Люся Маратканова: «Мы предпочитаем каждую страну прочувствовать, а не просто печать в загранпаспорте поставить. А на это уходят месяцы и даже годы. В „счастливом браке“ прожили с большинством стран» Люся Маратканова: «Мы предпочитаем каждую страну прочувствовать, а не просто печать в загранпаспорте поставить. На это уходят месяцы и даже годы. В «счастливом браке» прожили с большинством стран»

«САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ОТ ДАЛАЙ-ЛАМЫ» 

Я нахожу Люсю в соцсетях, познакомившись в чате русскоговорящих в Сан-Паулу, и сама не замечаю, как уже через неделю направляюсь к ее чудесной семье в гости — в маленький уютный городок Парати, на границе штатов Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро. Весь городок можно пройти пешком минут за 20, в центре сохранились вековые колониальные домики, а жилые дома вытянулись вдоль берега. Я сразу предполагаю: чтобы добраться в этот чудный уголок Бразилии (а я с тех пор так и не нашла места очаровательнее), их семье довелось немало попутешествовать.

«Немало — это сколько?» — почти сразу интересуюсь я. «Ох, все уже и не вспомнить — не пересчитать! На самом деле не так много, — скромничает Люся и тут же поясняет. — Мы предпочитаем каждую страну прочувствовать, а не просто печать в загранпаспорте поставить. На это уходят месяцы и даже годы. В „счастливом браке“ прожили с большинством стран Юго-Восточной Азии — от Пакистана до Тибета, Китая, Индонезии. Немного захватили Европу, немного — Среднюю Азию и вот сейчас добрались до Латинской Америки. Сложно выбрать какую-то одну любимую страну — каждая прекрасна по-своему. Индию любим всем сердцем — если и есть для нас родина, страна-мать, по которой очень скучаем, то это именно эта страна с ее фееричным разнообразием природы, культур, религий, красок. Пакистан с космическими горными пейзажами, Тибет с его исчезающей на глазах уникальной культурой, Исландия… Исландия просто вне конкуренции по количеству впечатлений на квадратный метр».

«Все впечатления Люся виртуозно сохраняет в своих фотографиях. Документальные кадры, сделанные ею, напоминают мне, как нужно путешествовать — с погружением, со вкусом» Все впечатления Люся виртуозно сохраняет в своих фотографиях. Документальные кадры, сделанные ею, напоминают мне, как нужно путешествовать — с погружением, со вкусом

Все впечатления моя новая знакомая виртуозно сохраняет в своих фотографиях. Документальные кадры напоминают мне, как нужно путешествовать — с погружением, со вкусом, присутствовать в этом мире каждую секунду и ловить его сюрпризы. Не сразу, уже в процессе подготовки этого текста, я узнала, что именно Люсе посчастливилось сделать кадр, так полюбившийся мне еще в холодной России. Я спешу уточнить — неужели бывают такие совпадения? И Люся подтверждает: «Да, это моя фотография. Вернее, я просто была тем, кто вовремя нажал на кнопку спуска затвора, оказавшись в нужном месте в нужное время». Я требую подробностей создания, и она продолжает: «Мы были на учениях Его святейшества Далай-ламы XIV на юге Индии. Более 20 тысяч паломников и монахов, 10 дней учений. Я бродила среди рядов монахов, всего в нескольких десятках метров от Далай-ламы, как вдруг увидела этого молодого и задумчивого монаха, с нескрываемым кайфом надувающего огромный пузырь. Невзирая на близость самого уважаемого лица всего буддийского мира! Сколько длится жизнь пузыря жвачки? Мне посчастливилось прочувствовать ее по полной!  Это были предновогодние дни. И самый лучший подарок от Далай-ламы — самого доброго из всех Санта-Клаусов в своей красной монашеской рясе». Она смеется: «До сих пор мечтаю подарить это фото именно ему — Его святейшество обладает великолепным чувством юмора — и уверена: он, как никто другой, сможет по достоинству его оценить».

Я бродила среди рядов монахов, всего в нескольких десятках метров от Далай-ламы, как вдруг увидела этого молодого и задумчивого монаха, с нескрываемым кайфом надувающего огромный пузырь. Сколько длится жизнь пузыря жвачки?

Я расспрашиваю о других любимых фотографиях — что еще таится в архивах? Какие моменты чаще доводилось сохранять на снимках? Люся не скрывает: «Что касается других кадров — я очень люблю свои фото. За каждым из них своя уникальная история, маленькая жизнь. Мне не интересно искусственно создавать сюжет — мне интересно становиться случайным свидетелем чуда, разворачивающегося вдали от посторонних глаз, но прямо здесь, среди нас, только оставаясь скрытым от большинства. Самые любимые снимки — те, где концентрация чудесных совпадений зашкаливает, превышая все мыслимые и немыслимые „нормы“». Люся не уточняет, но, думаю, мне повезло увидеть ее работы, подпадающие под это описание. Среди моих любимых — фотография погонщиков верблюдов в заснеженной пустыне. Автор честно сознается, что кадр непростой — совершенно непостановочный, но сделанный во время киносъемок. Относить ли это к чудесным совпадениям? Я считаю, что да.

«Я очень люблю свои фото. За каждым из них своя уникальная история, маленькая жизнь. Мне не интересно искусственно создавать сюжет, мне интересно становиться случайным свидетелем чуда» «Я очень люблю свои фото. За каждым из них своя уникальная история, маленькая жизнь. Мне не интересно искусственно создавать сюжет — мне интересно становиться случайным свидетелем чуда»

«Фотография многие годы была моей жизнью, профессией, моим хлебом, главным учителем», — продолжает Люся. Она поясняет: «Мне было 22 года, когда на пособие по рождению ребенка я купила первую камеру. А вместе с техникой приобрела для себя финансовую независимость на всю дальнейшую жизнь. Я занималась по-настоящему любимым делом, год от года росла как профессионал, а параллельно имела возможность жить так, как считаю нужным, путешествовать по миру, открывать все новые и новые двери для себя и своей дочери». Я перебираю фотографии, на которых Люся с ребенком в слинге стоит на горном склоне, снимки ее пятилетней, 8-летней, 10-летней дочери в окружении других детей, так не похожих на нее, бок о бок с духовными старцами, на расстоянии вытянутой руки от слонов, волов, горных вершин и, как правило, на фоне потрясающих пейзажей. Рассказчица добавляет, что впервые взяла дочь с собой в двухмесячном возрасте — в горный поход на Кавказ.

Я не перестаю удивляться, а Люся подчеркивает особенный смысл этого искусства для нее самой: «Фотография наряду с духовными практиками и религиозными концепциями учит тебя жить здесь и сейчас, падать ниц перед величием природы, заглядывать в самые сокровенные уголки человеческой души». 

«Фотография наряду с духовными практиками и религиозными учениями, учит тебя жить здесь и сейчас, падать ниц перед величием природы, заглядывать в самые сокровенные уголки человеческой души» «Фотография наряду с духовными практиками и религиозными концепциями учит тебя жить здесь и сейчас, падать ниц перед величием природы, заглядывать в самые сокровенные уголки человеческой души»

«МЫ НЕ ЗНАЛИ НИЧЕГО О БРАЗИЛИИ, КРОМЕ ФАКТОВ ПРО ФУТБОЛ, КОФЕ И РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО»

Мы продолжаем разговор дома у Люси и Коли. Сейчас старшей 12 лет, а младшему ребенку почти три года. Именно появление сына привело эту семью в Бразилию. «Решение пришло случайно в голову нам обоим. Можно в это верить или нет, но было именно так», — добавляет Люся, но у меня не мелькает никаких сомнений — мы ведем этот разговор благодаря череде ошеломляющих совпадений, так что удивляться поздно.

«Мы находились в крошечной деревне на севере Индии, в штате Аруначал Прадеш. Я уже была беременна и размышляла о возможности получения индийского гражданства для малыша и о том, насколько это реально сделать в других странах, — продолжает наша собеседница. — В тот момент, когда я озвучила мысли моему милому, он развернул экран ноутбука, где была уже открыта страница со списком стран, дающих гражданство по факту рождения на их земле. Бразилия была первой в списке по сумме бонусов. Когда эта страна была названа вслух, мы оба покрылись густым слоем мурашек, что для нас означало однозначное да». 

Я интересуюсь, сложно ли было организовывать переезд на другой континент, в страну, где никогда раньше не бывал, да еще и в такие короткие сроки, но уже предвкушаю ответ. «Мы же путешественники, в нашем случае переезд в другую страну никогда не вызывал страхов, иначе бы мы этим просто не занимались», — подтверждает мои мысли Люся. «Это была самая авантюрная авантюра — да, но осознание этого, наоборот (в отличие от страха), давало энергии и вызывало улыбку на лице каждый раз, когда мы обсуждали планы. Был нереальный драйв от мысли, что мы наконец-то полетим в Латинскую Америку. Появилось сильнейшее предвкушение чуда! И оно не заставило себя долго ждать!» — улыбается она.

«Мы же путешественники, в нашем случае, „переезд в другую страну“ никогда не вызывал страхов, иначе бы мы этим просто не занимались» «Мы же путешественники, в нашем случае переезд в другую страну никогда не вызывал страхов, иначе бы мы этим просто не занимались»

«Плана не было. Всю беременность мы летали из одной страны Азии в другую, понимая, что если забуримся в Южную Америку, то на следующие годы про Азию можно забыть. Так, исколесив стран 7 или 9, заглянув напоследок в Россию и доделав все дела, мы на 8-м месяце беременности оказались в Сан-Паулу. И все на этом», — проговаривает моя собеседница, видя мои удивленные глаза. «Мы не представляли, куда двинем дальше, не знали цен, языка, мы не знали ничего о Бразилии, кроме фактов про футбол, кофе и статую Иисуса в Рио-де-Жанейро. Мы просто каждый день наблюдали за тем, как разворачивается наша прекрасная новая жизнь». 

Опережая мой вопрос о бюрократических проволочках, Люся успокаивает: «Никаких сложностей не было у нас ни разу: визы ставятся по прилету, затем просто, быстро и дешево продлеваются. А затем право находиться в стране нам уже подарил наш малыш. Сначала вид на жительство, а затем и гражданство семья новорожденного получает быстро и без правовых заморочек». 

«А как было выбрано место для нового дома?» — не унимаюсь я. «У нас был заготовлен короткий список курортных городов Бразилии — все, что смогли нарыть в русскоязычном  интернете, — делится она и тут же с усмешкой добавляет. — Набралось городов шесть. Но, знаешь, найти то, что мы искали, через интернет было практически нереально. Что вбивать в поисковике? „Ищем уютный городок, не большой, но и не маленький, чтобы все было близко и удобно, у моря, но и горы любим, чтобы все красиво, чтобы людей не много, но и не мало, чтобы скучно не было, чтобы климат мягкий, воздух и вода чистые, фрукты вкусные?“ Но мы-таки нашли такой городок!» В подтверждение она разводит руками, как бы показывая разом на все вокруг.

«Право находиться в стране нам уже подарил наш малыш. Сначала вид на жительство, а затем и гражданство семья новорожденного получает быстро и без правовых заморочек» «Право находиться в стране нам уже подарил наш малыш. Сначала вид на жительство, а затем и гражданство семья новорожденного получает быстро и без правовых заморочек»

«ТАК РОДИЛАСЬ ИДЕЯ ГРАВИТАЦИИ — МАТЕРИНСКОГО ДВИЖЕНИЯ ЗА ЗДОРОВОЕ РОЖДЕНИЕ»

«В странах, где домашние роды поддерживаются государством, выбор между домом или роддомом — это всего-навсего выбор между равнозначными вариантами, ни у кого не вызывающими вопросов, но в России к домашним родам общество относится как к чему-то выходящему за рамки нормального. Так что к идее рожать дома чаще приходят повторно рожающие семьи, получившие негативный или травматический опыт при первых родах в больнице», — Люся обрисовывает ситуацию, постепенно подводя к личной истории.

«Мой первый опыт не был травматичным, но, не будучи готовой всесторонне к первым родам, я позволила допустить ряд серьезных медикаментозных вмешательств в процесс, которых можно и необходимо было избежать. В процессе подготовки ко вторым родам, по мере погружения в тему все больше и больше, мы осознали в какой-то момент, что единственное безопасное пространство для рождения нашего ребенка, где мы были бы полноправными участниками и хозяевами положения, где мы и только мы смогли бы принимать решения, взяв всю полноту ответственности за здоровье и жизнь нас самих и нашего ребенка, — это наш дом».

Предвидя мое банальное «А не страшно ли было вам?», Люся добавляет: «Наши страхи складываются из нашего невежества. Это нормально. Когда мы начинаем разгребать завалы таких страхов, получая доступ к информации (благо в век интернета проблем с этим нет), ставить под сомнения любые закоренелые убеждения, оказывается, что и бояться-то было нечего. Для нас роды — это не болезнь или отклонение, а прекрасный физиологический процесс, удивительный по силе и мощности трансформации, полный любви и сексуальности, так как является прямым следствием момента зачатия. А потому крайне интимный и не требующий никакого вмешательства и посторонних лиц, кроме мамы и папы. Это праздник всей семьи! И для нас очевидно, что если мама здорова, то единственное возможное место для такого интимного семейного события — собственный дом».

«В какой-то момент так же одновременно к нам пришла идея строительства международной деревни, куда бы могли приезжать женщины со всего мира, жить в прекрасным домиках на лоне заповедной природы, всесторонне готовиться к родам» «В какой-то момент также одновременно к нам пришла идея строительства международной деревни, куда бы могли приезжать женщины со всех уголков мира, жить в прекрасным домиках на лоне заповедной природы, всесторонне готовиться к родам»

Я прониклась озвученной идеей и с опасением ждала подробностей о реакции окружающих на их решение. Люся не придавала этому особенного значения в разговоре, и я решилась уточнить: многие ли поддерживают такой подход к родам? «Мы не нуждались в какой-то особенной поддержке», — подтверждает она мои предположения. «Еще раз повторюсь, информация — лучшая поддержка. Со стороны окружающих главное — не давить глупостью и невежеством: не владеете темой — пожалуйста, отстранитесь. В силу того, что мы не вращались к моменту беременности в русском сообществе, а наоборот, жили в кругах и странах, где домашние роды — это норма, нам не нужно было выстраивать оборону».

Но на этом чудеса и удивительные совпадения не закончились. Люся приступает к самому интересному. «Спустя некоторое время после родов к нам стали приезжать друзья: пройти тот же путь от домашних родов до жизни в Бразилии. Мы все глубже погружались в тему не только естественных  родов, но и родов больничных, узнавали обо всех подводных камнях, которые невидимы стороннему наблюдателю или женщине, которая не готовится к своим родам и предпочитает довериться медперсоналу. И чем больше мы узнавали, тем активнее шевелились волосы у нас на головах. Шевеление это вызывалось и чудовищными последствиями медикаментозного вмешательства в ход родов здоровой женщины, и масштабами этого совершенно ненужного и опасного для здоровья матери и ребенка вмешательства, и ценами на роды — огромными невидимыми потоками перетекания финансов, получаемых на теме родов и женско-детского здоровья. А еще феноменальным невежеством медперсонала, о котором даже и не подозреваешь, полагая, что кто кто, но уж медики-то — специалисты своего дела. А еще подменой понятий, запугиванием, правовой безграмотностью. А еще...» — Люся замолкает, показывая, что продолжать можно бесконечно. 

«В общем, в какой-то момент также одновременно к нам пришла идея строительства международной деревни, куда бы могли приезжать женщины со всех уголков мира, жить в прекрасных домиках на лоне заповедной природы, всесторонне готовиться к родам в окружении единомышленников и специалистов, рожать в этих же домиках, адаптировать малыша к новой жизни, а затем уезжать назад, в свои страны, или оставаться здесь жить и дальше, получив официальное право на это», — Люсин тон наполнен гордостью и уверенностью, когда она говорит об этом проекте.

«Главная идея — доступность проживания с учетом возможностей среднего класса. Вся родовая часть, включая подготовку, сами роды со специалистом, послеродовое восстановление будет осуществляться по системе донейшн, когда семья оставляет такую благодарность, какую считает нужной и может себе позволить. Вся социальная часть будет поддерживаться и обеспечиваться за счет инфраструктуры деревни, жилье в которой сдается в аренду, — это позволит нам не зависеть от дальнейших спонсорских вливаний», — по словам Люси, это совершенно новый тип организации сопровождения беременности и родов, не имеющий аналогов в современном мире на данный момент. Первая родильная деревня будет построена в Бразилии, но в планах распространение идеи: «Мы намерены сделать такие пространства полноправной альтернативой роддомам, центрам гуманных родов и домашним родам как таковым — для тех, кому эти варианты не подходят в силу различных обстоятельств, — проговаривает Люся и добавляет. —Так и зародилась Гравита».

«Главная идея — доступность проживания с учетом возможностей среднего класса. Вся родовая часть, включая подготовку, сами роды со специалистом, послеродовое восстановление будет осуществляться по системе донейшн» «Главная идея — доступность проживания с учетом возможностей среднего класса. Вся родовая часть, включая подготовку, сами роды со специалистом, послеродовое восстановление будет осуществляться по системе донейшн»

Но деревня Гравита — лишь часть выросшего из той же идеи проекта мирового масштаба. «Позже мы осознали, что отсутствие альтернативных вариантов организации беременности и родов — лишь вершинка айсберга. Главными проблемами являются отсутствие образования женщин по вопросам физиологии беременности и родов, неимение финансирования родового сектора системы здравоохранения и, как итог, нехватка исследований и достоверной информации, невежество медперсонала. Отсюда несовременная и плохо работающая система родовспоможения, при которой роды превращаются в конвейер, а женщина, в свою очередь, даже не догадывается, что это вопиющее нарушение ее прав. Зачастую женщина не знает, как все должно и может происходить, не представляет, какие у нее вообще есть варианты. Проблем хватает на всех уровнях», — неутешительно подытоживает ситуацию моя собеседница.

«Так родилась идея „Гравитации“ — международного материнского движения за здоровое рождение. Все эти давно накапливающиеся проблемы может начать решать только женщина, никто за нее этого не сможет и не будет делать. Пример других стран нам показывает, что наиболее современный, гуманный и эффективный сектор родовспоможения — в тех странах, где женщины встали на защиту своих прав еще несколько десятилетий назад. Ситуация в России такова, что если мы начнем активно говорить об этих проблемах сейчас, то только через пару десятилетий данная информация распространится на широкие массы и изменения станут наконец-то возможными. Идея движения заключается в объединении родителей и матерей в частности, готовых вкладывать свою энергию в гуманизацию родов в России и мире».

Сейчас обоим проектам всего год и они потихоньку развиваются. Люся перечисляет проделанную работу: «Мы нашли территорию под строительство деревни — 120 гектаров великолепной земли в горах с видом на океан, в 7 километрах от Парати, очаровательного колониального городка, сделали первые вложения, собрали команду. Основная задача сейчас — распространение информации и о проектах в частности, и о ситуации с родовым сектором в России и мире. Семьи, готовые приехать к нам, уже сейчас пишут каждый день, несмотря на то что деревни пока не существует. Тем не менее мы с радостью принимаем эти семьи, помогаем с обустройством и родами, делаем это все, естественно, опираясь на наши принципы о добровольной благодарности. Так что очевидно, что запрос есть уже сейчас».

Люся не боится признавать и определенные трудности в объединении специалистов —  далеко не для всех актуальна социальная направленность проектов по понятным причинам. Сейчас идет поиск единомышленников — тех, кому откликаются главные идеи проекта. Первая: «Чтобы изменить жизнь человека и человечества в лучшую сторону, нужно изменить самое начало человеческой жизни, заменив бесчеловечность, холод, агрессию и насилие на любовь, тепло и заботу!» И еще одна: «Роды не должны быть бизнесом, а здоровье матери и малыша не должны зависеть от размера кошелька родителей или степени „разинутости рта“ специалистов, сопровождающих роды».

«Семьи, готовые приехать к нам, уже сейчас пишут каждый день, несмотря на то, что деревни пока не существует» «Семьи, готовые приехать к нам, уже сейчас пишут каждый день, несмотря на то что деревни пока не существует»

«В БРАЗИЛИИ ВЫ НИКОГО НЕ УДИВИТЕ ДОМАШНИМИ РОДАМИ»

Меня по-прежнему интересует мнение окружающих (видимо, эта социальная надстройка еще не выветрилась из моего воспитания), и я продолжаю расспрашивать Люсю об отношении к домашним родам в России, в Бразилии и во всем мире. «На самом деле все зависит от угла зрения, — честно признается она. — Иногда мне пишут: „А я вообще никакой проблемы не вижу — в моем окружении все рожают дома!“ Или, наоборот: „Вы что, с ума сошли? Рожать дома — небезопасно, вы что, сектанты?“ И первая, и вторая — реальные цитаты женщин, живущих в России. Если говорить про Россию, то официальной статистики [домашних родов] нет. Мы можем лишь догадываться, сравнивая со схожей ситуацией и цифрами в других странах».

Люся приводит статистику, полученную опытным путем: «На мой взгляд, процент домашних родов в России значительно меньше одного! Говорить о популярности этого выбора пока рано. Но в реальных цифрах данный показатель означает, что есть тысячи женщин по стране, ежегодно выбирающие роды дома и остающиеся без поддержки со стороны государства. То есть женщина имеет право рожать дома по закону, но у нее нет возможности воспользоваться медицинской помощью на дому в случае необходимости, так как наш закон почему-то обходит потребности таких женщин и не позволяет акушеркам — специалистам по ведению непатологических родов — оказывать официально помощь вне медицинского учреждения. И именно в этот момент домашние роды становятся небезопасными».

Я интересуюсь, как это организовано в других странах, и Люся объясняет, что есть разные типы акушерок: больничные для больничных родов, домашние — для домашних; есть органы, отвечающие за сертификацию домашних акушерок. «Это не всегда акушерки с профильным медобразованием или просто сестринским образованием. Зачастую это специалисты, проходящие обучение в институтах, признанных государством, но специализирующихся именно на домашних родах, так как везде есть свои нюансы, — подчеркивает она и добавляет, что женщина вправе открыто выбирать себе специалиста. — Он открыто сопровождает такие роды, не боясь уголовной ответственности за нарушение закона, госпитали сотрудничают с домашними акушерками и в случае необходимости быстро по звонку готовы принять женщину, если ее роды в итоге оказались не здоровыми, а патологическими, что может быть выявлено только в процессе родов. Все элементы системы при такой схеме не спорят друг с другом, а работают слаженно во имя здоровья матери и ребенка. Во многих странах государство покрывает расходы на домашние роды, а иногда даже само является их пропагандистом, так как с экономической точки зрения домашние роды государству выгоднее (например, в Великобритании)».

В Бразилии, по словам Люси, обстановка с домашними родами достаточно комфортная. «В Бразилии вы никого не удивите домашними родами. В крупных городах вы можете открыто выбирать себе акушерку из большого списка специалистов, вы имеете право спокойно передумать в процессе и отправиться в госпиталь или сделать это по необходимости — вас примут и не станут задавать лишних вопросов или высказывать свое мнение по этому поводу. В Бразилии, конечно, свои проблемы — 8 из 10 женщин в некоторых штатах рожают путем кесарева сечения. Это быстро и экономически крайне выгодно госпиталям. О женщине и ребенке в таких случаях тоже никто не думает», — неодобрительно заключает она. 

«Традиционные акушерки в Бразилии — это  женщины в национальных поселениях, индейских резервациях, помогающие в родах в своих деревнях, и получившие знания и навыки от своих мам и бабушек» «Традиционные акушерки в Бразилии — это  женщины в национальных поселениях, индейских резервациях, помогающие в родах в своих деревнях и получившие знания и навыки от своих мам и бабушек»

«ЛУЧШАЯ АКУШЕРКА — ТА, ЧЬЕ ПРИСУТСТВИЕ РЯДОМ С ЖЕНЩИНОЙ НЕ ПОНАДОБИЛОСЬ ВООБЩЕ»

За что Люся спокойна, так это за традиционное акушерство. Для меня этот образ окутан тайной и флером суеверий, так что мой эксперт по родам в Бразилии спешит разложить информацию по полочкам: «Итак, есть акушерки с медобразованием, есть акушерки со специализированным образованием, полученным на курсах или в специальном институте. Помимо них, в России и мире существует понятие „духовная акушерка“ — это та, которая опирается в основном на свой многолетний опыт работы, она может иметь медицинское образование, и даже не одно, а может не обладать им вообще».

«Но есть еще один тип акушерок — традиционные. В России они были известны как повитухи, их знания не сохранились в нашей стране. Но их опыт доступен в странах, где сильны традиции и многовековая культура дожила до наших дней. Традиционные акушерки в Бразилии — это женщины в национальных поселениях, индейских резервациях, помогающие в родах в своих деревнях и получившие знания и навыки от своих мам и бабушек, а те, в свою очередь, от своих. И так — до первых людей на этом континенте». Мне начинает мерещиться в ее словах что-то мистическое, но Люся возвращает разговор в рациональное русло: «Это многовековые знания о физиологии и природе человека, которым не в состоянии обучить ни один самый лучший институт мира. Естественно, таким женщинам разрешено принимать роды в своих общинах, и даже есть попытки наладить диалог традиционного сектора с госпитальным».

На традиционную акушерку может выучиться и человек, выросший в современном городе и даже на другом конце планеты. Люся это знает на своем опыте: «Обычно, если вдруг возникло желание пойти именно по этому пути, как оно, например, случилось у меня, необходимо на месяцы или годы приезжать в национальные общины, жить в деревне наряду с ее жителями и учиться прямо в режиме реального времени, перенимать знания у этих удивительных женщин или мужчин (что не редкость)». Через несколько дней после нашего разговора Люся со всей семьей отправляется вглубь Амазонии помогать в волонтерском проекте по строительству так называемой малоки в маленьком индейском поселении — главного места общины, «общего дома», где встречается вся деревня для передачи мудрости и знаний из поколения в поколение. К моменту написания этого текста малока уже достроена и приобрела свое значение для традиционных акушерок, став местом для обмена знаниями и опытом среди них.

В пути Люси к традиционному акушерству есть и другие ступени, о которых она также с удовольствием рассказывает: «Плюс к этому мне посчастливилось обучаться в школе традиционного акушерства Колумбии. Впервые организаторы решили попробовать проводить занятия вне родной страны — каждые два месяца традиционные акушерки и акушеры этой школы прилетают в Бразилию, и самые разные женщины со всех уголков страны и мира получили уникальную возможность передачи этих знаний без необходимости отрываться от своего привычного образа жизни на долгий срок».

Люся показывает мне аптечку традиционной акушерки, и я теряю дар речи: эфирные масла, свечи — и всё. Люся мягко улыбается и подтверждает: «Лучшая акушерка — та, чье присутствие рядом с женщиной не понадобилось вообще. Мягкое сопровождение родов — это максимум использование трав, массажа, пения и танцев». Но ошибочно считать труд акушерки простым, и Люся об этом помнит: «Безусловно, есть бесконечное разнообразие сценариев родов, поэтому подготовка долгая и, по сути своей, бесконечная. Вряд ли найдется акушерка, которая сможет когда-то сказать: „Все, теперь я знаю о родах всё“. Традиционные акушеры, вопреки возможному заблуждению, не являются противниками современной медицины в тех случаях, когда это действительно необходимо. Поэтому в экстренных случаях женщина, конечно, направляется в госпиталь, — отмечает она, но разговор заканчивает на доброй ноте. — Но до этого главный инструмент традиционной акушерки в родах — любовь».

Фото предоставлены Люсей Мараткановой из ее аккаунта в «Инстаграме»