Людмила Блинова – детский психолог Людмила Блинова — детский психолог Фото: Эльвира Самигуллина

«ДОМИНИРУЕТ ГЛАГОЛ»

— Людмила Федоровна, о вас как об авторитетнейшем детском психологе Казани ходят легенды. К вам приходят родители и их дети. Для начала разрешите спросить: что, по-вашему, отличает современных детей от малышни предыдущего поколения?

— Особенностью является пребывание ребенка в интернет-пространстве, результатом чего становится формирование у детей клипового фрагментарного мышления, которое выражается, прежде всего в словаре ребенка. Доминирует глагол. Например, мой внук Арсений, достаточно развитый мальчик, после просмотра одного мультфильма объяснил мне его одними глаголами: «Кто-то что-то поймал, посмотрел и бросил». Это все, что он понял за один просмотр мультика, который длится три с половиной минуты. С третьего просмотра внук мне сообщил: «Лиса ловила сачком бабочку, поймала камень, посмотрела и бросила». С пятого просмотра оказалось, что лиса была в одежде, но какая одежда, какого цвета, он мне не сказал.

То есть дети выделяют только действие. А ведь действие направлено, оно имеет какой-то смысл. Так вот, смысла дети не понимают, потому и лексика их обеднена. Когда они смотрят видеоряд, а он меняется быстро, он яркий, красочный, динамичный, дети способны войти вот в этот виртуальный мир. Но в качестве результата я обнаруживаю нарушение психических процессов, начиная с точности восприятия и нарушенной концентрации внимания. Сейчас из десяти детей концентрация внимания нарушена у семерых. Попросту говоря семь из десяти — рассеянные дети.

— Почему это происходит?

— Когда дети перегружены визуальными впечатлениями из гаджетов, у них формируется наглядно-действенное мышление. А это — мышление ребенка от года до трех лет. До трех лет ребенок мыслит действиями. А мыслить образами у него не получается: не развита часть мозга, которая формирует образное мышление. Ведь лиса, бабочка, какие они, почему они такие, — все это отвечает за образное мышление. Вот пример. Мы внуку скачали все советские мультики. Там есть эмоции, но там нет постоянной смены действий, и ряд там серый, не сказать, что слишком красочный. Внук мне звонит и говорит: «Бабуль, скучно!»

«Когда дети перегружены визуальными впечатлениями из гаджетов, у них формируется наглядно-действенное мышление» «Когда дети перегружены визуальными впечатлениями из гаджетов, у них формируется наглядно-действенное мышление» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Какой участок мозга отвечает за конкретно-действенные функции ребенка?

— Нейропсихолог Александр Романович Лурия (1902–1977) считал, что это нижняя часть мозга. Если поделить наш мозг на три блока, то нижняя треть (от затылочного основания до середины носа, она созревает к трем годам) как раз и ответственна за конкретно-действенные функции ребенка. Этот отдел обеспечивает контроль движений, контроль деятельности внутренних органов, контроль дыхания, контроль концентрации внимания. Она же обеспечивает и уровень работоспособности, выносливости нервной системы. Если эта часть мозга по разным причинам запаздывает в развитии, такое отставание становится причиной нарушений вторичного порядка.

А второй блок мозга отвечает за эмоции и чувства. Как раз низкой степенью эмоциональности, отзывчивости, сопереживания современные дети и отличаются. То есть если ребенку важно совершать действия, он их совершает. Но далеко не всем детям понятен смысл совершаемых ими действий. И это сказывается, когда ребенок приходит в начальную школу.

— Как конкретно это сказывается?

Начальная школа — это ситуация, когда ребенок должен научиться доводить свои действия до результата. «Вот наш малыш, а он у нас гиперактивный. Сейчас, готовясь к поступлению в школу, учится писать палочки. У него три палочки красивые, а остальные — чем дальше, тем хуже. Я спрашиваю: «Почему только первые три палочки хороши, надо научиться хорошо писать все палочки?» На четвертое мое «надо» малыш выдает: «Бабуль, а кому это надо?!» Человек лет пятнадцати не задаст такой вопрос. Раз взрослый сказал «надо», он это выполнит. А ребенок мыслит по-другому. Вот ему сейчас эти палочки нужны?! Я же не буду ему объяснять: «На следующий год ты в школу пойдешь, руку надо развивать...»

Два дня я думала, чем замотивировать внука лично. Он складывает мелкое «Лего», и самые маленькие детали у него не получается ни соединить, ни разъединить. Я и говорю: «Когда научишься палочки писать, пальчики твои разовьются и ты сам будешь разъединять детальки, не будешь к нам бегать». Вчера мне звонит: «Бабуль, семнадцать палочек написал». Проблема в том, что у детей отсутствует самостоятельная мотивация. По статистике только 12 процентов детей хотят что-то сами. А всех остальных детей нужно мотивировать.

«А КАКИЕ ЭМОЦИИ ДОМИНИРУЮТ У НАШИХ ДЕТЕЙ?»

— Как эти 12 процентов вычисляются?

— Есть определенные методики, прежде всего — методика креативности. Никогда у человека не включится никакого творческого процесса, если у него не задействованы эмоции. Что такое креативность? Вот мы говорим: горячее творческое воображение плюс холодный логический разум. С одной стороны, эмоции мешают логике. Но без эмоций никакое творчество невозможно. И тут возникает важный вопрос: а какие же эмоции доминируют у наших детей? Опираясь на статистику 2015 года, могу сказать, что 38 процентов детей постоянно живут в страхе. Причина страха — отвержение со стороны мамы. То есть 38 процентов мам (это исследование академика Эдмонда Эйдемиллера) по каким-то мотивам отвергают своего ребенка...

— Быть может, это происходит бессознательно?

— Не совсем. Тут работают мотивы, по каким эти мамы своего ребенка родили. Ради собственного оздоровления. Допустим, маммолог сказал: «Роди, корми и разойдется у тебя опухоль...» Ради материнского капитала — решили родить, потому что надо построить квартиру. Ради того, чтобы мужчину удержать с собою рядом. Или вдруг у них родился ребенок не того пола, о котором они мечтали. Мотивы бывают разные.

Но идем дальше. Вот ребенок родился, растет, а у мамы конфликт с кем-то из родственников, или с начальником, или с «бывшим». И она свою агрессию сбрасывает на ребенка. Возможно, она сама не получила в детстве любви от матери, она сама — невротическая личность, и вот за это расплачиваются дети. Недавно была на международном форуме, где поднимались проблемы «родительско-детских отношений». Когда я пришла и осмотрела аудиторию, где сидят молодые студентки, подумала: «Боже мой! О каких отношениях говорить, когда они еще не мамочки даже?..» Вы знаете, вместо 20 минут после моего выступления они держали 45 минут. Потому что они свое детство вспомнили. И задавали вопросы: «А вот если у меня такая была главная эмоция?.. А если ко мне вот такое было в детстве отношение?.. Если у меня в детстве блокировались познавательные процессы, что мне делать сейчас?..»

Общая картина такая: мамы не от хорошей жизни направлены на зарабатывание денег, для мам ребенок перестает быть первой и главной ценностью. И тогда выходит, что 38 процентов мам отвергают детей, и 38 процентов детей живут в постоянном страхе.

— У детского страха есть какие-то неочевидные следствия?

— С одной стороны, детский страх — это пассивная форма защиты. Такой ребенок уходит, убегает от любой сложной ситуации и всегда будет убегать. А есть другая, активная форма защиты от страха — агрессия. Из детей, постоянно испытывающих страх материнского отторжения, складываются две группы: 38 процентов таких детей всегда убегают от сложностей, а еще двадцать процентов — наоборот, никогда ничего не боятся. И все это напрямую связано с эмоциональной сферой детского мозга. Почему я и шла сегодня к вам с радостью — мне важным кажется переубедить большинство учителей, которые сейчас делают ставку исключительно на интеллект. «Интеллект, интеллект, интеллект! Знания, знания, знания!..» И никто особо не беспокоится о том, к чему этот интеллект и эти знания в таких количествах.

Дети постоянно находятся в своем виртуальном – а не в реальном – мире «Дети постоянно находятся в своем виртуальном — а не в реальном — мире» Фото: pxhere.com

— Значит, избытком интеллекта «маскируется» дефицит эмоций?

— Есть исследование Щедровицкой, которая отличает пять этапов развития эмоциональной регуляции в человеке. Эмпатия — это высший этап. А до года у ребенка должна быть развита синтония: безоценочное подражание эмоциям ближайшего окружения. Вот ребенок веселится, вдруг мама скорчила печальную рожицу — и он заплакал. Никакой, кроме подражательной, причины у ребенка в этом случае нет. Далее, от года до трех, развивается такой процесс, как симпатия: ребенок неосознанно почему-то выделяет одних людей и не выделяет других. Что лежит в основе его выбора? Способность распознать человека с тем же психическим состоянием, в котором находится сам ребенок. Он горюет — он выберет горюющего, он радуется — он выберет радующегося. А вот третий этап — от трех до шести лет — это сочувствие: совместное чувство, в результате которого происходит изменение моего психического состояние под влиянием состояния другого человека. Например, человек лежит на дороге, я как шел, так и иду, ничего во мне не изменилось. Но если я подойду, мое состояние от спокойного, уравновешенного уже сменится интересом, участием. Если же я еще спрошу: «Не помочь ли вам?» — тогда я из сочувствия выйду на уровень сопереживания, а это уже практическая помощь.

— Далекому от психологии человеку вроде меня даже странно слышать, что помощь другому — не рефлекс, а результат действия конкретного участка мозга.

— Но ведь за все наши рефлексы действительно отвечает мозг. Недавно я была в одной семье. Шестилетняя внучка, сидя за столом, смотрит телепередачу — она очень хорошо реагирует на то, что ей показывают, — и плачет, и восклицает, и мимически меняется. Бабушка из другой комнаты — она лежит там больная и не может встать — просит: «Внученька, миленькая, принеси водички». И тут прекрасный культурный ребенок отвечает: «Бабуленька, миленькая, сейчас кончится мультик — и принесу». Сопереживания нет! А сопереживания нет, потому что не развито воображение. А воображения нет, потому что дети постоянно находятся в своем виртуальном — а не в реальном — мире. Если бы она себе представила жажду и беспомощность, она бы сразу все это бросила и побежала бы помочь бабушке. Она бы вышла на уровень сопереживания.

— Так. А эмпатия — нечто даже более сильное, чем сопереживание?

— Эмпатия — это высший этап сочувствия. Он наступает (а у кого-то не наступает) уже после 10 лет. Это полное вхождение в состояние своего собеседника, партнера друга, кого угодно. Кстати, эмпатия — наиболее характерное состояние и для материнско-детских отношений. Допустим, твой ребенок находится вдалеке от тебя, где-то в другом городе, но ты уже понимаешь, что с ним что-то произошло. А какая информация пришла? Откуда она пришла? Материалистически это нельзя никак объяснить. Но это реальность. И, конечно, особенно эмпатийны однояйцевые близнецы, способные чувствовать друг друга на любых расстояниях.

— Об эмпатии за пределами семейно-близкого круга людей, если можно, поподробнее...

— Вы знаете, вот мы с психологами играем в гляделки. Помните, как в детстве играли: глядели друг другу в глаза, пока кто-то первый не моргнет. Перед игрой каждый записывает свое состояние. У кого-то болит спина, у кого-то из-за повышенного давления ломит в голове. И если я вышла на уровень эмпатии, то после этих гляделок у меня вдруг заболела спина или голова, хотя они болели не у меня, а у другого. Что случилось? — А то, что я полностью присоединилась к другому человеку и уподобила свое дыхание, свои жесты, свою мышечную систему этому другому человеку, хотя внешне казалось, что я только смотрела ему в глаза. Вот вы сейчас передо мною сидите, качаете вот так головой —  это и называется «моментами присоединения». Чему мы обучаем мамочек прежде всего? Именно так — душой понимать своего ребенка.

«ПОДУМАЙТЕ: ДЛЯ ЧЕГО МЫ ЖИВЕМ?»

— Неужели кого-то этому надо учить?

— Приходится. Иногда мамы спрашивают: «Ну что ваша современная психология, педагогика могут сказать о детях?» А я отвечаю: «Вы знаете, я была в селе, где иная мама даже не знает слова „психология“, но эта, так сказать, непросвещенная мама так чувствует своего ребенка, что ей не нужны ни какие-либо теоретические знания, ни визиты к психологу». Главное достоинство таких мам в том, что они чувствуют своего ребенка, потому то они обладают даром смотреть на мир глазами ребенка, и потому они ощущают любую проблему своего ребенка. Другое дело, что решать эту проблему они уже будут какими-то своими взрослыми способами.

— Как формулируется самая острая проблема психики современных детей?

— Это перекос между полушариями мозга. За высокий интеллект отвечает левое полушарие. А за эмоции, за дар сопереживания — правое. И если вы погружаете ребенка в тот режим и в тот вид деятельности, который отвечает за развитие интеллектуальной половины его мозга, постарайтесь задать себе вопрос, который я задаю своим студентам: а что важнее — знать или переживать? Иногда, упрощая вопрос, спрашиваю: мы для чего живем?

— Что отвечают?

— Страшно сказать: «Для труда». Уточняю: «Вы вот все родились, чтобы трудиться педагогом и воспитывать других?..» Не то что понятия «счастье» — даже слова «счастье» нет ни в лексике родителей, ни в лексике педагогов! Но мы же все живем для счастья. Вот у меня сейчас счастье — отоспаться. У вас, счастье — не знаю — куда-то прогуляться. У кого-то — получить необходимую информацию. Но все мы живем для счастья, а счастье — это чувство. Мы живем ради чувства удовольствия. А как нам достигнуть этого удовольствия? Вот здесь нам и нужны знания. Просто важно, чтобы люди понимали, что мотив, потребность, вот эта эмоциональная сфера — она же является опережающей. Тогда как знания — это путь реализации нашей потребности в счастье. А сейчас в школах, институтах (и главное — дома) делают упор только на знания. И что?.. Если 20 процентов детей имеют широкий кругозор, но эти дети агрессивны, — куда они свои знания будут направлять? А если еще 38 процентов детей боятся — при том что у них широкий арсенал знаний? Куда их знания пойдут?..

«Билл Гейтс своих сыновей до пяти лет не подпускал к компьютерному экрану» «Билл Гейтс своих сыновей до пяти лет не подпускал к компьютерному экрану» Фото: Yana Paskova / Stringer / gettyimages.com

ЗАЧЕМ СЕГОДНЯ НУЖНО ЧИСТОПИСАНИЕ

— Чем же исправлять ситуацию?

— Фольклором и классикой. Вы знаете, Билл Гейтс своих сыновей до пяти лет не подпускал к компьютерному экрану. Он их развивал в классическом варианте английских колледжей. Потому что таким способом развивается не только левый мозг, но и креативность. А креативность — извините, я, может, принижаю — лежит в основе адаптации человека. Это особенно важно сейчас, когда среда, включая среду природную, постоянно меняется.

— Правда ли, что изменяющаяся реальность не отменяет полезности старых — если не сказать древних — знаний и навыков?

— Чтобы далеко не ходить, возьмем чистописание. Кому оно сегодня нужно? Ребенок нажмет кнопки на клавиатуре, буковки сами и напечатаются. Но у нас есть сейчас такая проблема — дисграфия, трудность освоения письменной речи. У меня была девочка, которая печатными буквами пишет без ошибок, а письменными делает 68 ошибок. При этом, когда я ей надиктовывала текст, который она печатала на компьютере, у нее было лишь три нормальные ошибки, характерные для ребенка четвертого года школьного обучения. Казалось бы, какая разница, печатный текст или письменный? На самом деле вот что. Наш русский печатный алфавит состоит из 29 элементов. Например, две палочки и между ними какая-то поперечная, это уже разные буквы. И когда ребенок осваивает письмо печатными буквами, образуются 29 видов связей в его голове, а это креативность! А во время освоения письменных букв в его мозгу включается уже не 29 связей, а 731 связь. Тем детям, у кого развит только один стереотипный путь, — скажем, путь письма печатными буквами — трудно усвоить мгновенно возрастающее при освоении письменных букв число связей. Потому что у них заторможена ассоциативность и, соответственно, креативность. Так и выходит, что в четвертом классе ребенок путает, сколько крючков в «и» и сколько в «ш».

— Да и в «Фейсбуке» видно, как авторитетные люди порой допускают какие-то нелепые школьные ошибки. Причем допускают они их системно.

— Вот именно! Вроде бы каллиграфия — не самое современное из понятий, скорее древнее. Но то, как ребенок положил тетрадку, до сих пор формирует вполне конкретные характеристики этого ребенка. И даже многое в его развитии прогнозирует. Ведь у каждого ребенка тетрадка лежит так, как удобно двигаться руке. Так вот, если она лежит под меньшим, чем тридцать градусов углом, тогда рука движется вниз, потому что напряжена группа мышц, которая обычно напряжена в ситуации страха. Если тетрадка лежит под большим углом, другое движение руки включает мышцы-разгибатели, а они напряжены, когда человек находится в агрессии. Точно так же он будет держать карандаш или ручку — либо щепотью, либо выпячивая суставы, из чего тоже следует, что мышцы-разгибатели напряжены.

Жест, осанка, поза, руки, ноги — это то, что не контролируемо сознанием, поэтому они и являются довольно надежными внешними показателями психического состояния ребенка. Так вот, учась каллиграфии, ребенок развивается в смысле «образа» и, что важно, учится контролировать глазом движение руки. Если при этом у него получаются еще и симметричные, и красивые буквы, то это говорит о гармоничном развитии данного ребенка. Поэтому каллиграфия не только о красоте и грамотности письма — это один из проверенных и древних способов гармонизации личности ребенка.

— Целая система!

— Система Райха. Он выделил 7 мышечных поясов в человеке — глазной, челюстной, диафрагмальный, генитальный, коленный, локтевой и кистевой. Теорию он открыл сто лет назад. А вот в практику она входит только сейчас. Дело в том, что, если более трех недель ты находишься постоянно в каком-то одном негативном состоянии, на это состояние реагирует определенная группа мышц. Например, на гнев реагирует система мышц-разгибателей, а на страх — система мышц-сгибателей. Если у человека груз, чувство вины, он живет как бы в скрюченном состоянии, у него увеличен баланс тонуса мышц-сгибателей. Таким образом, человек уже подготовлен к болезням, развивающимся в диафрагмальной части организма.

Почему одни люди не болеют никогда, ни при каких условиях? Они уравновешены, в них нет дисбаланса. А тем, у кого перекос, достаточно любого инцидента, и все — пусковой крючок с радостью запускает болезненную реакцию со стороны организма. Я хоть и психолог, но всегда спрашиваю, чем ребенок болеет наиболее часто и какая последняя болезнь. Просто потому, что в основе любого заболевания лежит нарушение мышечных систем.

«ПОЛУЧАЕТСЯ, ЧТО РОДИТЕЛЬ В СВОЕМ РЕБЕНКЕ ВИДИТ УЧЕНИКА»

— Психолингвист Татьяна Черниговская в своих выступлениях настаивает, что ребенку необходимо уметь проговаривать свою проблему. Как на механизм детской психики влияет механизм речи?

— Они связаны напрямую. Когда я перегружен, у меня активна правая часть мозга. А когда я начинаю проговаривать проблему, тогда повышается активность левого полушария. У нас есть такой участок, через который как сообщающиеся сосуды соединяются левые и правый мозг. Так вот при проговаривании активность левого полушария повышается за счет снижения активности правого полушария. Возникает некий баланс. Поэтому умная мамочка тысячу раз расспросит своего ребенка с подробностями: а вот это как, а вот почему, а кто первый начал, а что ты?.. Пока ребенок проговаривает ситуацию, у него как бы выравнивается уровень активности полушарий. Во-вторых, проговаривая ситуацию, человек осознает ее. А раз осознает, значит, человек ситуацию регулирует и управляет ею.

— Понятие «управлять ситуацией» немного пугает: сейчас в школах, особенно амбициозных, воспитывают «лидеров», толкая маятник в сторону, диаметрально противоположную тому, что в советское время называлось «воспитанием коллективного чувства». Это меняет настройки детской психики?

— Конечно, меняет. Если коллективное чувство в основном было внушаемо чувством страха (меня отторгнет коллектив, меня выдавят из большинства, я не принят / не понят / не нужен своему окружению), то сменившее его лидерское воспитание как бы распрямило пружину страха и привело к прямо противоположному. Я — не серая масса, я — индивидуум, и всякое такое. Все так. Но даже самый самобытный человек должен думать о том, чтобы его самобытность была полезна не только ему, но и обществу.

Сейчас внушается, что главная цель жизни — успех. Но разве не более важны те способы, какими человек идет к своему успеху?

— И как это объяснить ребенку?

— Снова фольклор и классика. Вот сказки про Ивана-дурака. Дурак — это что за персонаж? Дурак — тот, кто не владеет знаниями прошлых поколений, которыми владеют его братья. Он не знает, что печка не едет, что щука не говорит. Умные братья знают, потому даже и пробовать не будут...

— Получается, сила Ивана-дурака — в ситуации нулевого опыта?..

— Вот именно! Поэтому он, дурак, идет свататься за царскую дочку (чего умный делать не будет), он получает задание пойти в царство Кощея (куда умный не пойдет), чтобы затем вместе с освобожденной от Кощея царевной получить в придачу еще и полцарства. С одной стороны, он действует крайне корыстно. Но с другой-то, он освобождает свой народ от злых сил, злых чар и всякой гадости. То есть выходит, его дуростью уравновешено его же геройство. Ведь он не может быть героем, если в нем нет этого дурачества. А дурачество — в том, что он действует, не руководствуясь соображениями успеха. Он же не знает, на что идет и что его ждет!

— То есть гипотетически он готов и к удаче, и к неудаче?

— Конечно. А у наших детей формируют «избегание неудачи». Вот лишь бы двойки не было, лишь бы не опозориться перед учителями, родителями, однокашниками! Забираю с занятий своего внука — сто пятьдесят человек детей. Какие основные вопросы их родителей? «Что задали?.. Как ты отвечал?.. Ошибки у тебя были?.. » Никто не спрашивает: «Ты устал?.. Тебе хорошо?..» Получается, что родитель в своем ребенке видит ученика. И бедный ребенок — ученик в школе, ученик и дома. Его и оценивают по успеху, а не за него самого. Конечно, главное для ребенка — это быть принятым. А принят он тогда, когда он соответствует ожиданиям.

И вот вопрос родителям: а что же они ждут от своего ребенка? Они ждут успеха и социализации. Как одна мама сказала мне: «Сделайте так, чтобы моим ребенком была довольна его учительница». Что? Не вы даже довольны, а учительница?.. Будет другая учительница — пускай и она будет довольна им? А потом сверстники будут довольны? На что же вырастет способным ваш сын?..

Есть очень хорошая книга Эриха Фромма «Анатомия человеческой деструктивности». В ней он рассматривает формирование деспотической личности на трех примерах — Иван Грозный, Гитлер и Сталин. Что побудило их стать такими? Это вытесненная гневная позиция в семье. «Ты не смеешь!» Так вот «сметь» ребенка учит его эмоциональность, его художественно-эстетическое воспитание. Я говорю внуку: «Ты обо всем, что тебе непонятно, можешь спросить учительницу». Но другие так своим детям не говорят.

«МАЛО ХОТЕТЬ БЫТЬ ЛИДЕРОМ, НАДО ОБЛАДАТЬ ЛИДЕРСКИМИ КАЧЕСТВАМИ»

— Умение спокойно общаться с учителем как-то влияет на формирование лидерства в ребенке?

— Лидерство обеспечивают четыре качества: видение цели, организация достижения цели, контроль за выполнением обязательств (для достижения цели), взятие на себя ответственности. Так вот: мало хотеть быть лидером, надо обладать лидерскими качествами, а это ответственность, решительность, инициативность и самостоятельность. Но как они могут появиться и развиться в ребенке, если при всей нацеленности на воспитание лидера в школах и дома все равно превалирует позиция «Делай, как я тебе говорю!» Я всегда обращаюсь педагогам: «Не дай бог, вы даете один вариант решения любой задачи, рисунка или чего-то. Минимум четыре варианта! Пускай дети хотя бы здесь выбор сделают».

— Век информации требует быстрых реакций от детей. И дети в сжатом виде получают гораздо большее количество сведений, чем их сверстники предыдущего поколения. Правда, что при этом у них как бы атрофируется чувство времени?

— Вот один яркий пример. Музыкальный руководитель детского сада на курсах просит посмотреть ее 15-летнего сына, ученика колледжа при университете. Значит, мне предстоит встреча с архиодаренным, продвинутым молодым человеком. Пришел он ко мне красивый, ухоженный, в белоснежной рубашечке. «Здравствуйте, — говорит, — меня зовут Камиль. Но прошу меня называть „Ка“». Я решила сгладить и говорю: «Что, до сих пор любите вот этого персонажа из „Маугли“?» Он: «Шутки здесь неуместны». Я говорю: «А почему „Ка“?». Он отвечает: «Потому что, чтобы я услышал вторую часть своего имени, нужно столько-то секунд. А в день набегает столько-то минут. Я рассчитываю прожить до тридцати двух лет, и я потеряю два месяца своей жизни, только выслушивая обращение ко мне по полному имени». Продолжаю: «Почему же только до тридцати двух хочешь прожить?» Ответ: «А зачем мне дольше?».

— В чем его проблема?

— Проблема вот в чем. Он в шесть лет изучил весь учебник биологии за четвертый класс. Уже видно было, что ребенок с одной стороны одаренный, а с другой — не совсем как бы нормальный. Но его мама только сейчас решила обратиться к психологу. Разговаривая cо мной, он бесконечно одергивал свою белоснежную рубашку. Я думаю: «То ли у него невроз, то ли нет». Спрашиваю: «У тебя девушка есть?» Отвечает: «А зачем мне на это время тратить?» Ну и вот так, слово за слово, я поняла, что его интеллект совершенно не управляется эмоцией хотя бы... страха. Мама-то привела его потому, что он не общается даже со своими сверстниками вот в этом колледже, хотя там все учащиеся в чем-то интеллектуально продвинуты, как и он.

«Какие у тебя цели?» — спрашиваю. «Олимпиады, конкурсы...» — «Зачем?» — «Чтобы на меня обратили внимание академики». То есть профессура — уже недостаточный для него уровень. Он столько знает! Он такие вопросы умеет задать! Мама говорит, он ходит со студентами биофака на лекции третьего курса. Когда лекции ведут аспиранты, их при виде этого мальчика трясет. Потому что он действительно очень много знает.

— Вундеркинд c какой-то бедой?

— Интеллектуал-вундеркинд. Как мы знаем, вундеркинды были и в Средние века, и позже — тот же Моцарт. Но дело в том, что одаренность в прежние времена проявлялась или формировалась в основном в сфере искусства, а сейчас — в сфере науки. Вот потому у меня и вопрос: зачем столько знаний ребенку, которого ничего не интересует, ребенку, у которого страх, ребенку, у которого тревога? Зачем?.. Может быть, сначала его все-таки сгармонизировать? При помощи фольклора, если он, допустим, в дошкольном возрасте. Или при помощи классики.

— Как эту гармонизацию выполнит названная вами, например, классика?

— Это еще в Древней Греции знали и умели. На первом месте музыка — искусство третьего неба, на втором живопись — искусство второго неба, на третьем — словесное искусство. Повторяю, это Греция. Для восприятия музыки нам никаких знаний не надо, лишь бы только у нас ухо работало. Для живописи мы должны разбираться в формах, в цвете. А уж чтобы словесность понять, мы должны разбираться в смыслах слов, хотя бы в общеупотребимом их значении. Моя внучка Настя, когда ей было четыре года, играла в «Диссертацию». Видимо, от мамы узнала это слово. На вопрос «Что значит диссертация?» она отвечала: «А это когда ты ешь и одновременно разговариваешь по телефону». То есть слово она выучила, а его значения не знала. И когда люди удивлялись: «Ах, какой развитой ребенок!» — они не отдавали отчета в том, что у ребенка было совсем свое, далекое от истинного, понимание слова «диссертация». И это у очень многих детей так.

Благодаря гаджетам и огромному информационному потоку у них очень развито клиповое мышление, но нет хотя бы обобщенного представления об объекте. Допустим, если попросить ребенка описать собаку, он это сделает, опираясь на какую-то конкретную собаку. Но если спросить, чем собаки отличаются от других животных, он затруднится с ответом. Потому что его мышление конкретно и не оперирует обобщенными понятиями. А оно как раз и называется «текстовым мышлением». Вот наш Арсений бросал палку. Говорим: «Не бросай палку». Он тут же пошел и взял другую палку: мы же ему про ту, а не эту палку говорили.

ОТ «ДЕТЕЙ-ПОЧЕМУЧЕК» К ДЕТЯМ ИНДИГО

— Готовясь к встрече с вами, прочла материалы про детей-индиго. Кто это такие?

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу сравнить ситуации. Дети до 1980-х годов в возрасте от 3 до 6 лет были «почемучками». Они всегда спрашивали: «Почему? Почему? Почему?» Нынешние дети таких вопросов не задают. Когда ребенок спрашивает «Почему?», он ищет причину, а то, что он делает сам, — это уже следствие.

— Так вот как раз в 1980-е и родилось понятие «дети-индиго», которое, как я поняла, маркируется тем, что эти дети выбирают себе стратегию одиночек...

— В отношении детей индиго важно понимать вот что: это те дети, у которых на первом месте всегда стоит интуиция. Для примера: ярким представителями анти-индиго являются люди игры «Что? Где? Когда?». У них никогда не включается интуиция, потому что они всегда набрасываются на поиск ответа методом штурма. А происходит это потому, что они слишком много знают. Так вот индиго, или дети-интуиты — они меньше знают, потому что у них нет готового опыта предшествующих поколений. Но вот что интересно. Сейчас очень любопытное открытие сделано в области психологии: если возник вопрос, проблема какая-то, у человека в памяти есть ответ, только надо его услышать. А ты его не услышишь, если в поисках ответа руководствуешься исключительно логикой.

Вот в интернет сходил, погуглил, источники пролистнул, никто тебе не помог, и ты отказался от решения проблемы. А бывает по-другому: вот человек перебирает варианты решения проблемы, один, другой, третий, вроде как ответа нет, а потом вдруг бах! — и к нему приходит озарение. Так вот эта идея в виде озарения пробивается у интуитов в левый мозг из правого мозга. Пока варианты перебирались, но не проговаривались, идеи этой не было. А когда она проговорена, она пробилась в левый мозг из правого. У детей-интуитов очень хорошо связан мозг с вот этим хранилищем памяти. Но дело еще кое в чем.  У нас в мозгу есть так называемое мозолистое тело, которое обеспечивает взаимодействие, взаимосвязь двух полушарий. Если оно хорошо развито, решения необходимые к вам и приходят. Общеизвестно, что интуитов больше среди женщин. А это потому, что вот та особенность мозга, которую мы называем мозолистое тело, у женщин в три раза мощнее, чем у мужчин. Поэтому женщины более вариативны, они быстро могут найти много вариантов.

Но вернемся к детям-индиго. После того как та или иная мысль-озарение их посетила, они могут ее еще и вербализовать! А у многих мысль вроде возникает, но они не могут ее даже словами передать. Поэтому я всегда говорю: в определенном возрасте надо развить главные задачи, которые нельзя упустить. Какие это задачи? До трех лет — развить двигательную сферу, от трех до восьми — эмоции, а вот от восьми и дальше развивайте логическое мышление. То есть вы понимаете: двигательная, эмоциональная и интеллектуальная сферы воспитываются не на пустом месте. Если сейчас родители чуть ли не с младенчества развивают у ребенка интеллектуальную сферу, значит, они не создают вовремя условий для эмоциональности, отзывчивости. Дети получаются с перекосом в развитии: они уже очень много знают, но слишком мало чувствуют. А в начальных классах выясняется еще, что у некоторых и руки-крюки, как в народе говорят, не тем концом вставлены, а это означает, что у части детей школьников даже точной координации еще нет. Я все время вспоминаю, как академик Лурия говорил о детском мозге: «Это — три озера, которые друг над другом стоят». Высокое, третье озеро (интеллект) обескровливает уровень активности второго блока, который регулирует наши чувства, переживания, и у первого блока, который регулирует нашу концентрацию внимания, нашу выносливость и прежде всего нашу координацию движений.


«... ЖИТЬ НАДО ТАК, КАК МЫ САМИ СЧИТАЕМ НУЖНЫМ. НИКАКИЕ СТРАТЕГИИ, ВЫРАБОТАННЫЕ КЕМ-ТО ТАМ ДРУГИМ, СЕМЬИ КАСАТЬСЯ НЕ ДОЛЖНЫ»

— Вы — человек разума, но вы и человек чувства, а рядом с вами всю жизнь ваш муж-композитор Лоренс Иванович [Блинов]. Могу представить, как порой у вас, человека взвешенного и контролирующего себя разумом и даже научным знанием о мозге, порой может «полыхнуть» та или иная реакция на мужа, человека творческого и эмоционально избыточного.

— «Полыхало» в первые годы жизни. Еще как «полыхало»! Но потом я научилась смиряться. Вот если вы придете к нам в квартиру, у нас есть его кабинет, который является моделью образца 1940-х годов. Там ничего нельзя трогать. С дочери старшей взято обещание ничего там не трогать и после его смерти, потому что эта территория является, как он говорит, «библиотекой становления человеческого духа». Все другие комнаты я как-то пытаюсь модернизировать. А как это делать в доме, где на вопрос о ремонте человек реагирует словами: «А зачем ремонт?.. Еще же не валится потолок?» Раньше я аргументировала: «Ну стыдно же, люди приходят...» А он говорит: «Они зачем ко мне приходят? Если я им нужен, я готов, а если пришли смотреть потолок, тогда они мне не нужны».

Но я выработала стратегию. Он отлучился куда-то на день на два, я начинаю ремонт. Он возвратился: все, ремонт в разгаре, ему надо подключаться. Если раньше я просто настаивала на своем, то теперь, извините, мне неважно, что о моем муже подумают какие-то другие, какие-то посторонние люди. Главное, пусть ему будет комфортно. И, вы знаете, сейчас мы оба хорошо понимаем, что жить надо так, как мы сами считаем нужным. Никакие стратегии, выработанные кем-то там другим, нашей семьи касаться не должны. Ровно с того времени, как я это поняла, семья для меня — это сфера творчества, неотделимая от свободы воли.

— И вот между двух творческих единиц, которые к тому же еще мама и папа, оказывается их ребенок. А у них творческое эго, озарения, вдохновения, упадки, сложности... Думаю, вы поняли мой вопрос?

— Действительно, есть семьи, где две творческие единицы в виде мамы и папы могут создать психологические сложности для ребенка. Ведь в худшем случае ребенок выбирает какого-то одного родителя и подражает ему, а в еще более худшем — ребенок вообще не может ни на папину, ни на мамину сторону встать. Тем более не может от своего лица принять какое-то важное решение. Бывает так, что вместо того чтобы испытывать защищенность семьей (ведь, как думает ребенок: «Родители — это мой остров безопасности»), ребенок лишается поддержки и того, и другого родителя.

Вот, например, с девятиклассниками мы проводим тест на десять ценностных ориентаций. Если подростки 1980-х выбирали «свободу» и «творчество», то сейчас знаете что выбирают? «Бесконфликтное существование между родителями». Я говорю: «Вам-то какое дело? Родители между собой конфликтуют, а к вам-то каждый из них хорошо относится...»  И умные наши дети отвечают: «Я не могу встать ни на одну сторону, потому что тогда я лишусь поддержки другой стороны». Меня в этом ответе удивляет подчеркнутая рациональность детей. То есть опять же: ими руководит не чувство, а именно рациональность. Но если вдуматься, картина-то страшная! Ребенок не может стать ни на ту, ни на другую сторону не потому, что оба родителя ему дороги и ценны, а потому что, если он встанет на мамину сторону, тогда папа не будет его поддерживать, ну и, соответственно, наоборот.

— Если в ценностном тесте для подростков на первом месте «бесконфликтное существование в семье», то что же на втором месте?

— Ни за что не поверите — здоровье! Вот вы в подростковом возрасте о здоровье задумывались? А они задумываются, мотивируя это тем, что «если больной — значит бедный».

— И вот теперь самый, пожалуй, опасный вопрос: какая-то систематика школьных заболеваний подростков вырисовывается?

— У меня была девочка из одного престижного колледжа, куда ее готовили репетиторы. В школе до этого она была круглой отличницей. Будет она в колледже кем-то, кроме как не той же отличницей? Задания им дают огромные — на неделю 100 заданий по математике и столько же по физике, столько же по химии ну и так далее. Так вот, данных, чтобы выдержать такую нагрузку, у нее не обнаружилось. В один прекрасный момент она вышла из класса, забыла, как ее зовут, как ее фамилия, забыла, где ее класс, — запуталась, потерялась, ничего не помнит. Перешла на домашнее обучение. На приеме у меня она сообщила, что перешла на надомное обучение потому что каждые час-полтора у нее возникает непреодолимое желание кричать. Я спрашиваю: «Даже сейчас?». В ответ слышу: «А можно?..» Вы знаете, вот есть такое понятие — «одержимые». Так она кричала: каким-то внутренним рыком, ее всю корежило. Когда я советовалась с другими психологами, они говорили: «Пускай в церковь сходит». Но там мама-мусульманка, я не могла такое рекомендовать. Так вот, девочка эта кричала, потом что-то посмотрела в телефоне своем, потом расплакалась и вдруг успокоилась. Оказывается, остановка крика у нее происходит, когда она видит у себя в мобильнике фотографии либо брошенных котят, либо детей из детдома. И тогда включается сострадание, она плачет, после чего приходит некоторое освобождение. Пе-ре-грузка в колледже! Но то — причина. А источник причины в том, что ее мама не смогла поработать над собой, создав дочери вот такие невыносимо обязывающие к учебе социальные условия. Говорю: «Перестаньте ждать от нее пятерок по всем предметам! Ну зачем, ну зачем?» Дело в том, что требования взрослых ребенок безоценочно, некритично принимает и начинает требовать от себя невозможного.

По теории Юнга (на фото), все персонажи любой сказки – это части «моего я» «По теории Юнга (на фото), все персонажи любой сказки — это части „моего я“» Фото: Central Press / gettyimages.com

«В КЛИПОВОМ МЫШЛЕНИИ СОВРЕМЕННОГО РЕБЕНКА НЕ ВСЕ ПЛОХО...»

— Если смодулировать на поиск хоть какой-то пользы детям со стороны информационного потока...

— У нас есть такая статистика, что сейчас первоклассник в октябре за три урока получает столько информации, сколько десятиклассник (!) получал в 1936 году. Почему нынешнему ребенку нужен такой большой объем информации? Потому что она устаревает каждые пять лет на 50 процентов. И если ребенок не владеет информацией, он как бы не владеет миром. А через пять лет он откидывает устаревшую информацию и пустоту, которая образовалась на ее месте, заполняет новой информацией. В клиповом мышлении современного ребенка не все плохо. Там есть скорость переработки информации, которая сейчас в 2,5 раза выше, чем была когда-то. И другое положительное качество — это способность детей делать одновременно несколько дел. Когда ребенок одновременно разговаривает, пишет и, допустим, ест, это говорит о хорошем распределении внимания, но концентрации, сосредоточении усиленного внимания на каком-либо одном объекте у них нет.

— А вот я, готовясь к нашей встрече, случайно увидела в интернете выступление писателя Дмитрия Быкова на Совете Федерации, где он сообщил о том, что незаметно выросло поколение чрезвычайно одаренных детей.

— Креативность у детей возросла в 50 раз. Это статистика. Но та же статистика говорит, что в 12 раз увеличилось количество детей с проблемами интеллекта, с отставанием интеллекта. Если даже радоваться скорости мышления современных детей, быстроте, с какой быстротой они находят решения своих задач, все же не стоит забывать и о другой стороне медали. Дело в том, что скорость разумного действия — это свойство отличного исполнителя, а все же не человека из элиты общества. Наивысший уровень развития у человека, обладающего высокой скоростью мышления, — это уровень исполнения задачи. Что сюда входит? Понимание, принятие чужой задачи и возможность на высоком уровне качества это сделать. Тут мы можем видеть отменную логику действий. Но главным мотивирующим фактором, как я уже неоднократно повторяла, является не логика, а эмоция.

— Раз уж зашла речь, хотела бы я спросить. А вот сейчас люди часто бунтуют против непонятного им в кино, в театре. Это вроде как эмоция и в то же время показатель пещерного сознания бунтующих...

— Чтобы оценить произведение искусства, человеку надо встать на позицию его героя, его создателя, его автора, его персонажей. А это и есть креативное мышление. Когда же, идя на встречу с искусством, человек руководствуется только собственным опытом (а он не у всех, мягко говорят, богат), вот такой эмоционально обделенный человек не может вылезти из своей собственной телесной оболочки, из своих собственных представлений, которые, может, и его собственными-то и не являются... Вот такой человек и непримирим. И такого человека бесят, вызывают в нем агрессию те явления, которые он не способен спроецировать на себя. А он на это не способен, потому что его собственное «я» не многообразно, не развито. К тому же такие люди, как правило, очень несамокритичны.


— То есть в человеке должно быть много «я»?

— Да. В каждом из нас много «я». По теории Юнга, все персонажи любой сказки — это части «моего я». Доказывая это, Юнг совершил два кругосветных путешествия — Африка, Австралия, Америка, Европа, ну и так далее. Собирая мифы, которые возникали, как известно, еще в дописьменный период, он пришел к выводу: сюжетов-то сказок всего 60. Допустим, у всякой татарской сказки есть русская сказка-двойник, африканская, австралийская... И тогда он сделал вывод, что в сказках рассматривается информация о психике человека. А законы психического развития человека на любом континенте одни и те же.

И тогда из 60 типовых сказочных сюжетов он вывел 12 архетипов, которые соответствуют разным фазам взросления ребенка. «Колобок» о чем? О том, что нельзя мальчиков удерживать дома. А «Золушка»? О том, что если после 8 лет мамочки, превратившись в «сказочную мачеху», не научат своих дочек заботе (а Золушка выращивает розы), терпению (а Золушка перебирает три вида крупы) и выбору (а Золушка трижды сбегает от Принца, в частности, чтобы убедиться в правильности своего — и его — выбора), то останутся их доченьки никчемными и зацелованными с тем же «ни с чем», с которым остались родные дочери Золушкиной мачехи.

— То есть через сказки психика стала проецироваться в культуру даже раньше, чем религия?

— Конечно. Психика — одна их самых давних и самых укорененных в истории человечества структур. Пример сейчас приведу немного обескураживающий. Ну что, казалось бы, можно вырастить в детском мозгу до года, когда ребенок еще не ходит, не говорит? А вот что: базовое доверие миру. Доверяет младенец или нет, всегда будет зависеть от того, как складываются его отношения с ближайшим кругом, который для ребенка — «остров безопасности». И если вокруг ребенка в первый год его жизни часто менялись фигуранты ближайшего круга, тогда у него вырабатывается так называемый ориентировочный рефлекс, который учит его различать вокруг себя только «страшное» и «опасное».

Возраст от года до трех — это возраст самостоятельности. И если мама «тревожная», то она не предоставляет самостоятельности своему ребенку не только в детстве — она стратегически подавляет его самостоятельность и в будущем. Кстати, в этом же возрасте у ребенка формируются все виды зависимостей, которые могут возникнуть в дальнейшем, — от наркозависимости до компьютерной и так далее. А дошкольные годы — это возраст, когда надо развить воображение, чтобы ребенок успел сформировать свое субъективное отношение к действительности, а оно выражается понятием «хочу» — до того, как он придет в школу, где на смену «хочу» придет понятие «надо». А «надо» — это воля. А воля начинается с движения к цели. А цель формируется работой воображения. А работа воображения — это эмоции, чувства. Нет их — нет и воображения. Нет воображения — нет цели. Нет цели — нет воли. «Мыло, мочало, начинаем сначала».