Член совета конгресса татар Челябинской области, исполнительный директор НКАТ Магнитогорска Равиль Хуснутдинов недавно был участником одного из круглых столов в редакции «БИЗНЕС Online». Пользуясь случаем, мы решили разузнать, как чувствуют себя татары на Урале. О том, почему в Магнитогорске так много татар и о чем пишет газета «Татар рухы», — в интервью ее главного редактора.
Равиль Хуснутдинов: «Сейчас главная проблема — потеря языка. Вообще, «Магнитка» всегда была экспериментом, сначала над людьми, а сегодня над идентичностью»
«ГОРОД БОИТСЯ, ЧТО НАРУШИТСЯ ТА КРАСИВАЯ ЛЕГЕНДА О КОМСОМОЛЬЦАХ»
— Равиль Гатауллаевич, как татары в большом количестве появились в Магнитогорске?
— Исторически вместе с «Магниткой»: тогда нужна была хорошая рабочая сила, соответственно, произведено раскулачивание и переведены на строительство много людей из ТАССР — и татар, и русских. По сути, основная масса работников строительства комбината была переброшена именно из Татарстана. До 50 тысяч человек — это фактически такой хороший район республики сегодня.
— И как сейчас живется общине, какие есть трудности?
— Сейчас главная проблема — потеря языка. Вообще, «Магнитка» всегда была экспериментом, сначала над людьми, а сегодня над идентичностью. При этом с татарской идентичностью происходят какие-то метаморфозы, она не исчезает и не испаряется, хотя понимание языка все меньше и меньше. Вот пару-тройку лет назад Ренату Ибрагимову пришлось отменить концерт в городе, потому что было продано 40 билетов. Может быть, тут плохо сработали рекламщики и администраторы, конечно… Зато встреча прошла, мы с ним познакомились. Сегодняшний актив магнитогорской автономии начал работать в 2009 году. Официально татар в Магнитогорске — 20 тысяч, но фактически, я думаю, в два раза больше. Всего население города — это 400 тысяч человек.
— С местной властью как выстроено взаимодействие?
— Она на Урале такая жесткая, давно на путь унификации поставила все, а потом делает удивленные глаза: «Как татары, какие татары?» Одно дело — приехать в Дом дружбы народов и выступить на концерте (отцы города подобное любят), а другое — пойти и откликнуться на какие-то чаяния, с этим сложнее. Единственное исключение было сделано, когда приехал Рустам Минниханов, там очень быстро решился вопрос с помещением для автономии. Город дал здание, которое мы долго просили, причем не в аренду, а в безвозмездное пользование. Соответственно, на этой встрече мы попросили денег на ремонт, Рустам Нургалиевич выделил порядка 2 миллионов нам на объект.
Но вопросы у нас с местными властями бывают. Например, уже лет 8 работает инициативная группа по увековечению памяти жертв политических репрессий, спецпереселенцев — строителей Магнитогорска. Причем это не только татарская тема, а интернациональная группа, там русские и все остальные есть. Власть не идет навстречу…
«С татарской идентичностью происходят какие-то метаморфозы, понимание языка все меньше и меньше. Вот пару-тройку лет назад Ренату Ибрагимову пришлось отменить концерт в городе, потому что было продано 40 билетов»
— Почему?
— Видимо, город боится, что нарушится та красивая легенда о комсомольцах, которые построили город, потому что официально приятно придерживаться этой легенды.
— А реальный строитель «Магнитки»…
— Переселенцы, зэки, трудармия. Но добровольцев там было тоже достаточно, считается, что присутствовали порядка миллиона человек, но как прошли? Они собирались, понимали, что очень сложно все, получали свои сапоги, ватник и сваливали в новой одежде и обувке. Весной 1931 года, а «Магнитка» началась в 1929-м, приехал нарком Оржоникидзе, посмотрел, что ситуация провальная, и была дана разнарядка на раскулачивание, срочный переброс. О том, как люди ехали, имеется история у Фаузии Байрамовой, еще у ряда авторов, у нас есть Салават Харисович Ахметзянов — научный руководитель магнитогорского филиала Института истории имени Марджани, уже третью книгу выпускает на эту тему.
— Вы тоже потомок переселенцев?
— Да, по мне же видно, что я кулацкая морда! Мои родственники по отцовской линии — Хуснутдиновы из Лаишевского района, деревня Именьково, а по материнской — Гарифуллины из Агрызского. Как-то захожу на сайт села Именьково, он такой 90-х годов, ищу фамилию, а там написано, что до раскулачивания мы жили плохо, потому что кулаки-мироеды нас гнобили, а когда их всех раскулачили, выселили (и там стоят фамилии — Хуснутдиновы и прочие), вот тогда зажили хорошо. Посмотрите, какой расклад! У нас еще легенда ходит про 500 мулл, которые были выселены в Магнитогорск, может быть, это и не муллы, а грамотные люди, читающие Коран. Они выселены, а комиссары остались здесь. Прошли годы, там, в Магниторогске, — потомки кулаков, а в Именьково — комиссаров.
«Когда приехал Рустам Минниханов, там очень быстро решился вопрос с помещением для автономии. Город дал здание, которое мы долго просили, причем не в аренду, а в безвозмездное пользование»
«БЫВШИЙ ПОЛПРЕД ТАТАРСТАНА В МОСКВЕ НАЗИФ МИРИХАНОВ ИЗОБРЕЛ ТЕРМИН «ТАТРУСЫ»
— Вы сказали про помещение для автономии. Что сейчас там?
— Мы планировали здесь уроки, интеллектуальные, спокойные виды деятельности, потому что песни-пляски все у нас в местном Доме дружбы проходят, а отдел татарской культуры там самый мощный из всех. Татары все-таки у нас в городе занимают по численности второе место, потом идут башкиры. В Доме дружбы есть еще несколько отделов: армяне достаточно активно работают, имеется еврейская — слабенькая, но со вкусом, а немцы — совсем угасающая автономия… Вот у башкир существует приток, потому что рядом все, челябинская территория находится фактически на башкирских землях.
— Взаимопонимания в самой автономии удается достичь? Ведь говорят, что у двух татар бывает три разных мнения на одно явление…
— Получилось, к счастью, сохранить в течение 10 лет вот это взаимопонимание, у нас очень интересный и мощный актив, имеются сторожилы, среднее поколение, молодежь достаточно активная. Но проблема потери языка есть! Бывает так, что выходит ансамбль татарский, молодежный, поют хорошо, голоса замечательные, но ничего непонятно, что ребята исполняют. Те, кто из Казани приезжает, немножко в ауте, и некому поставить подобное дело…
— Это как оперные певцы поют по-итальянски, не понимая языка?
— У нас здесь все-таки самодеятельность, может, если бы им платили, они и учили бы язык, но нет своей базы.
«Я думаю, что есть три важных составляющих — язык, культура и история. Возьмем историю, не только татарскую, но и тюркскую, в своей газете делаю очень большой упор на тюркские дела»
— После войны в ваших краях еще были татарские школы. А что теперь?
— Школы закончились в 1990-е… Старшее поколение уходит, соответственно, носители языка — тоже, а молодежи, скажем так, разговаривающей — уже по 40 лет. У нас так получилось, что люди жили в основном в поселке, сначала это был спецпоселок, потом, когда комендатуру убрали, стал просто поселок, и там они размещаются локально, как в деревне, разговаривают по-татарски, но, условно говоря, не все активные, просто у всех своя поселковая жизнь. А городские татары, которые даже входят в актив автономии, уже обрусели.
Вот, например, мой дядя, который знал неплохо татарский, ему 87 лет. Он в ясном сознании, всю жизнь был летчиком, командиром экипажа. Так вот, наш корпункт ТНВ снял про него ролик, который показали ко Дню авиации. Я посмотрел телевизор, думал, дядя будет говорить на литературном языке, а он общается, как наши молодые, когда вперемешку русский и татарский, у нас так на Урале и объясняются.
В Казани немножко надменное отношение к нам татар, хорошо говорящих по-татарски. Тот же бывший полпред Татарстана в Москве Назиф Мириханов изобрел термин «татрусы». С одной стороны, понятие мобилизующее, подстегивающее, с другой — надменное, через губу такое… Я считаю, нужно постараться понять, что у большинства татар, живущих в регионах, нет серьезной востребованности говорить на родном языке, но татарское у нас все равно сохраняется.
Я думаю, что есть три важных составляющих — язык, культура и история. Возьмем историю, не только татарскую, но и тюркскую, в своей газете делаю очень большой упор на тюркские дела…
«За счет спонсоров и сотрудничества с «Татмедиа», у нас выходит вкладка «Без бергә». Мы очень благодарны «Татмедиа», они наше подспорье, экономическое и духовное»
«РАНЬШЕ ОН ТАКИМ НЕ БЫЛ, А ТЕПЕРЬ ВСПОМНИЛ О СВОЕЙ ТАТАРСКОСТИ»
— Газету «Татар рухы» вы за свой счет издаете?
— Во-первых, за счет спонсоров и сотрудничества с «Татмедиа», у нас выходит вкладка «Без бергә». Мы очень благодарны «Татмедиа», они наше подспорье, экономическое и духовное.
— Читающая по-татарски аудитория у газеты есть?
— Да. Пишущих нет, надо же хорошо это делать, по-журналистски, на литературном языке. Потому основной материал газеты на русском, но есть и отдельные материалы на родном языке.
Повторяю, важно мотивировать татар, живущих не в Татарстане, чтобы они изучали свою культуру. Фактор истории важен. 7 томов истории татар Института имени Марджани — это хорошо, но, если бы была написана небольшая уникальная книга, чуть ли не на уровне комиксов об истории татар, она стала бы аргументом. Когда мы в школе проходили татаро-монгольское иго, нам было не очень удобно за проделки предков, условно говоря, хотя, насколько это наши предки, сложный вопрос.
Потому мы в своей газете решили рассказывать про тюркские народы от а до я: от азербайджанцев до якутов. Сейчас до ногайцев дошли. Во-первых, это интересно нам самим, и мне кажется, что общетюркский фактор, как бы сейчас на него рукой ни махали, в любом случае создает матрешку в матрешке. То есть татары одновременно и в российской матрешке, и в тюркской.
Хотя говорят, что грядущая глобализация сотрет все национальные различия. Как быть? Но, с другой стороны, это же из серии «В чем смысл жизни?» или «Мы все равно умрем». Знаете, у меня есть приятель, мы с ним давно общаемся, потом он вошел в руководство Магнитогорска, а я стал заниматься общественной деятельностью татарской… Так вот, мой товарищ сказал в кругу знакомых: «Раньше он таким не был, а теперь вспомнил о своей татарскости». В любом случае о своей национальной принадлежности рано или поздно вспоминаешь.
«Фактически Магнитогорск — город на костях»
— Даже в Казани в советские времена стеснялись говорить на татарском языке, в Магнитогорске, думается, это было еще ярче выражено?
— Да, потому что люди пережили стресс раскулачивания. Эти дороги, когда многие умирали, как в фильме про крымских татар «Хайтарма». Там сцена погрузки — один в один, можно просто взять ее и представить, показывать как хронику. Мне очевидцы рассказывали, которые пережили… Допустим, раскулачивают их, свозят в порт и три дня держат на барже, ходят слухи, что ее, наверное, будут топить. Такой случай описан, по-моему, у Варлама Шаламова. Но тут приходит информация, что где-то на Урале строится город, завод, и людей туда погонят. Бедолаг пересаживают с баржи в вагоны и гонят. У нас была знаменитая Мадхия-абыстай. Она являлась директором школы, потом лет 30, до самой смерти, рассказывала о том, что всех вместе грузили в вагоны, в углу пробивали пол, делали туалет и две женщины настолько стеснялись туда ходить при всех, что даже умерли от разрыва мочевого пузыря. Пока шел поезд (две недели), всех умерших выбрасывали. Привезли в чистое поле, кто успел зарыться, сделать землянку, тот выжил, а те, кого разместили в палатках, замерзали насмерть. Фактически Магнитогорск — город на костях.
— У татарской молодежи национальное самосознание сохраняется?
— Оно есть там, где начинают программы работать, например конкурс чтецов имени Джалиля, он у нас такой областной, потом победители поощряются. Читают в основном переводы на русский язык. На татарском, наверное, 5 процентов участников выступают.
«Мечети у нас превращаются в азиатские, таджики являются основными прихожанами Соборной мечети, но не потому, что они кого-то вытеснили, а потому, что татары просто перестали ходить»
«МЕЧЕТИ У НАС ПРЕВРАЩАЮТСЯ В АЗИАТСКИЕ»
— Еще одно место в Татарстане, где сохраняется татарский язык, — мечеть. Как у вас с этим дело обстоит на Урале?
— У нас сейчас две мечети: одна — Соборная — на правом берегу, в самом Магнитогорске, вторая — на левом берегу реки Урал, там, где находится комбинат. Они изначально были татарские, потому что их строили татары, особенно та, которая на левом берегу и которую создали переселенцы. Там печальная история, мечеть забрали в советские времена, в ней был магазин и так далее…
— Татары ходят в мечеть?
— Мечети у нас превращаются в азиатские, таджики являются основными прихожанами Соборной мечети, но не потому, что они кого-то вытеснили, а потому, что татары просто перестали ходить. У нас в 2018 году умер имам-мухтасиб Ульфат Шакиров, и так получилось, что назначил себя имамом-мухтасибом человек по фамилии Латыпов. Он кандидат химических наук, грамотный, но к религии не имеет никакого отношения, у него нет образования, соответственно, не знает ни татарского, ни арабского языков…
— Какие задачи вы перед своей организацией ставите?
— Нужно сохраниться, поддерживать тех людей, которые знают язык, заниматься историей. Очень важный момент — это осознание сегодняшнего масштаба татарскости, несмотря ни на что. Нужно понимать, что нас не 4–5 миллионов, а гораздо больше, и надо эти цифры смело транслировать, что нас 15 миллионов, а если со смешанными семьями, то вообще полстраны, условно говоря.
Татары Москвы говорят, что их около 1 миллиона человек, а пишут, что 149 тысяч, этого не может быть. Как тогда раз в месяц заполняется пятитысячный зал в Кремле на татарский концерт? Я там был, и действительно яблоку негде упасть. Вот таким фейкам, перекосам надо противостоять, писать и говорить о своем видении ситуации. В нашей стране с непредсказуемым прошлым тема статистики всегда актуальна.
Хуснутдинов Равиль Гатауллаевич родился 27 июня 1964 года в Магнитогорске.
Член совета конгресса татар Челябинской области, исполнительный директор национально-культурной автономии татар Магнитогорска, главный редактор газеты «Татар рухы» («Татарский дух»).
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 39
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.