Андрей Питулов: «Все, что было у меня, моей семьи, моих друзей, я вложил в лофт»

Андрей Питулов: «Три года ушло на то, чтобы донести до города, до людей, что такое вообще этот наш лофт»

«НАДО ПЕРЕЙТИ НА НОВУЮ СТУПЕНЬ С КЕМ-ТО, КТО ПОВЕРИТ В ПРОЕКТ

— Андрей, ваши партнеры заявили, что выходят из проекта лофта «Фабрика Алафузова». Что дальше?

— Компания «Пять капиталов» объявила об этом в декабре прошлого года. Мои партнеры изначально, еще три года назад, заходили в проект на время, для них это непрофильная история, они занимаются деньгами. Так что все это время я занимаюсь продажей их доли, потому что у них изначально было такое условие.

Знаете притчу? Однажды бизнесмен сидел в парке и горевал из-за долгов. Подходит к нему старичок и спрашивает, что случилось. «А давай я тебе денег дам!» — говорит он и выписывает бизнесмену чек на полмиллиона долларов. Бизнесмен вдохновился, что в него поверили, и заново закрутил какие-то дела, все у него пошло. За год выправил дела, чек ему так и не пригодился, и он решил его вернуть. Попытался в парке найти старичка, а бабушки говорят: никакой это не миллионер, а местный сумасшедший, он всем выписывает эти чеки ради интереса... Это притча о том, как важно, когда в тебя верят. «Пять капиталов» три года назад поверили в меня и помогли перейти на следующую ступень. Сейчас надо перейти на новую ступень с теми, кто поверит в проект и захочет его реализовать.

— Условно говоря, чек на сколько миллионов вам необходим?

— Ну вот есть объявление о продаже на 65 миллионов рублей. Вот столько и необходимо. Из них 37 миллионов рублей — покупка доли, остальные в ремонт.

Существует три варианта развития проекта. Первый — минимальный: сделать капитальный ремонт, восстановить крышу, сделать инженерию. Это стоит порядка 30 миллионов рублей. Второй — средний: ревитализация (щадящая реконструкция) — в 70 миллионов рублей обойдутся восстановление мансарды, пристройка к зданию входного узла и лестничной группы, плюс инженерия и ремонт помещений. А третий проект — реконструкция — самый дорогой и стоит 250 миллионов рублей. Из них 125 миллионов — это строительные работы, еще 125 — инженерия (кондиционирование, отопление, водоснабжение, канализация и др.).

Все три года, что я в проекте, занимался тем, что приводил в лофт разных людей и смотрел, как они реагируют. Но только в этом году люди, наконец, начали обращать внимание на проект. Раньше у них в головах был хаос, а сейчас я вижу, что у людей приходит понимание того, что здесь может быть. Три года ушло на то, чтобы донести до города, до людей, что такое вообще этот наш лофт. Ведь по большому счету мы делаем пространство для творческого развития и созидания через делание . А то, что сейчас есть, — пока заготовка и декорация, но я вижу и знаю, что из этого можно сделать. Можно сделать конфетку — красивое галерейное пространство, театр, лектории, хостел, общественные мастерские, большой коворкинг.

«По большому счету мы делаем пространство для творческого развития и созидания через делание»

Когда я стал присматриваться к молодежи, которая сюда приходит, очень удивился — красивые девушки, бородатые, татуированные парни с разнообразными интересами и желанием что-то делать. Я хожу среди них и слышу их отзывы: «Как здесь круто, атмосферно!» Но это одна сторона. А другая — это когда ты банкир и смотришь на проект со стороны собственника залогового имущества, с которым что-то может произойти. Конечно, ты опасаешься и думаешь, для чего тебе это все нужно. По мнению такого банкира, пусть лучше на территории вообще ничего не происходит. Но это палка о двух концах: если ничего не будет происходить, то это будут просто участок земли и руинированные строения, продать будет гораздо сложнее. А сейчас это как минимум арт-объект. Где найти баланс?

— Лофт приносит вам доход?

— Большие деньги для себя я тут пока не зарабатываю. Все, что приходит, тут же снова вкладывается в благоустройство территории, улучшение зданий, оплату произведенных работ. Только за последнюю неделю мы сделали фальш-крышу над галереей и построили навес над сценой во дворе. Все, что было у меня, моей семьи, моих друзей, я вложил сюда. Я был готов к тому, что происходит сейчас, с самого начала. Найти инвесторов, которые будут финансировать мой проект так, как мне нужно, сложно. Возможно, все бы получилось и с нынешними партнерами, если бы не кризис и не удорожание проекта. Но когда мне говорят: ой, здесь нужны миллиарды… На самом деле нет. Есть крыша, стены, окна поставлены. Надо сделать инженерию на 10 - 15 миллионов. А все остальное делается руками той же молодежи! Ко мне они часто приходят и спрашивают, чем могут помочь.

— Вам надо найти олигарха, которого вы заразите своими идеями. В Москве такие есть. А в Татарстане?

— Возможно, найдутся после этого интервью. Но олигархи и не нужны — они живут в других измерениях и цифрах. Я бы предпочел, чтобы это были люди из малого и среднего бизнеса со своими 10 миллионами рублей. По большому счету нужны три-четыре таких человека. За свои 10 миллионов они получат большое количество квадратных метров, которые потом можно будет сдавать в аренду через нашу управляющую компанию или использовать в своих бизнес-целях, соответствующих концепции развития этого пространства. Надо выкупить только долю моих партнеров, а остальное можно сделать за бартер. У меня есть друзья — владельцы строительных компаний, один готов сделать в лофте мансарду и крышу, другой — отделочные работы, есть те, кто может провести отопление, сделать инженерию. С проектантами — «Старой Казанью» — мы еще не рассчитались: должны им около 5 миллионов, но они с самого начала хотели себе площади.

«Можно сделать конфетку — красивое галерейное пространство, театр, лектории, хостел, общественные мастерские, большой коворкинг»

Я приложил очень много усилий, чтобы у нас на территории что-то происходило. То, что в прошлом году сюда пришел президент Татарстана Рустам Минниханов, то, что мы довели его до территории льнокомбината, — это уже многое. Мы притащили проект Миляуши Тукмаковой — создание творческого кластера на базе нашего лофта, бывшего льнокомбината, Алафузовского театра и бывшей пятой швейной фабрики. После прихода президента на всех картах деловой активности наша территория стала называться «творческий кластер». И у собственников льнокомбината другого выбора-то и нет, придется это делать.

СЛОЖНО ЕЩЕ И ПОТОМУ, ЧТО ЛОФТ НЕ С ЧЕМ СРАВНИВАТЬ. ЭТО ЖЕ НЕ ШКОЛА, НЕ КВАРТИРА, НЕ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР

— Эксперты говорили нам, что лофт в целом классный проект, но у вас нет четкого бизнес-плана: сколько должно быть арендаторов, сколько квартир, какие мастерские, кто конкретно займет площади и сколько на этом можно заработать?

— Начнем с того, кто это сказал и откуда у него такая информация про отсутствие бизнес-плана? План был с самого начала, и он корректировался, потому что мы старались соответствовать меняющейся кризисной ситуации в стране и мире. В октябре 2015 года я повез проект в Москву на дизайн-завод Flacon. Я пытался привлечь их на проект, но они сказали, что в силу своей политики могут только платно проконсультировать: «А в твоем случае, Андрей, консультировать тебя нечего. Все сделано правильно, как положено. Однако проект не совсем соответствует нынешнему положению дел».

После заключения от Flacon я окончательно решил, что нужно идти по пути классической ревитализации, то есть в существующие помещения запустить арендаторов, которые делают сами себе ремонт, а мы сделаем инженерию и начинаем работать с минимумом средств. Мне сказали, что в старые помещения можно вбухать сколько угодно денег, тут можно работать только с бюджетом: вот решил, что потратишь 30 миллионов — и столько тратишь, но ни копейкой больше. Такой план мы и составили — делаем ремонт на 30 миллионов и на 5 - 6 тысяч квадратных метров можем запустить арендаторов. Последние подсчитанные ставки аренды — 250 рублей за квадратный метр, то есть можно аккумулировать доходность на уровне 1 миллиона - 1 миллиона 200 тысяч рублей в месяц. Это без проведения мероприятий.

Теоретически уже есть арендаторы на половину площадей. Мы пока не предлагали никому первые этажи, потому что они и так всем нравятся и найдут арендаторов. Есть арендатор на галерейное пространство в тысячу «квадратов», хотя я думал, что найти его будет сложно. Есть арендатор на хостел площадью 500 квадратных метров, на театральное пространство (200 квадратных метров). Есть пять арендаторов на творческие мастерские — кто-то хочет собственную столярную мастерскую, а кто-то — общественную, а это еще 400 «квадратов». Есть те, кто хочет быть собственником, например рекламное агентство, профинансировавшее установку окон (еще 250 квадратных метров).

«Теоретически уже есть арендаторы на половину площадей»

Мы не можем представить общественности детальный бизнес-план, потому что не можем до конца определиться с вариантом, по которому точно пойдем. Сейчас все больше склоняемся к первому — с инвестициями в 30 миллионов. Мы еще раз пересчитываем его строительную часть, чтобы убедиться, что уложимся в эту сумму. На сегодня произведено вложений в размере 9 тысяч рублей на квадратный метр, имеется в виду с покупкой здания и всеми проведенными экспертизами и обследованиями. Надо еще порядка 5 - 6 тысяч на «квадрат». Это реально просчитанные цифры.

Сложно еще и потому, что лофт не с чем сравнивать. Это же не школа, не квартира, не торговый центр. По жилому дому очень просто все подсчитать. Например, за сколько можно продавать квартиры в лофте? Никто не знает. В Москве лофт-квартиры стоят на 10 - 15 процентов дороже стандартных, а в нашем случае, думаю, они могут стоить вполовину дешевле обычных квартир. И такое жилье подходит только очень необычным людям. Тот же Flacon сказал: «Ну куда ты хочешь надстраивать 5 тысяч «квадратов» под жилье? У тебя же уже есть 7 тысяч, вот и работай с ними».

— То есть от строительства и продажи квартир, как планировалось первоначально, вы отказались?

— Не совсем, правильнее будет сказать, что отложили, на это есть объективные причины. Первая причина — это общая финансовая ситуация и ситуация на рынке жилья. Если ты вложишь 250 миллионов, то 50 - 60 квартир, которые ты хочешь продавать по 50 тысяч рублей за квадратный метр, не продашь. Потому что не продается вообще ничего, а такое специфическое жилье вообще может стоять годами. Вторая — что увидят из окон люди, которые придут на это посмотреть? Заброшенный льнокомбинат. Если хочешь, чтобы территория развивалась, надо, чтобы это развивалось все вместе. Третья — рядом старое тухлое русло Казанки.

Но в декабре 2015 года мне позвонили из Москвы представители льнокомбината и предложили посотрудничать (читай, предоставить свои наработки и расчеты для того, чтобы они тоже смогли максимально быстро включиться в развитие своих территорий — это 4 гектара земли и 30 тысяч «квадратов» площадей). Они сейчас находятся там, где я был три с половиной года назад: у них еще даже проектирование не начато. Я предоставлял им свои данные, технико-экономические обоснования. Русло Казанки тоже планируют очищать, в апреле этого года процесс запустили. Так что, когда эти факторы уйдут, можно будет задуматься о надстройках.

«После прихода президента на всех картах деловой активности наша территория стала называться «творческий кластер». И у собственников льнокомбината другого выбора-то и нет, придется это делать»

— Все-таки уточним, вы сами как зарабатываете?

— На том, что организуем мероприятия — там остается небольшая дельта. На том, что пускаем фотографов на территорию — они проводят в интерьерах лофта коммерческие съемки. На территории есть также несколько арендаторов: квест-комната «Нехорошая квартира», мотосервис, небольшой магазин. Этого хватает, чтобы сводить концы с концами.

— Арендаторы и есть самая главная составляющая кластера?

— Да, именно так все и делается. Собственник творческого кластера должен зарабатывать с аренды, как делают те же Flacon, Artplay в Москве. Более того, за мной сейчас ходят толпы людей и просят помещения. Они готовы зайти в то, что есть, самостоятельно сделать ремонт, провести необходимые коммуникации. Однако дело в том, что мои партнеры — компания «Пять капиталов» — говорят, что в этом случае возникнут обязательства перед арендаторами, увеличится долговая нагрузка на предприятие, а партнерам это не нужно. Поэтому партнеры не санкционируют мне заключение договоров аренды.

— А как может увеличиться долговая нагрузка?

— Скажем, надо будет больше платить за электричество. Есть пример арендатора — квест «Нехорошая квартира». Они пришли в лофт год назад, а осенью 2015-го мы планировали войти в стройку. Однако осенью мы закончили проектирование, стоимость проекта выросла, соответственно, полетели все технико-экономические обоснования, и, естественно, инвестпартнеры сказали, что не смогут найти столько денег, поэтому проект стал неинтересен. А я ребятам из квест-проекта обещал, что к зиме мы проведем тепло, но им пришлось это сделать за свой счет. Всю зиму они обогревались с помощью газовых баллонов, что было затратно — 25 - 30 тысяч рублей в месяц. Соответственно, вложения в отопление, электричество — это неотделимые улучшения, которые я принимаю в счет арендной платы. И даже сейчас они еще не платят за аренду, потому что заплатили уже за год вперед. Это и есть обязательства.

«Я приложил очень много усилий, чтобы у нас на территории что-то происходило»
На фото — концерт группы «Иттифак» в лофте

У нас готово помещение под хостел. Единственное, что смущает, — отсутствие отопления. Есть фирма, готовая сделать отопление, которая уже сотрудничала с нами — участвовала в проектировании. Работы по отоплению стоят порядка 10 миллионов рублей, и компания готова вложить эти деньги взамен площадей. Но партнеров этот вариант также не устраивает.

Я изначально был за вариант, что нужно сразу же развивать территорию. Запускать арендаторов, за их деньги делать инженерию, запускать здесь жизнь. У «Пяти капиталов» была другая точка зрения: мы должны были сделать проектирование, получить все техусловия, сделать смету, посчитать технико-экономическое обоснование, только после этого решать, занимаемся мы проектом или нет. Собственно, по этому варианту мы и пошли.

«МОИ ПАРТНЕРЫ ПОПРОСИЛИ, ЧТОБЫ Я БОЛЬШЕ НЕ ПРОВОДИЛ ВЕЧЕРИНКИ И МЕРОПРИЯТИЯ, ПОКА НЕ ПРОДАМ ИХ ДОЛЮ»

— Вы сказали, что если в лофте ничего не будет происходить, то продать будет гораздо сложнее. Есть опасения, что мероприятия прекратятся?

— Мои партнеры попросили, чтобы я больше не проводил вечеринки и мероприятия, пока не продам их долю, потому что опасаются, что может что-то произойти в плане безопасности. При этом у меня 20-летний опыт работы в данной сфере. На каждое мероприятие в лофте нанимаем 10 чоповцев, которые следят за порядком, за тем, чтобы не курили в неположенных местах, не пускают никого не крышу. А мероприятия я проводил, потому что в городе не происходило ничего экстраординарного. Только в этом году было уже сделано 20 разнообразных мероприятий: тату-фестиваль, кальянный фестиваль, технофестиваль с тремя танцполами, три театральные акции, три художественных перформанса, открыли музей стрит-арта на территории. Естественно, я все это делал не сам, и у каждого события был свой организатор, но без моего непосредственного участия и личной ответственности за каждого вошедшего человека на территорию ни одно мероприятие бы не состоялось. Трехдневный тату-фестиваль на прошедшей неделе был самым масштабным событием, которое было на нашей территории. Было много положительных и отрицательных моментов, и это грандиозный опыт. Пришло понимание, что круче в текущей ситуации вряд ли что-то можно сделать.

Тем не менее пока я ничего больше проводить не буду. Собственно, я и из клубной сферы ушел потому, что мне надоели вечеринки. Я понял, что клубы — это тупиковая ветвь развития, что все эти ночные танцы, алкоголь и сопутствующие вещи ни к чему молодежь не приводят. Проводя вечеринки в лофте, я еще раз в этом убедился. Единственное, «притащив» в лофт молодежь, я показал им это место. Например, на кальянный фестиваль в лофте пришли больше тысячи человек. Это не мои потребители, не моя публика, но плюс в том, что еще тысяча человек увидели помещения. Фабрика сама себе отбирает людей: если человек говорит, что тут классно и атмосферно, он вернется, а те, кто говорит: «Фу, ноги испачкал», — это «чужие», они сюда больше не придут.

«Сейчас территория «Фабрики Алафузова» преображается и превращается в музей стрит-арта. Еще чуть-чуть — и мы станем полноценным туристическим объектом»

— Отказ от мероприятий станет сильным ударом по финансам, по деятельности?

— Когда проходят события, банально идет денежный поток, которым можно оплачивать воду и электричество, что-то ремонтировать, улучшать. Если вообще ничего здесь не проводить, не будет совсем никаких денег, тогда получим, условно говоря, закрытую дверь, кто-то просто будет сюда залезать, что-то воровать. Это будет тупиковый путь. Но я уверен, что это временно — на две-три недели. И опять же речь идет о массовых ночных мероприятиях, которые реально проводить очень рискованно и затратно.

— Земля под лофтом оформлена как под технопарк. Почему?

— Была возможность перевести значение земель в любую категорию — и КС, и Ж1, тогда мы могли бы построить здесь многофункциональный офисный центр. Но он требует определенного количества парковочных мест, а с нашей проектируемой площадью в 12,5 тысяч квадратов нужно было бы строить просто гигантскую парковку. Единственное, по чему мы прошли по парковке, — по технопарку. И определение технопарка — то самое определение креативного творческого кластера: это имущественный комплекс, где могут быть разные типы зданий, сооружений, помещений.

Правда, мы думали, что можно сделать как в квартирах — только черновую отделку, то есть без унитазов и прочего. Оказалось, по категории «технопарк» так нельзя, потому что технопарк — это готовое строение со всем сразу. Поэтому и было удорожание проекта, когда в смете учитывались 120 унитазов, 80 душевых, фанкойлы в каждом помещении, разводка электрики со светильниками и розетками. Один чиллер только стоил 10 миллионов.

«Мы делали техническую экспертизу — фундаменты зданий на территории уходят в землю на 3 метра, состояние кладок хорошее, и просто так их не демонтировать. Стоимость демонтажа выходила порядка 20 миллионов»

— А вы не думали, чтобы снести тут все и построить заново? Так, наверное, было бы дешевле.

— Не дешевле — это все так поначалу рассуждают. Мы делали техническую экспертизу — фундаменты зданий на территории уходят в землю на 3 метра, состояние кладок хорошее, и просто так их не демонтировать. Только взрывать. Копаться в земле здесь, в археологической зоне, нельзя по ограничениям от минкультуры. Стоимость демонтажа выходила в 3 тысячи рублей на «квадрат», то есть всего порядка 20 миллионов. Я посчитал, что так делать невыгодно.

Сейчас мы, конечно, уже вложили более 20 миллионов. 5 миллионов — на окна, 7 — на проектирование. Много денег ушло на пескоструивание и отбивку штукатурки, вывоз мусора — 7 - 8 миллионов.

«ЯРОСЛАВ МУРАВЬЕВ МОЖЕТ СДЕЛАТЬ ЛОФТ ЗА 20 МИЛЛИОНОВ»

— Некоторые эксперты считают, что тема с лофтами в Москве и Питере постепенно умирает, формат отживает свое. Вы согласны?

— Там это может быть, но до нас еще даже не дошло. Как это обычно бывает, в Москве уже умерло, а у нас еще только началось. Кроме того, творческий кластер, как и любой клуб, имеет все стадии развития. У нас сейчас «дикая» стадия — это даже не лофт, а сквот. Приходит молодежь, которая является прямым потребителем и носителем информации.

«Эдельвейсовцы реконструируют свой завод Петцольда и делают там торгово-административно-жилые комплексы. Лофтом это называется потому, что переделывается из старого завода, это модно, это тоже маркетинг»

Недавно я послушал лекцию урбаниста и социального инженера Святослава Мурунова, и он развеял мои иллюзии. Я думал, что заполню лофт художниками, дизайнерами и они будут генерировать доход. Мурунов сказал: «Ни фига!» По его словам, представители творческих профессий приходят, завоевывают нужные им помещения и создают добавленную стоимость, привносят красивую и модную историю. Как только на площади приходит реальный бизнес, художники, как правило, съезжают. Это нормальный процесс, так и должно быть. Вот пока мы раскачиваем лофт для молодежи. Ко мне уже несколько раз приходили взрослые люди, которые хотят провести в лофте банкеты, дни рождения — им нужны необычные места. Мы даем что-то необычное, атмосферность.

Важно также авторство проекта. Те, кто раньше ходил в мои клубы, отмечали, что это были особенные места с атмосферой. Я считаю, что в Казани сегодня не так много людей, которые могли бы сделать лофт. Кто-то мог бы сделать лофт в идеальных условиях. Например, если дать соучредителю резиденции креативных индустрий «Штаб» Ярославу Муравьеву 200 миллионов, он бы нашел помещение, сделал там ремонт, и у него бы тоже получился своеобразный, муравьевский лофт по типу «Штаба».

— За 200 миллионов любой сделает лофт!

— Это только так кажется (смеется). Или вот есть Василь Бадреев — основатель проекта Open Space Market. У него лофт бы тоже получился, но совсем другой, «интеллигентный» такой, с зоной маркетов и лекториев. Или диджей, соучредитель продюсерской команды Ozone Pro Артур Хосровян — у него бы тоже получилось, но это было бы пространство, больше заточенное под музыку, вечеринки.

— Но в Казани до сих пор нет ни одного примера успешного лофта. В 2012 году пыталась создать лофт в ДК «Меховщиков» Анна Зуева, но закрыла его и уехала за рубеж. Планировался к открытию лофт «The Заря».

— Зуева просто назвала свое пространство лофтом, но это был не лофт, а большой коворкинг с лекторием. В актовом зале ДК «Меховщиков» поставили мебель из паллет и проводили иногда выставки, показы. В таком случае можно формировать очень маленький денежный поток, его не хватит даже на аренду. С «Зарей» ничего не состоялось, это была фикция. Никто и не собирался там делать лофт. Возможно, это был такой маркетинговый ход.

«У «Смены» помещение похоже на лофт, но проект сидит там в аренде, значит, на птичьих правах» На фото Ильгизар Хасанов (справа) — сооснователь «Смены»

Эдельвейсовцы реконструируют свой завод Петцольда и делают там торгово-административно-жилые комплексы. Лофтом это называется потому, что переделывается из старого завода, это модно, это тоже маркетинг.

Есть пример удачного лофта в Красноярске, но там другая ситуация — город давал людям помещения, чтобы они там чем-то занимались, творили.

— Почему все-таки формат лофта не приживается?

— Во-первых, само помещение должно быть лофтовым, а таких в городе просто нет. Как правило, старые фабрики и заводы либо очень дороги, либо территориально неудобно расположены. У «Смены» помещение похоже на лофт, но проект сидит там в аренде, значит, на птичьих правах. Когда-нибудь собственник передумает — проект исчезнет. Или же художнику Ильгизару Хасанову (сооснователь центра современной культуры «Смена» — прим. ред.) повезло, проект будет развиваться. Должна сложиться комбинация, чтобы это произошло.

У каждой старой фабрики есть собственник, и он идет по простому пути — сдача в аренду без дополнительных затрат. Мы столкнулись с тем, что банки не дают кредит под объект, оценивают его слишком низко. Для того чтобы быть в теме, надо понять, как это работает изнутри. Я в свое время работал на «Красном Октябре» в Москве, когда он ревитализировался, и я видел, как это все произошло.

Казань слишком медленно догоняет Москву и Питер. В Питере вообще все это стабильно. Там эта культура существует, люди пропитаны творчеством.

— А на «Штабе» можно заработать?

— Я вижу, что там проходят достаточно интересные события и их много, но практически все они бесплатные. И здесь возникает очень интересная ситуация. Это как в свое время ночной клуб «Штат 51» начал пускать гостей без денег, после этого клубная культура в Казани умерла, потому что люди разучились платить деньги на входе. Если на входе нет платы, эти деньги не платятся топовым диджеям, танцорам, не выделяются на шоу. Перестали платить — перестало быть интересно. Люди говорят: «Мы не готовы платить деньги за ерунду». Арт-директора говорят: «Нам не из чего и неоткуда брать деньги, чтобы делать вам красивые и насыщенные мероприятия». Круг замкнулся. Правда, чуть позже в «Штате» стали брать деньги за гардероб, но было уже поздно. В «Штабе» может произойти подобная ситуация — организуются бесплатные лекции, потому что пока есть возможность, люди к этому привыкают и на платную лекцию уже не пойдут. Одновременно центр современной культуры «Смена» делает какие-то мероприятия, за которые аудитория платит символические 50 - 100 рублей.

Это та тенденция, которую и мы могли бы использовать. Пусть мы не в центре, но у нас хорошие подъездные пути, у нас есть много залов, пригодных для лекций. До этого момента осталось немного времени. Я уверен, что мой проект обязательно сложится. Когда я все это делал, то наступал на всевозможные грабли. Когда мы ходили с эскизным проектом, я посетил три градостроительных совета, только потом стало известно, что лофт подпадает под территорию развития Адмиралтейской слободы и уже нужно проходить президентскую комиссию и мэрскую комиссию по согласованию фасада. Мы потратили 10 месяцев, но все это успешно прошли и получили все свои документы.

Потом я три раза получал ГПЗУ (градостроительный план земельного участка — прим. ред.) — каждый раз он выходил с ошибками, и это нам задержало проектирование на полгода. Ведь классическое проектирование начинается с получения ГПЗУ. Именно ГПЗУ регламентирует то, что можно делать с участком и строениями.

Я знаю, как сделать творческий кластер, как сделать его прибыльным. Команда есть. Есть понимание, что проект нужен людям, тогда как три года назад я, конечно, сомневался в этом.

«В «Штабе» может произойти такая ситуация — организуются бесплатные лекции, потому что пока есть возможность, люди к этому привыкают и на платную лекцию уже не пойдут»

— Но все-таки продолжили, несмотря на сомнения.

— Это был выбор. Тогда я поставил себе цель пойти по этому пути.

«Я ПОШЕЛ НА ТРЕНИНГ С ВОПРОСОМ «ЧТО ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ? ЧЕМ ЗАНИМАТЬСЯ В ЖИЗНИ?»

— Если бы вам тогда сказали, что три года вы будете пытаться создать лофт, все равно решились бы взяться за проект?

— Три года назад, перед тем как мне исполнилось 40 лет, я пошел на тренинг с вопросом «Что делать дальше? Чем заниматься в жизни?». На тот момент с клубами уже было покончено. Я занимался хостелами, но уже было понятно, что это малодоходно. И пришел этот проект, я начал думать, как выкупить здание старой фабрики. Тогда я понял, что могу использовать все свои предыдущие наработанные знания и навыки, он даст мне возможность для дальнейшего развития во всех областях. За эти три года, когда я, условно говоря, жил впроголодь и занимался этим проектом, я узнал, как делается проектирование, согласование проекта, что такое экспертиза, куда нужно ходить, приобрел новые навыки, знакомства. Все не просто так. Все было полезно и занимательно. Да и потом есть далеко идущие планы — сделать из фабрики демоверсию того, как можно «возвращать жизнь» в индустриальные объекты, и заниматься этим дальше. Благо у нас под боком еще 50 тысяч «квадратов» подобных площадей только льнокомбината. А на улице Гладилова есть бывший кожзавод, кожгалантерейная фабрика, уксусный завод, завод «Кызыл-Кунче» и еще несколько. Кировский район может стать драйвером развития города при правильном подходе и намерении городских властей воплощать «Стратегию развития-2030».

— Что может произойти, что заставит вас потерять веру в проект?

— Веры я не потеряю. У меня могут отнять проект, или произойдет что-то такое значительное, что не позволит мне им заниматься дальше. Я не сторонник планировать в жизни негативные сценарии. Рассматриваю позитивные в своем исполнении сценарии. Я проходил разные тренинги личностного роста и могу себя вдохновлять, настраивать. Бывает, конечно, что силы ненадолго заканчиваются, но вдохновляешься и идешь дальше.

«Во власти сегодня есть нормальные люди. Мне кажется, что это ребята, которые работали в той же творческой сфере, что и я, и могли бы хоть как-то как-то поддерживать проект» На фото — Наталия Фишман и Дамир Фаттахов

— Ваша семья с пониманием относится к проекту?

— Конечно, понимает и поддерживает. Жена организовывала различные арт-мероприятия и ночные маркеты, а дочь стоит на фейс-контроле во время мероприятий. Сильно поддерживает мама.

— Обращались в исполком за помощью?

— Город говорит, что денег нет, но держитесь, занимайтесь проектом. Хотя по «Стратегии развития-2030» говорится о кластерном развитии города, о том, что надо задействовать молодежь. Вот экспертное мнение из стратегии: «Так, в концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года культуре отводится «ведущая роль в формировании человеческого капитала, создающего экономику знаний».

Мы уже это делаем, мы уже реальная творческая индустрия! Мы существуем — можно прийти посмотреть. Во власти сегодня есть нормальные люди. Экс-глава Кировского района Дамир Фаттахов пошел на повышение, у комитета по делам молодежи новый председатель. Мне кажется, что это ребята, которые работали в той же творческой сфере, что и я, и могли бы хоть как-то как-то поддерживать проект.

— Какую поддержку они могут оказать?

— Смотря кто. Есть городские кредиты на поддержку малого и среднего бизнеса. Мы бы хотели получить такой в размере 10 миллионов рублей. Я приведу двух-трех резидентов, которые хотят разместиться в лофте, дайте нам по 10 миллионов каждому. Все — вопрос будет решен. Когда в прошлом году к нам приходил Минниханов, он отправил меня в Сбербанк, мол, можно там получить кредит. Я пришел туда, а у меня спрашивают, есть ли у фирмы обороты. Я сказал, что нет. Ну и разговаривать тогда не о чем. Но ведь мне могли бы подсказать банк, который отнесется лояльно, так, как нам нужно.

«Я знаком лично с председателем комитета Сергеем Ивановым (на фото) уже 15 лет, но что я предложу? Можно, конечно, запустить экскурсии по крышам, и я сам буду их водить. Но пока это будут очень опасные экскурсии» / Фото: prav.tatarstan.ru

— К вам приходят туристы?

— Да, находят нас через интернет, звонят, приходят.

— Обращались в республиканский госкомитет по туризму, чтобы вас включили в туристические маршруты?

— Я знаком лично с председателем комитета Сергеем Ивановым уже 15 лет, но что я предложу? Можно, конечно, запустить экскурсии по крышам, и я сам буду их водить. Но пока это будут очень опасные экскурсии. Вот сейчас территория «Фабрики Алафузова» преображается и превращается в музей стрит-арта. Еще чуть-чуть — и мы станем полноценным туристическим объектом. Вот тогда и будем обращаться.

Сейчас мне надо по-доброму расстаться с партнерами, разработать бизнес-план с новыми партнерами и попутно воплощать подобные идеи. Придумывать идеи — дело нехитрое, а воплощать через созидание — это совсем другое дело. Многие приходят, что-то предлагают, а когда я предлагаю этим им самим заняться, 80 процентов людей сразу пропадают. Но те, кто остается, — это единомышленники, из них и с ними можно формировать команду.

«В КЛУБНОЙ КУЛЬТУРЕ ПРОИСХОДИТ ПЕРЕЗАГРУЗКА»

— Вы долгое время занимались клубами, были, что называется, «отцом-основателем» клубного движения в столице республики, поэтому интересно ваше мнение: что происходит сегодня с клубной культурой в Казани?

— Происходит некая перезагрузка. Как пойдет дальше, зависит от людей. Носителей клубной культуры среди молодых людей не осталось. Были гламур, пафос, чистое потребление. Сейчас носителями и продвигателями этой культуры должны бы быть 30 - 33-летние молодые люди — арт-директора. И они разбираются в арт-бизнесе, сколько людей надо собрать, какой должен быть средний чек, кого надо пригласить, чтобы он стал еще дороже. Но клубы — это что-то большее. Клубы раньше были местом встреч, знакомств, общения, они выполняли социальную функцию. Сейчас это не нужно, потому что есть соцсети, кроме клубов появилось много других вариантов проведения досуга. Большую часть аудитории отобрали кальянные. Хотелось бы заново внести культуру танцев на танцполе. «Штат 51» в свое время задал моду на танцы вокруг барных стоек и столов, но это не то.

Помимо прочего, на клубную культуру повесили ярлык, что все это — наркоманская тема. Из-за этого какая-то часть людей отвернулась от клубов.

«Я понял, что клубы — это тупиковая ветвь развития, что все эти ночные танцы, алкоголь и сопутствующие вещи ни к чему молодежь не приводят. Проводя вечеринки в лофте, я еще раз в этом убедился»

— А это не так?

— Не так. Я знаю огромное количество людей, которые ходят на вечеринки просто отдыхать, танцевать и общаться, но знаю, что есть и те, кто ходит только «поторчать». Вот для них вообще неприятно работать.

— Какие клубы кажутся вам сегодня интересными?

— Я год нигде не был. Есть только три места, которые бы я назвал настоящими клубами, работающими в правильном формате, — это «Люксор», где сильны клубные традиции, музыкальная составляющая, танцоры; «Арена», 20 лет работающая как развлекательный центр, как и положено; и The Legend, продолжающий традиции клуба «RAЙ». Extra Lounge — это кабак с музыкой, а все остальное — это мелкие бары. Snob стал популярным не из-за формата, а из-за того, что находится на набережной — она раскручивается, и Snob попал под эту тему.

— Что нужно сделать в клубной культуре, чтобы клубы перешли из вчерашнего дня в завтрашний?

— Я всегда об этом говорю — в Казани не хватает людей, молодежи. Если бы молодежи было на 200 тысяч больше и Казань стала по-настоящему молодежным городом, тогда было бы проще — заведения бы заполнялись. На посещение клубов однозначно влияет экономическая ситуация. Если нет денег, их перестают тратить в клубах. Я помню это по своему проекту «БарМалина». Когда в 2008 году объявили, что начался кризис, через неделю выручка упала на 30 процентов, а через две — на 40. То, что сейчас происходит, конечно, влияет на клубы, рестораны. Возможно, потери могли бы компенсировать туристы, но их пока, видимо, недостаточно.