Кафиль Амиров: «Вот так и живу с улыбкой, чтобы не радовать врагов»

Кафиль Амиров: «За плечами 70 лет жизни, 45 из которых — прокурорские, с учетом институтского стажа» Фото пресс-службы прокуратуры РТ

«НИКОМУ НЕ ХОЧЕТСЯ СМОТРЕТЬ НА СЕБЯ В ЗЕРКАЛО!»

— Кафиль Фахразеевич, с прошедшей вас круглой датой! Кстати, далеко не каждый человек может сказать, что он мечтал в детстве стать юристом… Как вы стали прокурором?

— Родился я в Татарстане, школу окончил в Удмуртии. Там же начал трудиться. Азы юридической премудрости постигал в Харьковском юридическом институте на Украине. Работал при генеральных секретарях ЦК КПСС, президенте СССР, президентах России, генеральных прокурорах СССР, генеральных прокурорах РФ. Конечно, есть что рассказать: за плечами 70 лет жизни, 45 из которых — прокурорские, с учетом институтского стажа. И какие годы — слом одной общественной формации и трудности перехода в другую! Всякое за это время было: и интересное, и трагическое, и комическое. А каких людей мне судьба дала узнать!

После средней школы работал в редакции районной газеты, райкоме комсомола. Начинал служить в советской прокуратуре. В целом прокурорскую работу, прежде всего в советском варианте, ценил и ценю высоко. В начале пути мне встретились настоящие профессионалы, у которых я многому научился. Когда я рассказывал друзьям, знакомым случаи из жизни, они, мне казалось, слушали с вниманием.

Мои должности — следователя, прокурора — были специфичны. В силу служебных обязанностей я узнавал такие вещи, которые со временем и сам обладатель, носитель этой информации не хочет вспоминать. Не обо всем и не обо всех напишешь. Одни истории пересказывать рано. О некоторых людях не расскажешь, каковы они в действительности — никому не хочется смотреть на себя в зеркало. Да и выглядеть будет на уровне обывателя. Скажут: бьет наотмашь, резко. Вот это всегда меня останавливало.

Поставил себе задачу — соблюдать следующие правила. Несколько раз подумай, что и как сказать, как это откликнется. Говори, пиши только о том, что ты хорошо знаешь и понимаешь. Известно, что реакция общественного мнения зависит от конкретных исторических обстоятельств. Не думай, что излагаемые тобой позиция, оценки и выводы непогрешимы. Не считай неправильными взгляды других. Не навреди отношениям и людям!

Недавно издал книгу «Мне 70». Она — ни в коем случае не попытка написать историю татарстанской прокуратуры за последние несколько десятилетий. Она и так уже написана. Специально не стал этого делать. Там вы не найдете утверждений: таких-то преступлений стало больше, а вот этих — меньше, выше уровень преступности стал или ниже и так далее. Ну, в самом деле, какая в процентах занимательность? Так что в нашем разговоре — не история татарстанской прокуратуры, а моя личная история. Хотя, естественно, история прокуратуры имеет отношение к моей личной истории… Проработав много лет в правоохранительной системе, я понял, что в нашем деле всегда легче тем, у кого с чувством юмора все в порядке. Юмор в следствии, в прокурорском надзоре — дело не последнее…

«Недавно издал книгу «Мне 70». Там вы не найдете утверждений: таких-то преступлений стало больше, а вот этих — меньше, выше уровень преступности стал или ниже и так далее» Фото пресс-службы прокуратуры РТ

— А можно в этом случае привести конкретный пример?

— Сейчас такое время: иные приоритеты, иные оценки. Прокурор — тоже человек, со всеми присущими человеку положительными и, честно говоря, отрицательными чертами тоже. И этим он должен быть интересен. А не как фигура для устрашения. Моей жене ее подруги в первое время говорили:

— Как ты живешь с ним? Он же прокурор. Наверное, страшно.

— Он же на работе прокурор. Дома — муж.

Вообще же юбилей (имею в виду количество «круглых» прожитых лет) — понятие емкое. Оно включает в себя далеко не всю прожитую жизнь. Юбилей измеряет результат, который достигнут за эти годы. Сатирик Аркадий Арканов как-то хлестко назвал юбилей репетициями поминок. Таких репетиций терпеть не могу! Прокурору не подобает быть сентиментальным, и если судьба позволит мне продолжить активную деятельность, то прокурорский опыт был и будет мне в этом опорой.

Есть такая притча. Человека спросили, как бы он прожил жизнь, имея возможность повторить все заново. И он сказал: «Я бы сделал все те же самые ошибки, только быстрее. Чтобы успеть сделать другие».

«НЕ МОГУ ПРИВЫКНУТЬ К СЛОВУ «ГОСПОДИН»

— Как вы относитесь к советскому периоду?

— Неоднозначно. Непростые были времена. Но нельзя не признать, что было немало хорошего. Чувствовалась сильная социальная защищенность, уверенность в завтрашнем дне. Мне кажется, было больше теплоты в человеческих отношениях. Одно слово «товарищ» чего стоит. Не могу привыкнуть к слову «господин». Оно мне кажется каким-то чуждым и холодным. Была четкая идеологическая работа. Были моральные заповеди, пусть и взятые из религии. Впрочем, история показала, что мало провозгласить заповеди — надо их исполнять. Есть и некоторая профессиональная ностальгия по тем временам.

Как я смотрю на августовский путч 1991 года? Организовали его бездарные люди. С трясущимися от волнения и, думаю, от перепоя руками. До сих пор не ясна роль «больного» Горбачева. Когда он возвратился из Фороса, то интересно высказался, что еще не время рассказывать всю правду. Прошло столько лет, а правды как не было, так что-то и нет. Однако, невзирая на политическую ситуацию, жизнь продолжалась, люди работали. Да и нам, прокурорам, работы не убавилось. Законы и правительственные постановления появлялись с такой скоростью, что и не понять было сразу, как же все это исполнять. Сегодняшнее противоречило вчерашнему. Особенно четко это видно было по актам, регулирующим экономические отношения. Субъекты пытались в эту ситуацию вносить ясность, принимая еще один акт, который уже противоречил тем двум. Вот где, мне представляется, надо искать истоки расхождений федерального и республиканского законодательств, ставшие головной болью через десять лет.

«Чтобы улучшить нравственное состояние российского общества, надо запретить показ положительного образа представителей уголовного мира в литературе, музыке, кино и СМИ» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Как вы относитесь к развалу Союза?

— Плохо. С распадом Советского Союза прекратила свое существование и Коммунистическая партия. Журналисты иногда спрашивают: «Как я отношусь к коммунистам?» Как я могу относиться к ним, если я сын коммуниста и сам был коммунистом? Членский билет я не рвал и не сжигал, как делали некоторые. Замечу язвительно, некоторые старались это сделать публично, оглядываясь по сторонам, видят ли этот поступок окружающие. Храню билет как память, как реликвию, как часть той жизни. А коммунистическая партия — часть жизни нашей страны. Разве можно что-то вычеркивать из жизни? Перестав после августа 1991 года быть коммунистом, я тем не менее не стал антикоммунистом. Я не изменял своим принципам и своего отношения к делу ни «при», ни «после». И мне странно смотреть на тех, кто в августе 1991 года публично покинул Коммунистическую партию, а сейчас является депутатом от этой отвергнутой в свое время им партии.

Сейчас стало чуть ли не признаком хорошего тона ругать коммунистическую партию, говорить, какой урон был нанесен нашей стране, нашему народу за десятилетия монопольного правления КПСС. Согласен, есть примеры непродуманных решений, не очень умных указаний, излишнего рвения. К настоящему времени многие стороны деятельности КПСС уже не являются секретом. Но разоблачать их — все равно, что ломиться в открытые ворота. Политику определяли не рядовые коммунисты, а партийная власть повыше. Она и несет ответственность за извращения политики. Осуждаю не партию, а отдельных партийных функционеров, больших и маленьких. Это они присвоили себе право выступать от имени всей партии и всего советского народа.

Со всей ответственностью могу сказать, что партийная организация приносила несомненную пользу. Нельзя огульно обвинять всех коммунистов, а их было 18 миллионов. Большинство коммунистов считаю порядочными, честными людьми. Были, конечно, среди них и те, кто испытывал тоску по тоталитарному прошлому, кто ненавидел курс демократических реформ. Но это особая категория.

Само слово «коммунист» нельзя отождествлять с чем-то негативным, разрушительным. Можно не признавать самой коммунистической идеологии, но нельзя отнимать у людей, преимущественно старшего поколения, право верить в нее и исповедовать взгляды. У каждого свои взгляды на жизнь и судьбы нашей страны. Это нисколько не вредит общему делу.

— По закону прокурор не может быть партийным…

— В прошедший с 1991 года период привык быть беспартийным, с этих позиций и оценивать все происходящее. Чтобы улучшить нравственное состояние российского общества, остановить «моральное разложение» граждан, надо запретить показ положительного образа представителей уголовного мира в литературе, музыке, кино и СМИ. Мысль не нова, она содержалась еще в тексте модельного закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», который был принят в 2009 году в Санкт-Петербурге на заседании межпарламентской ассамблеи государств-участников СНГ. Как утверждают авторы предложений, воплотить эту мысль в жизнь просто. Надо законодательно запретить романтизацию уголовного мира. Для этого ввести в закон об информации поправки, содержащие понятия «пропаганда преступлений и административных правонарушений» и «пропаганда насилия и жестокости». Однако это вряд ли выполнимо. Кто будет заниматься применением этого закона? МВД будет следить за песнями и плясками, за тем, что происходит в произведениях искусства, в кино, в музыке? Это невозможно контролировать. Пусть ответственным будет сам автор.

«Жизнь не бывает только белая или только черная, она, как я убедился, больше состоит из полутонов. Вспыхнет яркое событие. А следом — серость, а то и чернота» Фото пресс-службы прокуратуры РТ

«ЛЮДИ ЕЩЕ ХИТРЕЕ, ЧЕМ МОЖНО ПРЕДПОЛОЖИТЬ»

— Были ли разочарования в вашей жизни?

— Конечно. Жизнь не бывает только белая или только черная, она, как я убедился, больше состоит из полутонов. Вспыхнет яркое событие. А следом — серость, а то и чернота. Вот в этот сложный момент не надо терять присутствия духа и веры в светлое.

Было немало людей, в которых мне пришлось разочароваться. Нельзя кичиться тем, что ты хорошо разбираешься в людях. Люди еще хитрее, чем ты можешь себе предположить. Вдруг при каких-то жизненных ситуациях они открываются неожиданными сторонами. Тебе остается только фиксировать это обстоятельство и разводить руками: «Как же я не разглядел?» Такие разочарования особенно горьки.

Ошибается тот, кто полагает, что он не способен ошибаться. Вот такой каламбур. Это я усвоил. Жизнь преподает тебе такие жизненные уроки. Рассказать подробнее? Для чего? Чтобы покаяться? Я уже каялся по каждой своей ошибке и все исправил. Задним-то числом мы все умные. Эти случаи для меня послужили хорошими уроками. Казалось бы, я в состоянии просчитывать ситуацию, рассматривать ее всесторонне, но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

Надо быть оптимистом, верить в светлое (простите меня за это затертое в советское время слово) будущее. Любые происходящие события надо воспринимать с их положительной стороны. А многие ли так поступают? Немало тех, кто обязательно все происходящее толкует с отрицательной стороны. И, полагаю, они получают то, что поджидают от своих прогнозов. А оптимист, оттолкнув обреченность, присущую ждущим лишь плохое, получит именно то, что он ждал, — хорошее, успех в деле, удачу. Напряжение — а иного состояния у прокурора нет — не должно тебя сломать. Мне нравится, что у татар характерной чертой является стремление к светлому, одухотворенному. Оптимистический настрой привлекает удачу! Всегда помню слова мамы: «Жизнь, она крутится. Раз поворачивается к тебе лицом и пять раз задом. Но этот „раз“ обязательно настанет. Живи, работай ради этого. И не хнычь». Не надо бояться трудностей.

«НА МЕНЯ ЕЩЕ НЕ ВЫЛИВАЛОСЬ СТОЛЬКО НЕНАВИСТИ, ПОДЛОСТИ, ВРАНЬЯ И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВ»

— 30 июня 2000 года вы стали 21-м прокурором республики.

— Я возглавил прокуратуру Татарстана в сложный для нее момент. Рассказ начну с основной задачи, которая решалась в эти годы. Либеральные поветрия ельцинской эпохи закончились. Так называемая реформа властной вертикали, по сути, отменяла в стране федерализм. Начался пересмотр полномочий регионов. Кроме традиционных направлений прокурорского надзора на нас легла обязанность привести в соответствие с федеральным законодательством законы Татарстана. Основными, конечно же, были Декларация о суверенитете ТАССР и Конституция Республики Татарстан. На нас всегда лежала эта обязанность, хотя должен самокритично признать, что мы не всегда ее должным образом исполняли.

— И вот теперь вы рьяно взялись за дело…

— Было непросто. Со стороны некоторых радикально настроенных националов был большой нажим, различные прозвища, клички присваивали мне в прессе. Сейчас я осознаю, что никогда в жизни — ни до этого, ни после — на меня не выливалось такого количества ненависти, подлости, вранья и издевательств. Причем подобные колкости были и со стороны людей, с которыми я был вынужден ежедневно общаться по работе.

Заголовок одной из газет вещал: «Паровоз по рельсам мчится, а Амиров на пути». Понятно, что, не будь Кафиля Амирова, на пути «суверенного паровоза» встал бы другой прокурор, и местное «расписание движения» все равно не уцелело бы. Мне адресовали тяжелые упреки в покушении на суверенитет родной республики: «Ты, Амиров, не татарин, душишь собственную нацию!» На что я отвечал, а средства массовой информации потом растиражировали: «А как бы вы посмотрели, если бы Буинский или Дрожжановский районы не подчинились законам Татарстана? Что бы стало с руководителями этих „суверенных“ районов? Жить районам по своим законам — значит внести хаос в жизнь всей республики, сделать ее неуправляемой». Меня потом журналисты спрашивали, почему я в качестве примера выбрал именно эти районы? Уверяю вас, никакого умысла не было, просто назвал первые попавшиеся на ум.

«Прошла всего неделя после моего назначения, и уже 7 июля 2000 года я подписал протест на некоторые положения татарстанской Конституции» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А как развивались события?

— 1 июня 2000 года генеральный прокурор Устинов провел селекторное совещание, где озадачил прокуроров субъектов Федерации в течение месяца развернуть работу по приведению региональных законодательств в соответствие с федеральным. Тотчас была создана рабочая группа во главе со мной, тогда первым заместителем прокурора РТ, и я в тот момент абсолютно не предполагал, что через какой-то месяц возглавлю республиканскую прокуратуру. Это отдельная история…

— Не для печати?

— Да нет, вполне могу ее рассказать — мне скрывать нечего, да и ничего там особенного нет, поверьте. Просто не хотелось бы терять динамику повествования по теме, за которую мы с вами взялись. Продолжим хронологию событий?

— Конечно!

— Прошла всего неделя после моего назначения, и уже 7 июля 2000 года я подписал протест на некоторые положения татарстанской Конституции. Было опротестовано около 20 статей. Был также еще ряд статей, которые противоречили российской Конституции, мы их не опротестовали. Тогда некоторые журналисты пытались в этом усмотреть непоследовательность позиции прокуратуры. Но не было там никакой непоследовательности! Присутствовала вполне объяснимая логика решений. Напомню, что наш протест подписывался 7 июля, а за 10 дней до этого состоялось определение Конституционного суда России, которым эти статьи были признаны недействующими. Так зачем же было ломиться в открытые двери? Раз состоялось определение КС — то отпала необходимость в протесте. Никакой суеты или желания выделиться тут не было, это была плановая работа. В том смысле, что этот протест от 7 июля все равно был бы подписан. Независимо от того, кто в этот момент являлся прокурором республики, то есть эта работа от начала и до конца была моя. Кстати, среди прочих положений были опротестованы как не соответствующие федеральным законам и те, расхождения по которым обнаружились после принятия Конституции России.

— Но ведь ее приняли в 1993 году, а вы рассказываете о событиях 2000-го…

— Вот-вот! Иные ваши коллеги тут же встрепенулись: «А почему же 7 лет прокуратура Татарстана молчала?» Ответ, я думаю, не только в бездействии прокуратуры Татарстана, безмолвствовали прокуратуры всех субъектов. Потому что над всеми довлела оригинальная формула Ельцина, а чем нестандартнее слова, тем сильнее они врезаются в память. Помните знаменитое: «Берите столько суверенитета, сколько сумеете проглотить»? Да, все с удовлетворением схватились за огромные куски. Проглотить-то проглотили, но надо еще уметь и переварить! Вдумайтесь: когда руководитель государства, президент дает такую команду, что же прокурору как государственному служащему делать? Как реагировать?

«Как ранее, так и сейчас, наша основная задача — надзирать за соответствием нормативных актов регионов федеральным законам» Фото пресс-службы прокуратуры РТ

«МОЖНО ЕГО КРИТИКОВАТЬ, МОЖНО СЧИТАТЬ НЕУДАЧНЫМ, НО ЭТО — ЗАКОН»

— Итак, во всем виноват «царь Борис?»

— Ни в коем случае не уклоняюсь от собственной ответственности. И хотя у нас единоначалие, не стану все сваливать на своего предшественника на посту прокурора республики. Как ранее, так и сейчас, наша основная задача — надзирать за соответствием нормативных актов регионов федеральным законам. Мы и раньше писали заключения на принимаемые Госсоветом законы. К сожалению, наши заключения не всегда принимались во внимание. К еще большему сожалению, мы не были достаточно настойчивы. Сейчас, конечно, нам легче, потому что высшие руководители России выступают в унисон с Конституцией Российской Федерации, а не в диссонанс с нею.

— Испытывали ли тогда прокуратуры субъектов федерации некоторое раздвоение?

— Понимаю ваш вопрос. Создается впечатление, что вроде бы перед нами с одной стороны — проглоченный с разрешения Ельцина суверенитет, а с другой — ты федеральный служащий, присягнувший федеральному закону и обязанный надзирать, чтобы все соответствовало российской Конституции… Нет, раздвоения не было: позиция прокуратуры было однозначна. Определение Конституционного суда имеет силу закона, и мы обязаны ему подчиниться. Можно его критиковать, можно в чем-то считать неудачным, но это — закон.

— Руки по швам?

— Ни в коем случае не надо превращать в примитив такую тонкую материю. Приведение в соответствие двух законодательств — процесс далеко не односторонний, как некоторые себе плакатно представляют. Все, что противоречит российским законам — да, надо привести в соответствие. Но в то же время, возможно, ныне действующим российским законам противоречат более прогрессивные местные нормы. Так зачем это душить? Может быть, разумнее этот росточек нового взять и рассадить по всей федерации?

— А эти «росточки» — они были из области желаемого или уже существовали?

— Юридическое управление Госсовета РТ совместно с учеными-юристами провело анализ тогдашней законодательной базы России и Татарстана. Они пришли к выводу, что 13 законов Республики Татарстан, пусть они в чем-то формально противоречат российским законам, нецелесообразно опротестовывать. Они содержат более прогрессивные нормы, и первым в этом ряду значился целевой налог для ликвидации ветхого жилья. Кстати, Путин, когда ознакомился с состоянием дел в республике — а этому человеку лапшу на уши не повесишь, — понял, что это изобретение татарстанских политиков действительно представляет интерес. И Путин предложил: «Давайте изучим этот закон и распространим по всей России».

— Какова судьба этого предложения?

— Насколько я знаю, в других регионах тогда сформировали межведомственные комиссии, которые и занялись этой работой. К сожалению, минюст нашей республики самоустранился, хотя именно он давал в свое время заключения на все принимаемые законы, так что у него сохранился большой аналитический архив. Поэтому мы пошли по иному пути — создали специальную группу из четырех сотрудников республиканской прокуратуры во главе с Модестом Фатыховым. Она стала своего рода «ядром»: группа давала задания профильным отделам и контролировала их исполнение.

«У председателя Госсовета РТ Фарида Хайрулловича Мухаметшина прошло рабочее совещание, и мы приняли решение, что по всем законопроектам прокуратура будет давать предварительное заключение» Фото: gossov.tatarstan.ru

СКОЛЬКО ЗАКОНОВ «ПРИВЕЛИ В СООТВЕТСТВИЕ»

— И каково было исполнение?

— Давайте посмотрим, что у нас было на входе, и что стало на выходе. Мы изучили Конституцию РТ, более 300 законов и постановлений, принятых Госсоветом, более 300 указов президента республики и около 5 тысяч актов кабинета министров РТ. Это на входе. Теперь о мерах прокурорского реагирования. Во-первых, в Госсовет ушли протесты на статьи Конституции республики, на почти 60 законов и постановлений Госсовета, затем мы опротестовали более 10 указов президента, около 50 постановлений кабмина нормативного характера.

— Вы действовали по собственной инициативе или по указанию Москвы?

— Я всегда отвечал и отвечаю однозначно, что всегда действовал в рамках своих полномочий, предоставленных мне законодательством. Поступаю так, как я понимаю свои полномочия и свою ответственность за интересы России и Татарстана.

Президентские указы отменял сам президент, причем это публиковалось в печати. Подавляющее большинство протестов было удовлетворено Госсоветом. На остальные пришлось обращаться в суд. Меня приятно поразило отношение правительства нашей республики: опротестованные постановления были немедленно отменены. И я должен сказать, что позиция премьера в высшей степени была деловая. Правовое управление кабмина РТ было озадачено таким образом, чтобы заключения делать не под чье-то руководящее мнение, а только под закон.

Сложность состояла в том, что местные депутаты, руководство на местах отрицательно относились к этой процедуре, и, естественно это выплеснулось на страницы прессы. Какие страсти кипели!

— А что по делу?

— У председателя Госсовета РТ Фарида Хайрулловича Мухаметшина прошло рабочее совещание, и мы приняли решение, что по всем законопроектам прокуратура будет давать предварительное заключение. В случае расхождения точек зрения — обсуждать и стараться находить общее решение.

Я постарался показать, что работа была непростой, стоила нервов. Но шло время, в стране и, естественно, в республике происходили радикальные изменения, и главное — люди менялись. Прокуратура же по-прежнему продолжала осуществлять свой надзор. Татарстан нашел свою линию, сейчас уже нет такого непонимания, какое было вначале. Госсовет тоже перестроился. Депутаты поняли, что у прокуратуры нет цели «завалить» депутатов протестами — у нас задача общая: чтобы законы были грамотными и соответствовали федеральным. Произошла эволюция — и немалая. Но надо отметить: осталась и хорошая преемственность.

Не скрою, что в чем-то я стал лучше понимать «татарстанское мышление». У меня начали появляться кое-какие сомнения, но они не оформились сразу в какие-то новые оценки. Ко многим прокурорским действиям я относился недостаточно критично, считал их само собой разумеющимися. Хотя иногда видна была их неуклюжесть, даже определенная беспардонность, психологическая нерасчетливость. Время для пересмотра тогда еще не подошло. Окончательное понимание всего этого пришло потом. Но что можно было сделать в тех условиях, я сделал.

«В крыле барса должно быть семь перьев, как требует республиканский закон. А их тут только шесть!» Фото: «БИЗНЕС Online»

«ПЛОХО ИДТИ ВПЕРЕД С ГОЛОВОЙ, ПОВЕРНУТОЙ НАЗАД»

— А бывали у вас моменты отчаяния? Слишком многие вас тогда, так скажем, недолюбливали. В том числе и соплеменники.

— Конечно! Не раз и не два приходил к мысли: а не послать бы все к чертовой матери. Сразу исчезнет головная боль. Найду другую работу, спать по ночам буду спокойно… Но не посылал, потому что не привык бросать дело только потому, что оно трудное. В такие моменты главное — не сдаваться, искать выход, и он обязательно найдется.

Не считаю зазорным остановиться еще на одном моменте. Среди многих ярлыков, которые старались на меня навешать после назначения прокурором республики, был, пожалуй, самый распространенный — «представитель имперского государства». Вначале это меня обижало и даже оскорбляло. Потом я стал к этому относиться спокойнее. Формально вроде бы так — прокурор республики должен быть независим от местных властей. Он представитель центра. Так что терпи. Но насчет характеристики самого федерального государства уже стерпеть не мог и старался ответить.

Да, нелегко быть прокурором, особенно если учесть то строго классическое определение и обывательское понимание прокурорской деятельности вообще. И если вспомнить условия, в которых приходится работать прокурором, особенно в национальной республике. Несмотря на косые взгляды, я понимал, что отступать некуда — позади Москва. В прямом и переносном смыслах.

Но время идет, а вперед плохо идти с головой, повернутой назад.

— Были ли в контексте того противостояния какие-то свои запоминающиеся детали?

— Разумеется, как и в каждом большом деле. Начнем с верхотуры. Над зданием Госсовета в свое время развевался лишь один флаг — татарстанский. А в соответствии с федеральным законом должен быть еще и российский. Причем, оба — одного размера. И тогда услышал в ответ удивительные доводы, что, мол, здание едва ли не рухнет, если на его крыше укрепить и еще российский триколор. А один из депутатов опубликовал эпиграмму, как я якобы линейкой измерял размеры обоих флагов, сидя на крыше. На сессии депутаты надо мною по-доброму подшучивали из-за этой эпиграммы, на что пришлось парировать: «Правильно, речь идет о крыше, но не Госсовета, а одного из его депутатов. Только она не провалилась, а, увы, поехала...»

Как-то пришлось внести протест по поводу… моста через Волгу в районе Юдино. Сам мост — как мост, а вот протест касался его правового статуса. С объявлением суверенитета автомобильный мост сделался платным для любых машин, кроме татарстанских. И какой-нибудь челябинский водитель, который еще недавно пел: «Человек проходит как хозяин необъятной Родины своей», — вдруг сталкивается с тем, что пройти как хозяину ему еще разрешат, вот проехать — уже нет! А как же быть с положением Конституции РФ о едином экономическом пространстве внутри России? Разве оно обрывается на юдинском мосту? Конечно, нет! По протесту прокуратуры отменили постановление правительства республики, разобрали вспомогательные построения, убрали шлагбаум. И сейчас, когда проезжаю это место, каждый раз вспоминается «Песня о Родине».

Однажды, закрывая последнее перед летними каникулами заседание президиума Государственного совета РT, председательствующий сказал депутатам, что можно будет немного отдохнуть, и добавил:

— Если прокурор снова не набросает нам каких-нибудь протестов.

— А как же! Есть один, — отреагировал я. — Вижу, что в этом зале грубо нарушается закон, и даже не российский, а татарстанский.

Все насторожились и, как обычно, приготовились дать отпор. А я показал на крылатого барса в гербе Татарстана, висящего как раз над местом председательствующего.

— В крыле барса должно быть семь перьев, как требует республиканский закон. А их тут только шесть!

Взоры всех присутствующих обратились к изображению герба. Создавать счетную комиссию не пришлось, протест был безропотно удовлетворен, и к следующему заседанию президиума барсу дорисовали недостающее перо красной краской. А Мухаметшин произнес фразу, которая мне особенно по душе:

— Надо же, все считали мух, один прокурор считал перья.

«Улыбка лучше, чем мрачное, насупленное раздражение» Фото пресс-службы прокуратуры РТ

«АНЕКДОТИЧНОЕ» НАЗНАЧЕНИЕ И НАЗНАЧЕНИЕ АНЕКДОТОВ

— На фотографиях вы обычно улыбаетесь…

— Это часть прокурорского ритуала или показатель служебного и личного благополучия. В общем-то, улыбка лучше, чем мрачное, насупленное раздражение. Полагаю, что с человеком, который не улыбается, трудно иметь дело. Вот, к примеру, такой случай.

В 1980 году меня, пусть молодого, но уже старшего следователя республиканской прокуратуры, в конце рабочего дня, да еще в пятницу, зазвал к себе прокурор Вахитовского района Казани Геннадий Николаевич Матюшев. Сидим, чай потягиваем. Вдруг заходит ничем не примечательный мужчина, я принял его за близкого знакомого моего собеседника. Он присаживается, мы продолжаем разговор — о жизни, о недавней командировке, о деле, которое сейчас в моем производстве, анекдоты травим. Один из них особенно насмешил нового гостя, хотя и был из тех, что тогда только на кухне шепотом и рассказывали. Но я почему-то бдительность потерял. Вот этот анекдот:

Приходит из школы сын, уныло голову повесил, двойку получил. Отец спрашивает:

— За что?

— Не знал, что такое бюро райкома партии.

— Как же так, сынок? Ведь это очень просто: девять дядей и тетей писают в один тазик, а потом дружно выливают на голову десятому.

Рассказал, и вижу, что хозяин кабинета пошел пятнами, а гость безудержно хохочет. А потом просит Матюшова проводить его. Тот возвращается и говорит: «Поздравляю, ты — прокурор Вахитовского района. Это был первый секретарь райкома партии, замаскировался под простачка, а мне велел ничего не говорить, хотел объективное впечатление получить, тебя прощупать. Ты был пятым по счету кандидатом…»

После «смотрин» в прокуратуре РСФСР я стал самым молодым прокурором самого молодежного района Казани. Но не все так просто, не лишне сказать и о последствиях того «анекдотического» назначения. Примерно недели через две, как я приступил к новой работе, первый секретарь райкома на одном из совещаний предупреждает свое ближайшее окружение: «Некоторые из вас, потеряв политическую бдительность, рассказывают анекдоты, которые унижают наше государство и партию». Я понял, что это камень в мой огород, но ничем себя не выдал, сижу спокойно, смотрю на участников совещания. Один ответственный товарищ покраснел, другой побелел. Ага, думаю, вот и еще любители запретного юмора…

Прокурор при всей его должностной атрибутике — еще и человек. Со всеми слабостями, трудностями, личными проблемами. Но почему я должен миру показывать свои неприятности? Приходится брать себя в руки, улыбаться. Но за улыбкой — стиснутые зубы. Как учила меня мама, когда меня спрашивают, как дела, я всегда должен отвечать: «Хорошо». Я говорил маме, что не всегда же бывает хорошо, — зачем говорить неправду? Она мне поясняла: «Если тебе плохо, друг не сможет помочь. А враг будет радоваться. Не радуй врагов!»

Вот так и живу с улыбкой, чтобы не радовать врагов.