«Убийство царской семьи прошло как-то буднично, через запятую»

В ночь с 16 на 17 июля исполняется 100 лет со дня расстрела царской семьи Романовых Фото: ©РИА «Новости»

«НАРОД ПОГРУЗИЛСЯ В ЭЙФОРИЮ СЛОМА ВЕТХОГО РЕЖИМА»

Монаршая тема – одна  из скреп, которую отдельные представители современной российской власти пытаются вмонтировать в пантеон официозной идеологии. Речь не только о депутате Наталье Поклонской. Она лишь выразитель, как писал Жан-Жак Руссо, коллективной воли определенной части элиты и примостившегося к ней клерикального класса. Надо внимать к мыслям классиков, в них много мудрости, позволяющей понять современность.

Убийство царской семьи, некогда составлявшей грибницу правящего истеблишмента Европы (а Романовы были ее неотъемлемой генетической частью), не было показательным, как во времена казни Людовика XVI во Франции – оно прошло как-то буднично, через запятую. За год, прошедший с момента низвержения монарха, сакральность Николая II словно испарилась в чарующей атмосфере нового времени. Король умер! И никто не вскрикнул: «Да здравствует новый король!» «Пусть торжествует новый порядок, новый мир!» – да, кричали. Народ погрузился в эйфорию слома ветхого режима, порядка.

Якобинец Луи Антуан Сен-Жюст, к примеру, считал, что суверен – король Франции Людовик – должен быть судим не как монарх, не как простой гражданин республики, а как внешний враг. Как иной, чуждый элемент новому порядку, народу, обнаружившему в себе самом в процессе революции историческую и политическую субъективность. «Людовик боролся против народа, он побежден. Это варвар, это чужеземный военнопленный. Изменник не был королем французов, он был королем кучки заговорщиков», – жег глаголом молодой трибун Жюст.

«В России народ ценит власть как сакральный принцип, ему не важна титулатура правителя: царь ли он, генсек, президент или вождь. Поэтому народ принял новую власть и взлелеял Сталина как антипода Ленина» Фото: ©РИА «Новости»

«БОЛЬШЕВИКИ РАЗРУБИЛИ КАНАТ САКРАЛЬНОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ»

Таким же воплощением абсолютной исключенности из коллективного народного тела для большевиков был Николай II. Джон Локк писал, что государя нельзя уничтожить, «если только он сам фактически не поставит себя в состояние войны со своим народом, распустит правительство и понудит народ прибегнуть к той защите, на которую имеет право всякий, находящийся в естественном состоянии». По его мнению, право уничтожать суверена возникает при полном распаде общества и прекращении всякой законности. Цареубийство выступает в этом случае и в таком контексте как убийство оправданное «естественным правом». Такова, не исключено, была внутренняя мотивационная линия Владимира Ленина и большевиков. Публичная казнь была уже ни к чему.

Монарх традиционно был связан с темой сакральности, высшей земной святости. Империя – яркий образчик этого утверждения. В Риме связь между монархом и высшим принципом достигла кульминации в культе императора как бога. Фигура монарха воплощала сакральное, как средоточие потустороннего в земной ипостаси в данный конкретный момент времени. Смерть императора считалась катастрофой, нарушающей порядок мироздания. Москва считала себя Третьим Римом и наследницей Византии, где фигура императора была священной по определению, он числился помазанником Божьим.

Большевики разрубили этот канат сакральной преемственности. Поэтому они не видели Бога в собственной формуле идеологического правления. Слишком, по их мнению, монархия была переплетена сложным узлом в коллективном восприятии народа с идеей религиозного миропонимания. Триада Сергея Уварова «православие, самодержавие, народность» тоже должна была подвергнуться деконструкции. Религия и царь слишком тесно увязывались в одном неистовом союзе. Но была ли столь сильна религиозность у русского люда, раз они так легко отказались от нее? И не освященное ритуальной процессией убийство Николая II в подвале Ипатьевского дома – это символ того, что простой народ отрекся от самодержца (его сакральность с падением власти обнулилась)? В России народ ценит власть как сакральный принцип, ему не важна титулатура правителя: царь ли он, генсек, президент или вождь. Поэтому народ принял новую власть и взлелеял Иосифа Сталина как антипода Ленина.

«Ельцинское окружение в 90-х годах умело разыграло карту с захоронением останков царской семьи как идеологический противовес советской ностальгии и КПРФ, которая политически выражала эти настроения» Фото: ©Владимир Родионов, РИА «Новости»

«НЕДАРОМ ЕЛЬЦИНА НАЗЫВАЛИ «ЦАРЬ БОРИС»

Ельцинское окружение в 90-х годах умело разыграло карту с захоронением останков царской семьи как идеологический противовес советской ностальгии и КПРФ, которая политически выражала эти настроения. Тогдашний президент РФ Борис Ельцин остро нуждался в 90-х в обосновывающим свое «царство» и самодурное правление концепте. Он ведь сам номенклатурно выпрыгнул в большую политику из Свердловска, когда был там первым секретарем областного комитета КПСС. Царскую семью расстреляли в доме Ипатьева в Екатеринбурге. И Ельцин просто хотел провести символический мостик между собой и Романовыми, мистически протянуть незримую нить между своим правлением и 300-летней монархией. Таким образом он пытался обосновать узурпацию власти в стране, которая уже физиологически и духовно задыхалась от его «реформ».

Недаром в те годы Ельцина называли «царь Борис». Кремль старательно лепил из него образ неомонарха постсоветской России. К середине 90-х слово «демократ» прочно ассоциировалась у населения с разрухой, предательством, олигархизмом, разгулом нуворишей. Поэтому было принято решение отказаться от имиджа «главного демократа» в пользу «русского царя». И вся эта шумиха с помпезным перезахоронением царских останков дома Романовых – чистой воды политтехнологический продукт окружения Е.Б.Н. Обществу пытались предложить этот церемониал как символическую скрепу новой постсоветской реальности, разорванную новыми-старыми номенклатурщиками.

Псевдомонархизм Ельцина должен был заменить красную идею, которая в мрачные 90-е была доминирующим трендом. Ельцину не оставалось ничего, кроме как строить идеологический симулякр, ибо как политический лидер он сдулся уже в 1993 году.

Пришедший ему на смену Владимир Путин всячески пытается отмежеваться от своего «политического отца». Пропаганда клянет 90-е, но люди во власти прекрасно понимают, что именно слом СССР и вывел их всех на авансцену большой политической жизни, что это Ельцин дал им путевку в буржуазную жизнь. Но сама нынешняя власть, в отличие от Ельцина, не хочет прямого отождествления себя с окружением Николая II, слишком уж трагичная судьба у последнего монарха империи. Ну а причитания Поклонской и ряда отдельных деятелей – это так, поиск своего места на политико-идеологическом небосклоне, который клонится к своему историческому закату.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции