Один из эффективных инструментов решения конфликта вокруг Каталонии и предстоящего там референдума о независимости — применение опыта решения споров между органами власти РФ и органами власти Татарстана в 90-х годах, считает известный дипломат, чрезвычайный и полномочный посол Василий Лихачев. В своей статье для «БИЗНЕС Online» юрист-международник также подводит итоги выборов в Германии и опасается, что Северная Корея и Соединенные Штаты намеренно играют на максимальное обострение ситуации.
Василий Лихачев: «Российская дипломатия думает не только о том, как уважить национальный суверенитет того или иного государства, но и думает, как обеспечить интересы международного сообщества»
КАТАЛОНСКАЯ ПОВЕСТЬ
Каталонская повесть, можно ее так называть, — это история, имеющая очень длительный период. Она пересекается с другими подобными ситуациями — с определением статуса Корсики во Франции, севера в Италии и т. д. Но, опираясь на свой опыт работы посла Российской Федерации в Европейском Союзе, могу сказать, что ЕС сегодня не обладает должной методологией и должным опытом цивилизационного решения подобного рода вопросов, связанных с поиском гармоничного соотношения, с одной стороны, общепризнанного права народов на самоопределение, с другой — принципа коллегиальной целостности.
Ситуация, мне кажется, становится уже критичной, и сегодня только одним применением языка угроз, силового давления, психологических атак на население и каталонскую власть, результата, связанного с обеспечением безопасности испанского государства, безопасности ЕС, не достичь. Дипломатия знает только один инструмент решения подобного рода коллизий и конфликтов — это метод переговоров. Переговоров, в повестку дня которых должны включаться и политические вопросы, вопросы, связанные с государственно-правовым строительством и, конечно, проблематика канонического свойства — применительно к Каталонии оно является одним из приоритетных.
Возможно, скажу совершенно неожиданную вещь, но это мое глубокое убеждение, что один из эффективных инструментов решения этого конфликта, к которому сегодня приковано внимание и общеевропейских институтов, прежде всего Европейского парламента, Европейского совета, совета Европы, ОБСЕ, — применение опыта решения споров между органами власти РФ и органами власти Татарстана в 90-х годах. Вот тот первый договор 1994 года, к которому я приложил много сил и энергии, с моей точки зрения, является весьма эффективным с учетом прошедшего времени, с учетом конкретной обстановки, многих экономических, социальных факторов. Не только сам договор, но и методика, как мы шли к этим договоренностям, поиск компромиссов, создание атмосферы взаимопонимания... Вот здесь татарстанская история могли бы сыграть исключительную роль.
В подтверждение моего аргумента скажу, что этот договор в свое время рассматривался в качестве практических ориентиров для решения косовской ситуации. Эту информацию я получил от своих партнеров по дипломатическому цеху, от коллег по юридической международно-правовой науке. В 90-е годы в Рамбуйе, когда были большие разговоры и споры о том, как решить конфликт между Сербией и автономным краем Косово, на столах лежал текст российско-татарстанского договора 1994 года на английском языке. Эту информацию мне дал один из высокопоставленных сотрудников ООН и ОБСЕ, известный болгарский дипломат Стефан Васильев. Он мне тогда много интересного рассказал, в частности, о международном значении татарстанского опыта.
Один из эффективных инструментов решения каталонского конфликта — применение опыта решения споров между органами власти РФ и органами власти Татарстана в 90-х годах
МЕРКЕЛЬ ПОЛУЧИЛА СЕРЬЕЗНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОТИВНИКА В ЛИЦЕ ПАРТИИ «АЛЬТЕРНАТИВА ДЛЯ ГЕРМАНИИ»
Ситуация с выборами в Германии тоже знакомая. В воскресенье, 24 сентября, когда там проходили выборы, я еще был в Москве, со многими своими приятелями и друзьями из Германии по телефону обсуждал происходящее.
«Альтернатива для Германии» (АДГ) — я бы называл ее консервативной партией, ультраконсервативной. Позиции, которые они выставили, приоритеты, которые они объявили, получили весьма солидную поддержку среди граждан бывшего ГДР. То есть восток, северо-восток современной Германии голосовал за эту партию очень активно. Накануне выборов у меня состоялся телефонный разговор с одним из представителей общественных русскоязычных структур из Бонна, по определенным соображениям я не буду называть его фамилию. Он сказал, что в их окружении значительным интересом пользуется политическая программа АДГ. Причем добавил интересную вещь: эту поддержку выказывают не только бывшие граждане РФ, но и значительное число немцев, которые проживали длительное время на территории Казахстана. Там ведь тоже были агломерации немцев, в советское время они были отселены. Поэтому поддержка этой партии представителями разных социальных и этнических групп и привела к тому результату, который мы видим, — «Альтернатива для Германии» получила 12,6% голосов. Они за очень короткое время, за четыре года, получили политический статус и прошли в Бундестаг. Их программа ориентирована на решение многих серьезных вопросов, которые просто нельзя не поддержать, в частности, их мысли и их пожелания по диалогу официального Берлина и официальной Москвы. Они выступают за восстановление нормальных партнерских отношений между ФРГ и современной Россией. И у них очень интересные положения, которые связаны с достаточно критическими отношениями к деятельности Европейского союза и институтов объединенной Европы.
Думаю, госпожа Ангела Меркель и партия ХДС/ХСС в ее лице получили очень серьезного политического противника. И уже первые заседания Бундестага покажут этот политический расклад, совершенно объективный факт. Политическое поле Германии сегодня имеет разные цвета, разные пристрастия, разный колер, что называется, и это, естественно, будет сказываться на эффективности работы немецкого парламента и на выполнении своих функций Германией, одного из важнейших и таких примерных лидеров ЕС.
У «Альтернативы для Германии» очень интересные положения, которые связаны с достаточно критическими отношениями к деятельности Европейского союза и институтов объединенной Европы
И КОРЕЙСКАЯ, И АМЕРИКАНСКАЯ СТОРОНЫ ИГРАЮТ НА МАКСИМАЛЬНОЕ ОБОСТРЕНИЕ СИТУАЦИИ
В дипломатии есть определенные зоны и уровни. С одной стороны, надо подниматься до определенного уровня стабильного разговора, ведь когда спорящие стороны переходят эту грань, происходит обострение. У меня же такое ощущение, что и корейская, и американская стороны как раз играют на максимальное обострение ситуации. И самое неприятное в этой корейской истории, хотя там много неприятностей, это то, где и в каком регионе все это происходит. Потому что это настолько тонкая география, что любое политическое событие втягивает сразу несколько крупнейших государств, включая Россию, Северную Корею, Южную Корею, Китай, Японию и Соединенные Штаты, которые имеют военные базы в Окинаве и не только там.
Поэтому, мне кажется, сегодня одна из важнейших задач состоит из двух пунктов. Во-первых, совет безопасности ООН должен взять развитие этой ситуации под очень жесткий контроль, то есть в режиме ежедневного обмена мнениями среди постоянных и непостоянных членов безопасности. Во-вторых, благодаря вот этой деятельности нужно создавать зону взаимопонимания, в которой бы сошлись главные спорящие государства, в данном случае Северная Корея и Соединенные Штаты. Да, у них разные экономические весовые категории, они отличаются друг от друга оборонительным потенциалом и по многим другим признакам. Но у них есть общий момент, КНДР и США — это суверенные государства, которые должны жить по принципам и инициативам современного международного права. А один из важных постулатов вот этого международно-правового порядка — любые споры должны решаться мирным путем. И эти нагнетания, в том числе военные, информационные, какие-то экономические санкции и другие, эти меры, если они применяются, должны опираться только на международное право, на решение СБ.
Сегодня ситуация еще удерживается, нет прямого, так скажем, физического столкновения. Но, к большому сожалению, эта красная линия, которую ни в коем случае ни та, ни другая сторона не должны переходить, уже виднеется. И от нее идут сильные импульсы, которые говорят, что нужно запускать в полной мере, на 100% другую методику общения, дипломатию предупреждения, дипломатию мирного решения споров. И сегодня об этом должны говорить не только в Пхеньяне, не только в Вашингтоне, должны думать все государства, входящие в постоянный состав совбеза. Это Великобритания, Китай, Франция и, конечно, Российская Федерация.
Сергей Рябков (замминистра иностранных дел РФ — прим. ред.) — мой очень большой друг, и я знаю, как сегодня работает российская дипломатия, в каком режиме, в каком напряжении. Хочу сказать, что одна из отличительных черт работы в такого рода конфликтных ситуациях состоит в том, что предложения, которые делает российская сторона, российское внешнеполитическое ведомство, во-первых, опираются на международное право, во-вторых, на очень хорошее изучение интересов, коллизий. При этом российская дипломатия думает не только о том, как уважить национальный суверенитет того или иного государства, но и думает, как обеспечить интересы международного сообщества, в том числе трансрегиональные, которые в данном случае тоже присутствуют и испытывают очень сильное давление, угрозы от этого двустороннего конфликта.
Василий Лихачев
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 35
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.