. В театре оперы и балета им. Джалиля открывается ежегодный Нуриевский фестиваль — старейший балетный форум России
 Фото: Сергей Елагин

«ТЕПЕРЬ ФЕСТИВАЛИ РАСТУТ НА КАЖДОМ УГЛУ, ЧТО СОРНАЯ ТРАВА»

Трудно поверить, что имеющий статус международного Нуриевский фестиваль начинался совсем в другой стране — в то время, когда в Советском Союзе имели смутное представление о том, как подобные интернациональные смотры проходят в  цивилизованном мире. И вот уже 31 год кряду любители балетного искусства в Казани радуются искренней и нерассуждающей радостью, и на все фестивальные представления билеты раскупаются заранее.

Все же в названии «Нуриевский фестиваль» есть доля лукавства — в обеих его частях. Имя Рудольфа Нуриева, за последние 30 лет истрепанное массовой культурой до неприличия, фигурирует на афишах казанской оперы лишь по праву принадлежности великого танцовщика татарскому народу. Нуриев в Казани не родился, не учился, не танцевал, не ставил. Связь с его партиями и работами в качестве балетмейстера скорее номинальна — неожиданных и остроумных концептуальных решений здесь не жди. В конце концов, весенне-летний балетный фестиваль в Уфе тоже носит имя балетного гения — с разницей лишь в одну букву «е» — и это соседство придает обоим начинаниям гротескный оттенок.

Нет и главного, что всерьез позволило бы называть фестиваль именем Нуриева — неожиданных и экстравагантных кураторских жестов, какими титульный персонаж славился в годы руководства балетом Парижской оперы. Именно в эту шестилетку, с 1983 по 1989 годы, Нуриев буквально за ноги втащил в святилище европейского классического балета актуальный американский танец модерн в лице Пола Тейлора, Мерса Каннингема и Люсинды Чайлдс. В это же время он привел в зал и представил надменным парижанам вечно жующего огромный бургер сумасшедшего очкарика-американца по фамилии Форсайт — вывел на большую европейскую сцену человека, ставшего одной из важнейших фигур классической хореографии рубежа веков. В тот же год, когда в советской Казани открылся балетный фестиваль, в Париже Уильям Форсайт ставил один из самых знаменитых своих балетов, In the Middle, Somewhat Elevated, почитающийся ныне классикой конца ХХ столетия.


Что до слова «фестиваль», набор идущих подряд спектаклей, даже при участии артистов-легионеров, еще не имеет оснований этим словом называться. Теперь фестивали растут на каждом углу, что сорная трава, — без внятно артикулированной миссии и хоть какой-нибудь кураторской идеологии. В идеальном варианте фестиваль есть акт сопоставления разных театральных моделей и эстетических систем, повод столкнуть хорошо известное с неизведанным и таким образом высечь смысловую искру — перечесть знакомые сценические тексты в новом контексте ко всеобщему эстетическому удовольствию.

Впрочем, судя по программам предыдущих лет, создатели и зрители Нуриевского фестиваля озабочены этим в последнюю очередь. Слово «фестиваль» имеет в данном случае архаическое звучание — некий регулярно отправляемый в городе праздничный ритуал, способствующий всеобщему процветанию и радости, ненарушаемый священный церемониал. В 2018 году структура его осталась неизменной: премьера — репертуарные спектакли с приглашенными артистами — гала-концерт — гастрольный спектакль. Однако по сравнению с предыдущими фестивалями внутри этой дежурной схемы произошли некоторые сдвиги, на первый взгляд, незначительные, а на деле очень важные и способные при определенных условиях опровергнуть предшествующие рассуждения.

Рудольф Нуриев Имя Рудольфа Нуриева, за последние 30 лет истрепанное массовой культурой до неприличия, фигурирует на афишах казанской оперы лишь по праву принадлежности великого танцовщика татарскому народу Фото: ИТАР-ТАСС

ПРЕМЬЕРНАЯ «БАЯДЕРКА» ВЕСЬМА УСЛОВНО СВЯЗАНА С 80-ЛЕТИЕМ НУРИЕВА

Выбор премьерного названия — «Баядерка» — руководство фестиваля привязывает к 80-летию со дня рождения Нуриева и напоминает, что партия Солора в этом балете была одной из коронных в репертуаре юбиляра, а постановка «Баядерки» в Париже стала последней его работой в качестве балетмейстера. Привязка весьма условна: о переносе в Казань той самой парижской версии «Баядерки» (что было бы концептуально красивым ходом) говорить не приходится, а редакцию Владимира Яковлева, основанную на спектакле Кировского театра 1941 года, с редакцией Нуриева роднит разве что название да некоторые хореографические фрагменты. Наконец, сложно предсказать, чем будет отличаться премьера от предыдущего спектакля, еще недавно шедшего на казанской сцене.

Очевидно, интригу нынешней премьеры составит не хореографическая редакция и даже не обновленная сценическая обстановка (манера и стиль художников-постановщиков, Анны Ипатьевой и Андрея Злобина, казанской аудитории известны хорошо), а работы танцовщиков. Первый показ, вопреки мировым фестивальным приличиям, отдан казанцам Кристине Андреевой и Олегу Ивенко. Лишь во второй день, 11 мая, в главных партиях выйдут ведущие солисты Балета Сан-Франциско. Матильда Фрусте, воспитанница Школы Парижской оперы, несколько раз выступала в России; ее партнер, премьер труппы Витор Луиз, — питомец Школы Королевского балета Великобритании — на российскую сцену выйдет впервые.


Профессиональные достоинства остальных guest stars 2018 года неравноценны. В «Лебедином озере» 12 мая в России дебютируют Лауретта Саммаскейл, в нынешнем сезоне без потери статуса этуали перешедшая из Английского национального балета в Баварский государственный, а также Истван Саймон, приглашенный премьер Дрезденского балета. Национальная гордость и обязательный пункт фестивальной программы, «Шурале» (13 мая), доверен солистам Мариинского театра — второго из двух театров, имеющих этот балет в репертуаре. В партиях Сююмбике и Былтыра выйдут Рената Шакирова, работающая в труппе третий сезон, но активно поощряемая руководством (многие знают ее как победительницу последнего сезона телешоу «Большой балет»), а также премьер Тимур Аскеров, выдвинувшийся в премьеры на фоне мариинского затишья последних лет. Заглавная партия отдана Руслану Савденову, казанцам хорошо известный артист — разве что рядом с его именем теперь появилась красивая приписка «Балет Капитолия Тулузы».

Логично, что для трюково-циркового «Дон Кихота» выписаны воспитанники кубинской школы, слывущей мировым рассадником балетных виртуозов. 14 мая на сцену выйдут Адиарис Алмейда и Тарас Домитро — оба уже выступали в «Дон Кихоте» минувшей осенью в Москве, хотя и не вызвали бурной реакции зала. Показ «Ромео и Джульетты» театр обеспечит местными силами (20 мая).

Позицию традиционного финального гала — сборной солянки, парада артистических амбиций, высшего по эмоциональному накалу пункта программы, — занял концерт Казанского хореографического колледжа, отмечающего ныне 25-летие (19 мая). Впрочем, без эмоциональных потрясений зрители не останутся: в гастрольную часть программы на этот раз включено два пункта — и это бесспорная заслуга устроителей фестиваля-2018.


«НАЛИЧИЕ ТАКОГО ВЕЧЕРА В ПРОГРАММЕ ФЕСТИВАЛЯ СЕРЬЕЗНО ПОДНИМАЕТ ЕГО ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ КОТИРОВКИ»

Допустим, визит подопечных Бориса Эйфмана (16 и 17 мая) еще не событие: петербургская труппа не раз приезжала в Казань, а спектакль «Чайковский. Pro et contra» (постановка 1993 года после косметического ремонта 2016-го) мало чем отличается от прежде показанных здесь работ. Та же китчевая обработка биографии великого художника с показным упором на духовно-страдательную ее сторону; та же агрессивно-наступательная манера в кордебалетных сценах; те же преувеличенно экзальтированные соло и дуэты, впрочем, всегда эффектно бьющие по нервам зрителей, — в этом смысле Эйфман большой театральный мастер, и его балеты про жизнь замечательных людей всегда вызывают ответную истерику в зрительном зале.

Настоящее же явление — гастроли Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко (22 и 23 мая). Труппа с приходом нового руководителя, этуали Парижской оперы Лорана Илера, взяла резко вверх и обрела глянцевый лоск — пока еще не в плане исполнения, но по части репертуарной политики. Три премьеры, выпущенные под началом Илера, — программы одноактных балетов, большинство из которых в России не исполнялись, — образовали коллекцию, редкую по чисто хореографической содержательности и осмысленности художественных контрастов.


И вот на фоне однообразных редакций нетленной классики, коими полон казанский репертуар, возникает классика иного рода. «Сюита в белом» Сержа Лифаря — сфера пластических абстракций, образец благородной французской школы середины прошлого столетия. «Маленькая смерть», шедевр Иржи Килиана — пример столкновения старой и попросту заигранной музыки (медленные части фортепианных концертов Моцарта №23 и №21) и новой выразительности, лежащей за пределами пуантного танца; важно увидеть, как предельная чувственная заостренность и трагическая интонация в балете возникают вне нарратива и надрывно-героических плакатных па, к коим столь склонны отечественные зрители и постановщики. Финал вечера — постановка того самого Уильяма Форсайта, американского дичка, привитого Нуриевым благородной парижской школе. Его The Second detail («Вторая деталь») тоже есть балет классический — и по лексике, и по изощренному ансамблевому узороплетению, и по музыке (электронщика Тома Виллемса одна из коллег остроумно и точно назвала Минкусом ХХ века). Это классика современная, дизайнерски аскетичная, лишенная всего наносного, черпающая энергию во внутренних, чисто пластических ресурсах.

Наличие такого вечера в программе фестиваля серьезно поднимает его художественные котировки и показывает, сколь широко может пониматься классика применительно к сегодняшнему балетному театру. Гастроли москвичей компенсируют отсутствующий в Казани, но жизненно необходимый для любой труппы и любой аудитории сегмент репертуара, который позволяет испытывать приятные и полезные эмоциональные-стилевые перепады, а также учит находить смыслы и получать удовольствие не от богатых украшений или от узнавания давно виденного, а собственно от музыкально-пластических построений — то есть от балета, а не от мифа о балете.

В этом смысле от пришедших в оперный театр 22 и 23 мая потребуется некоторое зрительское и слушательское усилие. И может оказаться, что казанская публика не столь консервативна, как о ней можно судить по фестивальным программам прежних лет, и что в городе есть запрос на новое и разное искусство. Тогда можно будет уверенно сказать, что фестиваль 2018 года увенчался успехом.

Богдан Королек