«Красная Пасха», татарская бригада и деревня в Буинском уезде против Омского правителя

В начале марта 1919 года армии адмирала Колчака перешли в общее наступление против советского Восточного фронта, нанесли ряд крупных поражений РККА и продвинулись на 150–430 километров Фото: ©Владимир Минкевич, РИА «Новости»

ДЕРЕВНЯ КОШКИ ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ КОЛЧАКУ

В начале марта 1919 года армии адмирала Колчака перешли в общее наступление против советского Восточного фронта, нанесли ряд крупных поражений РККА и продвинулись на 150–430 километров. Эти армии составляли наибольшую угрозу не только на Восточном фронте, к тому моменту вопрос стоял о судьбе Красной армии и, соответственно, Советской России вообще. Энциклопедия Гражданской войны приводит следующие данные: «Войска адмирала А.В. Колчака включали Сибирскую и Западную армии, Камскую военную флотилию, а также находившиеся в его оперативном подчинении казачьи Отдельные Оренбургскую и Уральскую армии (всего 100–120 тысяч штыков, около 26 тысяч сабель, 211 орудий, 1,3 тысячи пулеметов, 5 бронепоездов, 12 бронеавтомобилей, 15 самолетов, свыше 40 кораблей и судов). 4–6 марта они перешли в наступление, нанося основные удары на Уфимско-Самарском (Западная армия) и Ижевско-Казанском (Сибирская армия) направлениях. Центр Восточного фронта был прорван, между советскими 2-й и 5-й армиями образовался разрыв шириной около 200 километров, куда устремилась группировка колчаковских войск».

Какие силы красных им противостояли? Та же энциклопедия приводит следующие данные: «К началу весны 1919 года советские войска Восточного фронта составляли 95 тысяч штыков, 9 тысяч сабель, 362 орудия, около 1,9 тысячи пулеметов, 9 бронепоездов, около 30 самолетов, 38 кораблей и судов». Немало, но тем не менее колчаковцы стремительно развивали успех, дальнейшее продвижение их армий неминуемо создавало угрозу судьбе всей Советской России. Поэтому, кроме оперативной выработки военных планов, мобилизации и перегруппировки войск, правительство РСФСР обращается к населению страны и бросает в народ главный лозунг тех дней: «Все на борьбу с Колчаком!». В Государственном архиве РТ содержится много документов, которые свидетельствуют о напряженности тех дней. Приводим один из них (орфография документа сохранена — прим. ред.):

«Резолюция собрания крестьян д. Кошки Куликеевки Буинского уезда

1919 г.

Мы, граждане дер. Кошки Куликеевки, выслушав на сельском собрании доклад агитаторов Орлова и Кашкарова о международном положении, о текущем моменте и о других вопросах, вынесли следующую резолюцию:

Международная буржуазия последний раз напрягает все свои силы, чтобы покончить с пролетариатом. Она наняла русского генерала Колчака и опять навсегда хочет закабалить трудовой народ, втиснуть его в свои железные руки. Она грозит основным завоеваниям революции, хочет отнять то, что было добыто нами ценой крови, пролитой в долголетней борьбе с хищниками мировой буржуазии, сознавая все это, мы всячески будем содействовать довести эту кровопролитную войну до полного торжества пролетариата над буржуазией. Да пусть не подумают, что мы умеем только обещать. Нет, наши доблестные силы давно уже, не щадя жизни своей, борются с Колчаком, с Деникиным, с Гинденбургом и т. п. прохвостами, мы даем все, что у нас есть лишнее, и впредь будем помогать Советской власти, чем сможем, лишь бы только покончить с мировой буржуазией. Пусть товарищи рабочие видят, что мы, крестьяне, их друзья, ибо победа рабочих есть наша победа и их поражение есть наше поражение.

Да здравствует мировая революция.

Да здравствуют наши учителя и вожди товарищи Ленин и Троцкий.

Председатель сельского совета М. Рыбкин.

Секретарь М. Баскаков».

ВОЕННЫЙ САММИТ И ТАТАРСКАЯ БРИГАДА

Генерал-лейтенант Федор Огородников в своей книге «Удар по Колчаку весной 1919» пишет: «На призыв партии „Все на борьбу с Колчаком!“ откликнулись широкие слои трудящихся. Все честные передовые и прогрессивные элементы поднялись на защиту своей родины. Установился прочный военно-политический союз рабочего класса с крестьянством. Вся страна была объявлена единым вооруженным лагерем. Партия коммунистов мобилизовала на фронт в качестве бойцов и командиров 80 процентов лучших своих сил. Многие комсомольские организации целиком уходили на фронт. ЦК РКСМ посылает на фронт 3 тысячи мобилизованных комсомольцев. Профсоюзы мобилизовывали своих членов. Спешно создавались части особого назначения…

Численность войск Восточного фронта возросла не менее чем на 50 тысяч бойцов, обладающих высокими боевыми качествами. Под влиянием прибывшего пополнения Восточный фронт буквально возродился. Еще 17 апреля из 5-й армии доносили: „Армия тает… Части совершенно расстроены…“ Через неделю те же части перешли в наступление и нанесли чувствительный удар врагу».

10 апреля 1919 года в Казани состоялось совещание красного командования и была издана директива Реввоенсовета Восточного фронта, согласно которой Южной группе надлежало «разбить ударом с юга на север силы противника, продолжающие теснить 5-ю армию». Того же числа, 10 апреля, из состава 1-й, 4-й, 5-й и Туркестанской армий была создана Южная группа Восточного фронта Красной армии под командованием Михаила Фрунзе. Командование большевиков было вынуждено перебросить на восток стратегические резервы: 2-ю стрелковую дивизию и две стрелковые бригады, также в распоряжение командования красного Восточного фронта поступила заканчивавшая формирование в Казани 35-я стрелковая дивизия.

В эти же дни в Казани происходит формирование одной из крупнейших национальных частей РККА — создается 1-я отдельная Приволжская татарская стрелковая бригада, командиром батареи в которой был знаменитый впоследствии генерал Якуб Чанышев. Он вспоминает те дни: «Надо сказать, что у нас в бригаде крайне недоставало артиллеристов, плохо обстояло дело и с материальной частью, из Казанского укрепрайона удалось „вырвать“ всего лишь одну батарею. Остальные нам обещали дать из Нижнего Новгорода. Трудности формирования бригады обуславливались не только организационными помехами. Прежде всего острая нехватка винтовок, пулеметов, снаряжения и обмундирования в тот период была потому, что во всех крупных городах Поволжья создавались так называемые укрепленные районы и добровольческие отряды для борьбы с Колчаком. Все оружие, равно как и снаряжение, в первую очередь поступало туда. Тем не менее наша бригада постепенно, шаг за шагом, преодолевала возникавшие затруднения».

«МЫ НАТОЛКНУЛИСЬ НА ЯРОСТНЫЙ ОГОНЬ БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ»

1-я отдельная Приволжская татарская стрелковая бригада (ее первым военным комиссаром, кстати говоря, стал знаменитый Шамиль Усманов, а впоследствии на этом посту его сменил Чанышев) была передислоцирована в Самару. Но на пути следования ей случалось встречать и принимать бой с белыми войсками. Вот как Чанышев описывает один из этих эпизодов: «В одном из переходов мы натолкнулись на яростный огонь белогвардейцев. Вынуждены были отступить. Мне с высоты, на которой стояли артиллерийские орудия красных бойцов, хорошо было видно, как накатилась наша мощная атака на окопы врага и под яростный стрекот пулеметных очередей, винтовочных выстрелов вынуждена была откатиться обратно. Война всегда была войной: она не различала ни красных, ни белых… Гибли люди. Сотнями, тысячами. Но в то же время неукротимо было в них желание жить, стремление спасти не только свою жизнь, но и жизнь друзей, товарищей.

Вот я увидел, как строчка пуль от пулемета взметнула целый фонтан земных брызг! Вот еще одна смертельная строка. Еще… Уже не думая о грозящей лично мне опасности, бросился я вперед к нейтральной полосе…

Неожиданно огонь прекратился. Стало удивительно тихо. Настолько непривычно тихо, что, думаю, не дойти к тому времени до своих окопов. Я обернулся, чтобы посмотреть, что происходит за спиной. Когда увидел, что широким строем, с криками, галопом понеслись на нас кавалерийские части белых, понял: они прекратили огонь не для того, чтобы дать нам возможность спокойно дойти до своих, а, наоборот, воспользовались молчанием орудий с нашей стороны, чтобы организовать массированное контрнаступление. И оно началось!

Я вновь принял на себя командование батареей. Залп следовал за залпом. Уже не фонтанчики, а огромные фонтаны вставали, вздыбливались на пути врага, поднимали его вверх и обрывали атаку. Падали раненые и убитые бойцы в наших рядах. Война — не на жизнь, на смерть — продолжалась!.. Только когда кончилась эта атака белогвардейцев, мы, расчленив точными, меткими выстрелами кавалерийские ряды, заставили их отступить…»

ПОВТОРНОЕ ВЗЯТИЕ КАЗАНИ ГРОЗИЛО НЕПОСРЕДСТВЕННО МОСКВЕ

Белые развивали успех. В той же Энциклопедии Гражданской войны написано: «Нанеся ряд поражений советским войскам, они захватили Уфу и продвигались дальше по Самаро-Златоустинской, Волго-Бугульминской и Пермской железным дорогам. Вскоре весь Урал оказался в их руках… Была взята Пермь, и они вышли на линию Волги-Камы. Сибирская армия Колчака в конце апреля вышла на подступы к Елабуге и Глазову, а передовые части Западной армии находились в 100–120 километрах от Самары и Казани. Белая гвардия генерала Ханжина приближалась к Волге на участке Симбирск – Самара, а армия генерала Гайды оттеснила отряды Красной армии за реку Вятку». Но…

«Белым так и не удалось переправиться через Вятку, и это в 1919 году спасло Казань от их нападения, — рассказывает корреспонденту „БИЗНЕС Online“ известный казанский исследователь, профессор истории Булат Султанбеков. — В отличие от событий прошлого, 1918 года, когда выступивший против большевиков Чехословацкий корпус и войска Народной армии КОМУЧа под командованием Владимира Каппеля смогли на месяц взять Казань (с 6 августа по 11 сентября 1918 года — прим. ред.), сейчас им не удалось повторить прошлогодний успех. Красные удержали переправу через Вятку в районе Мамадыша, большую роль в этом сыграл Мирсаид Султан-Галиев, который был в то время членом Реввоенсовета 2-й армии РККА. Он неоднократно бывал на передовой, и его активные действия были одобрены наркомвоенмором и председателем Реввоенсовета РСФСР Львом Троцким, с которым он в этот тяжелый период неоднократно встречался».

Важность и значение Казани как стратегического объекта на карте военных действий в тот период были чрезвычайно велики. Ее повторное взятие снова открывало белым прямой путь на Москву, поэтому ситуации вокруг Казани уделяли особое внимание. Достаточно сказать, что вновь назначенный командующий Восточным фронтом Александр Самойло даже в тот тяжелейший период специально держал в резерве 5-ю армию, которая была перенацелена им на казанское направление.

Это его решение было рискованным, но, как показало время, вполне оправданным и правильным. Тем не менее именно оно стоило ему высокого поста: Самойло командовал Восточным фронтом меньше месяца, с 5 по 26 мая, и очевидно был смещен «за перестраховку». Вот что пишет по этому поводу сталинский военный историк Огородников, которого мы уже цитировали выше (его исследование было опубликовано в 1938 году, сразу после выхода в свет знаменитого «Краткого курса», — прим. ред.): «Не веря в победу пролетарской революции в нашей стране, не веря в силы рабочего класса и крестьянства, в силы Красной армии, Троцкий предлагал авантюристические планы и через своих ставленников Лебедева и Самойло пытался расстроить наступательные оперативные планы Фрунзе, лишить его необходимых резервов, без которых вести победоносную войну было невозможно. В „Кратком курсе истории ВКП(б)“, подготовленном к печати при непосредственном, ближайшем участии товарища Сталина, дана достойная оценка того, что означало такого рода предложение…»

Но Фрунзе обошелся поначалу и без «казанского резерва» в виде 5-й армии, используя при наступлении лишь 1-ю и Туркестанскую армии. С 28 апреля Южная группа Восточного фронта Красной армии под его командованием перешла в контрнаступление. Того же 28 апреля в бою юго-восточнее Бугуруслана красными были наголову разбиты 11-я и 6-я пехотные дивизии белых. Уже 4 мая красные взяли Бугуруслан и Чистополь. 6 мая Фрунзе принял новый план по полному окружению противника. В связи с этой угрозой белые оставили Бугульму, куда красная 5-я армия вступила 13 мая. 17 мая красные взяли Белебей, 26 мая — Елабугу. 9 июня белыми оставлена Уфа, 11 июня — Воткинск, а 13-го — Глазов. Вскоре белые утратили практически всю территорию, которой овладели в период наступления, и откатились за Урал, а затем были вынуждены отступать в суровых условиях по Сибири и Туркестану, претерпевая чудовищные лишения.

Историки и военные аналитики называют множество причин поражения Колчака в кампании 1919 года. Среди «академичных» — военных, политических, социальных и прочих — хотелось бы привести еще одну, несколько неожиданную, но актуальную именно сегодня.

КАК ЛЕНИН РАЗРЕШИЛ ПОСЛЕДНЮЮ «КРЕМЛЕВСКУЮ ПАСХУ»

За три недели до начала контрнаступления против Колчака, а именно 5 апреля 1919 года, Ленин знакомился с поступившей почтой. Кроме сводок о военных действиях его внимание привлекло и одно письмо, в котором было заявление главного совета Христианской социалистической рабоче-крестьянской партии. В нем содержалось две просьбы. Первая: открыть в пасхальные дни, с 19 по 23 апреля, Успенский собор Кремля и другие кремлевские церкви, разрешить свободный доступ в Кремль богомольцам. Вторая: разрешить на Лобном месте Красной площади отслужить панихиду по павшим борцам за свободу. Как поступить? Ленин не стал советоваться с Троцким, Сталиным, Дзержинским, Ярославским и другими воинствующими безбожниками, он послушал своего давнего приятеля Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича. В 1919 году Пасха выпала на 20 апреля…

Читаем о дальнейшем развитии событий на сайте «Родина»: «Юридически значимое решение, позволяющее „открыть Кремль“, мог принять только президиум ВЦИК. Положительная резолюция Ленина была туда направлена. 11 апреля президиум ВЦИК принял решение: „Принципиально согласиться об открытии Кремля на три дня и предложить коменданту Кремля принять на себя всю охрану и порядок. По вопросу о панихиде согласиться с мнением Наркомата юстиции“. Таким образом, все препятствия к проведению пасхальных богослужений в Кремле были устранены, обе стороны — власть и верующие — готовились к торжеству».

В канун Пасхи в адрес Ленина поступают просьбы об освобождении заключенных священников. В результате некоторые из них были отпущены на волю. 16 апреля Ленин председательствует на заседании совета обороны и подписывает постановление об отпуске красноармейцам на первый и второй день Пасхи приварочного довольствия и сахара в полуторном размере.

На пасхальное богослужение 19 апреля собрались около тысячи человек, заполнивших Успенский храм и пространство при нем. Посмотреть на крестный ход пришли и представители власти. По некоторым воспоминаниям, был среди них и Ленин, который, увидев, как из собора выходили богомольцы с иконами, свечами, крестами и знаменами, недовольно воскликнул: «Пошли, пошли… Наверно, в последний раз пошли!» Три пасхальных дня с посещением Кремля тысячами верующих пролетели быстро.

Но так же быстро слухи о «Кремлевской Пасхе» разлетелись не только по красным, но и по белым войскам и не менее стремительно проникли в народ. Как уже упоминалось, непосредственно перед контрнаступлением чуть ли не за неделю численность войск Восточного фронта РККА возросла не менее чем на 50 тыс. человек. О красной пропаганде мы уже упомянули, а сейчас предлагаем вашему вниманию следующий документ, хранящийся в библиотеке истории Мичиганского университета США (Bentley Historical Library of the University of Michigan), который приводит сайт «Родина». Это выдержка из дневника американского солдата Кларенса Дж. Шоя, служившего в роте 339-го пехотного полка войск Антанты, который в интересующий нас период находился на территории России и воевал против Красной армии:

«26 апреля

Только что пришло сообщение, что русские, сменившие нас в Тулгасе, безо всякой борьбы перешли на сторону большевиков в пасхальное воскресенье. Чертовы мужики сдались, как один. Я не скуплюсь на выражения, называя это гнусное отребье „yellow dogs“, потому что иного эпитета эти трусливые подлецы не заслуживают. Как можно было так поступить после всех трудностей и борьбы, стоившей немыслимого терпения, упорства и крови с обеих сторон фронта? Так жалко и бездарно был потерян неприступный фронт, созданный ротой ценой запредельных усилий и лишений. Фронт, где погребены наши мертвые и который ценой банального предательства кучки сговорившихся трусов попал в руки врага вместе с орудиями и фортификациями».

Что касается Московского кремля, то в следующий раз возжечь свечу в Пасхальный праздник в Успенском соборе стало возможным только в 1990 году…