Тагир Ахметзянов, «Риэль Инжиниринг»: «Хотим строить цифровые производства по всей России»

Тагир Ахметзянов: «Мы должны стать той самой компанией, которая будет строить цифровые производства по всей России» Фото: Оксана Черкасова

«РАБОТАЕМ И В НЕФТЕПЕРЕРАБОТКЕ, И В ПИЩЕВКЕ... ФАКТИЧЕСКИ ВЕЗДЕ»

— Тагир Фаридович, на чем специализируется ваша компания?

— Мы создавали «Риэль Инжиниринг» под автоматизацию и диспетчеризацию в широком смысле. Автоматизация и сейчас наш профиль. Другое дело, что отраслей, в которых она нужна, много, и у каждой свои особенности. Мы работаем широко: и в нефтепереработке, и в пищевке, и в машиностроении, и в девелопменте. Фактически везде.

К примеру, разрабатываем системы управления. Когда такие очень мощные и известные компании как «Вакууммаш» или «Теплоконтроль» производят технологические комплексы, они уходят к крупному потребителю, укомплектованные нашей автоматикой.

— Это какие-то газовые и нефтяные компании?

— «Роскосмос», «Роснефть»...

— Вы довольны, что в деятельности таких гигантов есть частица вашего труда?

— Конечно, мы этим гордимся. Мы очень любим партнерские отношения. Это философия работы нашей компании. В той же нефтепереработке очень сильны технологии. Когда нам, чтобы поддерживать свои штанишки, были нужны объемы, мы полезли в эту богатую отрасль. 

— По принципу «я вложусь, но зато и отдача будет»?

— Да. Успешно сотрудничаем с «Орскнефтеооргсинтезом». Для этого нефтеперерабатывающего завода в Оренбургской области делаем системы автоматизации технологических установок: ежегодно в течение трех лет по одной установке. Это очень дорогостоящие и интересные проекты.

«Мы арендуем помещение в IT-парке. Купили здание для офиса, но возможности сделать в нем ремонт и въехать пока нет — все средства мы вкладываем в разработку» Фото: Олег Спиридонов

— Сколько заказчик платит за одну установку?

— От 30 до 100 миллионов в зависимости от объема работ. Мы выполняем часть этого объема.

— Что от вас требуется?

— Знание самых современных технологий. Это могут быть установки по переработке мазутов или очистке каких-либо смесей и т. д. Их главная особенность — повышенная опасность.

— Это еще и большая ответственность?

— Поэтому все это и дорого. Требуются специализированные решения от вендоров, резервированные, дублированные, со специальными системами безопасности и т. п. Для нас это хороший вызов.

— Насколько конкурентен рынок автоматизации?

— Я бы не сказал, что мы постоянно с кем-то толкаемся локтями. Каким-то предприятиям удобнее работать с другими компаниями. Это нормально.

— Вы базируетесь в Челнах и филиалов по России у вас нет?

— Пока нет, но у нас клиенты по всей стране. Современные технологии позволяют проводить разработки и обслуживать оборудование дистанционно.  

— Где находится самый географически дальний клиент?

— В Латвии, поэтому можно сказать, что мы уже международная компания.

Фото: Олег Спиридонов

«МЫ ОСТАНОВИЛИСЬ НА УРОВНЕ СТАНКОВ С ЧПУ, А МИРОВАЯ АВТОМАТИЗАЦИЯ РАЗВИВАЛАСЬ»

— То есть вы не пожалели: работа трудная, но интересная и хорошо оплачиваемая?

— Да, но душа, конечно, больше лежит к цифровому производству. Тем более что мы в России по нему пока лидеры. Это очень интересная современная тема. На Западе она в основном называется «Индустрия 4.0». Суть ее в том, чтобы все программное обеспечение, которое есть на предприятии, между собой коммуницировалось и тем самым создавалось эффективное взаимодействие. Думаю, со временем мы будем специализироваться только на цифровом производстве — когда эта тема раскрутится и начнет приносить достаточную отдачу...

— Когда, по вашему мнению, это произойдет?

— Я думаю, что это прямо сейчас и происходит, потому что количество запросов просто зашкаливает.

— И сколько из них трансформируется в реальные контракты?

— Мы со дня на день ожидаем заключения ряда договоров.

— Откуда возникло цифровое производство?

— Я по образованию инженер-электромеханик. Получил образование на кафедре автоматизации машиностроения тогда еще Камского политехнического института. Мои дипломные и последующие научные работы касались как раз глубокой автоматизации машиностроения. Это направление не было востребовано в России, но навыки никуда не делись. В советское время было очень модным создание станков с ЧПУ и обрабатывающих комплексов на их основе. С течением времени это стало не так актуально. И мы в СССР остановились в развитии на уровне внедрения автоматизации на станках-конвейерах, тогда как мировая автоматизация развивалась. Поэтому, когда по всем мире громко заговорили про четвертую промышленную, оказалось, что Россия к ней не готова.

А сейчас это текущая тенденция в нашей стране, очень интересная, модная, все хотят, чтобы у них это было. По сути, мы уже 20 лет назад, обладая компетенциями по цифровому производству в машиностроении, дождались момента, когда это оказалось востребовано. Вывели на-гора наш продукт и почувствовали к нему просто огромный интерес.

— Наши предприятия сильно отстают в плане автоматиизации?

— Крупный или государственный бизнес еще как-то реализовал достижения третьей промышленной революции (использование программируемых контроллеров, начало использования роботов, кинетических линий) — у них есть автоматизация. А большинство предприятий малого и среднего бизнеса до нее еще даже не дошли. Автоматизации на них или вообще нет, или она в крайне тяжелом состоянии: используется много ручного труда.

— В результате продукция оказывается дороже?

— Дороже продукция, меньше гибкость. Ведь для чего, собственно, все эти технологии нужны? Для потребителя это интересно тем, что он начинает получать продукт с индивидуальными характеристиками. В советское время, когда мы хотели получить красивый модный пиджак, мы шли в ателье. И ради красоты и индивидуальности мирились с тем, что это будет дорого и долго. Если же нам надо было быстро и дешево, шли в магазин. В этом случае приходилось мириться с тем, что все потом ходили во всем одинаковом.

С тех пор потребитель изменился. Сейчас каждый хочет получить товар, в том числе технически сложный,  индивидуально под себя, но при этом со скоростью изготовления массового производства и характерной для него же стоимостью, то есть быстро и дешево. К примеру, сейчас для автомобилей, которые производятся в большом количестве, созданы конфигураторы. Вы можете выбрать марку, двигатель, цвет. Вам предлагают голубой, серый, зеленый — десятки видов и оттенков, с несколькими видами коробок передач и т. д.

«Мы не будем обманывать предприятие: «Надо снести все под корень. Мы тебе сделаем лучше, но тебе это обойдется дороже». И по факту он в 10 раз переплатит» Фото: Оксана Черкасова

— То есть потребитель может повлиять на то, каким будет продукт? 

— В этом-то и изюминка, что вы для себя конфигурируете тот продукт, который хотите получить. А производитель дает вам этот инструмент, говоря, в какие сроки может это произвести и за какие деньги. Задача всех современных производителей, работающих в рыночной среде, — ориентироваться на потребителя.

Все это в итоге приводит к миллионной вариабельности возможностей для выбора. Поэтому первая задача — это обеспечить возможность выбрать для себя продукт и узнать, сколько он стоит и сколько времени уйдет на его производство. А производитель должен сказать: «Да, я это могу сделать за такие-то деньги и в такие-то сроки». Вторая задача — дать возможность потребителю приобрести этот продукт легко и быстро. Сейчас все привыкли покупать либо в магазинах, либо в интернет-магазинах. Это на самом деле очень удобно.

Тем не менее у тех же самых производителей автомобилей, после того как вы сконфигуровали продукт, вы не можете приобрести его прямо там, на веб-сайте. Вас перенаправят к дилеру, дистрибьютору, кому угодно, и вы по второму кругу пойдете  конфигурировать, узнавать стоимость и реальные сроки доставки. На наш взгляд, это потери, которые надо устранить. Пока единственная компания в мире, которая эти потери устраняет, — Теslа. Она дает возможность задать параметры продукта, заплатить за него, а дальше просто сидеть ждать, когда вам его привезут, да еще и в красивой обертке.

Это все элементы технологии Smart-DPS, которую мы придумали. Она обеспечивает сквозное цифровое производство. Первый шаг —  это конфигурирование. Второй — дать возможность оплатить этот продукт. Оплаченный товар считается заказом, принятым в производство. Рыночная экономика ориентируется в первую очередь на товары, заказанные потребителем и оплаченные им, а не те, что гипотетически могут ему пригодиться, и их надо бы произвести на склад в большом количестве. Важно обеспечить минимальное время производства этого продукта. Оплаченный товар должен попасть в производственную систему компании автоматически. Это не должно быть завязано на чье-то настроение, желание-нежелание, способность или неспособность оперативно ввести этот заказ в производственную систему.

Заказы могут приходить фактически со всего мира, потому что интернет-шлюзы для их размещения могут быть переведены на любые языки, и это дает возможность фактически любому российскому производителю, если он конкурентоспособен по цене и срокам производства, обеспечить сбыт на любые мировые рынки.

Мы, кстати, сейчас получаем достаточно много запросов от российских предприятий, которые хотят стать поставщиками мировых компаний, например Ford. Для этого недостаточно производить компоненты, которые им востребованы. Надо интегрировать свою производственную систему в систему автогиганта. Как только он сформирует заказ, скажем, ему необходимо 100 экземпляров такой-то продукции, он на своем ресурсе размещает производственное задание. Оно должно автоматически попасть в производственную систему поставщика и быть принято к исполнению. Сейчас все производители таким образом интегрируются, чтобы устранить непроизводственные потери.

«Мы работаем широко: и в нефтепереработке, и в пищевке, и в машиностроении, и в девелопменте. Фактически везде»Для увеличения нажмите на изображение

— При этом исключен пресловутый человеческий фактор, а заодно и коррупционная составляющая: зачастую конкретные люди на предприятии привыкли работать с конкретными поставщиками и не дают хода другим...

— Мы в первую очередь рассматриваем это с точки зрения эффективности технологии.

— То есть вы выстроили целую систему?

— Да. Smart-DPS по-другому можно назвать расширением «Индустрии 4.0». Какие-то ее составляющие уже разработаны, какие-то еще планируются, а какие-то уже проходят вторую-третью версии.

— Чем же она отличается от традиционной «Индустрии 4.0»?

— «Индустрия 4.0» охватывает только производственные процессы. Мы расширили ее на допроизводственные — те самые конфигураторы, элементы автоматических оплаты и размещения заказов.

— Вы видели ее несовершенство?

— На большинстве предприятий сбыт живет своей жизнью, производственники — своей, и никто друг с другом не может договориться. Мы считаем это кардинально неверным: предприятие должно работать как единый организм.

— У вас все это увязано?

— Да. «Индустрия 4.0» заканчивает свою работу, как только продукт произведен. На самом деле он кладезь информации. Задумывая продукт, производитель наделяет его некими характеристиками. По-хорошему, качество должно оцениваться. И мы предлагаем производителю оснащать продукцию датчиками для оценки качества его эксплуатации и затем объединять эти данные с помощью современных технологий в облачное пространство. Это опять же очень модная тема, которая называется интернетом вещей или IOT. Мы ее тоже внедрили в нашу технологию. На самом деле мы все этим пользуемся в обычных смартфонах или компьютерах. Они все выведены в единую сеть, дают информацию о том, как эксплуатируются, о том, что в них не так, что так. И с помощью создания облачного пространства, с передачей туда информации об эксплуатации производитель всегда может понять, достаточно ли качественно то, что он разработал, находит ли оно востребованность у потребителя и т. д.

«Когда такие очень мощные и известные компании, как «Вакууммаш» или «Теплоконтроль», производят технологические комплексы, они уходят к крупному потребителю укомплектованные нашей автоматикой» Фото предоставлено «Риэль Инжиниринг»

— Получается, вы создаете какую-то чудо-систему?    

— Технологию, которая охватывает все процессы работы с продукцией от ее задумки и конструирования до эксплуатации, в том числе сервисные работы.

— У вас есть средства, чтобы заниматься этой тематикой дальше, или окупаемость технологии вас пока не интересует?

— Конечно, интересует — мы компания частная. Разработку этой технологии мы финансируем из прибыли. Обычная автоматизация, которой мы продолжаем заниматься, и есть тот самый источник, за счет которого мы ведем инновационные разработки.

«МЫ НЕ БУДЕМ ОБМАНЫВАТЬ ПРЕДПРИЯТИЕ: «НАДО СНЕСТИ ВСЕ ПОД КОРЕНЬ»

— Что в вашей работе сейчас основное?

— Технология Smart-DPS . Большинство ресурсов мы задействовали именно по ней. В производстве используется огромное количество современных технологий. Заказы надо грамотно разместить, понимать, какие комплектующие нужны, когда они будут готовы и могут быть поставлены. Надо понимать состояние оборудования, спрогнозировать его загрузку и прочее. Это все программные средства, с помощью которых мы делаем производство оптимальным, то есть создается план-график, передается производству. Оно опять же строится по принципу быстрой гибкой переналадки, чтобы переход с выпуска одной продукции на другую происходил очень быстро, без значительных издержек. Наша технология с помощью поэтапного контроля позволяют на любом произведенном продукте, будь то автомобиль или какой-нибудь жгут, сказать, из какого сырья он произведен и каким было его качество при лабораторном анализе, при каких процессах обработки, кем были выполнены эти обработки и насколько качество этих обработок соответствует заявленным и требуемым. Получается аналитический паспорт качества производимой продукции. Это сейчас начинает быть востребовано крупными автопроизводителями. Покупая те или иные комплектующие, они запрашивают у поставщиков всю историю их производства, чтобы быть уверенными в качестве. 

— Российские автопроизводители пока не обратили внимания на вашу технологию?

— Обратили. У нас постоянно проходят с ними встречи. 

— АвтоВАЗ в их числе?

— Мы же находимся в Челнах. 

«На Дне машиностроителя я машиностроитель, на Дне нефтяника я нефтяник, на Дне строителя — строитель» Фото: Оксана Черкасова

— Понятно — КАМАЗ.

— На самом деле в Челнах большое количество предприятий. КАМАЗ дает очень хороший рынок производителям автокомпонентов. Мы видим заинтересованность в том, чтобы это у них было, от всех: крупных, мелких, средних. Другое дело, что не все сейчас готовы платить деньги. 

— А сколько это стоит?  

— На самом деле все индивидуально.

— Что дополнительно нужно установить?

— Комплект программно-аппаратных средств. Все зависит от конкретных потребностей и масштаба. Если это маленький процесс, то какие-то маленькие коробочки с маленькими датчиками. Если это большие предприятия, то коробочки и датчики чуть побольше. А самое главное — появляются средства для наблюдения и контроля.

— Все это сопровождается программным обеспечением?

— Обязательно. Мы стараемся по максимуму использовать те программные продукты и системы управления, которые уже есть на предприятии. Российского, импортного производства — не суть важно. Мы не будем обманывать предприятие, что надо снести все под корень. Мы, мол, тебе сделаем лучше, но тебе это обойдется дороже. И по факту он в 10 раз переплатит. Другое дело, если его системы управления очень старого поколения и физически нет никакой возможности взять с них данные и интегрировать. Мы заинтересованы найти эффективное решение. Но даже в этом случае не каждый готов купить эту систему, в том числе потому, что экономические показатели и предпосылки на каждом предприятии свои.

«МНОГИЕ ПРЯМО ГОВОРЯТ: «НАМ  ВСЕ ЭТО ИНТЕРЕСНО, НО МЫ НЕ  ПОТЯНЕМ»

— У вас научно-исследовательское предприятие?

— Да. Мы входим в камский инновационный кластер «Иннокам». У нас скоро будет коллекция, как у Леонида Ильича. Только у него были медали, а у нас будут лейблы: IT-парк, «Иннокам», КИП «Мастер», центр кластерного развития и т. д.

— Все эти образования приносят вам какую-то пользу?

— Они нас продвигают. Например, благодаря «Иннокаму» состоялся пилотный проект в «Новых литейных технологиях». Это производитель автокомпонентов, запорной арматуры, отливок, который входит в группу компаний «Начало».

— Что греха таить, кризис: у предприятий и так средств недостаточно, какие тут инновации?

— Многие прямо говорят: «Нам все это интересно, но мы не потянем». Поэтому нам и нужен был «пилот» — компания, которая была бы заинтересована в том, чтобы у нее было цифровое производство, и была готова инвестировать свои средства и кадровые ресурсы в проработку технологических моментов. Одним словом, мы нашли друг друга. 

— В какую сумму им это обошлось?

— Сумму я вам не назову. Опять же благодаря «Иннокаму» проект прошел защиту в минэкономики сначала Татарстана, потом РФ и получил грант на эту самую пилотную апробацию. Все разработки мы делали за свой счет.

— А потом вернули потраченное?

— Скажем так, окупили расходы по внедрению и апробации. Грант составил 9,8 миллиона рублей. И значительную часть дополнительно профинансировали «Новые литейные технологии», закупая дополнительное оборудование, необходимые датчики, программное обеспечение. Подобного никто никогда и нигде не создавал. Это было сложно, поэтому к этому проекту и относишься как к ребенку.

— Сколько времени они этим уже пользуются?

— Около трех лет. Им нравится, для них это эффективно, интересно.

— Какие плюсы им это в первую очередь принесло?

— Первое — это снижение брака. Второе — полностью управляемый технологический процесс. Каждый шаг по изготовлению каждого элемента продукции у них контролируется. Они знают, что он достоверен, четок и правилен. Третье — это более четкое планирование производства и, соответственно, снижение расходов на оптимальные переналадки. В итоге повышение производительности труда. РЖД в том числе благодаря этой системе стали покупателем продукции «Новых литейных технологий».

«На стадии строительства должны быть заложены технологии, сделаны коммуникации. Для удобства арендаторов эти данные могут быть сведены в единую службу с быстрым реагированием» Фото: «БИЗНЕС Online»

«РАНО ИЛИ ПОЗДНО УПРАВЛЯЮЩИЙ ДОЛЖЕН СТАТЬ СОБСТВЕННИКОМ»

— Далеко не каждый даже самый увлеченный выпускник Камского политехнического открывает собственную компанию.

— Мне всегда было интересно пробовать что-то новое. Хотя у меня тоже есть опыт руководства небольшим предприятием как наемного управляющего.

— Это было сразу после вуза?

— Да. Но рано или поздно управляющий должен либо стать собственником, чтобы иметь возможность в том числе развивать бизнес по своему усмотрению, либо он все-таки становится собственником другого бизнеса, оказавшись не в силах постоянно согласовывать свое видение. Мой совет: если управляющий не может себя реализовать, ему лучше открыть свой бизнес.

— Вы в конце концов так и сделали?

— Да. Я основатель компании «Риэль Инжиниринг», ее владелец и директор. А вообще учредителей двое: я и моя супруга.

— Вы были отличником, лучшим студентом группы?

— Нет. Я, как говорится, был с красным носом и синим дипломом (смеется). Был близок как к медали в школе, так и к красному диплому в институте, но немножко не срослось. Мне всегда было интереснее применять свои навыки на практике, нежели просто получить оценку за знание.

«Айтишники наиболее эффективно проявляют себя в условиях свободной работы» Фото: Олег Спиридонов

— Какой вы руководитель? Некоторые считают, что иначе как авторитарным в нашей стране быть нельзя.

— У нас айтишная компания, а айтишники наиболее эффективно проявляют себя в условиях свободной работы. Это не значит, что должна быть анархия, но это и не должны быть ежовые рукавицы. У нас есть система управления проектами — тоже, кстати, челнинская компания «Айкью 300» разработала. Но распределение времени достаточно свободное. Если сотрудникам необходимо куда-то выехать по личным делам — у ребенка выпускной или надо на прием к врачу, то это допускается. Люди самостоятельно планируют свой рабочий день. Есть, конечно, офис-менеджер и кадровая служба, которые фиксируют время нахождения, но ключевым для нас является все-таки результативность.

— Где вы берете кадры?

— Мы партнеры четырех учебных заведений: это «Кванториум», который находится у нас в IT-парке, колледж при Набережно-челнинском институте KФУ, сам этот университет и КАИ. Мы обсуждаем учебные программы по нашей специальности, которые верстают вузы, чтобы они были востребованы. Обучаем преподавателей «Кванториума» и НЧИ КФУ современным технологиям цифрового производства.

— А они, в свою очередь, доносят это до учащихся?  

— Да. Помогаем создавать учебные тестовые комплекты оборудования. Дети начинают изучение роботехники с роботов-лего. Хотя они и очень интересные, это все-таки игрушки. Затем они овладевают более продвинутой технологией работы с роботами на основе Arduino. А в «Кванториум» мы поставили уже настоящий промышленный робот Кука. И так постепенно в игровой форме они переходят от игрушки к настоящему промышленному оборудованию.

Я еще и председатель государственной аттестационной комиссии в Набережно-челнинском институте КФУ. Наблюдаю в том числе за тем, какие дипломные работы выполняют, какую практическую значимость они имеют. Мы сами даем интересные темы по тому же цифровому производству. Начинаем работать со студентами со второго курса. Они у нас стажируются.

— У вас в этом свой шкурный интерес?

— Да, они в итоге становятся нашими работниками. Одним словом, из этой цепочки — «Кванториум», колледж, институты — мы и черпаем себе пополнение.

«Современные технологии позволяют проводить разработки и обслуживать оборудование дистанционно» Фото: Олег Спиридонов

«ЗАРАБОТАЕМ БЕЗОБРАЗНО МНОГО — БЕЗОБРАЗНО МНОГО ПОТРАТИМ НА ЗАРПЛАТУ СОТРУДНИКОВ»

— Какой у вас штат?

— На конец прошлого года у нас было 16 сотрудников, сейчас их 26. Мы растем как грибы после дождя, потому что в том, что мы делаем, есть очень сильная востребованность. Я не страдаю гигантизмом: для меня не принципиально иметь 100 сотрудников, 200 или 500.

— 26 штатных единиц — это все программисты?

— Программисты, проектировщики, руководители проектов, логисты, производственники, монтажники, наладчики и т. д. В основном, конечно, это инженерный состав. Я сторонник постепенного роста. В нашу компанию невозможно прийти на руководящую должность из другой компании. У нас вообще нет политики переманивания специалистов. Вот у нас да, бывает, что переманивают.

— Чем — более высокой должностью, зарплатой?

— В основном, конечно, зарплатой. Мы как частная компания платим столько, сколько зарабатываем. Все пропорции пирога доходов-расходов у нас жестко зафиксированы: оперативные расходы — зарплата, аренда и т. д., капитальные вложения — компьютерные программы, обеспечение. Они зависят от дохода. У меня бзик на эффективности. Компания должна быть эффективна.

«Душа, конечно, больше лежит к цифровому производству, тем более что мы в России по нему пока лидеры. Это очень интересная современная тема» Фото: Олег Спиридонов

— Ваша собственная?

— Все, и моя в первую очередь. Наш основной технологический партнер — это Siemens, потому что у него очень качественные и эффективные решения. Если я вижу, что для эффективности нам нужны капитальные вложения, я на это иду. У нас, например, есть продукт «Система автоматизированного проектирования» от немецкой компании Еplan. Одна его лицензия стоит 1,6 миллиона рублей, и мы ее купили...

— Потому что лучше его нет?

— Для нашей отрасли — нет. Наши проектировщики с ним работают гораздо эффективнее. Они больше не чертят отдельные отрезочки, они теперь настоящие генераторы идей, конструкторы. Чтобы была возможность сделать эти серьезные капвложения, мы из доходов откладываем по чуть-чуть. Следующий кусочек — это стабфонд. Он нам обязательно нужен, потому что, к сожалению, деятельность с точки зрения периодичности рваная: в какие-то месяцы много заказов, в какие-то — мало. Какие-то небольшие денежки у компании всегда должны быть, чтобы пережидать тяжелые времена. Ну и должна быть прибыль. Вот на эти четыре кусочка мы и делим. Вообще, зарплата как таковая у нас не ограничена. Если мы заработаем очень много или даже безобразно много, мы безобразно много потратим на зарплату сотрудников.

— То есть вам не жалко?

— Совершенно не жалко. У нас были примеры, когда мы в месяц могли выплатить и по 5, и по 6 окладов. Но если тяжело, значит, тяжело всем.

— У вас уже есть собственный офис?

— Мы арендуем помещение в IT-парке. Два года назад купили здание для офиса в черновой отделке, но возможности сделать в нем ремонт и въехать пока нет. Сейчас все средства мы вкладываем в разработку. Еще у нас есть производственный участок в индустриальном парке КИП «Мастер»...

«Задача всех современных производителей, работающих в рыночной среде, — ориентироваться на потребителя» Фото: «Риэль Инжиниринг»

 «ОГРОМНОЕ КОЛИЧЕСТВО ПРЕДПРИЯТИЙ С РУЧНЫМ ТРУДОМ — НЕЭФФЕКТИВНЫМ, НЕ ВЗАИМОСВЯЗАННЫМ...»

— Вы упомянули, что на предприятиях еще много ручного труда. Может быть, вы заметили большее отставание в каких-то конкретных сферах?

— На самом деле зависит от того, кто сколько имеет возможности инвестировать. Если на предприятии умные руководители, вполне возможно, что они вложатся в какой-то элемент автоматизации. И достаточно будет одного человека или каких-то определенных расходов, но при этом эффективность производственных процессов будет очень высокая. Можно пойти по другому пути — бесконечно пытаться выживать в уже существующем  процессе. Огромное количество предприятий с ручным трудом, неэффективным, не взаимосвязанным. И ведь продолжают так работать! В любом случае исключительно собственник и директор принимают решение по какому пути идти.

— Непростой вопрос для производства.

— Я уверен, что в комментариях к моему интервью обязательно будет вой по поводу сокращения рабочих мест. Автоматизацию всегда считают виновником того, что какие-то люди оказались на улице. Но, исходя из практического опыта, могу сказать, что чаще всего работников не сокращают — их оптимизируют, переводя из малоэффективных областей в более эффективные. Хотя все время прикрываться социальными вопросами невозможно, потому что иначе рано или поздно ты вылетишь с этого рынка. Все-таки главное — быть конкурентоспособным, причем глобально, иначе у бизнеса нет будущего.

— Вы действительно сильно оптимизировали какие-то производства или просто в целом сложилось такое восприятие?

— В целом. Например, зачастую на предприятиях оптимизируют диспетчеров, которые просто занимаются круглосуточным наблюдением. То есть человек все время сидит и смотрит на экран. При этом ничего особенного там не происходит, но он все равно будет 24 часа неотрывно на него смотреть.

— А после того как вы к делу подключились, что изменится: вместо пяти человек будет сидеть смотреть один?

— У нас бывали случаи, когда мы диспетчеризировали 150 однотипных объектов предприятия по городу. На каждом из них по четыре человека занимались только наблюдением за процессом.

«В том, что мы делаем, есть очень сильная востребованность» Фото предоставлено «Риэль Инжиниринг»

— То есть все смотрели на экран?

— Или на процесс — как он идет. Если возникала какая-то проблема, задача была вовремя поднять флажочек и позвонить по телефону. После того как все это дело было централизовано, вместо 600 человек оставляют четырех. При круглосуточном режиме работы они из единого диспетчерского пункта теперь обслуживают весь город, плюс создается бригада быстрого реагирования. Эта успешная практика на большинстве «Водоканалов» уже внедрена, и не только нами. Второе: внедрение цифровых производств должно создать эффект увеличенной базы, то есть предприятие должно суметь производить больше. Став эффективнее, оно получит больший объем заказов, а это и больше ресурсов для зарплаты сотрудникам.

— Кажется, очевидные вещи...

— Что бы ни говорили, результат деятельности компании полностью зависит от руководителя. Мне импонирует, когда инициатором встреч по вопросам автоматизации становится первое лицо. Мы с ним легко можем понять друг друга как собственники. Инженер-программист способен оценить технические решения, но эффект для бизнеса, конечно же, нет.

— У этих людей зачастую, наверное, даже нет компетенции, оценив предложенное, принять решение...

— Конечно. Мы регулярно сталкиваемся с тем, что решение подготовлено, отбюджетировано, а финансирования на него нет, в том числе потому, что первое лицо не считает эти расходы необходимыми. Зачем тогда все это обсуждать? Либо руководитель понял, что это необходимо, либо на самом старте сказал: «У нас сейчас такое положение, что мы это не потянем».

— И тогда бы вы не проводили работу?

— Тут ведь какая ситуация? Мы большой объем работы проводим бесплатно — те же  встречи, выездные аудиты. Да, это недолго по времени, но в итоге это все равно выплаченная сотрудникам зарплата. С того момента, как сделали предварительный бюджет, мы уже говорим, что следующие шаги — проект, программирование — будут за деньги.

«Огромное количество предприятий с ручным трудом, неэффективным, не взаимосвязанным. И ведь продолжают так работать!» Фото: Оксана Черкасова

«НА ДНЕ МАШИНОСТРОИТЕЛЯ Я МАШИНОСТРОИТЕЛЬ, НА ДНЕ НЕФТЯНИКА — НЕФТЯНИК...»

— Кто ваши клиенты?

— КБК, «Росводоканал» — частный оператор «Водоканалов» по России, «Спецсталь» — производитель стали для оборонных предприятий, «Башнефть», «Салаватнефтеоргсинтез», «Камский Бекон», «Челны-Бройлер», «Сатурн» — производитель солнечных батарей для космических летательных аппаратов, Росхимзащита — изготовитель специальных веществ для противогазов и военных систем очистки воздуха. Много разных предприятий. Почему я так люблю автоматизацию? Потому что благодаря ей потихонечку начинаешь обладать компетенциями в разных областях. Однажды коллега, увидев меня на Дне машиностроителя, попенял: «Ты же автоматчик, а празднуешь День машиностроителя!» Я ему объяснил: «На Дне машиностроителя я машиностроитель, потому что у меня есть и эти компетенции, и заказчики-машиностроители. На Дне нефтяника я нефтяник, потому что мы делаем работы и для нефтяников. На Дне строителя — строитель, потому что мы работаем и с девелоперами». Они строят бизнес-центры и офисные здания, а мы создаем им диспетчерские службы, чтобы эти здания потом было удобно эксплуатировать.

На стадии строительства должны быть заложены технологии, сделаны коммуникации: электричество, вода, температура, кондиционирование, отопление. Для удобства каждого арендатора все эти данные могут быть сведены в единую службу с быстрым реагированием.

— Это действительно волнует застройщиков?

— В основном в этом заинтересованы московские строительные компании. У нас рынок аренды не такой развитый, как в Первопрестольной, а там за арендаторов цепляются только так.

«Автоматизацию всегда считают виновником того, что какие-то люди оказались на улице. Но чаще всего работников не сокращают — их оптимизируют, переводя из малоэффективных областей в более эффективные» Фото: Олег Спиридонов

«ЕСЛИ ЭТО ПРОДУКЦИЯ, КОТОРАЯ МОЖЕТ БЫТЬ НА ЗАПАДЕ, ПОЧЕМУ ОНА НЕ НА ЗАПАДЕ?»

— Где вы видите для себя перспективы в плане автоматизации?

— В создании цифровых производств. Мы должны стать той самой компанией, которая будет строить эти цифровые производства по всей России. И мы в этом направлении уже продвигаемся, создали альянс. В него вошел «Риэль Инжиниринг» как компания по автоматизации и интеграции программных продуктов, разработчик технологий и технологических решений на основе роботизированных комплексов, компания, которая занимается разработкой автоматизированных складов, конвейеров и логистических транспортных систем, и еще строительная компания. Это наши партнеры, российские компании. Сообща мы предлагаем новую услугу — завод под ключ.

Не надо пытаться вариться только в своем соку, надо свою продукцию все-таки стараться выводить на мировой уровень. Если мы хотим быть эффективными, это надо делать. 

— Есть ли в нынешней ситуации, когда действуют санкции, шансы?

— На мой взгляд, надо бы меньше бояться. Мировому потребителю без разницы, кто является производителем и в какой конкретной стране это произведено. Если товар устраивает его по цене-качеству, он его приобретет. Успех того же AliExpress в России это показывает. Если это продукция, которая может быть на Западе, почему она не на Западе?

— Ваша мечта — создать компанию мирового уровня?

— Мы на это рассчитываем. Мы активная российская компания с амбициями международной. Пока мы не переводили свои продукты на иностранные языки. Будем этим заниматься в ближайшей перспективе. И хотя на недавнем Петербургском экономическом форуме президент Владимир Путин упомянул, что мировая экономика беременна цифровизацией, сейчас точкой роста будет именно Россия. На Западе этот бум уже несколько прошел, и цифровое производство где-то хорошо развивается, а у нас огромный рынок.

«Зачастую на предприятиях оптимизируют диспетчеров, которые просто занимаются круглосуточным наблюдением. То есть человек все время сидит и смотрит на экран» Фото:  «Риэль Инжиниринг»

«ГЛАВНОЕ — БЫТЬ КОНКУРЕНТОСПОСОБНЫМ, ПРИЧЕМ ГЛОБАЛЬНО»

— Кажется, об автоматизации вы можете говорить часами.

— Мне интересны и вопросы, связанные с управлением бизнесом. В «БИЗНЕС Online» — а я постоянно читаю ваше издание — мне как раз очень нравятся интервью с предпринимателями. Когда другие люди рассказывают, какие технологии они используют, мне всегда интересно сравнить. Книжки по бизнесу я сейчас почти не читаю. Из бизнес-литературы предпочитаю интернет-издания. Когда удается почитать? 10 минут в обед, 10 вечером. Как правило, это маленькие статейки в Forbes, «Коммерсанте».

— Тренинги не посещаете? Сейчас предлагают очень много разных рецептов. 

— Лет пять назад у меня было такое увлечение. Я тогда понял, что все должно пройти сквозь меня. И сейчас мне удобнее активно ежедневно изучать чужие практики и примерять их на себя, чем получать теорию. Причем, если мне интересна какая-то тема, я захожу на форумы. В тренингах меня в какой-то степени раздражает подход учитель — ученик.

— Имеете в виду назидательность?

— Конечно: «Я вам рассказал, а сейчас научу все это правильно делать». Если уж об этом говорить, у нас большинство тренеров давно не практикуют... Поэтому для меня гораздо симпатичнее практики на том же Habr (русскоязычный веб-сайт в формате коллективного блога — прим. ред.) и Geektimes (самое крупное сообщество людей, занятых в индустрии высоких технологий, — прим. ред.). Чем мне нравятся эти комьюнити? Тем, что это общение равных, каждый делится своим опытом.

«Требуются специализированные решения от вендоров, резервированные, дублированные, со специальными системами безопасности и т. п. Для нас это хороший вызов» Фото: Олег Спиридонов

— Вы используете в своей работе какие-то управленческие ноу-хау?

— Да, это технология управления проектами Agile и методика Scrum. Это одни из самых интересных новых западных методик. Они очень распространены в России в айтишной среде.

— А вы считаете, что их можно было бы использовать пошире?

— Конечно. В мире больше 77 процентов успешных практик их применения находится за пределами IT, вплоть до машиностроения, фармакологии и т. д. Они удобны и немножко отличаются от традиционных — это более гибкий подход.

— В чем эта гибкость может проявляться?

— Начиная проект, мы не можем однозначно сказать, каким будет конечный результат. С каждым шажочком мы это все больше понимаем и нормально относимся к тому, что продукт, чтобы достичь результата, надо дорабатывать. Традиционный же подход такой: мы подписали техническое задание. Да, оно могло быть ошибочным, но мы будем стоять до последнего.

— В результате ни клиенту пользы, ни вам профессионального интереса?

— Да, идет бодание юристов, нацеленности на результат нет ни у кого. Наша задача — если техническое задание несовершенно, лучше своевременно встретиться с заказчиком и договориться о его корректировке.

Фото: Олег Спиридонов

— И традиционный вопрос: ваши три секрета успеха в бизнесе?

— Работа должна быть интересной и приносить удовлетворение. С помощью работы ты самореализовываешься. Второе — командный принцип работы. У нас в компании он однозначно реализован. Несмотря на то что я директор, я в большинстве проектов принимаю участие в том или ином виде, хотя бы как главный инженер проекта. Как идеолог я участвую во всех проектах...

— Вы чем-то увлекаетесь в свободное время?

— Я обожаю обычный бег по паркам. Стараюсь ежедневно пробегать по 6 километров. Сначала не мог выдержать и километра, а сейчас с того момента, когда я впервые одолел 6-километровку, уже на 6 минут улучшил свой результат. Бегаю на уровне серебряного значка ГТО, а хочется бегать на уровне золотого.