Бурно обсуждаемый законопроект о семейно-бытовом насилии не на шутку всколыхнул общественность. Не остались в стороне от этой дискуссии и мусульмане Фото: «БИЗНЕС Online»

«ДУХОВНЫЕ СКРЕПЫ БЕЗ ОТЦОВСКОГО РЕМНЯ ВБИТЬ В УМЫ ПОДРАСТАЮЩЕГО ПОКОЛЕНИЯ НЕ ВСЕГДА ЛЕГКО»

Нашумевший и бурно обсуждаемый законопроект «О профилактике семейно-бытового насилия в РФ» не на шутку всколыхнул российскую общественность. Помимо многочисленных сторонников, разделяющих идеи законопроекта, у него нашлось и немало ярых противников. Предлагаемый текст закона раскритиковали РПЦ и целый ряд общественных организаций. Против него в Москве провели митинг, а детский омбудсмен Анна Кузнецова заявила, что формулировки законопроекта не соответствуют Конституции страны.

Не остались в стороне от этой дискуссии и мусульмане. Так, на прошлой неделе заместитель муфтия Дагестана Магомед Магомедов, говоря о данной законодательной инициативе, отметил, что «предлагаемое вмешательство в семью приведет к нарушению традиционных семейных ценностей, таких как главенство супруга, ответственность за свою семью, родительское воспитание, отношение детей к родителям, к нарушению приоритетов внутри семьи, к воспитанию детей согласно канонам исповедуемой религии». 

Данная полемика неслучайна. Вокруг законопроекта, по сути, столкнулись две системы ценностей: традиционалистская и современная (модернистская, переходящая местами в постмодерн). Разница между ними хоть и многими не ощущаемая, но вполне определенная. Традиционализм проповедует верховенство коллектива (семьи, рода, нации, государства) над индивидуумом, а современные подходы жизни (которая в новых условиях становится атомизированной) учат обратному — преобладанию индивидуума над коллективом. Отсюда и весь спор: какой из этих полюсов избрать в качестве социального ориентира? Традиционализм не хочет сдавать позиции и окончательно кануть в Лету — в нем есть, безусловно, немало и здоровых вещей. Однако немало и архаики, поэтому его адептам приходится бороться и за сохранение… домашнего насилия как важнейшего инструмента по подавлению индивидуалистских начал в обществе, ведь «духовные скрепы» без отцовского ремня вбить в умы подрастающего поколения, оказывается, не всегда легко.

На самом деле традиционализм по большому счету в модернистском обществе, хотим мы того или нет, уже давно проиграл. От прежнего «я тебя породил, я тебя и убью» не осталось и следа. Наши «староверы» борются нынче лишь за остатки былого всевластия главы семейства — увы, ритуальный призрак прошлого. Однако здесь мы наблюдаем парадокс: соответствующий перелом в умах людей произошел, а вот номинальная доктрина осталась прежней, без особых изменений. Отсюда и нервная агония традиционалистов, судорожно пытающихся сохранить то, что фактически существует лишь в их книгах, но уже не встречается в реальной жизни, по крайней мере в прежнем объеме.

Какие же каноны ислама (читай: средневекового ислама) сегодня выглядят как проржавевший атавизм?

«НИКТО НЕ РЕШАЕТСЯ ЗАЯВИТЬ, ЧТО «КОРОЛЬ-ТО ГОЛЫЙ»

В контексте домашнего насилия такого рода доктринальных приветов из прошлого сохранилось несколько. Об одном из них я уже многократно писал. Это, конечно же, браки с малолетними детьми.

Особенность таких браков в исламе состоит в том, что они заключаются против воли ребенка. Все дело в том, что согласно правилам исламского канонического права, молодожены должны дать взаимное согласие на вступление в брак, что является его важнейшим условием, без которого никах будет считаться недействительным. Однако данное правило распространяется лишь на половозрелых людей. Что же касается детей, не достигших пубертата, то их согласия, по мнению исламских богословов, спрашивать необязательно. Впрочем, достигнув полового созревания, у детей, согласно правилам шариата, появляется так называемый ихтияр, то есть право утвердить/согласиться на брак, который за них заключили старшие, или же отказаться от него. При этом если опекуном ребенка при заключении брака выступил отец или дед, то ихтияр при достижении пубертата у него не появляется, так как считается, что отец и дед не могут даже теоретически преследовать никаких иных интересов, кроме интересов самого ребенка. А раз его интересы были соблюдены, то и отказывать от брака ему незачем. Это насилие над личностью в чистом виде.

Уточню, что под браком здесь подразумевается не платоническая помолвка, а полноценная семейная жизнь, предполагающая и интимное сожительство. Вот почему, например, в исламском каноническом праве прописывается, что признаками достижения совершеннолетия —булюга (то есть пубертата) — у девочек являются два обстоятельства: начало месячных или беременность, если та возникла до прихода первой менструации. Последнее оговаривается как раз на случай заключения раннего брака.

Для подавляющего большинства современных мусульман России подобные вещи кажутся настолько дикими, что нам даже сложно поверить, что все они — нормы шариата. А дело тут, пожалуй, в том, что мы, мусульмане России, по большому счету являемся неофитами, которые после долгого перерыва сызнова приняли ислам, но сделали это вслепую. За привлекательным фасадом исламской проповеди мы не рассмотрели авгиевы конюшни мусульманской доктрины, внедренные туда задним числом и спрятанные на задворках. Но теперь по мере роста религиозного самосознания подзабытые пыльные сундуки отворяются, и на свет Божий потихоньку извлекаются те аспекты средневекового исламского учения (то есть искусственного, повторюсь, внедренного туда после смерти Пророка и первых халифов в угоду правящим элитам тех эпох), которые для нас уже никак не могу считаться приемлемыми.

Проблема, однако, заключается в том, что шариатские нормы, позволяющие вступать в брак с малолетними детьми, канонизированы в исламе. При этом у нас, у современных мусульман, фактически нет никаких общепризнанных богословских инструментов, чтобы выбросить этот идейный хлам на свалку истории. И получается парадокс: эти нормы бессмысленно кочуют из книги в книгу, но никто не решается заявить, что «король-то голый» и пора разобраться, что такое настоящий пророческий ислам, опирающийся на Коран, и чем он отличается от той версии ислама, что нам досталась по наследству со всеми социальными наслоениями.

«МНОГИЕ СОВРЕМЕННЫЕ МУСУЛЬМАНЕ СЧИТАЮТ ДЛЯ СЕБЯ НЕПРИЕМЛЕМЫМ НАСИЛЬСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ ВОСПИТАНИЯ ДЕТЕЙ»

Если браки с малолетними детьми, одобряемые исламским каноническим правом, являются для мусульман скорее имиджевой, нежели реальной жизненной проблемой, то в контексте домашнего насилия, также санкционированного исламской доктриной, есть куда более актуальные вопросы, например методы воспитания детей.

Так, согласно исламским средневековым канонам, если ребенок не хочет добровольно исполнять намаз, то его нужно принуждать к этому физической силой. В подтверждение наши улемы ссылаются на известный хадис, согласно которому Пророк якобы сказал: «Учите ваших детей совершать молитву, когда им исполнится семь лет, и бейте их, если они не молятся, когда им исполнится десять» (Сборники Абу Дауд и Ахмада).

Мусульманские богословы уточняют, что, прививая таким образом ребенку практику богомолья, число ударов не должно превышать десяти. Все дело в том, что существует общее правило, отраженное в другом хадисе, согласно которому «никому не следует давать больше десяти ударов, за исключением случаев, когда полагается наказание от Аллаха» (Сборники Бухари, Муслима и других). Под последним подразумеваются восемьдесят палок в наказание за распитие спиртных напитков и сто палок за совершение прелюбодеяния. Все это в корне противоречит не только нравственной сути изначального послания ислама, но нормам российского законодательства.

Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что многие современные мусульмане и без оглядки на требования российского закона считают для себя неприемлемым насильственные методы воспитания детей, особенно в контексте религии.  Одно дело одернуть ребенка, когда он сует пальцы в розетку или переходит дорогу в неположенном мести или — не дай Бог! — пробует наркотики, и совсем другое, когда речь заходит о почтении к Богу. Разве можно заставить любить Всевышнего, тем более из-под палки?

Данная ситуация усугубляется тем, что расписание пяти намазов не всегда совпадает с физическими возможностями ребенка, особенно в летний период. Вместо того, чтобы привязать время молитв к распорядку дня, как это было при Пророке, мусульманские факихи механистически увязали их исполнение исключительно с движением солнца. В результате, в летнее время утренний намаз в наших широтах приходится совершать в 2–3 часа ночи. Не каждому из детей такое под силу. Отсюда — их неспособность (нежелание) совершать намаз.

Хадис о том, что ребенка нужно силой приучать к намазу, квалифицируется как сахих — достоверный. Однако он в корне противоречит тем идеалам человеколюбия, которые в реальности проповедовал наш Пророк. И у же тем более он противоречит тому, как сам Пророк относился к детям. Он им дарил только любовь и ничего, кроме любви. Все это дает основания утверждать, что данный хадис был приписан Пророку теми ригористами, которые столь нечистоплотными методами стремились реанимировать отброшенные исламом нормы жестокосердия. Увы, у них это частично получилось.

Однако теперь данный вопрос из внутренней полемики мусульман переходит в общеправовую плоскость. Если закон о профилактике семейно-бытового насилия будет принят, то под преследованием окажутся не только экстремистская религиозная литература, как это имеет место быть сейчас, но и многие сборники хадисов и книги по исламской педагогике. Печально, что сами мусульмане не готовы критически взглянуть на свое богословское наследие и принимают за чистую монету плоды средневековой фальсификации. Боюсь, отказаться от положений исламской доктрины, допускающих бить детей, они смогут только лишь из-под «палки государства». Как говорится, клин клином вышибают.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции