жили душа в душу, вместе составляли наиболее грозную региональную фронду. Это они вместе ввели в обиход невероятное с точки зрения не только права, но и русского языка понятие о «суверенных государствах в составе России». Однако потом тучи стали сгущаться. Сначала в 2002 году в ходе переписи в бабаевской республике вдруг выяснилось, что татар в республике стало процентов на 20 меньше, а соплеменников Бабая столь же значительно прибавилось. Многие, в том числе и руководители Татарстана, заявили, что татар попросту записали нетатарами для того, чтобы титульных жителей стало побольше. Надо сказать, что замечания-то в целом были не с потолка взяты, а татарстанское руководство в ходе той переписи как раз хотело показать, насколько многочисленный (многочисленнее — только русские) и могущественный это народ — татары. А тут сосед портит, понимаешь, статистику.

В итоге на выборах 2003 года популярный соседский президент Шаймиев не стал оказывать поддержку нашему Бабаю, а говорят, вовсе даже симпатизировал конкуренту Ралифу Сафину. На инаугурации Бабая я своими ушами потом слышал поздравление Минтимера Шариповича, от которого зал обмер: в поздравлении большой лис Шаймиев (которого некоторые татарстанцы тоже, кстати, часто зовут Бабаем) окатил соседа помоями с ног до головы, смешал с дерьмом, ни одного, правда, грубого слова не сказав.

«На выборах 2003 года популярный соседский президент Шаймиев не стал оказывать поддержку нашему Бабаю, а, говорят, вовсе даже симпатизировал конкуренту»
«На выборах 2003 года популярный соседский президент Шаймиев не стал оказывать поддержку нашему Бабаю, а говорят, вовсе даже симпатизировал конкуренту»

В этот момент «дружеское соцсоревнование» превратилось в ревнивое и злое соперничество, по крайней мере со стороны Бабая, в соседней республике я не работал.

И тут — такое назначение. Бабай, разумеется, тут же решил, что Шаймиев прислал ему своего шпиона, который сейчас заберет у него все деньги и сдаст соседям все его финансовые тайны. Была разработана «операция Ы».

Айнур оказался нормальным современным менеджером, который делал хорошую карьеру и, вполне возможно, был бы хорошим руководителем республиканской налоговой службы. Но по приезде ему был организован весьма своеобразный прием. Каждый раз, приходя на работу, ему приходилось буквально протискиваться сквозь строй пикетчиков, которые привели ко входу в налоговую живую лошадь и скандировали «Айнур — троянский конь». Айнур походил, походил сквозь строй, а потом сказал своему московскому начальству, что эта клоунада ему надоела, и уехал домой в Казань.

Бабай воспрял духом и велел пикетчикам и дальше ходить за «несогласованными». Следующим несогласованным был назначенный московскими генералами директором оборонного предприятия «У» Александр Г. Бабай был уверен, что этот человек — партнер по бизнесу Сергея Веременко, а завод в хорошем районе столицы им нужен, чтобы приватизировать его и сделать на его месте торговый центр или что-то вроде того.

Возле завода организовали митинг, на котором рабочим рассказали о коварных планах нового руководства. На митинг привели не лошадь, а на этот раз ослика, написали на нем имя директора и сказали, что такой вот сейчас руководитель на «У». «Комсомольская правда» была счастлива такому веселому пикету, потому как летом писать как раз было нечего.

Г., правда, к клоунаде отнесся спокойно и заявление «по собственному» писать не стал. Да и пикетное движение постепенно сошло на нет вместе с дальнейшим ростом уверенности в себе федерального центра. Посмотрел бы я на кого-то, кто привел бы ослика встречать несогласованных с региональными главами руководителей УФСБ и МВД, думаю, таких отчаянных искать пришлось бы долго и безуспешно.

Правда, митинги у здания УФСБ республики, пусть номинально ослов на них и не присутствовало, были, но уже после ухода из республиканской власти молодежи призыва-2003. Это были последние два года у власти Бабая, которые, к сожалению, прошли под скандальный аккомпанемент бессмысленной и беспощадной политической междоусобицы, которая в итоге и привела его к досрочной и довольно бесславной отставке.

Подготовил