«Подлинная сенсация БИА не в том, на что нам указывают»

На прошлой неделе новый ректор Болгарской исламской академии Данияр Абдрахманов дал свою первую пресс-конференцию

БОЛГАРСКАЯ АКАДЕМИЯ — ГИПЕРСЛОЖНЫЙ ПРОЕКТ

На прошлой неделе новый ректор Болгарской исламской академии (БИА) Данияр Абдрахманов дал свою первую пресс-конференцию. Как это часто бывает в таких случаях, для общения с журналистами был припасен информационный десерт в виде сенсации. Так, академия, как рассказал ее ректор, готовит к изданию неизвестный науке труд булгарского ученого, недавно обнаруженный в одной из библиотек в Турции. Это событие, безусловно, важное  — оно достойно всеобщего внимания. Однако подлинная сенсация скрывалась все же в другом. Если внимательно проанализировать сказанное на брифинге, то мы увидим, что Абдрахманов проводит сейчас переформатирование болгарского образовательного проекта и выбрасывает на свалку те концептуальные принципы, за которые два года боролся его предшественник. С одной стороны, это скандал, ибо в такого рода признаниях сквозит завуалированное обвинение экс-ректора в ошибочности его решений. С другой — повод для радости, ибо нам впервые наконец-то сказали, пусть и не прямо, что в БИА началась работа над ошибками.

Болгарская академия — гиперсложный проект. Это связано с двумя обстоятельствами. Во-первых, она конструируется в чистом поле (в прямом и переносном смысле). Обычно так не делают. Даже Казанский университет создавался на базе другого учебного заведения — Казанской гимназии — и поначалу наращивал собственное «мясо» лишь на ее «скелете». Достаточно вспомнить, что первые 9 (!) лет у Казанского университета не было даже ректора, им руководил по совместительству директор гимназии Яковкин Илья Федорович. Болгарская же академия строится без такой вот страховочной и вспомогательной материнской подушки. Во-вторых, она была задумана не как очередное мусульманское учебное заведение, а как вершина системы исламского образования России. А на такой Эверест по определению не взбирался еще никто, поэтому никто и не может точно сказать, как именно можно осилить столь непростое восхождение. Отсюда и разные видения реализации данной задачи.

Таких видений было два. Сразу две концепции сталкивались под крышей БИА до недавнего времени. Первую отстаивал экс-ректор академии Рафик Мухаметшин, вторую — экс-президент учебного заведения Камиль Исхаков. Оказавшись на развилке двух концепций, Абдрахманов не стал выбирать между противоположными взглядами отцов-основателей и просто смешал их в одну кучу. С одной стороны, в результате получилась концептуальная мешанина, с другой — в новом подходе просматривается шанс на оздоровление БИА.

Рафик Мухаметшин (слева) и Камиль Исхаков (справа)

ПОЛИТИКИ ТАКОГО КАЛИБРА НЕ ЗАНИМАЮТСЯ МЕЛОЧЕВКОЙ

Обрисуем два существовавших доселе смысловых полюса академии. Начнем с концепции экс-ректора. Свое видение пути развития БИА Мухаметшин в публичном пространстве высказывал многократно. Он отмечал, что есть три возможных вектора для ее развития. Во-первых, БИА может давать академическое исламоведческое образование. Во-вторых, она может пойти в русле теологии, имея в виду ту теологию, которая сегодня существует в государственной системе координат. Оба этих варианта Мухаметшин отмел с самого начала, ибо они представляют собой светский подход к образованию. Выпускники же академии, по его мнению, должны быть неоспоримыми религиозными авторитетами для российской уммы мусульман. А в этом, как он считал, им поможет не светское образование, а глубокое знание ислама.

В результате Мухаметшин остановился на третьем варианте. Сам он называл его классическим исламским образованием. Отсюда и соответствующий перечень дисциплин, и преподавание многих предметов в академии на арабском языке, и приглашение иностранных теологов, и стремление выстроить отношения с мусульманскими учебными заведениями за рубежом.

Исхаков же свою парадигму БИА в публичном пространстве подробно не излагал, однако ее несложно реконструировать.

Все мы видим, с каким вниманием руководство Татарстана относится к БИА. И государственный советник республики Минтимер Шаймиев, и действующий президент Рустам Минниханов приложили и прилагают огромные усилия, чтобы данному проекту был дан мощный старт. С этой целью они «подтянули» под него еще одну глыбу — экс-мэра Казани Исхакова.

Политики такого калибра не занимаются мелочевкой. Они берутся лишь за сверхзадачи, которые сулят масштабный прорыв для республики, татарского и других народов РТ. Вряд ли им бы захотелось тратить свое время на то, чтобы лишь подкрутить уже существующую систему подготовки религиозных деятелей ислама. Нет. Болгарская академия не об этом, а о тектоническим сдвиге в судьбе всей татарской нации, а значит, и всей страны.

Для того чтобы понять политический смысл БИА, вкратце пробежимся по нашей истории. Россия и ее мусульмане прошли сложный исторический путь. Поначалу ислам был гонимой религией в нашей стране. Начиная с Екатерины II вплоть до революции 1917 года — терпимой. В СССР мы обрели равенство с православием и другими конфессиями, однако это было равенство в бесправии. И лишь в современной России отечественные мусульмане впервые за всю историю стали полноправными гражданами своей Отчизны. Болгарская академия — в определенном смысле венец этого многовекового исторического процесса.

Политическая суть данного начинания заключается в том, что мусульмане поднимаются на новую ступень в своей взаимоинтеграции с российской цивилизацией. Как известно, образование — одна из самых консервативных, тяжелоподвижных сфер. Однако современное российское государство даже в данной области протягивает мусульманам руку. Сначала это было сделано через введение государственного образовательного стандарта «Теология», в рамках которого мусульмане (равно как и представители других религий) могут готовить своих богословов, ставших получать диплом государственного образца. Теперь вот и в лице Болгарской академии делается следующий шаг на этом пути. Она должна обеспечить такое же признание для высшей ступени исламского образования. Именно поэтому БИА создается под патронажем самого президента РФ Владимира Путина и при непосредственном участии двух президентов Татарстана. На наших глазах творится история.

Однако легко сказать — сложно сделать. Подготовка исламских ученых (кандидатов и докторов наук), признаваемых в рамках светского государства, — трудная бюрократическая задача, требующая ежедневного скрупулезного участия, нестандартных подходов. Для данной цели, как мне видится, к БИА и подключили Исхакова. Видимо, задумка заключалась в том, что Мухаметшин должен был копошиться внизу — в текущем образовательном процессе, а экс-мэр — обеспечивать работу академии сверху: открывать двери высоких кабинетов, добывать деньги — словом, делать все, чтобы она тянула свой «президентский» статус и, самое главное, смогла реализовать свое политическое предназначение. Однако полноценно встроить БИА в государственную систему координат экс-президент не успел.

«Хотя Абдрахманов заявляет, что светские специальности нужны академии на вырост, тем не менее сдвиг в ее парадигме начал свое практическое воплощение уже сейчас»

АБДРАХМАНОВ ПОХОРОНИЛ ОГРАНИЧЕННУЮ ДОКТРИНУ МУХАМЕТШИНА

Как мы знаем, новый ректор заменил собой и экс-президента, и экс-ректора, совместив в своем расширенном объеме полномочий функционал обоих. Достался ему по наследству и конфликт двух прежних концепций. Поэтому Абдрахманов сейчас пытается усидеть сразу на двух обозначенных стульях, точнее, склеить один стул из двух прежних концепций: «государственной» и «исламской». Посмотрим, в чем это выражается.

Недавно в БИА было принято Положение о диссертационном совете (точное название — «Положение о Совете по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исламских наук»). Пункт №14 этого документа повествует нам о «номенклатуре научных специальностей, утвержденной академией», по которым в БИА могут защищаться диссертации. Всего их упомянуто 8. В этом перечне и страшный сон прежнего ректора — исламоведение.

Исторически исламоведение возникло как колониальная наука, которая помогала европейцам лучше понимать завоеванных «аборигенов» с тем, чтобы эффективнее их эксплуатировать и в целом закреплять свою экспансию. Теперь же специалистов по исламоведению будут готовить и в Болгарской академии. Любопытно, что среди научных специальностей ВАК нет никакого исламоведения. Оно считается междисциплинарной наукой. Исламоведами условно называют и лингвистов, и историков, и философов, и религиоведов, и экономистов, и юристов — словом, всех ученых, в том или ином аспекте изучающих исламскую культуру. В этом смысле Абдрахманов сотворил эдакое ноу-хау, сумев свести в рамках одной научной специальности широчайший спектр вопросов. Но самое главное в другом: он легализовал тот путь в развитии БИА, против которого Мухаметшин категорически выступал.

На пресс-конференции Абдрахманов сообщил и о другом кардинальном развороте Болгарской исламской академии, который также уничтожает прежнюю концепцию экс-ректора. По словам нового руководителя, БИА недавно прошла аккредитацию по стандарту «Теология». Таким образом, оба направления подготовки, которые прежний ректор в корне отвергал, теперь стали частью болгарского образовательного проекта.

Хотя Абдрахманов заявляет, что светские специальности нужны академии на вырост, тем не менее сдвиг в ее парадигме начал свое практическое воплощение уже сейчас. Среди 20 недавно утвержденных членов диссертационного совета БИА есть такой авторитетный ученый, как Леонид Сюкияйнен. Лично я всей душой приветствую появление моего учителя, под руководством которого мне в свое время посчастливилось защитить дипломную работу, в рамках болгарского проекта. Леонид Рудольфович действительно крупный ученый. Во многом именно благодаря его научным стараниям в академической среде России за шариатом стали видеть не только феномен религиозной культуры, но и великую правовую традицию Востока. В отличие от некоторых идеологов научного коммунизма, с началом демократических преобразований спешно перекрасившихся в исламских функционеров, Сюкияйнен даже в советское время писал об исламе весьма комплиментарно. Поэтому, на мой взгляд, его появление в БИА вполне логично.

Однако это в корне противоречит тому взгляду, который проповедовал первый ректор БИА. Все дело в том, что Леонид Рудольфович — немусульманин, хотя и сделавший в научном отношении для ислама намного больше, чем многие мусульмане и муфтии вместе взятые. Тем не менее его фигура никак не вписывается в концепцию классического исламского образования, ведь в классическом исламе кафир никогда бы не был допущен к формированию авторитетов/улемов ислама. А в данном случае он среди прочих будет определять, соответствует ли то или иное исследование критериям богословской истины или нет. Безусловно, такие примеры, как Леонид Рудольфович, должны подтолкнуть мусульман переосмыслить свои «классические» (читай: устаревшие) концепции отношения к немусульманам типа джихада, дару-ль-харб и прочее, но сейчас речь не об этом. Мы лишь фиксируем, что Абдрахманов похоронил ограниченную доктрину Мухаметшина и открыл путь для реализации «прогосударственных», «светских» взглядов экс-президента БИА.

«Выпускников академии радикалы будут слушать только до той поры, пока они будут говорить то, что те хотят услышать и что соответствует мнению лидера, за которым они следуют»

ПРОРОК УЧИЛ НАС БЫТЬ ДВУКРЫЛОЙ ПТИЦЕЙ

О тупиковости концепции Мухаметшина ваш покорный слуга писал многократно и с самого начала. Помимо попытки самоизолировать БИА в научном отношении, фундаментальная ошибка идей экс-ректора состоит в том, что он полагал, будто бы классическая система образования позволит подготовить таких богословов, которые станут авторитетными для самих мусульман. Экс-ректор исходил из того, что если выпускники БИА будут владеть классическим богословским инструментарием, то они якобы смогут аргументированно заткнуть рты всякого рода деструктивным религиозным оппонентам. На самом деле это не так.

Здесь Мухаметшин путает богословие с наукой. В богословской среде нет никакой реальной дискуссии, в которой обе стороны слышали бы друг друга. Все дело в том, что богословие своими корнями уходит в заоблачную, потустороннюю действительность, а она, в отличие от объективной, посюсторонней реальности, которая вполне измерима и на которой строит выводы наука, не подвергается проверке в принципе. Единственным критерием правильности религиозной истины является не соответствие объективному положению вещей, а соответствие суждению того или иного религиозного авторитета. И именно поэтому во всех религиях мира спорят по любому поводу, но к одному мнению не могут прийти веками: нет общего знаменателя. Отсюда нескончаемые религиозные расколы и войны. Религия — это власть авторитета, а не научной истины.

Поэтому выпускников академии радикалы будут слушать только до той поры, пока первые будут говорить то, что те хотят услышать и что соответствует мнению лидера, за которым они следуют. Но стоит только отступить от этой линии, как тут же последует анафема. И здесь не помогут никакие глубокие познания в области ислама, на которые так уповает Мухаметшин. Просто посмотрите, как в исламском мире мусульмане такфирят всех, включая великих титанов богословия. И это невозможно исправить в рамках никакой богословской дискуссии. К тому же по факту БИА — государственный проект, а значит, ее выпускники в радикалистской среде априори будут под подозрением.

Данную проблему можно решить только через глобальную смену дискурса. Это тема для отдельного разговора. Но если говорить об образовании, то, на мой взгляд, здесь не надо метать бисер перед ретроградами, которые до сих пор живут в дуальной картине мира и держат фигу в кармане по отношению к российскому государству и вообще к общечеловеческим ценностям современного светского общества, и тем более не стоит подстраивать под их запросы высшее звено в системе исламского образования России. Они все равно этого не оценят, а для нас это будет означать раскупоривание давно забытых идейных атавизмов прошлого.

И все же в словах Мухаметшина есть доля истины, когда он говорит, что исламское сообщество консервативно и приемлет только классическое образование ислама. Поэтому ваш покорный слуга и предлагал с самого начала искать ответы в отечественной традиции мусульман, а наши предки, как мы помним, предложили в свое время «двухпартийную» систему ислама: кадимизм и джадидизм. Первое — то, о чем, собственно, и говорит Мухаметшин, а второе есть тот самый рациональный, по сути, светский ислам, пригодный для интеграции в государственное пространство. БИА не надо ставить перед ложным выбором, склонять его к единообразию, характерному для тоталитарных систем. Пусть будет два «факультета», две концепции под одной крышей: первая будет работать на сохранение ядра нашей культуры, вторая — на ее движение сквозь время.

По большому счету изменения, которые сейчас происходят в академии, — движение именно в данном русле. Абдрахманову осталось лишь сделать финальный шаг: развести получившуюся пока мешанину на два параллельных проекта, реализовав тем самым концепцию двух «факультетов».

К слову, весь ислам пронизан подобной бинарной логикой сочетания двух полюсов — консервативного/божественного и рационального/человеческого, что отражено во многих парных категориях мусульманского богословия и фиксируется даже на уровне традиционного изобразительного искусства (гирих и ислими). Данная бинарность и есть истинный ислам, который, в отличие от его усеченных вариантов, благодаря этому становится объемным и более устойчивым. Неслучайно Пророк учил нас быть двукрылой птицей, у которой одно крыло машет в том, потустороннем, мире, другое — в этом, посюстороннем.  

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции