Артур Хосровян: «За все время «ночным мэром» сам себя я еще ни разу не назвал, так как это не роль и не титул для меня, а возможность сделать что-то для того сообщества и индустрии, которые очень хорошо знаю» Фото: Ирина Ерохина

«ПОКА МЫ РАССУЖДАЕМ ОБ ЭТОМ, КАЖДЫЕ 24 ЧАСА НАСТУПАЕТ ВЕЧЕР И ЛЮДИ ВЫХОДЯТ ЗА СКОБКИ СВОИХ ПОВСЕДНЕВНЫХ РОЛЕЙ»

— Артур, в мае будет два года, как вы являетесь «ночным мэром» Казани. Часто приходится слышать, что за данное время в ночной жизни города мало что изменилось. Как относитесь к подобному мнению? И чем именно вы занимаетесь на этой общественной должности?

— Во-первых, если заметить, за все время «ночным мэром» сам себя я еще ни разу не назвал, так как это не роль и не титул для меня, а возможность сделать что-то для того сообщества и индустрии, которые очень хорошо знаю. Я вообще и не предположил бы еще лет 10 назад, что подобная миссия появится в моей жизни, так как находился немного в стороне от данных процессов. Но в аналогичных проектах необходим тот, кто, с одной стороны, хорошо знает индустрию и сообщество и при этом не является конкурентом, с другой — имеет за плечами реальные проекты и обладает некоторым кредитом доверия со стороны власти.

— А зачем вообще нужно развивать ночную городскую жизнь?

— Потому что вечер и ночь давно стали активным временем жизни городов, неотделимым от понятия современного мегаполиса, его лицом и одним из главных показателей развития. Согласно статистике, больше половины жителей проводят время вне своих домов вечером и ночью, а около 40 процентов туристов делают выбор в пользу посещения города, изучая спектр и уровень предложений, именно в вечерне-ночное время. И для тех, и для других это важный индикатор привлекательности жизни в городе, а для власти и индустрии — отрасль с очень серьезным экономическим потенциалом.

В наши дни уже стало аксиомой то, что развитие города в первую очередь зависит от уровня самореализации и запросов его жителей, формирования их социальной идентичности. Это время, когда люди объединяются по другим социальным признакам. Если днем большинство из нас мыслят работой и собственной функцией в обществе, то в нерабочий период людям важно почувствовать себя в другой социальной среде и атмосфере, стать причастными к чему-то иному, со смыслом использовать свое свободное время. В контексте жизнь города вечером и ночью кардинально влияет на общество. Если этим не заниматься, не создавать условия для креативных и созидательных инициатив и не развивать индустрию, данная потребность найдет выход в примитивных и сомнительных развлечениях, а как следствие, приведет к деградации потребностей общества и экономическим потерям в первую очередь туристской и развлекательных отраслей, которые, между прочим, составляют львинную долю доходов крупнейших городов мира. И если обратить внимание, то именно тех субъектов, где развита вечерне-ночная жизнь.

Под ночной жизнью часто ошибочно понимается только индустрия развлечений, хотя это не так. Вечер и ночь — другое отражение обычной жизни общества. Здесь также существует необходимость самореализации, альтернативного образования и познания мира, людям тоже нужны места коммуникации, большинство отраслей креативных индустрий находит свои аудитории именно в данном поле, таланты приезжают жить в город, а не покидают его. Именно это и есть образ современного мегаполиса — привлекательной территории для жизни и посещения, в экосистеме которой вечерне-ночная жизнь играет важную экономическую и идеологическую роль.

И у этих процессов есть испытанные на практике других городов мира модели управления. Они базируются на определенных принципах взаимодействия индустрии, городской инфраструктуры, общественных и креативных пространств и сообществ. Яркий пример тому — Берлин, где благодаря смело и правильно выстроенному сотрудничеству власти с креативными индустриями и сообществами удалось достичь рекордных результатов, хотя в Берлине и до этого все было относительно неплохо. В 2003 году, когда в столице Германии создавалась вторая после Амстердама «Ночная мэрия» в мире, многие думали, что город уже достиг своего предела развития в области привлекательности местной среды. Но результатом работы организации стало значительное увеличение притока туристов и постоянных жителей, что в разы увеличило доход городской казны и снискало городу славу творческой столицы мира. У меня есть возможность изучать этот опыт, мы находимся в дружных отношениях со многими организациями, исполняющими функции «ночных мэрий», получаем важную информацию от них и всегда имеем доступ к международной практике.

«Вечер и ночь давно стали активным временем жизни городов, неотделимым от понятия современного мегаполиса, его лицом и одним из главных показателей развития» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Эти модели приживутся у нас?

— В развитии больших городов есть много общих тенденций независимо от континента. Запросы общества в мире во многом схожи. Казани необходимо развиваться как современному городу, иначе она начнет увядать. Это важная задача, и в любом случае ее надо реализовывать совместно с сообществом, индустрией и администрацией города. Разумеется, я не питаю иллюзий по поводу Казани, когда говорю о Берлине, но даже меньший результат созидателен и полезен для нашего города. Везде своя специфика, но опыт «ночных мэрий» не распространялся бы в странах так быстро, если бы не был масштабируемым. Эти организации, существующие в ряде городов мира немного под разными названиями, являются очень интересным инструментом эффективного взаимодействия власти с индустрией и неформальными сообществами. Это своего рода новая форма городского управления, помогающая официальной власти взаимодействовать с нестандартной и важной сферой — вечерне-ночными индустриями, социумом и сообществами, объединяющими людей совсем по другим, в отличие от рабочих дней, признакам.

Так получилось, что международная концепция была в свое время презентована президенту Татарстана, который поддержал идею создания «Ночной мэрии Казани», но это, вопреки мнению многих, не означает, что мне дали кабинет, бюджет и наделили должностными функциями и обязанностями. Просто республика оказала поддержку, открылись многие двери, но это не подразумевало, что за ними нас встретят понимающие суть вопроса и план действий чиновники, многие из которых не могут мыслить вне протоколов и собственных рисков. Там, как и предполагалось, нас встречают обычные люди, для которых тема развития общества вечером и ночью оказалась очень непонятной и даже пугающей. Это нормально. Так происходило и в Германии, и в Англии, и в других странах: были потрачены годы, прежде чем появились реальные механизмы взаимодействия власти с индустрией и сообществами. И это в социуме, где давно готовы к подобным проектам, а чиновникам не нужно объяснять ценность неформальных и креативных течений. В общем, в нашем случае путь только начался и он не предполагает мгновенных результатов.

— Но власть и общество готовы к реальному взаимодействию на этом поле?

— «Ночная мэрия» — эффективная, но для России экспериментальная концепция. Я бы сравнил ее с рекой, которая ищет себе пути-дороги, рискуя превратиться в болото. Конечно, за данный срок было сделано немало, но чего-то принципиально влияющего на повестку пока не произошло. Одно очевидно: пока мы рассуждаем об этом, каждые 24 часа наступает вечер и люди выходят за скобки своих повседневных ролей, объединяются вокруг идей, городского и социального контента и предложений, формируют сообщества, иногда хаотичные, порой сознательные, исходя из возможностей и предложений субъекта своим жителям. 

В первую очередь власти надо осознать важность этой сферы и то, что бездействие несет вполне реальные риски для развития общества и городской среды. Для результата, как я уже сказал, нужно время и понимание на всех уровнях власти, а не диалог в контексте «просите, а мы решим», это уж точно несозидательно. Зато теперь есть как бы официальная организация, на которую можно официально вешать ответственность за непроисходящее в ночной жизни, это уже хорошо, потому что как-то легитимизирует ночную жизнь в принципе. Ради того, чтобы это стало нормой в обществе, мы готовы быть «крайними».

 «Теперь есть как бы официальная организация, на которую можно официально вешать ответственность за непроисходящее в ночной жизни, это уже хорошо, потому что как-то легитимизирует ночную жизнь в принципе» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ТАКОЙ РАЗОБЩЕННОСТИ НЕТ ДАЖЕ В ОГРОМНОЙ МОСКВЕ»

— Но общественность требует результатов работы «Ночной мэрии», а их действительно пока не видно…

— Общественность вообще любит так делать. На самом деле результатов много, но это скорее решенные задачи, чем достигнутая цель, а такого недостаточно, чтобы говорить о кардинальном изменении ситуации. У нас в «Ночной мэрии» около 60 волонтеров. Они хорошо отработали летний сезон, помогали городской администрации мониторить предприятия питания и развлекательной индустрии, туристам — сориентироваться в ночном городе, работали в туристско-информационных центрах, распространяли путеводители, которые, кстати, мы сами и выпустили достаточно большим тиражом. После чемпионата мира по футболу мы взаимодействовали с организаторами фестивалей и концертов, которые также обслуживали наши волонтеры.  

Летом 2018-го мы разработали совместно с ведущими экскурсионными агентствами Казани несколько вечерних и ночных экскурсий, одна из них даже заняла второе место в российском конкурсе туристических маршрутов. Это иммерсивная экскурсия «От трактиров до баров» с элементами бар-хоппинга, но акцент больше сделан на истории города, с привлечением актеров. Нам не хватило немного времени летом, чтобы раскачать ее как следует. Надеюсь, в 2019-м этот маршрут будет позаметнее. Кроме того, мы даже провели два городских события — в парке «Горкинско-Ометьевский лес» и на «Фабрике Алафузова», — которые объединили промокоманды и артистов. Несмотря на то что «Ночная мэрия» не занимается ивентами, это было важно сделать прошлым летом, чтобы создать прецедент объединения команд и протестировать шоу-кейсы.

Также, думаю, нам удалось некоторым образом повлиять на критическую ситуацию в клубах и молодежных общественных пространствах, связанную с антинаркотическими рейдами полиции. Весной 2018 года состоялся круглый стол МВД и представителей индустрии и сообществ, в результате которого хотя бы появилось понимание того, что топорные методы воздействия стоит оставить в прошлом. Кроме того, мы взаимодействуем с европейским содружеством «ночных мэрий», а также собираем статистические данные, проводим опросы, формируем понимание того, что хочет молодежь, какие потребности у индустрии.

— А так непонятно?

— Нет. Это невозможно объективно понять, когда ты находишься в другом возрасте и социальном поле, каким бы молодым ты в душе ни был и как близко бы к этому ни находился. Все очень быстро меняется. Мы можем понимать одно, а тенденции уже совсем другие. Недавно, например, провели опрос на тему того, какими субкультурами интересуется молодежь и что вообще сейчас с этим происходит, особенно с учетом стирания социальных границ среди нее. Так вот, картина совсем не похожа на бытующее мнение. Например, рейв-культура и экстремальные виды спорта в меньшей степени интересны молодежи, чем граффити и каллиграфутуризм. У нас одна из самых больших проблем в управлении обществом — отсутствие адекватных статистических данных, особенно по молодежи. Данные — это та самая рука на пульсе. Хотелось бы только успевать использовать их быстрее, чем они становятся неактуальными.

— Почему такая разобщенность среди участников индустрии развлечений и представителей субкультур? Боязнь потерять клиентов и часть дохода?

— Версий много, но, наверное, это тема отдельного интервью. Действительно, такое для Казани свойственно. И если с индустрией еще все не так критично, поскольку ей правят экономические и конкурентные законы, то для более неформальных течений и культуры разобщение равносильно коматозу. Я не знаю, с чем такое связано, но от этого страдает в первую очередь потенциальная аудитория, которая перестает воспринимать происходящее в городе как нечто целое. Может быть, менталитет, может, желание стать «царем горы», не знаю, но такой разобщенности нет даже в огромной Москве.

Эту особенность мы проходили еще во времена проведения премии Dancing People Awards — крупнейшей клубной премии в Поволжье, которая объединяла клубы и лейблы Казани настолько, что в ночь церемонии некоторые локации даже объявляли выходной. Казалось бы, месяц голосований и продвижения деятелей клубной индустрии и одна ночь шоу в году, но все это сильно влияло на мотивацию участников сообщества, владельцев и управляющих клубов, давая возможность ощутить общую идею и дружную конкуренцию. Но даже в то время, когда в индустрии было гораздо больше энтузиастов, нам стоило колоссальных усилий убедить людей объединиться. Мы были тогда, пожалуй, самой влиятельной организацией в клубной индустрии, но, вопреки логике, это мешало городским клубам и командам поверить в смысл наших действий. А он очень простой и вечный: если выиграет сообщество — в конце концов побеждает каждый из его участников, и в этом случае лавров хватит на всех, кто готов работать. Но люди, может быть, слишком часто ищут подвох там, где его нет.

«Запуск клуба BioPort я считаю неудачным. Многие из взрослой тусовки просили клуб, но оказались способными ходить в него максимум раз в месяц» «Запуск клуба BioPort я считаю неудачным. Многие из взрослой тусовки просили клуб, но оказались способными ходить в него максимум раз в месяц» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ЕСТЬ ОПРЕДЕЛЕННАЯ СТЕРЕОТИПНОСТЬ, И Я НЕ ОЧЕНЬ В ЭТОМ ПЛАНЕ БЛАГОНАДЕЖНЫЙ ДЛЯ СИСТЕМЫ»

— Вы сравнивали ночную жизнь других российских городов-миллионников с Казанью?

— Да, и мы далеко не в лидерах, хотя туристический и инфраструктурный потенциалы огромные. Ночная жизнь в России в принципе до недавнего времени находилась в стагнации. Мало того что демографический кризис разорвал последовательность происходящего — эту сферу жизни города еще и банально запустили. Долгое время расценивая то, что происходит в клубах и на концертных площадках вечерами и ночью, как проблему, власть не только не способствовала развитию, но и повлияла негативно своим бездействием на формирование культуры и неформальные точки роста общества. Но этому не происходить вечно. Государственная машина начинает работать эффективнее, индустрия поднимает голову, молодежи стало в разы больше, и она, что бы ни говорили, очень смелая и талантливая. Так что сравнивать лучше не сейчас, а лет через пять.

— Вы как-то заявляли, что ОБНОН (отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков МВД — прим. ред.) фактически убил клубную жизнь в Казани…

— Я бы сказал, что он сделал ее инвалидом. Мы убеждены и говорили об этом с представителями ОБНОН, что проблему наркотизации молодежи нужно решать и она действительно острая. Но решать ее надо, не разрушая сообщества, не загоняя людей в недоступные миры. Мы предложили множество программ, еще до образования «ночной мэрии», которые помогли бы выстроить диалог и воспринять всю информацию об антинаркотической пропаганде, предлагали взаимодействовать с частными охраннными предприятиями, чтобы в клубах работали более мягко и без агрессии, доносить честную и объективную информацию через лидеров мнения, а не врачей и психологов наркологии. Но представители МВД выбрали более понятный для них способ — приходить в клубы и перекрывать вход, собирая анализы мочи. Это не потому, что они какие-то звери, просто машина работает по своим принципам, пока совсем не предполагающим учет интересов городской молодежной среды.

Когда совершенно обычный трезвый человек приходит, а может, даже приезжает из другого города на концерт иностранной звезды или электронный перформанс, на который потрачено много сил и таланта организаторов, но видит перекрытый вход и ОМОН в масках на танцполе, у него закрепляется в голове, что клубы — это некое место с сомнительной репутацией, где к тебе в любом случае относятся как к потенциальному преступнику. В таком случае, скорее всего, человек не вернется. Статистика периода активных рейдов была такова, что из 100 протестированных находили в среднем 10 употребивших вещества молодых людей. В результате это не больше нескольких сотен поставленных на учет человек, но, кроме того, на концерты и интересные музыкальные активности перестали ходить тысячи людей, многие талантливые организаторы и артисты перебрались в Москву, а уровень продакшна в клубах еще больше скатился до «выпить и познакомиться». Стоило ли это того? Не думаю. Так вместе с сорняками вырывают и пшеницу, так рушатся пространства и инициативы, именно из-за таких топорных действий общество перестает чувствовать себя одним целым. 

— Когда подобная вечеринка была сорвана в последний раз?

— Такое и сейчас в принципе происходит. Но у власти вроде появляется понимание, что такими топорными методами действовать нельзя и все, к чему это приведет, — агрессия и закрытость молодежи. Люди не будут ходить в клубы, но не перестанут употреблять наркотики из-за того, что их где-то там ловят. Они скорее станут это делать в тех местах, где до них не достучаться, что уже более сложно решаемая проблема.

— То есть пусть употребляют, но на людях, так?

— Не совсем так. Это зло невозможно искоренить агрессией и жесткими методами. Конечно, загнав страну в концлагерь, можно добиться значительных результатов. Но мы же движемся путем создания демократического общества. Так или иначе, во всех сферах, которые связаны с культурой или субкультурой, преобладает молодежь. А где молодежь — там много разных проблем. Основной тезис в решении этих проблем — нельзя разгонять людей, чтобы они не собирались и не делали то, что мы не хотим. Нужно пользоваться тем, что они вместе, и пытаться донести до них правильные тезисы устами тех людей, которым они доверяют.

— Было еще и запрещение концерта группы IC3PEAK…

— Да, это стремная история.

— Всегда казалось, что татарстанские власти более цивилизованны и толерантны в этих вещах, чем в целом по стране…

— Наша страна, несмотря на серьезный бэкграунд, напоминает мне подростка, который методом проб и ошибок все равно встает на те же грабли, но рано или поздно он сделает вывод, ну или грабли сломаются и убьют его. Но подросток вроде живучий и смышленый, просто дикий немного.

Власть имеет право на ошибку, но не может не исправлять ее или не видеть те риски, которые из этого выходят. Потому ситуация с запретом концерта — полбеды. Но из-за этого молодежь становится агрессивно настроена к власти, и героями становятся те, кого государство запрещает. Мне тоже страшно за своих детей, когда слышу некоторые окружающие их песни, но я лучше потрачу время на то, чтобы научить их существовать в этом разном мире и не поддаваться деструктивным влияниям. Еще надо понимать, что бунт и поиск справедливости — неотделимая природа молодежи и она всегда будет порождать непонятные другим явления. Куда больше станет проблем, если сейчас не сделать выводов и не понять, как со всем этим взаимодействовать. Я смотрю, о чем говорят в кабинетах, министерстве по делам молодежи Татарстана, — урок извлечен. Я думаю, следующий концерт не будет закрыт такими методами. По крайней мере, хотелось бы на это надеяться.

— Кстати, что думаете о появлении нового министерства во главе с Дамиром Фаттаховым?

— Это очень радует, особенно их стремление найти новые, эффективные пути. Понятно, что пока там очень много разговоров и времени тратится на то, чтобы просто определить общие этапы развития. Тем не менее, как я вижу, эта работа нужна. Я, кстати, вхожу в общественный совет, созданный недавно при министерстве, поэтому имею возможность почувствовать подходы нового ведомства. Уже начали проявляться контуры того, как надо взаимодействовать с молодежью.

— Сами бы не хотели стать профильным татарстанским министром?

— Я не человек кабинетов. Моя биография, творчество и бизнес — все проходит через индустрию субкультуры, к которой всегда было очень скептическое отношение. Есть определенная стереотипность, и я не очень в этом плане благонадежный для системы. Я не прирожденный чиновник, и все это понимают. Сейчас в министерстве у руля системные профессионалы, надеюсь, буду более полезен своими проектными навыками, другим ракурсом зрения и связью с сообществами. Каждый должен заниматься своим делом.

Фестиваль «Вкусная Казань» признан лучшим событием в области гастрономического туризма в рамках национальной премии Russian Event Awards 2018 Фото: «БИЗНЕС Online»

«ВОЗЬМЕМ, К ПРИМЕРУ, МНОГОЧИСЛЕННЫЕ ПАРКИ ИЛИ КРЕМЛЕВСКУЮ НАБЕРЕЖНУЮ — ПОСЛЕ 9 ВЕЧЕРА ТАМ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО»

— Какие проекты стоят перед «ночной мэрией» на ближайшее время?

— Выйти на такой по-настоящему созидательный диалог с городом, чтобы местная власть увидела ценность развития этого сегмента, поняла, что с помощью подобной организации, которая не является частью системной административной структуры, можно решать задачи, требующие нелинейного и нестандартного подхода.

Мне бы хотелось добиться создания ночных мест, где инфраструктура и спектр культурных предложений позволяют людям приезжать в наш город, а его жителям — проводить время в разнообразной и созидательной атмосфере. Для этого необходимо лишь дать инструменты тем, кто и так уже что-то делает, и поддерживать городские пространства. Возьмем, к примеру, многочисленные парки или Кремлевскую набережную — после 9 вечера там делать нечего. Или улицу Профсоюзную, на которой уже открылось более 30 мест, работающих ночью, но она развивается хаотично и с кучей неудобств. Самый лучший способ вдохнуть жизнь в эти места — создать инфраструктурные условия, поддерживать индустрию и некоммерческие инициативы, которые сами по себе не смогут достигнуть эффективных масштабов.

Сейчас мы сильно зависим от грантовых поддержек — это главный способ финансирования нашего проекта. У нас нет денежных потоков, нас никто не субсидирует, мы вкладываем собственные средства, заработанные на других проектах, либо получаем гранты. Если удастся обрести поддержку в летнем сезоне, то в городе появятся дополнительные события, например большой фестиваль Kazan Night Week. Все это пока только в проектах, и многое зависит от реакции и участия городской и республиканской властей. Есть еще кое-что, к чему мы стремимся, но пока лучше об этом не говорить. Вообще, наши планы сильно изменчивы, поскольку зависят от многих факторов: экономической ситуации, политической воли, задач города и многого другого. Мы скорее действуем исходя из появляющихся возможностей и не можем планировать все точно и надолго.

Для «ночной мэрии» важно работать над тем, чтобы формировались новые предложения. И тогда в течение нескольких лет данное предложение будет формировать спрос, как это было с ресторанами в 1990–2000-е. Сначала люди ходили туда по выходным и праздникам, и для них это было развлечением. Чем больше ресторанов становилось, тем они оказывались более доступны. Многие ходят теперь туда просто пообедать. С лофтами, необычными пространствами, альтернативными проектами и интересными культурными инициативами так и происходит. 

— Проведение казанской «Велоночи» в середине октября 2018-го как нельзя лучше характеризует отношение к неформальному сообществу и ночной жизни в целом. Понятно, что из-за чемпионата мира по футболу летом были определенные ограничения, но отдавать город для велосипедистов глубокой осенью…

— Со стороны часто кажется все именно так, но государство действует в рамках собственных протоколов и реалий. Нельзя требовать от экскаватора маневренности. Один из главных выводов, который я сделал в последнее время о работе государственной машины, состоит в том, что кажущаяся нелогичность действий системы и ее порой абсурдные, разрушительные решения — на самом деле законы самосохранения этой самой системы. К сожалению, часто только так она и может функционировать в любой стране. Без протоколов и регламентов, какими бы несовершенными они ни были, никуда.

Вот, например, с «Велоночью»: вам кажется, что это попытка отвязаться, но на самом деле лето 2018 года и ограничения ЧМ не позволили пройти данному мероприятию в нужное время. Для того чтобы провести событие, городу надо пройти много процедур и выдержать установленное законом время. Из-за его нехватки в конце концов встал вопрос — или не проводить вообще, или в октябре. Я думаю, было принято правильное решение. «Вкусная Казань», кстати, тоже попала в подобную ситуацию, и было очень много сомнений насчет проведения фестиваля в ноябре, но в результате и посетителей не меньше, и участники довольны. Мы теперь знаем, как это может происходить в данное время года.

— А с дирекцией парков и скверов Казани удается выстроить диалог?

— Как и с большинством подобных, относительно неповоротливых структур, сложно получается выстраивать отношения. С прошлого года, например, у них лежит предложение провести «Ночь в парках», для этого собраны участники и идеи. Мероприятие недорогостоящее, полностью разработанное и способное стать одной из визитных карточек культурной жизни Казани, но из-за смены руководства дирекции у них куча хозяйственных задач и других влияющих факторов. Однако в какой-то момент, наверное, появится понимание, что, только сотрудничая с организациями, подобными «ночной мэрии», они смогут эффективно и постоянно создавать уникальный контент. Только в таких взаимодействиях, а не попытках сделать все самим по чужому плану найдется командный, партнерский и концептуальный ресурс.

— Действительно, в принципе дирекция, основываясь на представленной вами концепции мероприятия, сама может его провести. Вы им зачем?

— В любом проекте главное — команда, партнеры, с которыми это возможно сделать, и концепция, которую нужно суметь реализовать. Всегда можно сделать самим, вопрос — как и какими усилиями. Да, они могут сделать прототип, но многие проекты замерзают из-за недостатка компетентных людей, которые смогут это выполнить, вложив знания и душу в дело. Я не знаю, как у нас сложится с дирекцией парков и скверов, буду надеяться, что новое руководство, которое пришло туда, еще не успело закостенеть.

«Проведение «Велоночи» — это не попытка отвязаться, на самом деле лето 2018 года и ограничения ЧМ не позволили пройти данному мероприятию в нужное время» Фото: «БИЗНЕС Online»

«НИ ДЛЯ КОГО НЕ СЕКРЕТ, ЧТО СФЕРА ОБЩЕСТВЕННОГО ПИТАНИЯ В НАШЕМ ГОРОДЕ ДОВОЛЬНО НА НИЗКОМ УРОВНЕ»

— Вы успели себя проявить в различных ипостасях: журналист, музыкант, продюсер, владелец клубов и так далее. Кем вы мыслите себя сейчас?

— Несмотря на кажущееся разнообразие и широкий спектр деятельности — от андеграунд культуры и альтернативной журналистики до создания коммерческих клубов и событий, по большому счету я всегда занимался одним и тем же — организацией и развитием проектов в области культуры и событийной индустрии. Это продюсерская деятельность, которая в каком-то смысле почти всегда служила интересам людей, имеющих потребность в альтернативных предложениях. Всегда было интересно создавать что-то новое на стыке культур и концепций, что называется, другие миры общества.

Сейчас мы организуем разные крупные события, несколько лет проводим «Вкусную Казань», различные конференции, йога-события, маркеты, концерты. Это мой основной бизнес. Также под лейблом Ozone pro организуем вечеринки и фестивали, но это уже перманентная деятельность, которая не так активна и скорее является миссионерской в области электронной музыки. Кроме того, реализую проекты, связанные с креативными индустриями, в числе которых — «Битва креативных менеджеров», лекции в резиденции «Штаб» и многое другое.

— Фестиваль «Вкусная Казань» признан лучшим событием в области гастрономического туризма в рамках национальной премии Russian Event Awards 2018. Как вы попали в данную историю?

— Мэрия Казани решила подключить нас к этому проекту. Изнутри я вижу, что фестивалю еще надо развиваться. Мы находимся в правильном диалоге с городом на эту тему. Но, для того чтобы создать действительно лучшее гастрономическое событие России, еще нужно работать.

Смысл таких событий не только в возможности собраться всем городом и гостями, вкусно поесть и увидеть многие рестораны в одном месте — подобные мероприятия формируют здоровую конкурентную среду и взаимодействие профессиональных сообществ. Побеждает тот, кто работает с посетителями, у кого интересная концепция, вкусная еда. Некоторые рестораны за два дня проведения мероприятия делают выручку ту же, что за неделю в своих залах. Данным фестивалем мы создаем возможности, комуникативную среду, в которой потом взаимодействуют представители индустрии, зачастую не имеющие возможности, в силу личных задач, развернуться и почувствовать, что же реально происходит в их сфере. Фестивалем это не ограничивается. К примеру, в одном из мессенджеров активна группа, где люди обмениваются информацией об оборудовании, работниках, событиях и даже идеях.

Ни для кого не секрет, что сфера общественного питания в нашем городе довольно на низком уровне: и спектр предложений, и качество еды, и сервис. Мне хочется верить, что «Вкусная Казань» позволит представителям индустрии адекватнее оценивать происходящее, видеть слабые стороны, формировать уникальное торговое предложение.

К тому же известное утверждение «Дайте народу хлеба и зрелищ, чтобы он был спокоен» на самом деле не такое уж негативное. Для жителей это очередная возможность, что называется, почувствовать свой город, ощутить его как единое целое, чего очень не хватает казанцам, несильно объединенным общей идеей.

— Однако тот же самый «КышДаКар фест», который вы устраивали на новогодние праздники, получил множество нареканий. Дескать, места было мало, ассортимент тоже оставлял желать лучшего. 

— Этот фестиваль был скорее тестовой попыткой создать новогоднюю ярмарку довольно распространенного по миру формата. Получился с небольшими недоработками, что нормально для первого раза, но, на мой взгляд, довольно вкусно, а главное — теперь понятно, как сделать его лучше. Изначально  мы предлагали организовать фестиваль в нескольких местах города под уже существующие пешеходные потоки: выходы из метро, площадки перед торговыми центрами, главная пешеходная улица. Но, в силу городских регламентов и сложностей в согласовании, пришлось остановиться на одном месте.

В процессе появились сложности, которые мы не смогли предусмотреть. Во-первых, это ассортимент местных производителей. У нас стояла очередь из участников, мы старались отслеживать товары, которые они будут продавать, но уже во время проведения фестиваля выяснилось, что продукции мало, ассортимент сильно отличается от того, что продается за границей. Мы не могли этого узнать, если бы не провели подобное мероприятие. Во-вторых, точек проведения феста должно быть несколько, и они должны работать с 20 по 31 декабря, но мы были зажаты во временные рамки. Это вообще особенность реализации городских проектов. Ты должен маневрировать между идеей, концепцией, возможностью и регламентами. Учитывая те сложности, которые возникли во время проведения ярмарки, мы сейчас инициируем создание ассоциации фермеров и ремесленников.

— Подобные структуры же существует?

— Они номинальные и не выполняют главную функцию таких организаций — быть эффективной точкой взаимодействия между потребительской средой и производителями. Нет моделирующей и влияющей на повестку дня организации, которая будет помогать участникам сообщества. 

«КышДаКар фест» был скорее тестовой попыткой создать новогоднюю ярмарку довольно распространенного по миру формата» Фото: kzn.ru

«Я НЕ ГОВОРЮ, ЧТО НАСТОЯЩИЕ ДИДЖЕИ ИСЧЕЗЛИ, ИХ ПРОСТО ПОГЛОТИЛА ВОЛНА ФЕЙКА»

— Что из себя представляет сегодня Арт — и как DJ, и как музыкант?

— Музыка — для меня неотделимая часть жизни. Несмотря на то что как музыкант, саунд-продюсер и уж тем более диджей я считаю, что достиг достаточно много, музыка никогда не была для меня карьерой, способом постоянного заработка или стремлением к признанию. Мне просто, что называется, прописано этим заниматься для того, чтобы быть в гармонии с собой. Музыка — моя терапия, связь с космосом, надежный генератор и хранитель идей. В прошлом году на московском Mystic Sound Records вышел мой новый альбом. Это электроника, но с большим количеством экспериментов с живым звуком. В записи альбома приняли участие Государственный камерный хор РТ, различные этнические музыканты и даже использованы архивные записи средневековых песен древней Тартарии. Ну а как диджея я себя не мыслю достаточно давно, хотя периодически играю, но в основном либо на вечеринках Ozone pro, либо на фестивалях далеко за пределами Казани.  

Миссия диджеев, их особенность и ценность сильно мутировали с появлением интернета и музыкальных технологий. В нашем городе их можно по пальцам пересчитать, да и в мире явное меньшинство. Общая масса  — это рисование за пультом. Знаете, как в детстве кто-то бегал с расческой, представляя, что поет в микрофон, вот типа того. Любой может накачать себе музыки, не озадачиваясь особо ее качеством, просто выбрав, нравится или нет, пройти двухдневный курс, научиться плавно переходить от одной композиции к другой. И вот он уже стоит перед танцполом, крутит одну лишь ручку громкости баса и играет в звезду, а люди психологически воспринимают это так, что человек творит в моменте. Данную особенность производства звезд-диджеев даже из дилетантов подхватил массовый шоу-бизнес, и все окончательно превратилось в абсурд и профанацию. Конечно, профи и творцы в диджеинге есть, но они там, где развитая среда и люди, способные отличить подделку от уникального музыкального продукта. Это пока не про наш город, в котором в принципе отсутствует индустрия музыкального продакшна и вытекающая из этого невостребованность качественного контента. Это как с фешен-индустрией. Почему у нас нет модных дизайнеров? Потому что у нас нет легкой промышленности. То же самое и в этой сфере. У нас нет профессиональной инфраструктуры, большого количества клубов, созданных возможностей и лояльности.

Я не говорю, что настоящие диджеи исчезли, их просто поглотила волна фейка и шоу-индустрии, но эти люди по-прежнему существуют и в большинстве своем до сих пор в андеграунде, и, чтобы знать их, надо искать. Это вообще парадокс нашего времени: чем больше информации вокруг, тем труднее находить настоящее. Сейчас как никогда важно помнить, что музыка появляется благодаря музыкантам, а приставка ди- скорее синоним того, что подразумевалось раньше. Наверное, еще и поэтому на сегодняшний день мое имя чаще всего без этой приставки.

— А когда она отвалилась? 

— Да не то чтобы отвалилась, просто потеряла свою сакральность, что ли. Наверное, я прекратил придавать ей значение, когда рэйв перестал совершать революции. И молодежи не хватает сейчас именно культурных и идеологических революций. Оглянитесь на последние 10–15 лет. Что произошло такого нового, чего не было в обществе до этого? Принципиально другие музыкальные стили или что-то еще в искусстве и течениях. Ничего. Почти все варится в своем соку.

— Рэп…

— Те, кто слушает рэп, родились уже при нем, как и при техно. Они не знают мира без этой музыки. Моему поколению в данном смысле во многом повезло. Для нас это был в том числе рейв и электронная музыка, которые послужили мощными переносчиками огромного количества новых идей и форм искусства. Это произошло очень быстро: к нам, рожденным в СССР, в какой-то момент прорвалась совершенно новая форма музыки, культуры, идеологии, не существовавшая до того. Тогда на танцполе были люди с высоким IQ, богема, все те, кто был в авангарде и способен открыться абсолютно новому. Это формировало уникальную среду и сообщество и произвело определенную революцию.

Именно поэтому я пришел в рейв-культуру — самый прогрессивный на тот момент сегмент творческого, идеологического и социального роста молодежи. Это как раз тот самый случай, когда ты себя осознаешь по-новому, когда ты являешься альтернативой обыденности, впитываешь идеологию, отношение к окружающему миру и имеешь желание самовыражаться и экспериментировать. Это была та самая первая любовь. Но все в какой-то момент меняется, и так должно, наверное, происходить — как это в свое время случилось с хиппи: то, что было достоянием избранных, стало мейнстримом, изначальная идея мутировала, но дала миру множество прекрасных идей и процессов. Неизбежно это должно было произойти и с рейв-культурой.


— Все коммерциализировалось и рассосалось?

— Если сравнивать с тем, как начиналось, да, но я предпочитаю называть данный процесс словом «изменилось». Это просто другая фаза. Тем, кто сейчас говорит о рейве 90-х, я бы посоветовал просто об этом забыть, если, конечно, это не модная сейчас эксплуатация легенды. Те люди, которые сейчас формируют данную культуру, воспринимают ее как революцию. На танцполе в большинстве своем давно не богема и не интеллектуалы, просто нужно это принять.

— Но ведь существует ностальгия. Концерт The Prodigy в прошлом году в Казани собрал полный «Баскет-холл».

— Развитие культуры определяют не такие разовые мероприятия, в России и на бардов порой собираются тысячи человек. Но это не значит, что кипит жизнь. Культура живет только в постоянных проявлениях и крепком сообществе, а не в разовых акциях. На данный концерт пришли в основном те, кто вырос на этой музыке, а не те, кто слушает ее сейчас. Таких людей очень много в нашем городе, но они вряд ли составят активное сообщество, готовое ходить на такие концерты хотя бы раз в две недели. Мы прошли этот урок во время запуска клуба BioPort, который я считаю неудачным. Многие из взрослой тусовки просили клуб, но оказались способными ходить в него максимум раз в месяц. В результате все пошло не так, как мы думали.

— Почему?

— Ошибкой было то, что мы прогнулись под пожелание заказчиков — крупной московской компании, выкупившей здание и заключившей с нами контракт на запуск проекта. Я жалею, что мы тогда не отстояли до конца свою концепцию. Они очень хотели иметь все в одном флаконе: и ресторан, и бар, и клуб — и это в подвальном помещении на Баумана, сложной для развлекательных и музыкальных проектов улице. В результате, идя на компромисс с заказчиком, мы создали не совсем гармоничный проект. Также на эти годы пришлось максимальное количество рейдов Госнаркоконтроля, и публику просто выжили из клубов люди в масках. А поскольку в BioPort звучала электронная музыка, то приезжали к нам чуть ли не каждый день. Но, несмотря на то что многое пошло не так, мы неплохо повеселились целый год: в стенах отлично оснащенного клуба состоялось много интересных концертов и ярких вечеринок.

«Тем, кто сейчас говорит о рейве 90-х, я бы посоветовал просто об этом забыть, если, конечно, это не модная сейчас эксплуатация легенды» Фото: Ирина Ерохина

«ДУХОВНОСТЬ НЕ ГДЕ-ТО НА ПЛАНЕТЕ, А ВНУТРИ НАС»

— Лет 10 назад на Гоа встретил группу местных русских «аборигенов», которые просили передать вам привет. Там вас хорошо знают, а что именно тянет в Индию?

— Гоа и Индия не совсем одно и то же. У меня много друзей на Гоа, там близкое мне сообщество музыкантов и творческих людей, наверное, это главное, почему я туда все еще езжу. Гоа уже нет того, каким я увидел штат впервые 15 лет назад, и именно это место научило меня не сопротивляться изменениям и ценить то, что есть сейчас. Даже с открытием туристических траффиков и строительством гостиниц, превращением Гоа в своего рода посольство России в Индии с кучей случайных людей, это место уникально и открывается каждому по-своему, да и вообще Индия. Есть что-то особенное в данной стране. Я объездил достаточно много стран, но почему-то вернуться хочется именно туда.

Поеду опять, уже не помню в какой раз. В течение месяца мне предстоит преодолеть почти 10 тысяч километров и побывать во множестве новых мест. Это вдохновляет, позволяет переключиться и взглянуть на процессы здесь, в родном городе, по-другому. Многие, кто слышит про мое путешествие, почему-то думают, что я еду туда за каким-то духовным просветлением. Видимо, репутация страны срабатывает. Но ведь духовность не в географической точке, а где-то глубоко внутри нас. Вне зависимости от того, где мы находимся, в поисках духовности лучше отправляться внутрь себя.

— А есть место, про которое вы могли бы сказать: вот это мое, несомненно?

— Да, в моей студии на балконе, а еще любые горы, особенно Гималаи. Во мне армянская кровь, поэтому, наверное, я чувствую горы.

— И что еще в вас есть армянского?

— Образно выражаясь, способность идти в те самые горы и быть готовым постоянно к смене пейзажа и погодным условиям. У меня мама — татарка, а отец — армянин. Та еще смесь.