Владислав Иноземцев: «За нацпроектами стоит большое лукавство»

На заседании совета при президенте РФ по нацпроектам Владимир Путин сказал, что большинство населения не понимает, как много хорошего делает для него правительство в рамках реализации этих самых проектов Фото: kremlin.ru

«Все наше нефтегазовое «изобилие» — это каких-то 170 ДОЛЛАРОВ на человека в месяц»

— Накануне Нового года прошло заседание совета при президенте РФ по нацпроектам, где Владимир Путин, в частности, сказал, что большинство населения не понимает, как много хорошего делает для него правительство в рамках реализации этих самых проектов. Как вы считаете, нацпроекты способны достичь своей главной цели — поднять уровень благосостояния россиян, который в последние лет пять только и делает, что падает?

— Проблема бедности — это ключевая и экономическая, и политическая тема в нашей стране. Она распадается на несколько составляющих. Первый момент заключается в том, что в целом по уровню подушевого ВВП Россия сейчас находится на среднемировом уровне, то есть ничего выдающегося у нас в плане прорыва в разряд действительно богатых стран не сделано. Почему? На мой взгляд, для успеха в этой сфере страна либо должна иметь современную индустриальную (а еще лучше — постиндустриальную) экономику, и тогда может наблюдаться бурный рост уровня жизни, как это было в странах Юго-Восточной Азии, либо должна сидеть на прочной ресурсной базе, как, например, страны Персидского Залива. У нас нет ни того ни другого. Да, мы говорим, что Россия — это энергетическая сверхдержава, но при этом объем доходов из энергетической сферы у нас на самом деле очень небольшой. Если посмотреть на статистику по экспорту российских нефти, газа и нефтепродуктов, в среднем в год на одного россиянина приходится всего-то 2 050 долларов. Этого у нас никто не хочет принимать во внимание. Все наше нефтегазовое «изобилие» — это каких-то 170 долларов на человека в месяц. Для сравнения: Катар на одного человека с катарским паспортом экспортирует в год энергоносителей на 262 тысячи долларов…

— Катарцев в разы меньше, чем россиян…

— В этом-то и дело. 147-миллионное население России на экспорте энергоресурсов из нищеты не вытащить. А власти занимаются, по сути, только этой отраслью. Владимир Путин на 85 процентах своих переговоров с лидерами других государств так или иначе говорит про поставки российского газа (цены, маршруты, транзит, объемы). Но газ обеспечивал в прошлом году всего… 9,5 процента российского экспорта! Почти половина инвестиций государства и госкомпаний у нас — это энергетическая инфраструктура. Строя и дальше энергетическую сверхдержаву, преодолеть бедность мы не сможем. Для того, чтобы уровень минимальной зарплаты в России поднять вдвое, надо чтобы нефть стоила даже не 100, а почти что 400 долларов за баррель. Это путь тупиковый.

— Но те же нацпроекты во многом нацелены на индустриальное и постиндустриальное развитие, там много говорится об инвестициях в человеческий капитал, высоких технологиях, цифровизации и т. д. На этом пути у России есть успехи в плане повышения благосостояния?

— Юго-Восточная Азия и Центральная Европа выросли экономически очень сильно в последние десятилетия, потому что они производили конкурентоспособную продукцию и занимались ее экспортом, а мы занимаемся импортозамещением. Наша экономическая стратегия не направлена на быстрое повышение уровня жизни в целом. Это основа основ, говоря о причинах российской бедности. Что касается индустриального и тем более постиндустриального развития, то здесь у России успехов, к сожалению, нет. Вся наша экономика практически не требует высококвалифицированной рабочей силы. Если мы посмотрим на экономики Западной Европы, США и даже Китая, то реально увидим, что создается много рабочих мест в высокотехнологических отраслях. Там, где требуется квалификация, там растут зарплаты, там фактически возникает рынок не покупателя рабочей силы, то есть предпринимателя, а продавца — самого работника. Люди с уникальными способностями и квалификацией сами диктуют размеры своей заработной платы. Но в России таких отраслей практически нет. У нас массовый характер имеет низкоквалифицированная рабочая сила, работодатель диктует ей свои условия. Плюс к этому мы страна, которая имеет самый большой миграционный «навес» над рынком труда. В этих условиях цена на труд еще больше снижается. Правительство, судя по всему, взяло четкий курс на поощрение трудовой миграции. Приезжают политически более бесправные люди, возникают надежды на то, что они якобы «решат» российские демографические проблемы. Массовый завоз дешевой и неквалифицированной рабочей силы обнуляет возможности существенного роста зарплат на массовом рынке труда. Я еще во времена президентства Дмитрия Медведева писал о том, что почти все успешные модернизации происходили там, где рабочая сила была в дефиците. В Европе, несмотря на рассказы наших госСМИ об ужасах иммиграции, на самом деле не такой большой приток рабочей силы. В результате там с 1980-х годов быстро росли и зарплаты, и производительность труда. В США за последние 50 лет численность занятых выросла на 96,7% (почти вдвое), а в 12 «старых» странах ЕС — всего на 20,4%. Поэтому в Штатах предприниматель может диктовать условия, соответственно, и соцгарантий меньше, и почасовая оплата меньше. В России, если сравнивать нашу страну с США, еще больше сверхпредложение на рынке труда и, таким образом, у предпринимателя нет мотивации к повышению зарплат.

«Муниципальные службы нанимают мигрантов тысячами. Можно сказать, что многие россияне туда бы не пошли, но только на эти зарплаты. Мало кто понимает, что если бы не дешевое предложение труда мигрантов, то зарплаты там были бы выше» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Разве выходцы из Средней Азии создают конкуренцию россиянам? Ведь их квалификация нацелена на узкие ниши, где зарплаты традиционно низки: ЖКХ, городской транспорт, прислуга, сельское хозяйство…

— Это не такие уж и узкие ниши. Если мы возьмем, например, сферу обслуживания, то она создала в России за последние несколько лет наибольшее количество новых рабочих мест. Еще и муниципальные службы нанимают мигрантов сотнями тысяч. Наверное, можно сказать, что многие россияне туда бы не пошли, но только на эти зарплаты. Мало кто понимает, что если бы не дешевое предложение труда мигрантов, то таких зарплат там бы не было — они были бы выше. Я ничего не имею против трудовой миграции, но, объективно говоря, это взаимосвязанные вещи. Не потому зарплаты низкие, что россияне не идут на такую работу, а потому, что за эту зарплату согласны работать иностранцы.

— Проблема бедности характерна не только для среднеразвитых стран, таких как Россия, но и для высокоразвитых. Получается, что мы в тренде и проблема низких доходов в России не так уж и остра на общемировом фоне. Или нет?

— Да, в США и странах Западной Европе число людей, получающих доходы ниже прожиточного минимума, устойчиво держится на уровне около 15 процентов. Реально доля таких работников на Западе колеблется от 20–23 процентов в Португалии и Греции, до 13–15 процентов в США. Так или иначе, это очень значительная группа населения, которая с начала 90-х годов обозначается как working poor (работающие бедные). Это и на Западе проблема, но там включается социальная политика. Люди, получающие низкую зарплату, обладают правом на большое количество разного рода пособий, как денежных (в основном в Европе), так и не денежных, как в США, где есть продуктовые талоны и прочее. Если посмотреть на программу food stamps (талонов на питание) в Штатах, то получателями ее являются больше 40 миллионов человек. Это большая масса людей и суммы, выплачиваемые им, достаточно приличные. В среднем одинокие люди получают этих талонов на 192 доллара в месяц, а семьи — на 640 долларов. Объем финансирования только продуктовой социальной программы, которую оплачивает минфин США, в 2018 году составил 63,4 миллиарда долларов, что существенно превышает российский оборонный бюджет. В Европе таких программ «в натуре» гораздо меньше, но и там идет поддержка малоимущих, через строительство дешевого жилья, льготную аренду и там много чисто денежных пособий — выплаты на детей, пособия по безработице или если ты, скажем во Франции, получаешь меньше 950 евро в месяц, тебе доплачивает государство, даже если ты работаешь неполный рабочий день. В итоге все эти пособия приводят к тому, что в Европе средний уровень бедности падает с 16–19 процентов, каким он был бы, если б люди жили только на зарплату, до 4–5 процентов, в США — с 13–15 до 7–9 процентов. Уровень государственного вспомоществования там громадный, причем такие щедрые соцпрограммы полезны для развития экономики. Люди, сидящие на пособиях, тратят почти все свои деньги на локально произведенные товары. Они не будут покупать предметы роскоши, они затариваются дешевой местной едой, и, хотя и приобретают в основном китайский ширпотреб, оплачивают огромное количество услуг, производимых на месте. Поддержка социально незащищенных слоев разгоняет экономический рост.

В России же такой развитой системы помощи бедным не существует.

— Но у нас вроде бы выделяются большие деньги на социальные программы…

— Да, но они почему-то идут в основном опосредованно. У нас очень мало прямой помощи малоимущим. А должно быть так: вот тебе, к примеру, купон, на который (возможно, с доплатой) ты можешь купить частную медицинскую страховку. Тем самым разовьется конкурентный медицинский сектор. Сейчас же никто не знает, на что уходят выделяемые на здравоохранение деньги и на сколько выше рыночных цены на закупаемые властями лекарства. И тысячи людей обивают пороги минздрава, пытаясь получить бесплатные лекарства. Не проще ли предоставить им денег на их покупку?

Идея дать деньги в руки бедных — это то, чего у нас сегодня не хотят, но это то, чему нет альтернативы и что делается везде.

«Доходы «вышесреднего» класса тянут среднюю зарплату в РТ вверх. Но, если мы возьмем татарскую глубинку и сравним ее с башкирской или удмуртской, особой разницы в уровне доходов (крайне низких) не увидим» Фото: «БИЗНЕС Online»

«в Татарстане, в отличие от многих субъектов РФ, сложилась весьма благополучная высшая прослойка среднего класса»

— Есть мнение, что население России вовсе не бедное. Просто мы уже живем в постиндустриальном обществе, какой регион ни возьми, официально занятыми являются от силы половина трудоспособного населения, остальные — самозанятые, фрилансеры, программисты на аутсорсинге и т. д. Добавим зарплаты «в конвертах» — и получается, что доходы россиян куда выше, чем показывает официальная статистика. Вы с такой логикой согласны?

— Мне кажется эта картина далека от действительности. Теневые доходы, конечно, существуют. Около 20 миллионов занятых никто не видит, их не могут отразить в статистике — это факт очевидный. Но люди, которые работают неофициально, как правило, не имеют особо высоких зарплат. Сомневаюсь, что при средней зарплате по стране в 48 тысяч рублей можно нанять 20 миллионов человек нелегально на зарплату выше средней. Конечно, есть богатые люди, которые нанимают прислугу и платят ей «в конвертах» большие по российским меркам деньги, — но это всего несколько процентов населения. А огромное количество строителей, подсобных рабочих, репетиторов, нянь и т. д., которые работают неофициально, не особо-то шикуют. Если мы посмотрим подоходный налог, то с официальных доходов он составляет более 3,7 триллиона рублей в год. Допустим, прибавим к этой сумме еще 500 миллиардов, ну хорошо, 800 миллиардовза счет вывода из тени самозанятых. Эта сумма не изменит радикально ситуацию с бюджетом. У нас профицит федерального бюджета превысил 3 триллиона рублей за 10 месяцев минувшего года.

Но есть другая проблема: когда люди слышат, что в таком-то регионе средняя зарплата 38 тысяч или 40 тысяч рублей, то большинство говорит, что таких денег они никогда не видели. В американской, к примеру, статистике вообще невозможно найти показатель по средней зарплате, есть только понятие «медианный доход», это когда половина населения получает больше некоей суммы, половина — меньше. Речь должна вестись именно о медианной, а не средней зарплате, когда суммируется зарплата разнорабочего и топ-менеджера и выводится среднее арифметическое, которого в реальности в виде зарплаты никто не получает. Медианная зарплата всегда будет существенно ниже выдуманной среднеарифметической. С помощью этого приема со средней зарплатой российская статистика приукрашивает ситуацию.

— Недавно РИА «Новости» на основе данных Росстата составило рейтинг российских регионов именно по медианным зарплатам. Татарстан оказался на 39-м месте, что вызвало недопонимание в республике, поскольку считалось, что средняя зарплата там гораздо выше. Чем объясняются такие парадоксы, ведь РТ вроде бы высоко котируется по уровню жизни среди других российских регионов, если, конечно, не брать в расчет Москву и Санкт-Петербург?

— Это исследование прекрасно иллюстрирует то, о чем я говорил ранее. Мы видим парадоксальную в плане доходов населения ситуацию в успешных регионах России. К их числу, безусловно, относится Татарстан, который быстро развивается на государственных вложениях в связи с Универсиадой, юбилеем Казани и так далее. Плюс республика развивается на нефтянке и на нескольких крупных предприятиях. Регион растет в экономическом плане, в том числе благодаря прекрасно обустроенной Казани — современному городу, куда стекаются люди и из соседних регионов с достаточно высокими доходами. Вопрос заключается в том, что в Татарстане, в отличие от многих субъектов РФ, сложилась весьма благополучная высшая прослойка среднего класса. Эти люди получают хорошие доходы, заняты в успешных компаниях. Доходы «вышесреднего» класса тянут среднюю зарплату в РТ вверх. Но, если мы возьмем татарскую глубинку и сравним ее с башкирской или удмуртской, особой разницы в уровне доходов (крайне низких) не увидим. Медианная зарплата как раз прекрасно показала бы, что разница между Татарстаном (за исключением Казани, Набережных Челнов и еще двух районов, где сосредоточена нефтедобыча и нефтехимия) и соседними не столь благополучными регионами почти исчезает. Но расстраиваться татарстанцам не стоит. Если мы посмотрим на медианную зарплату в Москве, думаю, у многих вообще произойдет взрыв мозга.

«Официально средняя зарплата в Москве в июне 2019 года находилась на уровне 96,3 тысячи рублей в месяц, но, если мы возьмем медианную, она окажется равной всего 66 тысячам» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Неужели в столице так плохо обстоят дела с доходами населения? Ведь считается, что Москва «жирует» за счет провинции, а москвичи, что называется, зажрались?

— Официально средняя зарплата в Москве в июне 2019 года находилась на уровне 96,3 тысячи рублей в месяц, но, если мы возьмем медианную, она окажется равной всего 66 тысячам, а в Петербурге, например, составит всего 51,2 тысячи рублей, то есть всего на каких-то 4 процента выше мифической средней по стране.

— Наверное, это за счет тех же гастарбайтеров, которые портят «среднюю температуру по больнице»?

— Москва — очень сложный в социальном аспекте регион. Москву и Питер в плане зарплат нужно считать не по прописанным, а по работающим в этих городах людям. Недавно было исследование, показавшее, что подоходный налог в Москве платят жители почти 40 регионов России. Люди приезжают, работают, платят на месте подоходный налог, при этом их зарплаты ниже, чем у москвичей. Московские работодатели затем и привлекают не только иностранцев, но и жителей российских регионов, чтобы меньше платить сотрудникам. Лишь медианная зарплата показывает реальное положение дел на рынке труда столицы России. В Москве и Питере, конечно, не редкость зарплаты по миллиону рублей в месяц, именно они задирают среднюю зарплату в статистике. Но медианные зарплаты даже в столицах, как я уже сказал, не так велики.

— Значит, купающаяся в деньгах Москва — это миф?

— Здесь многие купаются в деньгах, и это «тащит» вверх цены на товары, недвижимость, парковки, не говоря уже о стоимости частного образования и здравоохранения в столице. Но надо понимать, что московские пенсионеры хотя и живут лучше российских, но, извините, не в разы. А если мы добавим к Москве ее города-спутники, которые работают на столицу, станет очевидно, что в целом население этого мегарегиона вовсе не шикует.

«Во всей российской промышленности занято не более 8–10 МИЛЛИОНОВ человек»

— Если по статистическим данным о благосостоянии россиян судить сложно, то какие критерии здесь применимы?

— Портрет российской бедности такой — это прежде всего люди в возрасте, у нас подавляющее большинство пожилых бедные, в отличие от западных стран. Затем это люди с детьми или неполные семьи (около четверти российских детей растут в бедности, и почти треть таких, которые живут в неполной семье). И, конечно, это люди в неблагополучных регионах, где, объективно говоря, просто нет денег и прилично оплачиваемой работы.

— Еще «майские указы» Владимира Путина 2012 года предусматривали создание 25 миллионов высокотехнологичных и высокооплачиваемых рабочих мест. Насколько масштабным стало это явление спустя более чем 7 лет? Появилась ли в России рабочая аристократия?

— С одной стороны, рабочая аристократия появилась, особенно в последние годы, когда наметилось оживление в промышленности и программы по импортозамещению. Спрос на квалифицированных инженеров и рабочих серьезно вырос. Эти люди получают довольно высокие, особенно на фоне средних по регионам, зарплаты. Но это очень узкая прослойка. Во всей российской промышленности на сегодняшний день  заняты не более 8–10 млн человек. Из них несколько сотен тысяч человек обладают компетенциями в высокотехнологичных отраслях и получают достаточно хорошие зарплаты. Ни о каких миллионах, тем более десятках миллионов, как видно, не может идти и речи.

Кроме того, в России очень высокий уровень зарплат у управленцев. За последние 10–12 лет резко вырос разрыв между обычным персоналом компаний и топ-менеджерами или даже просто менеджерами на уровне начальников отделов и управлений. Этот разрыв в доходах составляет десятки раз. Мы знаем о том, что сегодня российские топ-менеджеры получают подчас в разы больше зарубежных коллег. Кейс Дмитрия Рогозина говорит о том, что разрыв между ним и директором НАСА по зарплате составляет больше 10 раз. Герман Греф получает в 50 раз больше, чем руководитель американского федерального резерва — Центрального банка. Не до конца понятно, в чем уникальность компетенций этих людей, которая обеспечивает им такие высокие доходы.

Наша бедность вызывает такое пристальное внимание в обществе именно в контексте неравенства. Если бы страна была бедной равномерно, как был беден Советский Союз, тема бы так остро не поднималась. Да, конечно, в СССР были отдельные люди, которые имели в разы больше, чем остальные, но они так сильно не выделялись на общем фоне.

«Герман Греф получает в 50 раз больше, чем руководитель американского федерального резерва. Не до конца понятно, в чем уникальность компетенций этих людей, которая обеспечивает им такие высокие доходы» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Звучат предложения снизить уровень неравенства, реформировав систему налогообложения. Последняя инициатива — отменить НДФЛ для самых малообеспеченных, введя налоговый вычет в размере МРОТ. Для компенсации выпадающих доходов бюджета предлагается поднять НДФЛ для богатых примерно до 16 процентов, отменив таким образом нынешнюю плоскую шкалу подоходного налога в 13 процентов. Как вам такая идея?

— Да, уменьшать уровень бедности в мире принято путем увеличения налогов на богатых. Но не везде это есть. Скажем, в Америке после налоговой реформы Дональда Трампа впервые 400 самых богатых семей заплатили налоги по ставке меньшей, чем низшие 50%. То есть в США практически вышли на плоскую шкалу подоходного налога. Но и в Европе, и в Америке люди, которые получают среднюю для России зарплату, вообще ничего не платят в виде налогов. Налогообложение стартует с доходов от 500–800 евро в ЕС, в Штатах самые малообеспеченные 20 процентов населения подоходный налог не платят. Что касается указанной вами инициативы, я бы ее несколько конкретизировал. Во-первых, нужен не вычет в виде МРОТ (в этом случае мера коснется всех и сильно сократит доходы бюджета), а именно освобождение от налога тех, у кого доход меньше МРОТ, тогда от схемы выиграют реально бедные, а бюджет не почувствует существенных проблем. Во-вторых, не нужно повышать НДФЛ до 16 процентов, так как это сильно ударит по среднему классу, который зарабатывает деньги с большим трудом, а богатые такого повышения не заметят. Я бы скорее поддержал инициативу депутатов от «Справедливой России», многократно проваленную в Думе, о повышении НДФЛ до 18 процентов только для заработков от 24 миллионов рублей в год и выше. Эта мера затронула бы всего несколько десятков тысяч человек, но в значительной степени компенсировала бы потери от отмены налога на бедняков.

«Главная тайна состоит в том, что Россия на самом деле страна бедная»

— Если говорить о прогнозах на 2020 год, то, на ваш взгляд, пойдет ли правительство на отмену НДФЛ для малообеспеченных? Это же напрашивающееся решение.

— У нас государство любит взять у людей деньги в виде налогов, провести через бюджетную систему и во что-то вложить якобы ради людей. Вопрос в том, каков размер того пирога, который пытаются распределить, чтобы решить проблему бедности. Если взять общий бюджет здравоохранения, например, и тот, что проводится через региональные и федеральный бюджеты, и через ОМС, он составляет в этом году 2,9 триллиона рублей. Это, на первый взгляд, кажется большой и даже огромной суммой. Но если мы поделим эти деньги на всех жителей России, то на каждого россиянина — от ребенка до пожилого человека — придется чуть меньше 20 тысяч рублей (300 долларов в год). А если мы возьмем, к примеру, Германию (я уж не говорю про Швейцарию) это будет примерно 5,5 тысячи евро. Понятно, что в России ниже зарплаты врачей, дешевле медицинские процедуры, но, когда мы говорим о сложных операциях, оборудовании и медицинских процедурах, цены на них не могут отличаться в 10 раз. Поэтом и получается, что у нас готовы за эти мизерные деньги обеспечивать базовое здравоохранение — условно говоря, пенициллин, йод, бинты, корвалол, но, как только дело доходит до высокотехнологической помощи, мы проваливаемся катастрофически. Отстаем от, допустим, США в 12–20 раз по числу замены суставов, высокотехнологическим сердечно-сосудистым операциям и прочему.

«У нас государство любит взять у людей деньги в виде налогов, провести через бюджетную систему и во что-то вложить якобы ради людей. Вопрос в том, каков размер того пирога, который пытаются распределить, чтобы решить проблему бедности» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы хотите сказать, что огромные природные ресурсы, 550 миллиардов долларов золотовалютных резервов, мегастройки и супероружие не говорят о том, что Россия страна богатая?

— Главная тайна состоит в том, что Россия на самом деле страна бедная. Бюджетные расходы в РФ в расчете на одного жителя страны ниже, чем в Америке, приблизительно в 14 раз. Ниже, чем в самых богатых странах Евросоюза, — в 20–26 раз. А если мы посмотрим в расходах бюджета на один квадратный километр, то разница по сравнению со Швейцарией не в нашу пользу составит… 365 раз (иначе говоря, скромные швейцарцы тратят на обустройство одного квадратного километра своей территории — а в Швейцарии необжитая часть страны в процентном отношении к общей площади сопоставима с нашей — за один день столько, сколько российские власти за год). Теми деньгами, которые есть в наших бюджетах, поднять уровень жизни в стране невозможно. Выход в том, чтобы дать населению налоговые вычеты за оплату тех или иных услуг. Надо уменьшать излишний прогон денег через бюджеты и внебюджетные фонды, за счет которого жирует бюрократия. Это именно тот путь, который подходит странам с таким, как у нас, уровнем развития.

— У нас вместо этого подняли на 2 процента НДС и финансируют за этот счет нацпроекты…

— Сама по себе идея с нацпроектами, может быть, и неплохая. Но с ними есть две большие проблемы. Нацпроекты делались в разных странах, и главное, что от них рассчитывали там достичь, — это очень сильный мобилизующий эффект. Допустим, есть нацпроект построить пять железных дорог и вот через 8 лет они построены и по ним ходят поезда. Но задания по нашим нацпроектам описаны как медленное, устойчивое развитие. «Довести охваченных амбулаторной помощью в регионах от 55 до 80 процентов к 2024 году» и далее в том же духе. В чем здесь ощущение прорыва? Нацпроектов должно быть немного, но у них должен быть зримый результат, который мобилизует экономики и граждан. Вот мы хотим, чтобы в каждом городе с населением от 500 тысяч человек был аэропорт, и вот бац — они стоят лет через пять. Это люди поймут: не было — и стало. А когда это идет в режиме общих разговоров, мобилизации не происходит.

Второй момент в том, что за нацпроектами стоит большое лукавство. Иностранцы вообще многое у нас не понимают. Я несколько лет назад общался с западными политологами, которые выражали ужас по поводу того, что наш президент создал Нацгвардию, они подозревали, что государство призвало под ружье дополнительно 400 тысяч человек, и, наверное, с помощью этих войск собирается начать какие-то массовые репрессии. Я им объясняю — ничего не создано, просто в Нацгвардию переименованы Внутренние войска МВД, ни одного лишнего человека там не появится. У людей просто наступал шок.

— По-моему, численность внутренних войск после этой реформы даже сократилась…

— Вот именно. Но этого поначалу мало кто понимал. То же самое с нацпроектами. А что, у нас бюджет увеличился на 20 триллионов рублей (именно столько должно в целом уйти на их реализацию)? Да нет же, он такой же. Российский бюджет в плане расходов уверенно растет по 7–8 процентов в год, не более. Фокус в том, что прежний бюджет, распределяемый по отраслям, был переведен на проектный принцип. И подсчитать, сколько тратится на конкретные сферы госуправления, стало невозможно. Расходы на здравоохранение, например, теперь запущены по пяти проектам. По сути, нацпроекты — это просто масштабное перераспределение денег внутри бюджета с появлением дополнительных кураторов этого увлекательного процесса. Но это не дополнительное финансирование программ, которые в конечном итоге должны сделать россиян богаче, а их жизнь комфортнее. Ну а без дополнительных денег прорыва ожидать, конечно, не стоит. Смотрите: на нацпроекты к 2024 году будут выделены 20 триллионов рублей. Простите, откуда они будут выделены? Если бы мы добавили 20 триллионов к общим бюджетным расходам, прорыв, наверное, случился бы. Проблема только в том, что их никто не добавляет.

«Вот город Вашингтон, где нет компьютерных компаний, где доминируют правительственные учреждения, — встречать в нем каждый день на улицах десятки русскоговорящих людей нет никаких оснований. Но они там есть, и очень много» Фото: Азат Ахунов

«Если экспроприировать собственность 200 самых богатых россиян, это увеличило бы зарплаты всех остальных в полтора раза на один год»

— Еще один аспект проблемы бедности — это отток за границу наиболее квалифицированных российских кадров. Они либо физически уезжают, либо, оставаясь в России, работают на иностранные компании через интернет, платят налоги там да и тратят свои деньги в основном тоже не в России. Насколько распространено это новое отходничество и не приводит ли оно к тому, что потенциально обеспеченные россияне становятся богатыми там, а здесь остаются бедные, все глубже затягивая страну в петлю неискоренимой бедности?

— Такое явление, безусловно, имеет место. Но эта тема весьма неоднозначна. Количество россиян, постоянно живущих за границей, выросло катастрофически. Я начиная с середины нулевых подолгу жил в Западной Европе и Америке — могу сказать, что число людей, говорящих по-русски, в Париже, Вене, Лондоне, Вашингтоне увеличилось в разы. Причем меня иногда удивляет этот факт, поскольку в некоторых местах наших соотечественников в принципе не должно быть в таких количествах. Вот город Вашингтон, где нет компьютерных компаний, где доминируют правительственные учреждения, — встречать в нем каждый день на улицах десятки русскоговорящих людей нет никаких оснований. Но они там есть, и очень много. Причем наши соотечественники на Западе часто не оставляют впечатление людей, работающих в высокотехнологичных отраслях. Допустим, в Европе очень много наших работает в сфере обслуживания, в торговле, которая уже во многом ориентирована на русских покупателей, в других сферах, которые не ассоциируются с высокими доходами, с одной стороны. С другой, я бы сказал, что очень много русских в Европе явно вообще нигде не работают. У меня возникает ощущение, что значительная часть уехавших из России получает свой доход из нашей страны.

На этот вопрос очень интересный ответ дает статистика трансграничных переводов частных лиц. Россия получает их очень мало. Она находится в этом году по данному показателю на 18-й позиции, немного опережая, например, Непал, несмотря на то, что объем эмиграции из России колоссальный. Первые места занимают Мексика, Индия, Нигерия, то есть страны, активно экспортирующие рабочую силу. Из этих стран люди массово уезжают зарабатывать и поддерживают оставшихся дома. В России этот феномен практически неизвестен. Для нашей страны баланс трансграничных переводов отрицательный — россияне отправляют за границу в три раза больше, чем получают. Уезжающие либо теряют здесь корни, либо сохраняют их, но, как это ни парадоксально, в сторону выкачивания денег из страны (на Украине и в Молдове, например, эмигранты присылают домой в среднем в 20 раз больше, чем получают из своих родных стран).

— Причины нынешней эмиграции экономические?

— Основной мотив отъезда сегодня не вполне экономический. Люди просто стремятся дать более высокий уровень образования детям и обеспечить им и себе более высокий уровень комфорта. К примеру, не хотят переживать по поводу того, что у них сгорят вклады в «лопнувших» банках или им заморозят пенсионные накопления. Мои одногрупники по университету, которые сделали успешный бизнес, «откешились» и сегодня прекрасно живут в особняках под Москвой, порой прислушиваются к своим детям, которые выучились в Европе и остались там. Дети приезжают к родителям в особняк на Рублевке и говорят: «Вы чего здесь забыли? Продайте этот особняк и купите гигантский дом в Нидерландах, отложите несколько миллионов (не рублей) на пенсию, будете ходить в центр города пешком, не будете торчать два часа в пробках на этой несчастной Рублевке, посмотрите, что вы здесь едите и чем дышите, вы сошли с ума!» Не зря же едва ли не все дети, например красноярской элиты, живут во Франции и Германии, потому что в этом городе просто нечем дышать и уровень онкологии там существенно выше, чем в среднем по России (каждый шестой из умерших здесь — от злокачественных опухолей).

— Власти России разве не видят того, что мы достаточно быстро превращаемся в страну бедных с плохой экологией и крайне некомфортной жизнью?

— Они это понимают. Но чтобы что-то сделать, надо наступить на горло собственной песне о великой державе и заняться насущными проблемами, при этом не будучи уверенным, что их удастся решить. Российская экономика в своем нынешнем состоянии просто не в состоянии обеспечивать нам всем более высокий уровень жизни. Конечно, отток капитала большой, офшоры забиты российскими деньгами, чуть ли не каждый полковник ФСБ — рублевый миллиардер, но это не та ситуация, когда, если бы она завтра исчезла, у всех зарплаты повысились бы в три раза. Если, условно говоря, экспроприировать всю собственность 200 самых богатых россиян (а, замечу, это вовсе не значит получить живые деньги — на 80–90 процентов она состоит из предприятий и недвижимости, находящихся в России), это увеличило бы зарплаты всех остальных в полтора раза на один год. И всё.