На следующей неделе исполнится ровно полгода, как ушел из жизни музыкальный продюсер журналист, поэт, общественный деятель Ильфак Шигапов, уход которого многие восприняли как невосполнимую потерю для современной татарской культуры. Его многолетняя муза, певица Ильсия Бадретдинова, рассказала «БИЗНЕС Online» о причине его смерти, тяге к тенгрианству и «маленьком Ильфаке» — 14-летнем сыне Наримане.
Ильсия Бадретдинова: «Я горжусь тем, что у меня на руках растет маленькая копия Ильфака, но более усовершенствованная версия. У меня такое ощущение, что Ильфак не умер, а продолжает жить у меня дома, просто пока еще маленький»
«Я БЫЛА ТРЕТЬЕЙ, КТО УЗНАЛ О ЕГО СМЕРТИ»
— Ильсия, 30 ноября исполнится полгода со дня смерти Ильфака Шигапова. Говорят, что вы были одной из первых, кто узнал о случившемся. Как это произошло?
— Я должна была выйти в эфир на телевидении, сидела в гримерке, и мне позвонила Гульнара Сабирова — главный редактор «Шәһри Казан», газеты, в которой вплоть до своей кончины работал Ильфак. Она сказала, что Ильфак умер. Его обнаружила дочь, которая и позвонила Гульнаре. Я была третьей, кто узнал о его смерти...
Сейчас ходит очень много пересудов, мол, он повесился и так далее. Так вот, хочу через вашу газету официально заявить: все это неправда. Вот, дескать, он писал на своей странице в соцсетях: «Я ухожу, я всех вас любил...Прощайте». Так ведь он об этом писал каждый месяц! Как жена, прожившая с ним 13 лет, хочу сказать, что у него, как это и свойственно творческим людям, настроение менялось часто. Как уставал, так от всего этого и писал подобные слова. Это был сложный человек, поэтому я не обращала внимание на такие вещи. Говорил: «Я умру». А я ему в ответ: «Давай умирай, но чтобы завтра к 8 утра был как штык, готов идти на работу». Мы вот так относились к смерти, шутили по этому поводу.
А тут взяли написанные им последние слова в соцсетях и сделали вывод, что кто-то не помог человеку... Повторяю, пусть полистают страницы и увидят то, что Ильфак писал ранее аналогичные вещи — и месяц назад, и год назад. Ильфак умер в своей квартире, в своей кровати от сердечного приступа. И не надо придумывать грязные вещи. Я поражаюсь людям, сплетничают даже те, кто называет себя религиозным и ходит в платке. Он до конца моей жизни останется самым дорогим человеком. Я горжусь тем, что у меня на руках растет маленькая копия Ильфака, но более усовершенствованная версия. Нашему сыну Нариману 14 лет, а рассуждает он как 50-летний мудрец. Не я его, а он меня учит жить, причем по любому поводу. У меня такое ощущение, что Ильфак не умер, а продолжает жить у меня дома, просто пока еще маленький.
— Эти полгода были для вас трудными?
— Каких-то особых событий не было, просто пролилось много сплетен, обвинений...
— Даже от знакомых людей?
— Их я совершенно не знаю, хотя они пишут, что были нашими семейными друзьями, дескать, все про них знаем, поэтому и пишем. А я с ними не знакома, как же они могут говорить, что друзья? Пишут: мы, учась с Ильфаком в университете, делали то-то или то-то. Но ведь он никогда не учился в университете! Такой вот маразм. Или пишут, что друзья нашего сына, а как зовут сына, не знают. Это такая низость, подлые люди, клевеща на другого, видимо, забывают свои проблемы. Живут по принципу «не было радости, да вот корова у соседа подохла». Я предполагала, что пару месяцев так и будет. Поставила себе установку не обращать внимания. Я знаю, кто я, знаю, как все это произошло, поэтому отчитываюсь только перед собой, перед Всевышним. До остальных мне дела нет, пусть думают что хотят.
— В одном из интервью читал, что и на вашего сына Наримана оказывалось давление...
— Да, на аккаунты сына начали писать: «почему не общался с отцом», «ты большой мальчик, почему не был в последние минуты рядом с отцом». Тогда ему и 14 лет еще не исполнилось. Писали, что Ильсия не разрешала сыну общаться с папой и так его довели до смерти. Я говорю это перед Всевышним: мы его каждый день ждали. Но, видимо, были на то причины. А я не была против общения.
— Вы развелись с Шигаповым за два года до его смерти, это большой срок. Так почему же люди обвиняют именно вас?
— Даже больше... Два с половиной года. Честно говоря, я не знаю, как на этот вопрос ответить. Если раньше мы с ним еще как-то общались, то последние полгода даже не созванивались.
«Ильфак умер в своей квартире, в своей кровати от сердечного приступа. И не надо придумывать грязные вещи»
«МЕНЯ ВСЕГДА УДИВЛЯЕТ, КОГДА ЛЮДИ РАЗВОДЯТСЯ, А ПОТОМ ДАЮТ ИНТЕРВЬЮ О СВОЕЙ ЖИЗНИ»
— В день похорон было видно, что, несмотря на ваше расставание, чувства никуда не уходили.
— Моя бабушка часто повторяла, что нельзя победить две вещи — это чувства и смерть. Если скажут: дадим, что хочешь, но убери из сердца любимого человека — не получится. Чтобы между вами ни произошло, даже если он ушел в другую семью, все равно его любишь. А смерть, которая приходит в свое время, никак не остановить. Ильфак никогда не поднимал на меня руку, никогда не кричал. Он не выгонял меня из дома, я сама ушла, видимо, дело во мне. Но, с другой стороны, я сама ушла, тут умные люди должны сделать для себя вывод: может ли женщина просто так уйти с ребенком на улицу, в никуда? Значит, были на то причины. Я любила, уважала его, до смерти буду Ильфаку благодарна. Он отец моего ребенка, человек, который вывел меня на сцену, он муж, с которым я прожила 13 лет.
Говорят, что он был плохой, такой-сякой, почему ты не хочешь сказать о нем всю правду. Меня всегда удивляет, когда люди разводятся, а потом дают интервью о своей жизни, всем об этом рассказывают... Меня ведь никто не заставлял выходить за Ильфака замуж, это человек, которого я выбрала. Если я выбрала такого плохого человека и жила с ним 13 лет, значит, я сама виновата. Но это ведь не так, была обоюдная любовь. Мы жили, не расписавшись, в гражданском браке, поэтому и разошлись, наверное, очень быстро.
— То есть официальная вдова не вы, а его первая супруга?
— Нет, с первой женой он тоже развелся.
— Никах вы тоже не совершали, ведь Ильфак придерживался тенгрианства?
— Да, у него было свое мировоззрение. Но никах у нас был. Он находился ближе к тенгрианству, чем к исламу. Не скажу, что это был ярый приверженец этой религии, у нее много канонов, но Ильфак говорил, что он ближе к природе. Тенгре — это природа, и он говорил, что не может совершать намаз на непонятном ему арабском языке: это не мой язык, лучше я встану босоногим и буду напрямую у Бога просить, мне не нужны посредники. Это его мнение, которое я уважаю. Но похоронили Ильфака согласно исламской традиции.
«Мне было все равно, ведь я его любила, с первого дня знакомств поняла: это личность. Мне нужен был такой человек — мужик, со стержнем, мне с ним было одновременно тяжело и легко»
«СТАРШАЯ СЕСТРА ДАЖЕ, ПОВАЛИВ НА ЗЕМЛЮ, БИЛА НОГАМИ, ГОВОРИЛА: ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ?»
— Обычно о покойных не принято говорить плохо, но, насколько я знаю, вы и после развода никогда о Шигапове дурно не отзывались. Так что за человек был Ильфак?
— Ильфак — это особый мир, просто так это не объяснишь. Он был странным человеком со своим мнением, которое высказывал не боясь, видел все через свою призму, очень жесткий, в то же время очень чувствительный. Я наблюдала картину, когда он сидел с котенком в руках, смотришь на него со стороны — огромный мужик, вес которого достигал 128 килограммов, гладит котенка, забыв обо всем на свете. Подойдешь к нему спросишь: «Ильфак, о чем думаешь?» А он: вот, мол, руководители что только не вытворяют, рассуждает на политические темы, все, что наболело, что нужно менять. Ильфак был справедливым, ко всем одинаково относился, ему было все равно, кто перед ним — пьяница, валяющийся перед магазином, или же большой руководитель. Когда он работал в газете, его, например, отправляли на какое-то мероприятие с участием президента, предупреждали, что должен быть дресс-код, но я не могла заставить его надеть костюм, Ильфак надевал свитер, джинсы и шел, а на мое замечание отвечал: «Я хоть костюм за миллион рублей надену — останусь Ильфаком Шигаповым, хоть джинсы — все равно останусь Ильфаком Шигаповым». Потом оказывалось, что пустили, более того, сидел рядом и взял интервью. Он никогда не обращал внимания на одежду, на статус человека. Ильфак был старше меня на 13 лет, все говорили: ну что ты в нем нашла?
— Да, разведенный мужчина с двумя детьми...
— Меня спрашивали: он хоть красив, богат? Даже родители не понимали,мол, ну как ты так. На тот момент, когда я познакомилась с Ильфаком, мне было 20 лет, я была свободна, детей не было, а он предложил участвовать в его концертах. Мы полгода на гастролях с ним общались. Сперва я обращалась к нему «Ильфак абый», потом — «шеф», потом — «Ильфак дустым» («мой друг Ильфак»), а через полгода стали встречаться. Об этом узнали друзья, отговаривали, а старшая сестра даже, повалив на землю, била ногами, говорила: что ты творишь?
Но мне было все равно, ведь я его любила, с первого дня знакомств поняла: это личность. Мне нужен был такой человек — мужик, со стержнем, мне с ним было одновременно тяжело и легко. Жила как на вулкане: сейчас он спокоен, а через минуту взрывается, хотя мы оба такие. Он сам говорил, что не знает, чего от меня можно ожидать, какие приключения со мной произойдут с того момента, как ухожу на работу, до того, как с нее возвращаюсь. Мы с Ильфаком были оба безбашенные. И нам было так хорошо друг с другом: до 5 утра сидели, сочиняли песни, по 10 раз ругались-мирились, пока не появится произведение. Ильфак бросал бумаги, орал: ты самая умная, что ли? Но через полчаса тихонько подходил, предлагал закончить дело. Мне было интересно с ним жить, не думала, что все так закончится, ведь мечтали, после того как устроим сына, уехать в деревню, работать там за компьютером журналистами, выращивать морковку, другое... Я вышиваю, а он говорил, что когда переедем в деревню, то я ему должна две наволочки вышить с его любимыми цветами и сделать стеганое одеяло из лоскутков, как в мультфильмах. Ильфак хотел, чтобы была печка, рядом с которой стояла бы кровать, и он бы на ней спал. Но не получилось....
«Ильфак — это особый мир, просто так это не объяснишь. Он был странным человеком со своим мнением, которое высказывал не боясь, видел все через свою призму, очень жесткий, в то же время очень чувствительный»
«ПАПА ГОВОРИЛ: «ЕСЛИ Я СКАЖУ ТЕБЕ НЕ ВЫХОДИТЬ ЗА ИЛЬФАКА, ТО, ЗНАЯ ТВОЙ ХАРАКТЕР, ТЫ ОСТАНЕШЬСЯ ОДИНОКОЙ»
— Как ваши родители воспринимали жизнь с Ильфаком, развод, его смерть?
— Моя мама умерла через год, как мы с Ильфаком начали жить. Мой папа очень болен, мы ему о смерти Ильфака даже не сказали. У Ильфака отец умер несколько лет тому назад. Мама жива, слава богу! Больно было даже малознакомым людям... Представьте наше состояние ...
— А старшая сестра, которая так эмоционально отреагировала на начало ваших отношений с Шигаповым?
— Наверное, не было другого человека, который бы так в итоге полюбил Ильфака, как сестра. Она очень жесткая, но справедливая, ни разу в жизни не пила спиртного, скоро ей 50 лет исполнится, не ругалась матом, честная такая. Она, когда отговаривала от замужества, говорила, что нужно с ровесником создавать семью. Я самая младшая, меня все время баловали, папа ждал сына, поэтому я была как папин сын, а две сестры все время около мамы. В нашей семье отец — самый уважаемый человек, когда он возвращался, то мы его встречали, обнимали, а потом часа два нельзя было его беспокоить. Отношение к нему было как к небожителю. Из-за того что я постоянно была рядом с отцом, ко мне так же относились, у меня мужской характер — отцовское воспитание. Мы с ним друзья, я всегда крутилась возле отца, он советовался со мной.
Мама отговаривала меня выходить за Ильфака, мол, любовь приходит и уходит, папа же выгнал всех и, глядя мне в глаза, заявил: «Если я скажу тебе не выходить за Ильфака, то, зная твой характер, ты останешься одинокой, потом будешь всю жизнь меня обвинять. Если, наоборот, скажу, мол, выходи за Ильфака, а потом что-то произойдет между вами, то опять я буду виноватым, поэтому сама должна принять решение. Но если, выйдя замуж, через год приедешь жаловаться, то даже не возвращайся, одна никогда не приезжай, только с семьей, мужем, детьми». Сейчас папа болен, после смерти мамы сильно сдал, у него опухоль мозга, диабет, пока жив, слава богу...
— Принял ли он вашего мужа?
-— Что вы, разве можно было не любить Ильфака, это душа, он мог с любым человеком разговаривать, был психологом, сейчас сын такой же. Нариман — молекулярный состав Ильфака. И внешне, и характером похожи...
«ОН ГОВОРИЛ, ЧТО НЕТ ПОЛЬЗЫ ОТ ХОЖДЕНИЯ НА МИТИНГИ....»
— Ильфак слыл человеком, которому была не безразлична судьба нации. Как бы он отреагировал на нынешнюю «языковую проблему» в республике?
— Он говорил, что нет пользы от хождения на митинги, махать там флагами, что-то кричать, — нужно работать с народом, я со своей стороны хочу привести один пример. В моей музыкальной группе есть татары, русские, башкиры, африканец, и все они говорят по-татарски. Их я научила разговаривать. Я им сказала: раз живете в Татарстане, работаете в татарской группе, будьте любезны говорить на татарском языке! Они поют на татарском, исполняют наши мотивы. Я объездила почти все татарские деревни, районы, города. На каждом концерте все время говорю: мы татары, мы должны говорить на родном языке. Как мне кажется, я со своей стороны делаю все что могу. Недавно ехала в такси, поругалась с водителем. Он говорит, что русский и против татарского языка. Я ему: надо смотреть толерантно, я с глубоким уважением отношусь к вашему народу, у меня ребенок учит русский язык, я знаю русский язык, может быть, не в совершенстве, но владею и спокойно разговариваю. Я уважаю ваш язык, а почему вы не уважаете мой? А он: «И не уважайте». Тот таксист на вопрос о том, почему не учит татарский язык, ответил, что это сложно для него. Но ведь и татарам сложно освоить русский язык, а он: «А не учите русский язык, сидите у себя в Татарстане». Если сейчас руководство не спасет татарский язык, это будет всем на руку, кроме татар.
— Но прежде всего родной язык должны беречь сами татары....
— Я татарка, мой ребенок учится в татарской гимназии, и я хочу, чтобы внуки обращались ко мне «әби», говорили со мной по-татарски. Мы с артистами вышли на улицу Баумана на флешмоб, нас критиковали, мол, кривляются, делают себе пиар. Так ведь мы что-то делаем, по крайней мере, показываем протест против исчезновения языка, а другие что делают? Женщины требуют, чтобы их дети учились 5 дней в неделю, я тоже этого хочу, тяжело ведь вставать, готовить ребенка в школу, но не за счет же татарского языка. То есть эти женщины готовы предать свой язык только для того, чтобы можно было в субботу поспать, а я, наоборот, готова не спать хоть в субботу, хоть в воскресенье готова отводить ребенка в школу, лишь бы оставили родной язык. Пусть будет 8 часов в неделю, мне это ближе, чем дополнительные два часа сна в неделю.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 119
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.