Евгений Минченко: «Информация о жизни истеблишмента слишком доступна. Они не полубоги...»

Евгений Минченко: «Есть общее снижение рейтингов власти, которое повлияло на результаты выборов в целом ряде регионов» Фото: «БИЗНЕС Online»

 «ОПТИМАЛЬНЫМ КАНДИДАТОМ ДЛЯ ПРИМОРСКОГО КРАЯ БУДЕТ МЕСТНЫЙ, НЕКОНФЛИКТНЫЙ И ПОНЯТНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНОМУ ЦЕНТРУ»

— Евгений Николаевич, ситуация с аннулированными результатами выборов в Приморье стала самой обсуждаемой новостью последних дней. Можно ли было это предвидеть? Какие причины породили «приморский феномен»?

— Есть общее снижение рейтингов власти, которое повлияло на результаты голосования в целом ряде регионов, в том числе там, где выбирали губернаторов. Понятно, что с высокой долей вероятности подобные истории могли бы возникнуть также в Новосибирской области и в Алтайском крае, если бы там заранее не сняли с дистанции определенных кандидатов. В Новосибирске убедили не выдвигаться мэра этого города, очень сильного «красного» кандидата Анатолия Локтя (член президиума ЦК КПРФ — прим. ред.). А в Алтайском крае, где КПРФ также не участвовала в выборах, врио главы Виктор Томенко вместо индивидуального позиционирования начал презентовать себя как преемник непопулярного предыдущего губернатора Александра Карлина (напомним, что именно в Алтайском крае в марте 2018-го Павел Грудинин получил второй по стране результат — 24% голосов — прим. ред.). В итоге Томенко при отсутствии сколько-нибудь значимых конкурентов завоевал всего 53,61 процента. Если бы в алтайских бюллетенях значился кандидат от КПРФ, то в Алтайском крае тоже наверняка пришлось бы проводить второй тур.

У образовавшейся ситуации есть несколько причин. Первая — общее повышение протестных настроений в России. Вторая связана со спецификой конкретных регионов, где на поражение или победу кандидатов работают те или иные местные факторы и стратегии. Но, в конце концов, Сергей Носов, назначенный Владимиром Путиным в мае врио губернатора Магаданской области, оказался в состоянии получить там 81,59 процента голосов! Значит, личность кандидата тоже имеет какое-то значение. Чем хорош тот же Носов? Он и прежде неоднократно участвовал в выборах (начиная от успешных выборов в палату представителей Законодательного Собрания Свердловской области и заканчивая столь же успешными выборами мэра Нижнего Тагила — прим. ред.), и он умеет разговаривать с людьми. В этом плане Носов является прямой антитезой приморскому врио Андрею Тарасенко, который сначала служил во флоте, потом был чиновником, то есть всю жизнь провел в жестких, вертикально интегрированных структурах и никогда никак не соприкасался с публичной политикой. Хотя и в том и в другом случае путинским врио достались сложные дальневосточные регионы. Я бы даже сказал, что Магаданская область посложнее Приморского края и протестные настроения там потенциально больше, но Носов нашел способы достучаться до сердец людей, а Тарасенко их даже не искал.

— Но разве эти способы не искал федеральный центр? В развитие Приморья вложены миллиарды федеральных средств, на стадии строительства и открытия находится более 500 промышленных предприятий. Здесь и завод по переработке сои, и деревообрабатывающий, и судостроительный, и алюминиевый, и техническое перевооружение порта (подробный список проектов можно посмотреть здесь). А вантовый мост на остров Русский стоимостью более 32 миллиардов рублей? А программа «Дальневосточный гектар» и многое другое? Почему все это не сказалось на рейтинге Тарасенко как представителя федерального центра?

— Я думаю, что эти большие свершения пока не находят отражения в реальной жизни людей. Подобные вещи случаются, и не только в России. Можно вспомнить, что при Бараке Обаме экономика США росла, в то время как уровень жизни обычных американцев оставался прежним или даже снижался. Зато теперь некоторые эксперты считают, что Дональд Трамп пожинает последствия экономической политики Обамы. Там снижается безработица, растет средняя заработная плата — это все было заложено еще при 44-м президенте Штатов, однако длинные экономические циклы работают таким образом, что плюсы достаются уже преемнику. Так что вполне возможно, что те серьезные вложения в Приморский край, которые сейчас делаются, дадут свои всходы и в обычной жизни приморцев, но не слишком быстро. Весьма вероятно, что купоны с этого будет «стричь» уже следующий губернатор.

Надо учитывать, что в Приморье уровень зависимости людей от государства в среднем значительно ниже, чем средние же показатели по стране. Другое дело — бюджетники и пенсионеры. Это ведь классическая база власти — женщина-бюджетница среднего возраста. Но как раз данная категория оказалась наиболее тревожной в связи с анонсированными изменениями пенсионного законодательства.

Андрей Тарасенко сомневается, стоит ли ему участвовать в третьем туре приморских выборов Фото: ©Виталий Аньков, РИА «Новости»

— Андрей Тарасенко в настоящее время сомневается, стоит ли ему участвовать в третьем туре приморских выборов. Вернее, он то отказывается от участия, то изъявляет готовность пойти на жертвы.

— Не будет никакого третьего тура. Будут новые выборы с новыми кандидатами.   

— И Андрея Ищенко не окажется в числе этих новичков?

— Почему? Он вполне может выдвинуть свою кандидатуру, если на то будет решение ЦК КПРФ.

— А что касается кандидата от партии власти — есть ли у федерального центра фигуры, кроме провалившегося Тарасенко?

— Да, конечно, есть. В связи с этим называется несколько фамилий. По моему мнению, оптимальным кандидатом будет тот, кто соответствует нескольким условиям: местный, неконфликтный, понятный для федерального центра, имеющий опыт звучания в публичной политике. Соответственно этому можно взглянуть на предполагаемых кандидатов. Первая фамилия — мэр Владивостока Виталий Веркеенко. Плюсы: местный, понятный федеральному центру. Неконфликтный? Но тут уже есть вопросы — при том, что Веркеенко только-только (21 декабря 2017 года — прим. ред.) стал главой города, будучи избранным по непрямой системе. Кстати говоря, владивостокский градоначальник был продавлен на эту позицию именно с подачи Тарасенко. И это добавляет ему конфликтного потенциала, поскольку на выборах его станут воспринимать как ставленника Тарасенко. К тому же опыт в публичной политике у него отсутствует полностью.

Далее — Олег Кожемяко, бывший губернатор Амурской области и действующий губернатор Сахалина. Местный? Ну относительно. Родился и вырос в Приморском крае, но с тех пор был уже губернатором трех регионов. Понятный федеральному центру? Безусловно. Имеет опыт в публичной политике? Да, имеет. Неконфликтный? Вроде бы да, но в свое время из Приморского края его по большому счету выдавили. Соответственно, у него может появиться соблазн свести счеты. Это наряду с тем, что он давно оторван от жизни Приморья, составляет два его потенциальных минуса, а, будем говорить откровенно, в настоящей ситуации в губернаторском кресле хотят видеть того, кто здесь и сейчас связан с регионом.  

Фамилия третья — Руслан Кондратов, крупный приморский бизнесмен. Местный — да. В общем-то, неконфликтный. Опыт в публичной политике имеет — избирался депутатом Госдумы (пятого созыва — прим. ред.). В данный момент в политику не вовлечен — соответственно, ему невозможно предъявлять какие-то претензии по реформированию пенсионной системы. Федеральному центру он понятен, к тому же реализует стратегически важные проекты по закрытой перевалке угля. Его компания оказалась пионером в данном направлении. Год назад на прямой линии Путина этот вопрос был поднят (мальчик по имени Андрей жаловался на угольную пыль в порту Находка — прим. ред.). После этого именно бизнес Кондратова первым начал подстраиваться под новые требования — сейчас создан совместный японо-германо-российский пилотный проект по полному переходу на закрытую перевалку угля с использованием наилучших доступных технологий.

Четвертая фамилия — Сергей Сопчук, действующий депутат Госдумы, избранный по одномандатному округу. Местный (родился в Уссурийске — прим. ред.), адекватный и неконфликтный человек, понятный федеральному центру, с опытом в публичной политике. На мой взгляд, это оптимальная кандидатура с точки зрения перечисленных критериев. Но и остальные трое тоже могут рассматриваться. Я их распределил по степени нарастания, на мой взгляд, адекватности и соответствия требованиям момента.

— Но вы рассматривали их скорее с позиций федерального центра, а как они будут восприняты жителями Приморья?

— Нет, я их смотрел и в электоральном плане. Они должны быть не просто понятны федеральному центру — они должны быть местными, уметь разговаривать с людьми и не быть завязанными на какие-то региональные конфликты.

Хотя, насколько я знаю, рассматриваются и несколько кандидатов, не имеющих прямой связи с регионом, но продвижение подобного кандидата будет требовать экстраординарных усилий.

«Власть, несомненно, взялась за реализацию пакета непопулярных реформ. При этом осознается, что результатом является рост протестного потенциала» Фото: Алексей Белкин

«ЕСЛИ НАВАЛЬНЫЙ ПРЕТЕНДУЕТ НА СТАТУС ПОЛИТТЕХНОЛОГА, ОН ВПОЛНЕ МОЖЕТ ПРИЙТИ НА НАШ ТУРНИР ПО СМЕШАННЫМ ЕДИНОБОРСТВАМ»

— А каков протестный потенциал Дальнего Востока в целом?

— Посмотрите на историю голосования в этом регионе, где традиционной популярностью пользуются КПРФ и ЛДПР. Вспомним Виктора Черепкова, бывшего мэра Владивостока и депутата Госдумы двух созывов, ныне покойного (умер в сентябре 2017-го — прим. ред.). Я прекрасно его помню — уникальный был человек и очень специфический.

— Черепков стал символом 1990-х. Но такое впечатление, что многие жители Владивостока так и остались в этом времени.

— Потому что там очень высока доля неформальной экономики, а она требует неформальной же системы арбитража и решения проблем.

— В начале этого года ваш холдинг «Минченко консалтинг» презентовал доклад о рисках протестной активности в 2018 году. Вы говорили об экологии, платных дорогах и прочем. Но такую активность, которую продемонстрировало нам Приморье, предвидели?

— Да, помимо указаний на риски, связанные с той же неблагополучной экологической ситуацией, мы писали, что дополнительным фактором могут стать планируемые непопулярные реформы, в том числе изменение пенсионного возраста. На тот момент эти факторы еще не были актуализированы, но можно было предвидеть, что, если подобные новации в законодательство будут предложены, они станут катализатором протеста. Власть, несомненно, взялась за реализацию пакета непопулярных реформ, и не похоже, что она намерена сворачивать с этого пути. При этом осознается, что результатом является рост протестного потенциала, но, видимо, логика такова: раз уж мы его все равно получили, давайте не будем отрубать хвост кошке по частям. Примерно такова концепция сторонников непопулярных мер. Люди — это, как говорится, новая нефть.

— Но в этой концепции человек не мера всех вещей, а средство.

— Да, человек как средство извлечения доходов для федерального бюджета. Чего еще нам ждать? Пожалуй, роста фискального и нефискального обременения граждан. После повышения НДС наверняка последует очень серьезное наступление на самозанятых, очень серьезное ограничение наличного денежного оборота. Это все готовилось достаточно долго, в какой-то момент мы столкнемся с тем, что самыми страшными силовиками у нас, как и в странах Запада, будут налоговики.

— Буквально недавно прошло сообщение, что на вооружение Росгвардии поступил коплекс «Стена», обеспечивающий защиту от разъяренной толпы. «Наверху» готовятся к серьезным протестам? Росгвардия превращается в важнейший инструмент внутренней политики?     

— Я думаю, что Росгвардия — это все-таки не инструмент внутренней политики, а предохранитель на случай каких-то несистемных действий. Да, так задумывалось достаточно давно, саму национальную гвардию анонсировали еще в 2012 году.

— Кстати, вызов на дуэль, который Виктор Золотов бросил Алексею Навальному, — это репутационный прокол с его стороны или, наоборот, удачная атака с вторжением на территорию противника — в интернет-пространство?

— Вряд ли Виктор Золотов гонится за личной популярностью. Его выступление, понятно, имело несколько адресатов. Первый — Владимир Путин, второй — собственные подчиненные Виктора Васильевича. Думаю, что Золотова глубоко задело утверждение, что он якобы обворовывает свою же команду. В его самоидентификации очень важно, что он следит за тем, чтобы у его бойцов все было самым лучшим, чтобы они были лучше всех экипированы и вкуснее всех питались. В этом смысле он «слуга царю, отец солдатам». Поэтому выпад Алексея Навального Золотов воспринял как незаслуженное оскорбление, которое описывает ситуацию в прямо противоположном от реальности направлении. Чтобы объясниться, он обратился одновременно и к «царю», и к «солдатам».

— А сам Навальный все-таки был адресатом его видеообращения?

— Понятно, что, если Навальный захочет подраться с Золотовым, вряд ли у него есть высокие шансы на победу. С другой стороны... Я вот моложе Золотова и постарше Навального. Я сейчас готовлюсь к турниру по смешанным единоборствам и могу засвидетельствовать, что возраст все-таки имеет значение. Техника никуда не девается, а вот выносливость с возрастом очень сильно падает. Поэтому я бы так сказал: я бы поставил на Золотова, но не со стопроцентными шансами. Я не знаю, как у Навального с физической подготовкой, но молодость — это очень серьезный ресурс. Если как следует подготовиться, возможно, имеет смысл принимать этот вызов.

Добавлю в полушутку: 1 декабря мы проводим турнир по единоборствам среди политтехнологов. Если Навальный претендует на статус политтехнолога, он вполне может прийти и принять участие с более простыми соперниками, прежде чем решать для себя, идти на дуэль с Золотовым или нет.

— Как раз он освободится в очередной раз. И если не последует следующий административный арест...  

— Да, так что пусть подает заявку и не забудет принести справку, что врач ему разрешает. У нас простые правила — мы, кстати, взяли их у дальневосточного полпреда Юрия Трутнева. Разрешена любая техника, кроме ударов локтями и добивания лежащего противника.

— Я рад, что политтехнологи таким образом поддерживают свою физическую форму.

— А как иначе? А то в популярной культуре сформирован образ профессии — как сильно пьющих, обрюзгших, циничных людей. А мы считаем, что политтехнолог — это подтянутый, спортивный профессионал с высокими этическими стандартами.

«ЛЮДИ ПРОСТО ОТБЫВАЛИ СВОЙ НОМЕР И ВДРУГ НЕОЖИДАННО ОКАЗАЛИСЬ ВО ВТОРОМ ТУРЕ»    

— Скандальный второй тур в Приморье повлияет на вторые туры в других трех регионах — в Хакасии, Хабаровском крае и Владимирской области?

— То, что произошло в Приморье, может достаточно сильно деморализовать сторонников действующей власти в этих трех регионах. Вспомним, что у Андрея Тарасенко разрыв с Андреем Ищенко в первом туре был гораздо меньше, чем у них (46 против 24 процентов). Действующий глава Хакасии Виктор Зимин («Единая Россия») вообще проиграл кандидату от КПРФ Валентину Коновалову в первом туре: 32,4 процента голосов против 44,8 процента. И губернатор Хабаровского края Вячеслав Шпорт проиграл «жириновцу» Сергею Фургалу, хоть и немного: 35,6 против 35,8 процента. И губернатор Светлана Орлова балансирует на грани: 36,4 против 31,2 процента, доставшегося кандидату от ЛДПР Владимиру Сипягину. Поэтому, конечно, приморский «кейс» окажет деморализующее влияние на избирателей, поддерживающих действующую власть. С другой стороны, есть еще фактор элит, которых эти главы не устраивают. Думаю, кому-то покажется, что сценарий аннулирования и этих избирательных кампаний был бы оптимален. В главы регионов не годятся ни поднадоевший губернатор, ни его неопытный оппонент, который вряд ли способен к руководящей роли такого масштаба. Но моя интуиция мне подсказывает, что четыре отмененные губернаторские кампании — это все-таки очень сильный перебор. Думаю, одного прецедента более чем достаточно.

Из всех четырех оппонентов действующих губернаторов разве что депутат Госдумы Сергей Фургал думал о том, чтобы серьезно побороться за губернаторское кресло. Все-таки он значимая фигура для своего региона (начинал в качестве депутата Законодательной Думы Хабаровского края — прим. ред.). Но, насколько я знаю ситуацию в Хакасии и Владимирской области, сами губернаторы и подбирали себе здесь оппонентов — по критерию «лишь бы послабее». Сработала не личность кандидата, а исключительно фактор протестного голосования — за того, кто «не губернатор». Реально же ни Коновалов предвыборной кампании практически не вел, ни Сипягин. Люди просто отбывали свой «номер» и вдруг неожиданно оказались во втором туре. На их фоне Фургал, заседающий в ГД с 2007 года, — это титан.

— Не слишком ли много проколов допускает власть в последнее время? Тут и нечаянно победившие кандидаты-дублеры, и забавная пара «спецагентов» в лице Петрова и Боширова, и грозное, но тоже забавное выступление Золотова...

— Кому-то от этого смешно, кому-то грустно, кому-то нормально. На мой взгляд, в случае с Петровым и Бошировым какого-то катастрофического провала не было, особенно если вспомнить версию, что они никакие не «спецагенты», а просто курьеры, связанные с каким-то бизнесом. Я признаю, что история с Золотовым не слишком красиво выглядела. Все-таки в нашей системе координат это кандидат в члены «Политбюро», человек, который входит в двадцатку самых влиятельных людей страны, поэтому его неожиданный выход в публичное пространство спровоцировал определенные риски для образа власти. Это создало почву для насмешек над властью. А власть может быть страшной, но не может быть смешной — следовательно, минусов от этого выступления гораздо больше, чем плюсов. Если только при этом не ставилась цель «подкрутить» популярность Навального, который в последнее время выпал из информационной повестки.

— Мы помним анекдоты брежневского времени, мы помним карикатуры на Николая II — это как раз те случаи, когда власть перед своим закатом становилась смешной. Сейчас история повторяется?

— Сейчас и анекдотов-то почти нет, политический анекдот умер как жанр. Теперь мемасики и демотиваторы — другая история. Что касается Навального, то выступление Золотова только добавило ему очков.

— Его признали как равноценного противника?

— Да, кроме того, сам факт возвращения Навального в публичную повестку его «накрутил». Его назвали по имени, но далеко не впервые. Я напомню, что и Путин, когда его однажды спросили, почему он боится называть Навального по имени, ответил: «Нет, не боюсь. Вот я сказал: Алексей Навальный».

— И это сняло табу? Сможет ли «растабуированный» Навальный снова подхватить протестную повестку, которая, как выяснилось в результате губернаторских выборов, валяется на дороге, так что ее подхватывают даже простые «дублеры»?

— Ни у коммунистов, ни у ЛДПР, ни у Навального нет монополии на протестные настроения. Проблема Алексея Навального в том, что он политик для достаточно узкого электорального сегмента. На данный момент он не нашел языка для разговора с российской глубинкой. Его стиль, московско-хипстерский, очень хорош для молодежи крупных городов, но для более возрастных категорий не попадает в цель.

— Разве Навальному не могут приписывать некие воображаемые качества лидера, которых у него нет? И это способно надувать пузырь его значимости.

— Навальный не еnigma и не некий загадочный лидер, образ которого можно дорисовывать. Он достаточно конкретен, о нем многое известно — можно взять видео с его участием и посмотреть, чтобы решить, нравится он вам или нет. В новой информационной реальности сложнее наделять политика некими мифическими дополнительными чертами, как это было, к примеру, с Борисом Ельциным в конце 1980-х годов. Я как раз учился в университете, когда случилось знаменитое выступление Ельцина на пленуме ЦК КПСС (в октябре 1987 года — прим. ред.), после чего он был отправлен в отставку. Я читал тогда примерно 6 разнообразных версий этого выступления. Когда в итоге посмотрел реальный текст, убедился, что он имел очень мало общего с тем, что Борису Николаевичу приписывали. А в ельцинских «апокрифах» встречались фразы типа «Прошу вас убрать из политики Раису Горбачеву». Эти «апокрифы» очень хорошо работали на образ будущего первого президента РФ, поскольку все, что люди хотели бы сказать Михаилу Горбачеву, они вкладывали в уста выдуманному ими герою-Ельцину.

КПРФ и ЛДПР все-таки ближе к глубинке, чем Навальный, и у них есть фигуры, способные разговаривать на народном языке и являющиеся опытными коммуникаторами. Тот же самый Сергей Левченко, который, как многие считают, выиграл выборы губернатора Иркутской области дважды — в 2001 (когда победу у него, предположительно, украли) и в 2015 году. Или упомянутый Сергей Фургал в Хабаровском крае, Владимир Сысоев в Тюменской области. Я могу называть и еще фамилии...

Сергей Собянин для каждого столичного района предложил детальную программу развития Фото: Алексей Белкин

«СОБЯНИН — ЭТО ТОТ РЕДКИЙ СЛУЧАЙ, КОГДА НА «КАНДИДАТА ОТ ВЛАСТИ» РАБОТАЛИ ВОЛОНТЕРЫ»

— Четыре проигранные губернаторские кампании из 26 — это ведь не так много и не так страшно для «Единой России»?

— Но к этому надо приплюсовать и неудачи на других уровнях. Скажем, проигранные выборы мэра Якутска, где выиграл даже не оппозиционный кандидат, а его дублер-техник. Когда с дистанции сняли Владимира Федорова от партии «Родина», победа (40,46 процента) досталась Сардану Авксентьеву из Партии возрождения России. Баллотировавшийся от «Единой России» спикер гордумы Александр Саввинов набрал только 30,96 процента.

— Так вот здесь как раз кандидатов-дублеров наделили воображаемыми мифическими чертами.

— Да, там, где кандидат от оппозиции вел не очень заметную кампанию, люди либо дорисовывали его образ, либо голосовали за кого угодно, но только не за власть.

— И какие выводы из этого могут быть сделаны, кроме усиления Росгвардии?

— Надо изучать опыт тех, у кого получилось. А у кого получилось? Вот, к примеру, два кандидата от оппозиционных партий, назначенные врио губернаторов: в Омской области — Александр Бурков («Справедливая Россия»), а в Орловской — Андрей Клычков (КПРФ). Это люди, имеющие значительный опыт политической борьбы. Бурков еще в 1999 году выходил во второй тур выборов губернатора Свердловской области. Или Александр Усс из Красноярского края — свой, местный, бывший спикер Законодательного Собрания, который объединил местные элиты. Андрей Воробьев в Московской области в очень тяжелых условиях начал свою избирательную кампанию: на каких-то региональных территориях его рейтинг вообще составлял 10 процентов. Но он отмобилизовался и получил более 62 процентов голосов. Сергей Собянин в Москве, несмотря на очень высокие стартовые рейтинги, создал полевую структуру, волонтерские штабы. Это был тот редкий случай, когда на «кандидата от власти» работали волонтеры. Кроме того, Собянин для каждого столичного района предложил детальную программу развития. Или же Носов в Магадане, которого мы уже упоминали.

— Стоит вспомнить и ПФО, где врио глав Самарской и Нижегородской областей показали очень неплохие результаты.

— Да, Дмитрий Азаров укоренен в своем регионе, он был мэром Самары и избирался от «малой родины» в Совет Федерации. Глеб Никитин из Нижегородской области ранее вроде бы не имел опыта публичной политики, но он очень неплохо зашел в регион, демонстрируя свои человеческие качества, и оказался неплохим коммуникатором. Он абсолютно без пафоса общается с людьми, очень искренний. После трагедии в кемеровской «Зимней вишне» Никитин как обычный человек принес цветы к стихийному мемориалу, помолчал, проявил нормальную человеческую реакцию.

— Почему, несмотря на трагедию в «Зимней вишне», у Сергея Цивилева получилось так гладко осуществить транзит власти от Амана Тулеева?

— Там минимизирована конкуренция — все-таки электоральная машина при Амане Тулееве была создана и продолжает работать на инерции. Второе — договоренности со всеми крупными игроками. В Кемеровской области, в отличие от Приморья, был внутриэлитный консенсус, никто против Сергея Цивилева всерьез не играл. Третье — демонтаж культа личности Тулеева: этого в Кемерове, как выяснилось, очень ждали. Когда стали снимать таблички, прославляющие Амана Гумировича, оказалось, что люди устали и что его запредельные рейтинги были скорее ситуативными.

— Насколько вообще вопрос о честности выборов — этот «проклятый» вопрос всех «цветных революций» — способен волновать российское общество?

— Конечно, способен. Судите по высказываниям тех же «лоялистов» Тарасенко в Приморье. Они говорили, что голосовали за Тарасенко, но при этом добавляли, что категорически не приемлют того, что делалось в ночь подсчета голосов. В свете этого я думаю, что московский опыт создания масштабной системы общественного наблюдения хорошо было бы перенести и в другие регионы. Параллельно с системой ГАС «Выборы» наблюдатели вводят в свою систему копии протоколов — соответственно, нет возможности подтасовать результаты. 9 сентября я наблюдал за работой такого центра — его сотрудники быстрее вводили свои данные, чем ГАС «Выборы». И каждый раз, когда находилось какое-то расхождение, наблюдатели имели возможность поднять шум и сказать: «Вот у нас протоколы совсем с другими цифрами».

— После скандала в Приморье Элла Памфилова наверняка захочет провести безукоризненно честную кампанию по выборам губернатора Приморского края. Эта система могла бы ей сильно пригодиться.

— Задействовать или не задействовать систему дополнительного контроля — это еще и вопрос бюджета. Но, поскольку новые приморские выборы будут проходить изолированно от остальных, к ним и без того будет приковано внимание всех СМИ — как российских, так и мировых... Там будет очень сложно «схимичить». 

«Впереди будут испытания посильнее. Вопрос, насколько власть будет к ним готова и найдется ли своя стратагема противодействия» Фото: Алексей Белкин

«ЭТО ЕЩЕ НЕ ДЕВЯТЫЙ ВАЛ ПРОТЕСТА, А ТОЛЬКО ВТОРОЙ ИЛИ ТРЕТИЙ»

— Пенсионную реформу не приемлет, как утверждают, почти 90 процентов населения. Почему же протест против нее дал о себе знать на выборах в считаных регионах, из которых в Приморье пока самый громкий?

— Изменения в пенсионном законодательстве скорее сдетонировали тот протестный потенциал, который уже накапливался. Мировая антиистеблишментная волна просто докатилась до российских регионов, о чем мы предупреждали очень давно. Когда заканчивал книгу «Как выигрывают выборы в США, Великобритании и Евросоюзе» (по итогам наблюдения за выборами на Западе в 2012–2014 годах), я, помню, собрал своих сотрудников и сказал им: «Ребята, еще несколько лет — и мы к этому „приедем“. У нас принципиально поменяется вся политическая архитектура, и волна мирового популизма до нас обязательно докатится. Это просто вопрос времени». Мы сделали тогда мозговой штурм и решили запустить тренинговые программы для политиков нового типа. Теперь это очень востребовано. Помимо пресловутого «технократизма», нужны еще навыки элитных переговоров, правильного имиджевого позиционирования, коммуникации с людьми лицом к лицу и через СМИ, соцсети, мессенджеры и т. д. Всему этому надо учить, чем мы и занимаемся.

Есть ведь, помимо ситуативных факторов, и системные причины десакрализации правящей элиты во всем мире. Информация о жизни истеблишмента слишком доступна. Они не полубоги, а такие же люди, зачастую делающие глупые и нелепые поступки. И тогда непонятно, почему у них такой уровень потребления, который тоже становится достоянием общественности, за какие заслуги.

Истеблишмент, конечно, пытается бороться с этими настроениями при помощи «четырех всадников информационного Апокалипсиса» (термин Евгении Стуловой). Это информационный фастфуд (легкая и вредная информация, воспринимаемая некритично), постправда, фейковые новости и «Большой Брат» (возможность выбрасывать неугодных из информационных платформ, как это недавно случилось с Алексом Джонсом).

— В Приморье значительная часть людей заняты в «промысловой» экономике и мало зависит от государства. В России процент людей, которые надеются прежде всего на себя, а потом уже на государство, тоже очень велик. Соответственно, ни на какую пенсию они и прежде не рассчитывали. Откуда же тогда широкая база для недовольства пенсионной реформой?

— Нет, у нас в России очень развиты патерналистские настроения, а бюджетники и пенсионеры по-прежнему очень зависимы от государства. Правда, Приморье действительно выделяется очень высокой долей самозанятых граждан.

— Но это ведь еще не девятый вал протеста?

— Нет, это еще только второй-третий. Впереди будут испытания посильнее. Вопрос, насколько власть будет к ним готова и найдется ли своя стратагема противодействия. Если будут соответствующие стратегические решения, власть может перенести эту болезнь на ногах, хотя, как показывает мировой опыт, партия, проводящая непопулярные реформы, обыкновенно следующие выборы проигрывает, поэтому, возможно, имеет смысл думать и о запасных партийных (и не только) проектах. Модель двухпартийной системы, функционирующая на Западе, выглядит в этом свете вполне привлекательно: когда одна партия снижает налоги и развивает экономику, но это происходит ценой падения уровня жизни людей, зависимых от государства; потом приходит другая партия, которая меньше заботится об экономике, но больше занимается социальной справедливостью. За счет цикличной смены этих двух политических сил достигается баланс в государстве.

Впрочем, «Единая Россия» имеет очень большой запас прочности, в том числе и с точки зрения кадрового потенциала (там на самом деле собраны очень сильные специалисты, особенно на региональном уровне). Такая партия не может просто так взять и исчезнуть. А вот новая левопопулистская партия способна возникнуть либо на осколках того, что есть сегодня, либо быть сконструированной с нуля.

— «Единая Россия» самим своим названием несет в себе месседж о необходимости сохранения единства страны.

— По большому счету у нас уже давно не одна, а несколько Россий. Помните концепцию четырех Россий Натальи Зубаревич (первая Россия — «страна больших городов», вторая — страна средних промышленных городов, третья — периферия, состоящая из жителей села, поселков и малых городов, четвертая — республики Северного Кавказа и юга Сибири, Тыва и Алтай — прим. ред.)? Я думаю, что на самом деле Россий гораздо больше: не меньше 10–15 таких «суб-Россий». Я бы отдельно выделил тот же Татарстан как вообще очень специфический феномен. Когда объединяют национальные республики в один тип политического режима, это не совсем правильно, поскольку тот же Татарстан и Башкортостан очень сильно отличаются друг от друга — и по управленческому стилю, и по подходу к инновациям, и по стратегированию, и по фигурам лидера... Причем отличаются, честно говоря, не в пользу Башкортостана. Если говорить о северокавказских республиках, то сравнение тоже будет в пользу Татарстана. Да, страна у нас очень разная, поэтому я не верю в успех создания для «Единой России» идеологии. Не может быть единой, жестко прописанной идеологии и для жителей мегаполиса вроде Москвы и Петербурга, и для жителей Чеченской Республики или Дальнего Востока. Поэтому «Единой России» лучше оставаться тем, чем она по сути сегодня и является, — конфедерацией федеральных и региональных элит, которых объединяет фигура основателя партии, Владимира Путина.