ДИОКСИНОВАЯ УГРОЗА

В Казани через год начнется строительство мусоросжигательного завода (далее — МСЗ). Об этих планах официально заявлено на уровне правительства России. Согласно публикации «БИЗНЕС Online» инвесторы обещают миллиардные вложения, дополнительные рабочие места, незначительное повышение тарифа для промышленных потребителей и отсутствие его повышения для простых граждан, а также самый высокий уровень экологической безопасности.

Меня, жителя Набережных Челнов, вопрос строительства в Казани МСЗ вроде как и не должен волновать. Однако в силу профессиональных интересов, а также неравнодушия к проблемам экологической безопасности я посчитал необходимым изложить свою точку зрения по данному вопросу. Не исключено, что это поможет обычным гражданам лучше понять те преимущества и риски, которые несет в себе строительство в Казани МСЗ.

Как человек, работающий в сфере переработки отходов, я отношусь к идее строительства МСЗ с определенной долей осторожности. Тем не менее следует признать, что такие заводы, пусть и с разной степенью эффективности, функционируют во многих странах мира. При этом они не только занимаются утилизацией мусора, но и являются источником производства тепла и электроэнергии.

Может быть, назрел вопрос строительства МСЗ и в Казани. Однако уже сейчас очевидно, что эта тема вызовет серьезное беспокойство у общественности, прежде всего у экологов. И понятно почему. Мы привыкли к тому, что любой промышленный объект, использующий технологию сжигания, является источником загрязнения окружающей среды на прилегающей территории. И чем мощнее этот объект, тем шире охват загрязняемой территории.

В настоящее время существует не менее десятка различных способов переработки твердых коммунальных и промышленных отходов. Эффективность каждого из них различна и зависит от многих условий, в том числе от особенностей технологии, объемов перерабатываемого сырья (отходов), наличия государственной поддержки (в виде дотаций, фиксированных цен на сырье или налоговых льгот), уровня технологической культуры производства (соблюдается ли технологический режим, осуществляется ли своевременная замена исчерпавшего ресурс оборудования или его отдельных элементов), соответствия экологическим стандартам.

К числу распространенных способов относятся различные варианты термической переработки отходов, иначе говоря, их сжигание. На Западе данный способ обрел популярность после того, как сжигание отходов стали рассматривать не только в качестве способа очищения городов от мусора, но и как источник получения дополнительной энергии. И далеко не случайно, что эта технология стала особенно активно разрабатываться и внедряться после нефтяного кризиса 1973 года, когда по инициативе ряда арабских нефтедобывающих стран был искусственно создан дефицит нефти на мировых рынках.

В настоящее время используется несколько различных вариантов термической обработки отходов, отличающихся друг от друга особенностями режима сжигания, способом подготовки отходов к термической обработке, технологией очистки газов, а также характером использования шлаков.

Одним из ключевых технологических факторов является температурный режим сжигания отходов. Если верить специалистам, в мировой практике преобладает технология слоевого сжигания отходов, чаще всего функционирующая в режиме от 600°С до 900°С, с утилизацией энергии и многоступенчатой газоочисткой. Как утверждает сотрудник Всероссийского теплотехнического института Андрей Тугов, в Европе на этой технологии работают более 470 МСЗ. На ней же работают и московские МСЗ (всего их 4). Собственно говоря, сам Тугов является активным сторонником применения данной технологии, занимаясь различными аспектами ее усовершенствования и адаптации к российским условиям.

Впрочем, технология слоевого сжигания отходов в последние годы подвергается серьезной критике. При всех ее экономических преимуществах (данная технология считается более дешевой по сравнению, например, с плазменной технологией сжигания), она несет в себе серьезные экологические риски, в том числе в контексте диоксиновой угрозы.

Как правило, вопрос о диоксиновой угрозе сопровождает любой проект, основанный на использовании химических и высокотемпературных технологий, где диоксин является побочным продуктом производства. О токсичных свойствах данного соединения известно даже неспециалистам, например, жителям таких неблагополучных в экологическом плане городов, как Нижнекамск. Загрязняя воздух, диоксин способствует подавлению иммунной системы человека, провоцируя развитие онкологических и других заболеваний.

ПО ПРИМЕРУ МОСКВЫ ИЛИ ЯПОНИИ?

Московские экологи бьют тревогу по поводу неблагополучной экологии на территориях, прилегающих к столичным МСЗ. В интернете достаточно информации на эту тему. По мнению экологов, даже выхлопы от многочисленного автомобильного транспорта по степени токсичности уступают дыму, исходящему от московских МСЗ. Разработаны даже нормативы пребывания в зонах поражения МСЗ. В частности, нельзя находиться более получаса на территории до 300 метров от труб МСЗ; нельзя находиться более суток на территории до 500 метров от труб МСЗ; нельзя жить на территории до километра от труб МСЗ. При этом сокращение продолжительности жизни на пять лет грозит тем, кто живет в зоне до пяти километров от труб МСЗ.

Учитывая, что у нас в стране, и в Москве в том числе, отсутствует на системной основе раздельный сбор мусора, а также нет полноценной всеохватывающей системы сбора отработанных ртутьсодержащих люминесцентных ламп, энергосберегающих ламп, ртутных градусников и батареек, сгорание подобного мусора приводит к тому, что освобождающиеся яды, ртуть, тяжелые металлы и иные токсичные соединения (диоксин) попадают в окружающую среду.

Сторонники используемой на московских МСЗ технологии слоевого сжигания отходов, тот же Тугов, обвиняют экологов в том, что они, не будучи специалистами, не знают реального производства, намеренно сгущая краски и запугивая людей. Возможно, отчасти он прав. Я сам знаю немало примеров, когда экологи в ряде случаев предпочитают занимать бескомпромиссную позицию, не учитывая появления технологических и иных новаций, способствующих улучшению состояния окружающей среды. В конце концов, в некоторых ситуациях бескомпромиссная позиция экологов отнюдь не способствует решению проблемы.

Однако применительно к московским МСЗ экологи оперируют реальными фактами. Есть медицинская статистика, говорящая о более высокой степени распространения онкологических заболеваний среди жителей, проживающих вблизи МСЗ. Есть также факты, свидетельствующие о несовершенстве используемых технологий, в том числе фильтров, которые не способны улавливать весь спектр вредных веществ. Есть в конце концов диоксиновая проблема: при тех температурных режимах, которые используются на московских МСЗ, процесс образования диоксина усиливается. Еще одним косвенным свидетельством, указывающим на опасность московских МСЗ, является тот факт, что на прилегающих к ним территориях нет элитного жилья (уж кто-кто, а богатые люди, как правило, хорошо информированы о реальном экологическом состоянии тех или иных территорий), а стоимость квадратного метра обычного жилья там существенно ниже.

На фоне растущей критики технологии слоевого сжигания отходов все большую популярность приобретает так называемая плазменная технология сжигания (или плазменная газификация). Одно из ключевых ее отличий от традиционных методов — это использование более высоких температур: от 1300°С и выше, благодаря которым осуществляется процесс разложения органических и неорганических соединений. В этом случае заметно сокращается объем образуемых побочных газов и шлаков, в том числе, как считают сторонники данной технологии, исключается диоксиновая угроза.

Плазменная технология сжигания отходов используется во многих странах, например в той же Японии, где образуемый в качестве отходов шлак затем используется при строительстве домов и даже искусственных островов.

Однако данная технология имеет ряд недостатков, особенно значимых в российских условиях. Это прежде всего дороговизна и сравнительно малый срок эксплуатации оборудования, используемого в условиях высоких температур, что влечет за собой существенное удорожание сервисного обслуживания (компания-экспортер технологии получает выгодный долгосрочный контракт). Кроме того, необходимость поддержания высоких температур требует огромных энергозатрат, что также отражается на стоимости обслуживания. Есть еще одна проблема. В отличие от технологии слоевого сжигания отходов технология плазменной газификации пока что недостаточно отработана в промышленных масштабах, а значит, существуют значительные риски возникновения нештатных ситуаций со всеми вытекающими последствиями в сфере экологической безопасности.

«РАБОТАТЬ БУДУТ НАШИ ЛЮДИ, А НЕ ШВЕЙЦАРЦЫ»

Теперь о вопросе строительства МСЗ в Казани. Поскольку этот завод будет работать с учетом принципа нулевого уровня захоронения отходов, можно предположить, что его технология будет основана на использовании одного из вариантов плазменной газификации. С экологической точки зрения этот вариант более предпочтителен, чем технология, используемая на московских МСЗ. Однако реализация проекта строительства казанского МСЗ все равно несет в себе определенные риски.

В чем они могут проявиться? Во-первых, это вероятность увеличения общей стоимости проекта. Инвестор обещает, что она составит 22 - 26 млрд. рублей. Насколько я понимаю, данные цифры оформились с учетом нынешних расценок. Как правило, реализация дорогостоящих проектов осуществляется несколько лет. Казанский МСЗ планируют запустить на полную мощность в 2022 году. А это означает, что в реальности окончательная стоимость проекта, вероятно, возрастет. И хорошо, если рост не превысит 50%. В любом случае эти затраты будут отбиваться за счет тарифа, который, очевидно, также заметно возрастет (обещаниям инвестора, что рост тарифа коснется только промышленных потребителей, а не простых граждан, верить не стоит), ведь других реальных источников окупаемости проекта просто нет, так как продажа произведенной на МСЗ электроэнергии, даже на условиях «зеленого тарифа», не станет источником формирования прибыли в силу высокой энергоемкости самого производства. Не нужно забывать также и о достаточно высокой стоимости сервисного обслуживания, что также будет оказывать влияние на размер тарифа. Впрочем, не исключено, что с учетом большой зоны обслуживания будущего завода, обладающей к тому же высокой плотностью населения (Казанская агломерация), рост тарифа для обычных домохозяйств не станет критическим.

Во-вторых, есть определенный риск, что заложенные в проекте требования технологической и экологической безопасности в наших условиях не будут полностью выполнены. Мы должны понимать, что швейцарская технология безупречно работает в Швейцарии и в других странах со схожим уровнем технологической и производственной культуры. Перенос технологии в иную культурную среду отнюдь не гарантирует соблюдения соответствующего уровня безопасности, так как работать будут наши люди, а не швейцарцы.

Есть еще один аспект, который повышает риски. Инвестор обещает, что 50% оборудования будет производиться в России. В принципе, это хорошо, так как у нас в стране создаются дополнительные производства со всеми вытекающими позитивными последствиями, тем более что это также соответствует политике импортозамещения. Однако мы прекрасно знаем по собственному опыту, что произведенное у нас в стране для западной технологической линии оборудование не всегда соответствует требуемым стандартам. В реальности возникает немало соблазнов тем или иным способом удешевить производство, в том числе за счет упрощения оборудования, когда более дорогие и долговечные компоненты заменяются на более дешевые и с меньшим ресурсом. А есть еще проблема контроля качества. В итоге мы можем построить огромный завод FIAT, но выпускаемые на нем «Жигули» будут значительно отличаться по качеству от оригинала.

Мэр Казани Ильсур Метшин, побывав на МСЗ в Швейцарии и Австрии, вполне обоснованно восторгался уровнем их экологической защищенности, отмечая нахождение рядом с ними детских учреждений, точек общепита, элитных жилых районов. Однако при размещении подобных предприятий у нас в стране следует учитывать свойственные нашим условиям риски, прежде всего с точки зрения безопасности производства. Хорошо, если этот завод будет полностью соответствовать швейцарским или австрийским стандартам безопасности. А если нет? Не породим ли мы тогда еще одну проблему, когда надо будет придумывать различные дополнительные способы защиты людей? А это тоже деньги, которые если не напрямую, то косвенно будут влиять на окончательную стоимость МСЗ.

В принципе, согласно недавно утвержденной территориальной схеме в области обращения с отходами РТ место размещения казанского МСЗ выбрано более-менее оптимально — в районе полигона «Восточный», где в радиусе 4 - 4,5 километров нет массивов с плотной многоэтажной жилой застройкой. Тем не менее риск сохраняется.

ЦЕНА ШВЕЙЦАРСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

Безопасность функционирования МСЗ невозможна без соблюдения соответствующей технологии подготовки сырья. В контексте этого я уже упоминал о проблеме отсутствия системного сбора особо опасных бытовых отходов — отработанных ртутьсодержащих люминесцентных ламп, энергосберегающих ламп, ртутных градусников и батареек. Кроме того, неясно, как в рамках проекта строительства МСЗ учитывается необходимость внедрения раздельного сбора мусора.

Создается впечатление, что инициаторы проекта рассматривают МСЗ как альтернативу не только захоронению мусора на полигонах (что справедливо), но также как альтернативу различным способам более глубокой переработки отходов, в том числе с применением раздельного сбора. И в этом заключается одна из проблем. Дело в том, что деятельность МСЗ нельзя рассматривать в отрыве от всего комплекса системы утилизации отходов. Сжигание отходов — это всего лишь один из завершающих этапов, которому предшествует раздельный сбор мусора, о чем инициаторы проекта строительства казанского МСЗ почему-то умалчивают.

Ведь работать предприятие будет на основе технологии, разработанной швейцарско-японской компанией Hitachi Zosen Inova, заводы которой функционируют во многих странах, в том числе и в самой Швейцарии (там, по некоторым данным, насчитывается около 30 различных МСЗ). Но это не значит, что в этой стране весь мусор сжигается. Швейцарцы очень рациональны, они не отправляют в печь отходы, пригодные к переработке. У них в стране действуют очень жесткие правила по внедрению раздельного сбора мусора, гораздо жестче, чем в Германии. Если немцы могут иметь в качестве альтернативы право не сортировать мусор, оплачивая более высокие тарифы на утилизацию, то в Швейцарии раздельный сбор обязателен для всех, отказ от него влечет за собой очень высокий штраф. Такова цена швейцарской демократии!

То же самое можно сказать и о Японии, где также повсеместно применяется раздельный сбор мусора. В контексте этого можно вспомнить февральскую поездку президента Татарстана Рустама Минниханова в Японию, где он вместе с министром промышленности и торговли России Денисом Мантуровым посетил мусоросжигательный завод компании Mitsubishi Heavy Industries. По итогам этой экскурсии Мантуров заметил, что помимо строительства подобных заводов России также необходимо освоить раздельный сбор мусора, из чего следует, что эта практика рассматривается как неотъемлемая часть всей комплексной системы утилизации отходов. Иначе и быть не может, так как именно по такому пути следуют во всем цивилизованном мире.

Николай Атласов

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции