«Владыка был человеком мира, человеком, который понимал, что Всевышний един…»

«ВОССОЗДАНИЕ СОБОРА БЫЛО МЕЧТОЙ ВЛАДЫКИ»

Татьяна Ларионова исполнительный директор некоммерческой организации «Республиканский фонд возрождения памятников истории и культуры РТ»

— Конечно, еще переполняют и слезы, и чувства. Я очень уважаю владыку, даже пока не могу говорить о нем в прошедшем времени. Мы знаем его как политика, человека, религиозного деятеля. Он много общался с населением через слово, через средства массовой информации и всегда пытался донести свои добрые мысли и пожелания. При этом ценил мнение людей, с кем он работал, — он очень любил слово «соработничество»: для него всегда подобное было очень важным. Однажды он позвонил мне из Москвы, ехал на прямой эфир на телеканал «Спас». Помню, меня больше всего поразили звонки в эфир из Беслана. Столько женщин благодарили владыку за то, что он когда-то спас их детей. Что он в очень тяжелые для Беслана дни был с людьми, не боялся ни пуль, ни снарядов и делал для людей все, что мог. Вот в этом, наверное, наш Феофан.

Невосполнимая утрата. Это понимают сегодня наверняка все вне зависимости от вероисповедания. Потому что прежде всего владыка был человеком мира, человеком, который понимал, что Всевышний един и только в мире все конфессии могут как-то двигаться к добру. Взаимопонимание между людьми, народами в нашей республике он ценил, наверное, как самое большое достояние республики.

Я вспоминаю, когда еще только-только он начал свою деятельность в республике, мы занимались включением Свияжска в список всемирного культурного наследия. Меня пригласили в Париж, в ЮНЕСКО, на семинар по мировому, религиозному наследию. И для сведения я отправила эту информацию и владыке Феофану, и муфтию Камилю хазрату. Владыка тогда сразу же откликнулся и сказал: «Мы поедем все втроем». И мы вместе были на этом совещании. Владыка со свойственным ему характером — он не мог оказаться в стороне, если вопрос был серьезным, принципиально важным, — вышел к трибуне и выступал. Не только о православном наследии, но и о том, что в Республике Татарстан религиозное наследие — это достояние всего народа. Вне зависимости от того, православное или исламское наследие, мы его ценим, дорожим и готовы сделать все, чтобы сохранять и приумножать. Он во всем был таким.

Я особо вспоминаю сейчас наши встречи, совещания, обсуждения, связанные с собором Казанской иконы Божией Матери. Воссоздание собора было мечтой владыки. И он не просто мечтал, а многое делал для того, чтобы реализовать эту идею, проект в жизнь. Мы много общались, он многому учил с точки зрения следования православным канонам, традициям православным в интерьерах, живописи собора. К этому владыка относился очень бережно. Он мог не спорить в вопросах, связанных с архитектурными решениями, зная, что мы четко следуем проектам, фото-, архивным материалам, которые сохранились. Но ко всему, что касалось содержания пещерного и верхнего храмов, он относился очень трепетно и взыскательно. Слава богу, он успел лично освятить пещерный храм. Мне очень жаль, что его последняя мечта, главная, основная в его жизни в последние годы, завершится без его участия. Но с его благословением, с памятью о нем. В том, что здесь все будет сделано с учетом его пожеланий, я не сомневаюсь.

Буквально на прошлой неделе мы с ним очень долго говорили по телефону. Может быть, это было его предчувствие, прощание… Много было воспоминаний, добрых слов в адрес друг друга сказано. Я очень искренне соболезную и родным его, и близким, и единомышленникам, и единоверцам, всему Татарстану.

Игумен Евфимий (Моисеев) ректор Тульской духовной семинарии

— Новость, безусловно, очень скорбная и печальная, потому что владыка всегда был очень бодрым человеком. Пишут, что он умер от осложнений, вызванных ковидом… Я не знал этих подробностей, что он болел. Получается, что чаша сия не миновала и его. Хотя его сложно было назвать здоровым человеком. У него имелись проблемы с сердцем, это всем известно, он лечился. Но тем не менее такая новость все равно прозвучала как гром среди ясного неба. Потому что мы с ним регулярно созванивались, и относительно недавно тоже. Я слежу за событиями в Казани, Татарстане и вижу, что во многих мероприятиях он принимал участие, в частности в богослужении Казанской иконе Божией Матери. Поэтому, конечно, все это очень неожиданно, скорбно и печально.

Если же говорить о достижениях владыки на казанской кафедре, то первое, что я бы отметил, — его усилиями уровень церковно-государственных отношений был поднят на очень высокую планку. И то же самое можно сказать о межконфессиональных отношениях. Они стали очень гармоничными, полноценными. В этом плане владыка Феофан был большим мастером с большим опытом, церковным дипломатом. И, конечно, масштаб его личности, этой фигуры церковного иерарха, церковного политика и церковного дипломата в полной мере соответствовал масштабу Республики Татарстан. Поэтому сразу можно сказать, что будет сложно найти адекватную замену владыке — это совершенно ясно.

Я, буквально только получив эту скорбную весть, подумал, что владыка на каждой кафедре, где он находился, строил собор и ни разу, ни в одном случае, не успел его достроить и освятить. Как было в Магадане, Ставрополе, Челябинске. Единственное, может быть, исключение — это Ульяновск, где он достраивал собор, завершал его строительство. И вот теперь Казань. В принципе, храм уже стоит и сверкает своим благолепием, но, к сожалению, владыка не дожил до его освящения. Освящен был только нижний придел в начале 2020 года, но великое освящение данного храма пока только еще предстоит. Но в любом случае это, конечно, такой зримый памятник его трудам, к сожалению, достаточно краткосрочным, но очень и очень эффективным на казанской кафедре. Ведь владыка пробыл здесь чуть более пяти лет митрополитом Казанским и Татарстанским — это, конечно, небольшой срок по историческим меркам.

И вот что еще, о чем обязательно нужно сказать. Это его труды по развитию Казанской духовной семинарии. Известно, что он все-таки стремился к возрождению духовной академии, такие планы были, и мне о них известно. Даст бог, они когда-нибудь воплотятся в жизнь, но в данном случае это, несомненно, заслуга владыки Феофана — актуализация идей возрождения Казанской духовной академии и ряд важных шагов в данном направлении.

«ЧЕЛОВЕК СМЕРТЕН, НУЖНО ВСЕМ ПОМНИТЬ, ЧТО ЭТА ЖИЗНЬ — НЕ НАШЕ КОНЕЧНОЕ ПРИСТАНИЩЕ»

Камиль Самигуллин муфтий Татарстана

— Мы были с ним в очень хороших отношениях, он во всех наших мероприятиях участвовал, и мы в свою очередь, когда у них были форумы, обязательно старались присутствовать на них. Во всех его речах, вспомните, он всегда говорил, что есть «такая лаборатория, которая называется Татарстан, что нас надо изучать, приезжайте к нам и посмотрите на эту лабораторию». Такое наверняка слышали многие. Этим самым он показывал, что был сторонником сохранения добрососедских отношений, тем более у нас, в Татарстане, есть такой принцип, что мы не поднимаем вопросы, в которых у нас есть разногласия, потому что у нас имеется очень много моментов, над которыми нужно вместе трудиться, например вопросы об абортах, наркомании. Существует очень много пагубных вещей в обществе, над которыми нужно вместе трудиться. Владыка это очень хорошо понимал.

Новость о его кончине потрясла, никто не ожидал, не думал. Это еще раз напоминает нам о бренности нашей жизни, о том, что нужно пересмотреть свои дела. Я еще недавно был вместе с ним на каком-то мероприятии, а вот на последнем, посвященном Дню народного единства, присутствовал уже его зам. Феофан находился тогда в Москве, про болезнь ничего не говорили. И мы часто с ним созванивались, он звонил просто узнать, как дела.

Игумен Гавриил (Рожнов) наместник Раифского Богородицкого мужского монастыря

— С тяжелым сердцем, конечно, восприняли эту новость. Владыка меня и отца Симеона Свияжского назначил на Раифу, Свияжск. Это первые наши такие ответственные места служения. Владыка запомнится таким отцом, который наставлял, где-то ругал, но всегда помогал. К нему можно было обратиться в любой момент — позвонить, спросить совет, о каких-то важных решениях по управлению монастырем, просто жизненный совет. Можно сказать, это первый такой учитель во взрослой, сознательной жизни.

Сложно подобрать слова. Никто этого не ожидал. Владыка был полон сил, у него имелось много идей. На этот год планировалось освящение собора. Много идей было по монастырю — советовались конкретно по Раифе. Но вот так внезапно все оборвалось. Все в руках Божьих. Человек смертен, нужно всем помнить, что эта жизнь — не наше конечное пристанище.

Отец Андрей Старцев настоятель Римско-католического прихода Казани

— Это очень печальная новость. Митрополит Феофан был великим человеком, умудренным большим опытом. Он много прожил и сделал на благо митрополии, особенно в том, что связано с восстановлением собора Казанской иконы Божией Матери и развитием межконфессионального диалога. Католиков у нас не так много, и не могу сказать, что у нас с митрополитом существовало много связей и общих мероприятий, но я всегда был приглашен на рождественские, пасхальные мероприятия, чтения, на концерты, которые они организовывали, на богослужения.

Мне лично он запомнился тем, что, когда обращался к аудитории, даже если в ней было много верующих, все равно говорил очень простым языком, понятным для всех, а не только для верующих. В этом тоже я видел проявление его опыта, и подобное стало для меня примером.

Я знаю далеко не обо всех делах митрополита, поэтому мне трудно судить, что он успел, а что нет. Можно сказать, что он, к сожалению, не успел увидеть уже открывшийся, рабочий собор Казанской иконы Божией Матери.

«ОН БЫЛ КАК ОТЕЦ ДЛЯ ЕПАРХИИ, ОЧЕНЬ СТРОГИЙ, НО ЗАБОТЛИВЫЙ»

Максим Шевченко журналист

— Для меня ужасная новость. Я его очень любил, для меня это был духовный наставник, и у меня после прочтения такой новости на «БИЗНЕС Online» просто нет слов. Владыка Феофан — очень необычный человек. Мне довелось его лично знать, много с ним беседовать. Это огромная потеря для России, Русской православной церкви, Татарстана. Он сделал так, что РПЦ в Татарстане стала подлинной духовной основой для русской части населения республики, и это, на мой взгляд, привнесло полную гармонию и мир в отношения между русским и татарским народами, мусульманами и православными. Потому что владыку нельзя было не уважать. Его деятельность по укреплению церкви вызывала огромное уважение со стороны татарской и исламской интеллигенции. Я не встречал ни одного татарина, который бы плохо относился к Феофану. И он был очень деликатен, хорошо понимал мусульман. Значительную часть своей жизни он проработал в исламских регионах. По-моему, он даже достаточно свободно владел арабским языком. Потому что он рассказывал мне, как совсем молодым монахом работал на Ближнем Востоке, в Палестине, встречался с Арафатом (бывший председатель Палестинской национальной администрации, председатель исполкома организации освобождения Палестины — прим. ред.). Он был совершенно невероятной храбрости и ума человеком. Меня, честно говоря, сейчас слезы душат, потому что для меня это ужасная новость.

Вспомните, как он во время террористической войны на Северном Кавказе ездил без охраны, восстанавливал приходы. Я знаю, что Рамзан Кадыров очень уважал владыку Феофана, считался с ним. Он не то что заменил ему погибшего отца, но Кадыров относился и относится к нему с большим уважением. Я уверен, что для чеченского народа, многих народов Кавказа это весьма грустная новость. Все мусульмане владыку очень уважали, с ним считались. И в данном смысле это, конечно, интересный феномен.

Что он успел? Его главное достижение, что он поднял статус православной церкви в Татарстане на очень высокий уровень, при этом не конфликтуя с традиционными ценностями и мироощущением татарского народа. По крайней мере, я такого конфликта не видел. Он был настоящим интернационалистом и укреплял православие не за счет того, что атаковал или как-то агрессивно высказывался по отношению к исламу. Нет, он просто действовал правильно, знал, что сильное православие является субъектом в диалоге с исламом. Что такой диалог могут вести только те, кто осознает себя, понимает себя и исходит из своих корней. И что татарский народ нуждался во внятном голосе православной церкви и русского народа в Татарстане. И владыка это сделал. Я считаю, что вся его деятельность шла в том числе и на укрепление суверенитета РТ внутри Российской Федерации как части большой Федерации, но именно как уникальной цивилизации Татарстана, которая вполне сложилась. И в данном смысле его деятельность, на мой взгляд, была неоценима. Я передаю свои соболезнования всему народу Татарстана, это огромная потеря.

Дмитрий Хафизов советник мэра Казани по религиозным вопросам

— Мы познакомились с владыкой сразу, как он появился в епархии. Я был очень рад, что теперь будет такой сильный руководитель, потому что авторитет нашей Казанской епархии до него немножко упал. О нем я знал много еще до встречи, потому что биография у него героическая. Человек прошел все стадии работы до международного уровня. Он героически проявил себя на Северном Кавказе, когда лично выносил детей во время теракта. То есть он еще до приезда вызывал уважение, и знакомство с ним все это подтвердило. У нас с ним сразу заладилось. Я сопровождал его в двух больших паломнических поездках на Святую землю и Афон. Именно на Святой земле произошел мой первый разговор с митрополитом, что называется, по душам. Он мне сразу сказал: «Дмитрий, давай разграничим. Есть дела, которые касаются епархии, — это мои. И существуют дела вокруг этих дел, помощь какая-то или наоборот — то твои дела. Я тебя услышу, но в мои дела вмешиваться не надо». Он был как отец для епархии, очень строгий, но заботливый. Только вчера, когда владыка лежал на ИВЛ, мы это обсуждали с одним знавшим его человеком: он был строг, но не самодуром. Никогда не рубил сплеча. Батюшки ведь тоже разные у нас в епархии, как и все люди. Когда митрополиту уже все говорили, что надо убрать человека, потому что он недостоин — он все равно до последнего давал шанс, проводил беседы, потому что они были его сыновьями. Да, у меня с ним отношения складывались сложно, по-всякому. Если я считал, что он неправ, пытался ему это объяснить. Иногда дело доходило и до шума, но, поверьте, отношения были очень уважительными.

Я очень расстроился, когда узнал. Всегда говорил, что это будет страшной потерей для епархии. Не доделал он до конца все дела. Для меня этот человек являлся храмосоздателем — восстанавливать храмы было одной из его функций в данной жизни. И я очень рад, что Казанский собор попал в его руки. Да, основа была заложена до него, много сделано, но, если бы не появился он, я уверен, что храм никогда бы не увидел свет. Поэтому в моей памяти он останется как отец епархии и храмосоздатель. Светлая память.

«ЭТО УТРАТА И ДЛЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, И ДЛЯ ПАТРИОТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ РОССИИ»

Владимир Легойда председателя синодального отдела по взаимоотношениям церкви с обществом и СМИ Московского патриархата

— Безусловно, как и многие, кто знал владыку, я очень опечален этой новостью. Он был человеком бесстрашным и очень деятельным, его архиерейское служение всегда проходило в регионах, где важно понимать все тонкости религиозного взаимодействия, и он их прекрасно учитывал и чувствовал, ему удавалось блестяще сочетать это знание с практическими действиями. Прощайте, дорогой владыка, нам будет очень не хватать вас.

Николай Бурляев актер, режиссер, народный артист России

— Ушел из жизни человек, которого я могу назвать своим другом. Нашей дружбе без малого 30 лет. Именно этот человек был у истоков кинофорума «Золотой витязь» и по поручения патриарха Алексия присутствовал на наших фестивалях. Мы практически вместе участвовали в событиях 1993 года — расстреле Белого дома — когда он предпринимал активное участие, чтобы остановить этот кровавый конфликт. Мы часто встречались с ним на собраниях Всемирного русского народного собора, членом президиума которого я являлся. А он всегда присутствовал от Татарстана, Казанской епархии. Я приезжал к нему, когда он окормлял как митрополит Магаданскую область. В общем, дружба наша очень давняя, искренняя и человеческая.

Это безусловная утрата. Ушел очень яркий представитель Русской православной церкви, который много потрудился на всех вверенных ему участках, будь то и за границей, и на Северном Кавказе, и в Татарстане, и в Магадане. Это был труженик. Человек добрый и незлобивый, остроумный, с иногда таким озорным прищуром, что несвойственно для монахов. Это был человек очень большого человеческого диапазона. Это утрата и для Русской православной церкви, и для патриотического движения России. Фото: By Distorted - Own work, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org