Иван Шпаков. Первым делом самолеты, а потом – телевизоры

Иван Михайлович Шпаков

АДМИРАЛТЕЙСТВО КАК ПРЕДТЕЧА ВЕРТОЛЕТОВ

Если не от царя Гороха, то, по крайней мере, от Петра I Великого вполне можно вести отсчет истории казанского вертолетостроения. И этот удивительный факт, в общем-то, не особо притянут за уши. В 1718 году герр Питер, при всей его прозорливости, великом таланте организатора и умении работать не только головой, но и руками, разумеется, ничего не слышал, да и не мог слышать о воздухоплавании. Зато он, как известно, знал толк в речных и морских судах. Поэтому в казанском Заречье и затеял своим указом Адмиралтейство для производства водного транспорта как военного, так и гражданского назначения.

В музее трудовой славы Казанского вертолетного завода корреспонденту «БИЗНЕС Online» настоятельно советовали ознакомиться с книгой первого летописца предприятия Ефима Моисеевича Морошека, одного из создателей музея и автора книги «На вертикальном взлете», написанной к 50-летию Казанского вертолетного объединения. В течение трех лет, с 1986 по 1988 годы, он работал в архивах, библиотеках и музеях Казани и Москвы, лично встречался с людьми, участвовавшими в становлении и развитии Казанского вертолетного завода. Результатом этой работы и стало его уникальное исследование, без цитирования которого, пожалуй, не обходится сегодня ни один труд о казанском вертолетостроении. Последуем и мы предыдущему опыту. Итак, читаем у Морошека: «Здесь [в Адмиралтейской слободе] строились корабли Волжско-Камского флота, работали пильные мельницы, канатная и прядильная фабрики, приписные рабочие и крестьяне которых, прозванные в народе „лошманами“, положили начало формированию работного люда слободы… За сотню лет со дня основания Адмиралтейством было спущено на воду 342 судна. В 1826 году Адмиралтейство было переведено в Астрахань, постройка судов в Казани прекратилась, но заготовка корабельного леса и тупковых кож продолжалась». Продолжались и наследовались рабочие традиции, прежде всего — профессиональное мастерство.

С 1920 года Заречье — Объединенно-Слободской, а с 1936-го — Кировский район города Казани. 16 декабря 1933 года маленький завод обозных деталей № 169, в простонародье — «Обозка», был принят государственной комиссией. Он состоял из колесного цеха с четырьмя камерами сушилки, ремонтно-механической мастерской, котельной установки с двумя паровыми котлами, трансформаторной подстанции, гаража на пять машин, конторы завода, двухэтажного склада готовых изделий, склада сырья, двухквартирного жилого фанерного дома, одноэтажного деревянного общежития площадью 105 кв. метров. Завод имел производственную программу — 20 тыс. станов колес (стан — это четыре колеса), в производстве были также тачанки для Красной армии, телеги, дуги, хомуты для народного хозяйства. Для этого в процессе строительства уже изготовлялись различные строительные детали, щитовые дома, упаковочные ящики для близлежащего химического завода им. Ленина (Казанского порохового завода). Примерно в 1935 году предприятие перешло на производство лыж для самолетов. Так впервые в истории завода наметился новый тренд — авиастроение. Вроде бы пока весьма скромно, хотя как посмотреть…

Задолго до перехода непосредственно в авиационную промышленность, еще в ходе второй пятилетки, на основании решения Совета труда и обороны от 21 сентября 1935 года Казанский завод обозных деталей № 169 становится основным предприятием в стране по выпуску авиационных лыж и подвесок к ним для всех типов самолетов. Лыжи в сборе — сложное изделие. Конструкционно они были разные, в зависимости от назначения, — от маленьких, размером от полуметра, до больших — до 6 метров в длину. Почетный ветеран предприятия Виктор Иванов, работавший с 1938-го военпредом, вспоминает: «В 1939 году в конструкцию лыж вносятся большие технические новшества. Одно из них резко повысило их ресурс и исключило прилипание к снегу во время стоянки самолета. Это положительно сказалось во время боевых действий в Финляндии…»

ПО УКАЗАНИЮ ПОЛИКАРПОВА НА «ОБОЗКУ» БЫЛ ДОСТАВЛЕН САМОЛЕТ

К этому времени руководителем казанского завода назначается Иван Михайлович Шпаков (1906–1988), уроженец Казанской губернии (точнее, современного Апастовского района Татарстана — прим. ред.), неординарный, одаренный человек и организатор, склонный к экспериментам и внедрению разнообразных новшеств. «С 1939 по 1941 годы он был директором завода № 169, — корреспонденту „БИЗНЕС Online“ рассказывает о Шпакове заведующий музеем трудовой славы КВЗ Валерий Соломахин. — После эвакуации завода № 387 из Ленинграда в Казань работал заместителем директора на объединенном предприятии. Под его руководством организовывалось производство самолетов По-2 в Казани. С 1942 года поднимал производство и других предприятий Казани, Рязани, Марийской АССР, Московской области в должности директора. В 1943-м был уполномоченным Главного штаба военно-воздушных сил и министерства авиационной промышленности СССР по восстановлению самолетов. В 1946 году назначен директором Казанского завода № 294 министерства авиационной промышленности СССР (современный завод „Радиоприбор“; о его директорстве на этом предприятии читайте ниже – прим. ред.)».

Но вернемся на будущий вертолетный завод. В 1940 году он под руководством Шпакова приступает к изготовлению нервюр и лонжеронов для самолета ЛАГГ-3, в 1941-м — крыльев для самолета И-153 («Чайка»). Для этих же самолетов заводчане производили тяги управления, балки вооружения, костыли, гидравлические амортизаторы, моторамы и другие детали. Еще в начале 1941 года заводской коллектив познакомился с конструкциями основоположника отечественной истребительной авиации Николая Поликарпова и самолетом авиаконструктора Семена Лавочкина. Один самолет по указанию Поликарпова был доставлен на завод и установлен в сборочном цехе № 6. Нервюры и лонжероны к ЛАГГам начали изготовляться из дельта-древесины.

«И ТОГДА СТАЛИН ПОНЯЛ, ЧТО ДЕРЕВО НЕ ГОРИТ»

Чтобы понять, какой технический и технологический уровень уже должен был иметь завод, которому доверили изготовление подобных деталей, нужно отметить, что самолет ЛАГГ блестел не только внешней отделкой, за что его иногда называли «роялем», но и в боевом отношении был новым словом в нашей истребительной авиации. Он был вооружен тяжелыми пулеметами и пушкой, в начале Великой Отечественной войны стал одним из наших основных фронтовых истребителей. Что касается деревянных деталей взамен металлических, небезынтересно будет узнать мнение о подобном материалозамещении Алексея Шахурина, народного комиссара авиационной промышленности СССР: «Примечательно, что Лавочкин первым пошел на смелый эксперимент. Он применил в своем самолете дельта-древесину, пропитал особым составом смол многослойную фанеру, не уступавшую в известной степени по твердости металлу и практически не горевшую. Лавочкин использовал дельта-древесину в лонжеронах, нервюрах и других несущих конструкциях, которые прежде изготавливали только из металла. В начале войны мы остались без алюминия, но самолеты Лавочкина от этого не пострадали… Узнав, что авиаконструктор использует в самолете специальную древесину, пожелал познакомиться с этим материалом Иосиф Сталин. Мы были у него с Лавочкиным. Сталин с недоверием выслушал доклад конструктора, а затем, подойдя к столу заседаний, на котором лежали лонжерон и нервюра, изготовленные из древесины, вынул изо рта трубку и, повернув ее, горящую, положил на дерево. Оно даже не обуглилось. Тогда он взял с письменного стола перочинный ножик и стал скрести поверхность фанеры. Все усилия были напрасны, дерево оказалась твердым, как камень. „Надо наградить того, — сказал он, — кто изобрел это“. Изобретателя дельта-древесины Леонтия Иовича Рыжкова вскоре наградили орденом…»

В этот период на заводе уже выпускаются десантные кабины конструкции инженера Павла Гроховского для установки на самолеты ТБ-2 и ТБ-3 для сброса десантников, а также опытные образцы десантных планеров главного конструктора Владимира Воробьева и главного конструктора Николая Кучеренко. Одновременно с их конструированием и изготовлением ведется технологическая подготовка к серийному выпуску планера. Оба КБ по планерам Горьковского авиазавода и Казанского авиационного института работали тогда непосредственно на заводе. Законченные опытные образцы планеров летом 1941 года были отправлены в НИИ ВВС для летных испытаний, но серийный их выпуск приостановило начало Великой Отечественной войны.

К этому времени завод уже имеет высококвалифицированной контингент деревообработчиков, соответствующий станочный парк, хорошо оборудованные склады для хранения фанеры, древесины… Необходимо отметить, что в 1940–1941 годах изготовление металлических узлов обеспечивалось внутренними силами, без кооперации. Это будет иметь положительное значение в годы войны, когда на территорию бывшей казанской «Обозки» будет эвакуирован еще один авиастроительный завод — из Ленинграда. Заводы сольются в один и выпустят более 10 тыс. маленьких, легких, почти полностью деревянных, но ставших легендой среди наших войск и получивших у немцев прозвище «Ночная смерть» самолетов У-2 (многоцелевой биплан, сначала учебный, в военное время — боевой самолет, который также в народе прозвали «кукурузником» за широкое использование в сельском хозяйстве, один из самых массовых самолетов в мире. После смерти его главного конструктора Николая Поликарпова машина была переименована в По-2 — прим. ред.). Какой вклад внесла она в дело Победы, известно из многих произведений, документов, рассказов, воспоминаний, а также из культового фильма времен Великой Отечественной войны «Небесный тихоход» с Николаем Крючковым в главной роли.

«СВОЙ-ЧУЖОЙ» И ДРУГИЕ

Как уже говорилось, после эвакуации летом 1941 года в Казань ленинградского завода № 387 Шпаков сначала становится заместителем директора объединенного предприятия, организовывает и руководит выпуском По-2, с 1942-го — поднимает производство на других предприятиях Казани и страны в должности директора. В 1943 году его назначают уполномоченным Главного штаба военно-воздушных сил и министерства авиационной промышленности СССР по восстановлению самолетов, в 1946-м — директором Казанского завода № 294 министерства авиационной промышленности СССР. Под руководством Ивана Михайловича этот небольшой завод пластмасс превратился в передовое предприятие по производству радиотехнической аппаратуры для оснащения авиационной техники. Это, как говорится, уже другая история, но на ней мы точку не ставим, а наоборот — начинаем сообщать другие интереснейшие подробности о нашем сегодняшнем главном герое.

В 2012 году «БИЗНЕС Online» опубликовал материал под названием «Как Казань военную авиацию на крыло ставила» о первых шагах авиации и авиастроения в столице Татарстана. В одном из читательских комментариев было сказано: «Почему-то не упомянули Ивана Михайловича Шпакова, который фактически перевез, эвакуировал сюда авиазавод во время войны и был уполномоченным Генштаба ВВС Красной армии, летал по фронтам и организовывал доставку поврежденных самолетов — тех, что можно было отремонтировать и снова отправить летать, — в Казань. Также Шпаков стоял у истоков КАИ и был первым его парторгом. А „Радиоприбор“, который после войны Иван Михайлович выстроил из маленькой радиолаборатории в большой оборонный завод, до сих пор в народе называют „шпаковским“…»

Действительно, много сил, энергии и здоровья отдал Иван Михайлович серийному производству сложнейших бортовых систем «свой-чужой». Об этом пишут «Казанские ведомости»: «По тем временам это были самые высокотехнологичные приборы на отечественных самолетах, создание которых требовало совершенно новых подходов ко всему процессу производства. Под руководством Шпакова, которого называли директором от Бога, на заводе произошла настоящая техническая революция… Вместе с корпусами росли и жилые новостройки для рабочих. Ветераны завода до сих пор называют «шпаковскими» свои дома, появившиеся в 1950-е годы на казанских улицах Большая Красная, Куйбышева, Гагарина…

В конце 50-х завод приступил к освоению нового поколения бортового оборудования для самолетов — системы «Кремний-2», которая выпускалась вплоть до 90-х годов прошлого столетия. В это же время под руководством Ивана Шпакова начинается освоение бортовой аппаратуры ближней навигации и посадки (РСБН-2С), определившей второе тематическое направление деятельности предприятия, являющегося флагманом отечественного авиационного приборостроения».

«ШПАКОВ БЫЛ ЧЛЕНОМ БЮРО ОБКОМА, И ЭТО ПОМОГЛО ВОЗНИКНОВЕНИЮ КАЗАНСКОГО ТВ»

Промышленный выпуск телевизоров в Советском Союзе начался в 1947 году. Это были знаменитые «КВН» с размером экрана с почтовую открытку. Они выпускались в крайне ограниченном количестве и были в большом дефиците, впрочем, как и многое другое в то время. В 1953 году, чтобы закрыть этот дефицит, ряд военных заводов получил задание по запуску в производство телевизоров. В 1950-е годы именно под руководством Шпакова в стране начался серийный выпуск телевизоров «Звезда».

Для производства взяли настольный однопрограммный телевизор разработки московской лаборатории телевидения, который имел улучшенные по сравнению с «КВН» параметры. Телевизору сначала было присвоено имя «Звезда», позднее он стал называться «Заря».

Освоение выпуска телевизоров проходило трудно. Документация была сырая, опыта мало, а самое главное — на заводе не было источника телевизионного сигнала для настройки телевизоров. Поэтому приходилось собранные в Казани телевизоры отправлять в Москву, где их чуть ли не на частной квартире настраивали по сигналам московского телецентра. Это, безусловно, сказывалось на их качестве. И начали поступать многочисленные жалобы от потребителей.

Поэтому для обеспечения качественного производства телевизоров из Казани заказали контрольно-испытательную телевизионную установку — КИТУ — в ведущем телевизионном НИИ (НИИ-380, Ленинград). Это довольно сложное устройство имитировало стандартный телевизионный сигнал (1-й канал) и через маломощный передатчик по кабелям передавало изображение телевизионной испытательной таблицы на рабочие места настройщиков. КИТУ изготавливали и настраивали в НИИ полгода, а потом, учитывая важность аппаратуры, ее на самолете доставили в Казань. После запуска КИТУ качество выпускаемых заводом телевизоров значительно улучшилось. Всего завод изготовил 3 тыс. «Звезд». Однако по ряду причин в начале 1954 года выпуск этих телевизоров был прекращен, и КИТУ уже не использовалась.

И тогда инициативная группа радиоинженеров, учитывая сложившуюся обстановку, предложила на базе освободившейся КИТУ создать радиолюбительский телевизионный центр, поскольку создания государственного в Казани в это время не планировалось. Для превращения КИТУ в телевизионный центр предстояло решить несколько сложных технических задач, а именно: разработать, изготовить и настроить ряд входных и выходных устройств, чтобы они работали сопряженно с КИТУ.

«Директор завода Иван Михайлович Шпаков поддержал эту инициативу, — пишут Борис Милицын, ветеран связи, краевед, и Евгений Шапиров, ветеран завода „Радиоприбор“. — В то время он был членом бюро обкома, это помогло делу в дальнейшем…» КИТУ и вся вновь разработанная аппаратура образовали малый телевизионный центр. Передающую антенну установили на крыше, на высоте порядка 20 метров от земли. Для апробации было использовано четыре телевизора — «КВН-49», «Ленинград Т-2», «Авангард», «Звезда», находящиеся в здании «Татэнерго», в Доме офицеров, на радиотехническом факультете КАИ и в радиоклубе.

И вот 20 января 1955 года, когда вся аппаратура малого телевизионного центра была полностью готова и проверена, состоялось историческое совещание при директоре завода. На нем было решено «организовать в Казани экспериментальное телевизионное вещание на общесоюзном стандарте…»

Первая телевизионная передача в Казани состоялась 27 февраля 1955 года. В эфир передавался знаменитый кинофильм «Большой вальс» с музыкой Иоганна Штрауса. Начало телевизионного вещания в нашем городе отметили местная пресса — газета «Советская Татария» и центральная пресса — «Правда». Корреспондент газеты «Правда» 2 апреля 1955 года сообщал, что в Казани начал работать малый телевизионный центр и что его пробные передачи показали удовлетворительное качество изображения и звука.

С ПОДАЧИ ШПАКОВА ВПЕРВЫЕ ПРОЗВУЧАЛО: «ГОВОРИТ И ПОКАЗЫВАЕТ КАЗАНЬ!»

Первое время малый телецентр передавал только кинофильмы и киножурналы. Потом начались студийные передачи. Первыми телеведущими Казани были заводские красавицы — переводчица с английского языка Жанна Зенина и лаборантка Валентина Козина. Но нахождение любительского телецентра на территории режимного завода ограничивало его возможности. Совет министров Татарской АССР своим постановлением обязал перевести телевизионный центр в помещение радиоклуба ДОСААФ, который в то время располагался на четвертом этаже старинного здания республиканского музея по улице Чернышевского в доме № 2, известном в народе как «Бегемот». Все оборудование малого телецентра было туда перевезено.

На министерство культуры ТАССР возлагалось обеспечение регулярных телепередач. Трансляции шли по средам и пятницам. 22 февраля 1958 года состоялась первая студийная передача малого телецентра. Впервые вживую в эфире прозвучало: «Говорит и показывает Казань!»

Передачи казанского малого телевизионного центра из помещения радиоклуба начались 12 февраля 1956 года. А закончились они после открытия в Казани на улице Шамиля Усманова государственного телецентра в ноябре 1959 года. Таким образом, малый телевизионный центр «Шпакова и компании» обеспечивал телевизионным вещанием жителей Казани и ее окрестностей в течение 4 лет и 9 месяцев. В организации и оснащении малого телецентра участвовали специалисты завода «Радиоприбор», а также Казанского оптико-механического завода, Казанского авиационного института, Казанского государственного университета, специалисты дирекции радиотрансляционной сети Казани. К концу 1956 года в Казани насчитывалось более 500 телевизоров. После закрытия в 1959 году малого казанского телевизионного центра его оборудование было передано нефтяникам в город Лениногорск, где оно проработало еще некоторое время…