Алексей Шмарев: «Лучше бы те сотни миллиардов долларов мы всем народом прокутили!»

Удостоверение начальника «Главгаза» СССР

ОН СТОЯЛ У ИСТОКОВ «ГАЗПРОМА»

В середине 50-х годов прошлого столетия газовая отрасль стала новой экономической нишей, на которую возлагались огромные надежды. Инициатором создания самостоятельного «газового» ведомства в 1955 году выступил министр нефтяной промышленности Николай Байбаков. Как пишет министр в своей автобиографической книге «Дело жизни», его предложение было одобрено, и в 1955 году был образован «Главгаз СССР» — специальное управление при Совете министров СССР, прообраз будущего союзного министерства, а в наши дни — крупнейшей компании мира «Газпром». Нужен был и энергичный лидер, оттого через год выбор пал на 43-летнего Алексея Шмарева, отлично зарекомендовавшего себя в качестве масштабного созидателя, организатора, управленца. К тому времени созданное и бессменно возглавляемое им объединение «Татнефть» всего за 6 лет существования увеличило добычу более чем в 20 раз с 867 тыс. тонн в 1950 году до 17,9 млн. тонн в 1956-м, что составило более 20% от общесоюзной. В 1956 году «Татнефть» впервые превзошла по этому показателю коллег из Башкирской АССР, Татария заняла первое место в СССР и удерживала его более трех пятилеток вплоть до 1975 года. Так что в Москву на повышение «Татнефть» провожала своего первого начальника, который, как и его детище, находился на взлете. «Если бы в союзном правительстве не были спокойны за развитие татарстанской нефтяной промышленности, то не предложили бы Шмареву новый пост», — пишет Эмилия Хабибуллина в своей книге о нем, изданной в серии «Корпоративная библиотека ОАО «Татнефть». Руководство компанией он передает своему заместителю Валентину Шашину.

В шмаревский период Главгаз СССР очень энергично продвигал дела по разведке, эксплуатационному бурению, добыче газа, строительству газоперерабатывающих заводов, газопровода Ставрополь — Москва и других объектов. Что интересно, с подачи Шмарева Татария могла выйти и в лидеры газодобычи. В том же 1956 году была принята в эксплуатацию первая очередь крупнейшего в Европе Миннибаевского газобензинового завода, получена его первая товарная продукция. Но дело даже не в нем. На востоке республики, возле Муслюмово, впервые в мировой практике была проведена грандиозная операция по так называемому гидроразрыву пласта на бурых углях. Она была выполнена по совместному проекту Шмарева и Ирины Беловой, его супруги и специалиста Татарского совнархоза.

«Гидроразрывами в объединении „Татнефть“ занимались с 1952 года, причем Алексей Тихонович ценил специалистов данного направления и позаботился о том, чтобы они и дальше продолжали свое дело, — вспоминает руководитель той операции Виталий Каменев, прошедший в объединении „Татнефть“ путь от инженера до начальника управления. — Но это был уникальный, так называемый массированный гидроразрыв — проект по извлечению газа за счет сжигания бурых углей. Они залегали в том районе на глубине 1200 метров, и добыча их шахтным способом была бы нерентабельна. А вот поджечь их, чтобы получить газ, извлекаемый из пласта, очень даже было можно».

В назначенный летний день около 50 человек — от ученых до членов военизированной пожарной команды — наблюдали процесс, длившийся в общей сложности более 18 часов. 16 похожих на танки агрегатов насосных АН-500, которые развивали до полтысячи атмосфер давления, высились на громадных КРАЗах. Картину дополнял технологический транспорт — автоцистерны, экскаваторы. Громадная гора песка, как пирамида, высилась рядом. Процесс гидроразрыва прошел успешно, однако поджечь пласт не удалось. Поэтому проект был приостановлен, и к нему больше не возвращались.

«В рамках идеи газификации глубокозалегающих углей в Татарии в 1959 году было начато строительство специальной компрессорной станции, — пишет Шаген Донгарян, заместитель министра нефтяной промышленности СССР, при Шмареве начинавший в „Татнефти“ мастером на стройке. — Не закончив, не опробовав, ее забросили. А ведь, осуществив этот проект, Татарстан мог стать крупным производителем и поставщиком газа». Донгарян настоятельно рекомендует вернуться к рассмотрению неосуществленных шмаревских идей. Специалисты полагают, что после окончательного истощения нефтяных запасов в Татарстане и других регионах страны продолжение этого эксперимента будет не только возможно, но и вполне оправданно.

Алексей Шмарев в рабочем кабинете

ПЕРВАЯ РАЗМОЛВКА МЕЖДУ ШМАРЕВЫМ И ШАШИНЫМ

Руководить «Главгазом» Шмареву пришлось недолго — около года. В феврале 1957-го решением пленума ЦК КПСС в стране была проведена реорганизация управления промышленностью и строительством, были ликвидированы соответственные министерства и взамен созданы советы народного хозяйства (совнархозы) в республиках, краях, областях. Теперь каждый регион самостоятельно мог решать многие вопросы своего развития, хотя и под руководством Госплана СССР, Госэкономсовета СССР, Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ). В июне 1957 года был сформирован Татарский совет народного хозяйства во главе со Шмаревым. Таким образом, он возвратился в Татарию, чтобы управлять уже не только нефтяной, а всей промышленностью республики.

О трудностях и конфликтных ситуациях, которые произошли после перестройки народного хозяйства, вспоминает Валерий Грайфер (родился в 1929 году, с 1964 по 1972 годы — главный инженер ПО «Татнефть», с 2000 года — председатель совета директоров ПАО «Лукойл», с 2010 года — председатель совета директоров АО «Российская инновационная топливно-энергетическая компания» — прим. ред.). В частности, он пишет, что первая трещина в отношениях между Шмаревым и Шашиным появилась именно в этот период, поскольку первое, что сделал новый руководитель Татарского совнархоза, — перевел руководство объединения «Татнефть» в Казань, а Шашин против этой меры категорически возражал, так как считал вредным отрыв управления от производства, полагая, что выход на чиновничий уровень работы меняет лицо нефтяного штаба. Тем не менее было принято решение переименовать аппарат объединения «Татнефть» в управление нефтяной промышленности Татсовнархоза, переведя всех сотрудников из Бугульмы в Казань (в начале 1960-х годов нефтяная когорта вернется на юго-восток республики, но не в Бугульму, а уже в Альметьевск). Глава объединения «Татнефть» Шашин был назначен начальником этого управления. Проработав в Казани несколько лет, Валентин Дмитриевич становится начальником главного управления нефтяной и газовой промышленности совнархоза РСФСР и уезжает в Москву. В казанский же период большинство рабочего времени он проводил на нефтепромыслах. Грайфер вспоминает, что, по данным бухгалтерии, «Шашин В. Д. находился в командировках 276 дней в году, то есть больше, чем остальные сотрудники аппарата, решая все конкретные вопросы на месте».

Вообще, период совнархозов как-то принято называть непродуманной инициативой, волюнтаризмом Никиты Хрущева, потому что против бесшабашной перестройки управления народным хозяйством в те годы были очень многие. И история вроде бы доказала несостоятельность этой макроэкономической практики, вернувшись, в конце концов, к прежней действенной системе министерств.

Да, как раз для регионалов это были годы серьезного испытания. Но Донгарян, к примеру, полагает, что период первых совнархозов (1957 - 1963) был самым эффективным периодом развития страны, направленного в сторону повышения жизненных условий населения. Более того, он считает, что при сохранении этой системы еще лет на 15 мы имели бы совсем другую страну, более высокий жизненный уровень, самодостаточность в производстве сельхозпродукции и товаров народного потребления. И, возможно, переход к рынку был бы более цивилизованным. А тогда Шмарев взялся за новое дело без рассуждений, работать вполсилы он просто не умел.

1961 год, Шмарев (в центре второго ряда) на ХХ съезде КПСС

«МЕНЯТЬ ВАЖНЫЕ ЗАДАЧИ НА ЛАКОВЫЕ ШТИБЛЕТЫ НЕПРАВОМЕРНО»

Как-то он приехал в ТатНИИ — оплот нефтяной научной мысли республики, созданный при объединении «Татнефть». Профессор, академик РАЕН Рафхат Максутов, один из первых ученых ТатНИИ, вспоминает, что после обстоятельного разговора о работе Шмарев спросил: «Какие, товарищи, у вас имеются проблемы в быту, личные, хозяйственные?» А в Бугульме той поры самой раскаленной темой была неустроенность быта. Кому-то квартир не хватало, кого-то не устраивала грязь кругом — только в сапогах ходи... Глава совнархоза отреагировал на шквал претензий довольно жестко: «Мы решаем великие проблемы освоения татарстанской нефти. Да, здесь пока быт не лучший, но со временем он будет улучшаться. Более того, я считаю, что менять решения таких важных задач на лучшие условия и лаковые штиблеты неправомерно. Надо потерпеть, условия будут улучшаться!» Максутов вспоминает, что в ТатНИИ вскоре бытовые условия были налажены намного лучше, чем в других подразделениях, хотя бы потому, что институт каждый год сдавал 100-квартирный дом. Ему было приятно, что слова государственного руководителя не разошлись с делом.

Впрочем, руководить совнархозом в Татарии Шмареву пришлось недолго. В 1960 году, в день празднования 40-летия образования Татарской АССР, республику посетил секретарь ЦК КПСС Аверкий Аристов, которого в то время считали вторым человеком в партии. После встречи с трудовыми коллективами, ознакомления с предприятиями нефтяной отрасли он на пикнике, устроенном на Змеиной горе около Альметьевска, произнес тост за дальнейшее развитие нефтяной промышленности Татарии: «Я увидел, что вы создаете мощное, надежное нефтяное хозяйство, вы мужики крепкие и организованные, сумеете так же хорошо и дальше развивать нефтяное хозяйство и без Алексея Тихоновича. А Тихоновича мы забираем в Москву — первым заместителем создаваемого совнархоза РСФСР».

Алексей Тихонович продолжил свою трудовую биографию уже в статусе первого заместителя председателя всероссийского совета народного хозяйства (ВСНХ) и проработал в этой должности следующие три года. Вместе с новым местом изменился и он сам. Так, Донгарян, трижды бывавший на приеме у Шмарева в ВСНХ по вопросам строительства, а точнее, по дополнительным ресурсам для строительства татарских объектов, отмечал это про себя. Да, прежний начальник каждый раз положительно решал татарстанские вопросы, но, глядя на него, разговаривая с ним, как писал Шаген Саакович, он замечал, как тот изменился, стал пасмурным, не шутил, у Шмарева не было радости ни на лице, ни в голосе. «У меня создалось впечатление, что он не удовлетворен работой в российском совнархозе, видимо, что-то ему не нравилось или что-то делалось не так». Хотя он вел чрезвычайно важное направление: при его участии в аппарате совнархоза создается главное управление во главе с Шашиным, будущим министром нефтяной промышленности страны. Шмарев с самого начала понял, какая роль будет отведена Западной Сибири в дальнейшем развитии нефтяной промышленности Союза, поэтому в совнархозе в составе главного нефтяного управления был создан отдел по этому региону.

12 августа 1964 года Хрущев посещает Средне-Волжский совнархоз (Алексей Шмарев справа)

«ЕМУ НРАВИЛСЯ ЭТОТ «БОЛЬШОЙ КОРАБЛЬ»

В 1963 году новой инициативой первого секретаря ЦК КПСС стало укрупнение совнархозов. На территории Средней Волги три совета — Татарский, Башкирский и Куйбышевский — объединили в Средне-Волжский с центром в Куйбышеве (сейчас — областной центр Самара — прим. ред.). По объему промышленного производства он занимал одно из первых мест в стране. В этом совнархозе (куда входила еще и нефтяная промышленность Пермской и Оренбургской областей) было сосредоточено около 80% общесоюзной добычи нефти, более 30% переработки нефти и нефтехимии, существенная доля оборонной промышленности. Возглавил этот совнархоз вновь один из талантливейших организаторов советской промышленности Шмарев.

В этот период многие отмечали, что в большинстве случаев он был в прекрасном расположении духа, чувствовалось, что ему нравится этот «большой корабль» и управлять им легко. Алексей Тихонович постоянно ездил по регионам, входящим в экономическую зону Средней Волги. За неполные два года шмаревского руководства в его совнархозе побывал сам Хрущев. Газета «Республика Башкортостан» пишет: «Алексей Тихонович не щелкал каблуками перед высшим начальством и не изменял принципам высокого профессионализма, а всегда сохранял трезвый ум и принимал самостоятельные решения. В августе 1964-го в ходе поездки по нефтяным месторождениям Татарии Хрущев обратился к Шмареву то ли с вопросом, то ли с очередной „инновационной“ идеей: „Как лично вы относитесь к мысли о перетаскивании буровых установок вертолетами?“ Алексей Тихонович не стал говорить однозначные „нет“ или „да“. Ведь традиционно у нас первым лицам не возражают. Он лишь спокойно произнес: „Надо подумать“. И тут же попросил Хрущева помочь нефтяникам мощными тракторами для перемещения буровых вышек. Через короткое время получил от Хрущева телеграмму, чтобы послал людей на Челябинский тракторный завод для получения мощных, до 250 лошадиных сил, машин». Вообще, Алексея Тихоновича считали приближенным к персоне Первого. Может, поэтому, когда тот советовался с ним по вопросу укрупнения совнархозов, Шмарев в целом высказал свое одобрение и поддержку.

Не это ли приближение к первому лицу государства сыграло затем злую шутку в жизни Алексея Тихоновича? Как замечают историки, Хрущев допустил роковую политическую ошибку с укрупнением совнархозов, поскольку партийные организации автономных республик, областей и краев, где были ликвидированы совнархозы, посчитали себя обманутыми. Это обстоятельство стало одной из последних капель в чаше терпения, и 14 октября 1964 года пленум ЦК КПСС освободил Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС и члена президиума ЦК КПСС. В следующем, 1965, году была ликвидирована и вся система совнархозов, были образованы новые министерства, а также Госплан СССР и Госснаб СССР. Совнархозы, как у нас и было принято, подверглись полнейшему остракизму, равно как и их апологеты. «Вокруг Алексея Тихоновича Шмарева образовался вакуум, — пишет Донгарян. — Ему не предложили работу — ни в ЦК КПСС, ни в Совете министров СССР. Как будто в одночасье не стало этого первоклассного инженера и управленца, способного руководить, управлять многими отраслями промышленности».

Сергей Князев, секретарь Татарского обкома КПСС, «нефтяной комиссар республики» и преемник Шмарева по руководству Татсовнархозом рассказывает: «С приходом к руководству страной Леонида Брежнева, Алексея Косыгина и восстановления отраслевого принципа руководства промышленностью и строительством возник вопрос о создании министерства нефтяной промышленности СССР и назначении министра. Нам в Татарском обкоме КПСС стало известно, что в центральных органах уже обсуждаются кандидатуры на пост министра нефти. Для Татарии, являющейся в тот период ведущим в СССР районом по добыче нефти, было не безразличным, кто возглавит министерство нефтяной промышленности. В Татарском обкоме партии и в республиканских органах было составлено единое мнение о внесении в ЦК КПСС и Совмин СССР предложения о назначении министром нефти СССР В.Д. Шашина. Такое предложение с необходимыми обоснованиями было представлено в ЦК КПСС и правительство СССР. Нам (в частности мне) стало известно, что на должность министра нефти рассматриваются три кандидатуры: С.А. Оруджев (Сабит Атаевич Оруджев — в то время первый заместитель председателя Государственного комитета нефтедобывающей промышленности при Госплане СССР — прим. ред.), А.Т. Шмарев и В.Д. Шашин. За первыми двумя из названных кандидатур стояли солидные силы и известные в стране и довольно авторитетные личности. В связи с этим кандидатура Шашина по сравнению с указанными другими, в то время еще недостаточно известная, могла и не пройти. Учитывая это важное обстоятельство, нами в обкоме партии были приняты самые энергичные меры по разъяснению и доказательству работникам аппарата ЦК КПСС всех уровней, вплоть до секретарей ЦК, о целесообразности назначения Шашина министром нефти. Рассмотрение кандидатур в стенах зданий на Старой площади и Кремля происходило тщательно, и там пришли к окончательному выводу доверить этот пост В.Д. Шашину».

Словом, Шмарев оказался не у дел. Вот тогда своеобразный долг своему бывшему наставнику вернул Валерий Игревский, работавший заместителем министра геологии СССР. Некоторое время спустя благодаря его настойчивым обращениям в ЦК КПСС Шмарева назначили заместителем министра геологии РСФСР.

Алексей Шмарев в родной стихии — на буровой

«В ПЕРВЫЙ РАЗ МЕНЯ ВСТРЕТИЛИ С МУЗЫКОЙ»

Начался 12-летний период отдачи своих знаний, умений, опыта поискам и разведке нефти и газа в Западной Сибири, на Севере, в Прикаспии, на Сахалине, Камчатке и Чукотке, континентальном шельфе в арктических условиях. Анатолий Овчаренко, генеральный директор АО «Геонефтегаз», уважительно относился к первому заместителю министра, как, впрочем, и почти весь персонал, поскольку при любой технической проблеме предпочитали обращаться к Шмареву — он умел решать их быстро. И в то же время к этому колоссу нефтяной отрасли всего огромного Союза относились с сочувствием: «Работая прежде руководителем объединения „Татнефть“ — крупнейшего нефтегазодобывающего предприятия, затем же возглавляя гигантский Средне-Волжский совнархоз, который включал в себя все нефтегазодобывающие предприятия Урало-Поволжья: Татарии, Башкирии, Оренбурга, Самары — и вдруг стать заместителем министра геологии РСФСР... Нет, это, конечно, не маленькая должность — министерство, вернее, его предприятия в то время разведывали Западную Сибирь, Тимано-Печорскую провинцию. На результатах этой работы базируется вся существующая сегодня добыча нефти и газа. Но все понимали, что Алексей Тихонович попал не на ту должность. И это, наверное, а также уже поистрепавшееся к пенсионному возрасту здоровье сказывались иногда на его поведении, самочувствии. При этом он все равно очень добросовестно относился к работе в мингео и по возможности встречал превратности судьбы мужественно».

«Году в 1973-м в Саратове, — продолжает Овчаренко, — было большое республиканское геологическое совещание, на которое приезжали и чины из министерства геологии, и специалисты со всех районов. Так получилось, что в тот же день в этом городе параллельно проводилось крупное совещание по линии КГБ, и местные силовики решили с самого первого момента поразить своего руководителя — выставили на перроне оркестр, который должен был грянуть при появлении высокого гостя. Вокзал в Саратове один, более того, получилось, что ехали чиновники обоих ведомств не только на одном поезде, но даже в одном вагоне. И вот представьте: первым выходит из известного вагона импозантный, благородного вида мужчина — колоритный, крупный Шмарев. Завидев это живое воплощение «большого начальника», капельмейстер тут же заиграл марш — приветствие — по поводу праздничной встречи.

— Да ты что, это не тот! — бежал, крича, через перрон ответственный человечек. — Это совсем не тот!

С минуту оркестр еще играл, затем конфузливо затих. Шмарев воспринял ситуацию с юмором, подошел к встречавшему его генеральному директору управления Нижневолжской геологии и произнес:

— Пусть мало поиграли, но в первый раз меня встретили с музыкой».

Шмарев на пенсии

«МЫ МИЛЛИАРДЫ ПРОФУКАЛИ ЧЕРТ ЗНАЕТ НА ТАКИЕ ЗЛОДЕЙСТВА»

Перевод во Всесоюзный геологоразведочный нефтяной научно-исследовательский институт в 1977 году 64-летнего Шмарева был чем-то вроде почетной отставки, хотя силы творить и мыслить у Алексея Тихоновича еще не иссякли. Более того, он смог реализовать себя в нефтяном направлении под крышей чисто геологического института, создав практически новый отдел разработки нефтяных месторождений. Кстати говоря, институт должен быть благодарен своему «пенсионеру», ведь это направление сейчас наиболее покупаемо, и из всех ответвлений, которые некогда вели 1200 человек, осталось лишь шмаревское, на котором сейчас работают порядка 180 специалистов. Оно реализуемо, оно приносит контракты и как никогда доказало свою состоятельность, ведь сегодня геология уже занимается разработкой и даже добычей нефти.

Что касается итогов собственной жизни, конец которой пришелся на начало бурных перемен в стране, Шмарев в интервью корреспонденту издания родной «Татнефти» невесело, но с присущим ему размашистым откровением сказал: «Как подумаешь, при 600 миллиардах нефтедолларов, полученных на мировом рынке за отечественную нефть, основные фонды самой нефтедобывающей промышленности изношены катастрофически. Отрасль, на которой держалась вся жизнь страны, сама почти ничего не получила для своего обновления и развития. Сами нефтяники-первопроходцы бедствуют. Добро бы те сотни миллиардов долларов мы всем народом прокутили бы! А то ведь профукали черт знает на такие злодейства, бог ведает на какие красивые утопии. Как задумаешься над всем этим... Невыносимо!

Спасибо нефтяникам Татарии, Тюмени и других регионов за то, что дали народу возможность продержаться. Теперь главное — снова не оказаться под гнетом волевых решений новых вершителей, зовут которых по-иному, но они остаются власть предержащими...»

2 июня 1993 года Алексея Тихоновича Шмарева не стало.

Подготовил Михаил Бирин