Игорь Волчков: «Сразу хочу сказать, что я с большой благодарностью отношусь ко всем медикам, которые принимали участие в моем лечении и в лечении всех жителей Татарстана, потому что я видел: все, что они могут сделать, они стараются делать» Игорь Волчков: «Сразу хочу сказать, что я с большой благодарностью отношусь ко всем медикам, которые принимали участие в лечении моем и всех жителей Татарстана, потому что я видел: все, что могут, они стараются делать» Фото: «БИЗНЕС Online»

Участковый врач? только через скорую помощь

Сразу хочу сказать, что я с большой благодарностью отношусь ко всем медикам, которые принимали участие в лечении моем и всех жителей Татарстана, потому что я видел: все, что могут, они стараются делать. Но мне хотелось бы поделиться своими заметками об организации системы здравоохранения республики, которые, может быть, помогут минздраву обратить внимание на проблемные моменты.

Скорее всего, болезнь в наш дом (а мы живем в таком составе: жена, младшая дочь и я) пробралась вместе с младшей дочерью из школы, потому что мы с женой очень внимательно относимся к мерам санитарной безопасности. Мы всегда ходили в масках, ездили только на машине. Если жена заходила в магазин, то надевала перчатки, а потом в машине дезинфицирующим средством протирали руки. Ни по каким торговым центрам или мероприятиям мы не ходили. Даже с родителями свели общение к минимуму — с пакетом подъезжаем к дому, передаем прямо на улице и назад. Все, что покупали в магазине, мыли прямо в упаковке. Дома ионизатор воздуха и ультрафиолет. На работе в маске. Весеннюю пандемию пережили, а тут попали.

В один из октябрьских дней дочь пришла из школы с температурой, которая держалась четыре дня и потом спала. Врач сказала, что это обычная простуда и ничего страшного нет. Примерно через 8–9 дней температура поднялась у жены. Сначала 37,5–38, а потом до 39 градусов. Так жена проболела порядка 8–9 дней. Как только она заболела, мы стали пытаться вызвать врача из поликлиники на дом (номер учреждения называть не буду), но это сделать нам не удалось, хотя звонили мы круглосуточно — номер был все время занят. Удалось дозвониться только через скорую помощь. На скорой нам откровенно сказали: «Вам до поликлиники не дозвониться, так как там сидят по одному человеку на дежурном телефоне. Мы вашу заявку передадим сами».

Приехала врач, сказала: «У вас обычная простуда, пейте арбидол», — и уехала. Прошло несколько дней, температура не снижалась, а только росла. Лекарствами сбиваться стала хуже, общее состояние тоже ухудшилось — начала покашливать. Снова пришлось вызывать участкового через скорую помощь.

Вот эта ситуация, когда нельзя дозвониться до участкового, — это очень плохо, потому что мы отрываем скорую от тех дел, которыми она должна непосредственно заниматься, используем ее как связующее звено с поликлиникой. Вопрос — если у нас не хватает людей, которые сидят на телефоне, то почему бы не посадить туда студентов, которые будут дежурить по 2–3 часа?

Каждый раз по вызову приезжает новый врач, который ничего не знает про состояние больного, информация между докторами никак не передается, каждый раз приходилось все рассказывать заново. Приходят: «Ой, вот что-то у вас в легких, пейте то-то», — и уезжают.

Прошло еще 3–4 дня, температура стала выше, приехала третья врач и сказала жене: «Вы знаете, кажется, у вас коронавирус». Вызвала скорую, было это в районе 10 часов утра, но к 17:00 машина так и не приехала. Состояние тем временем ухудшалось. Пришлось использовать свои связи (через супруга старшей дочери, который работает врачом в Санкт-Петербурге), и вот только так нам удалось организовать, чтобы скорая помощь приехала к нам в Казани!

Жену забрали, в приемном покое она просидела часов пять, потому что только в полночь ее распределили в палату в старом здании инфекционной больницы. Как лечили, сказать не могу, так как свидетелем не был. Расскажу, что было дальше.

Сразу сделали КТ — оказалось, что порядка 50-60% легких поражено. Далее на скорой мы поехали к приемному покою Сразу сделали КТ — оказалось, что порядка 50–60% легких поражено. Далее на скорой мы поехали к приемному покою Фото: «БИЗНЕС Online»

Флюорография вместо КТ, пропавший диагноз

Примерно через пять дней после того, как жена попала в больницу, у меня резко поднялась температура — до 39 градусов. Выпил жаропонижающее и утром проснулся, как огурчик. Прошло еще несколько дней — и у меня опять поднялась температура, началось покашливание. Я снова попытался вызвать участкового врача, но снова сделать это удалось только через скорую помощь.

Врач приехала и снова: «Пейте арбидол». Однако температура не снижалась. Снова пытаюсь вызвать врача. Прошу: «Сделайте мне анализ на коронавирус», — поскольку у жены подтвержден диагноз (слава богу, поражение легких у нее было не очень большим). Получаю ответ: «Вы должны принести справку из больницы о том, что у жены COVID-19». Я говорю: «Как я принесу справку, если жена еще находится на лечении?» Но все равно звоню жене в больницу — там, естественно, отвечают, что такие справки не дают…

Позже я узнал на горячей линии по коронавирусу — мне даже зачитали приказ минздрава, в котором четко прописано, что мазок на ПЦР должны брать сразу же при подозрении на то, что в семье есть больной.

Жена пролежала в больнице 12 дней. Я ее забираю (это был четверг), и в тот же день у меня температура поднимается до 39 градусов и больше не опускается. Вечером звонит врач и говорит, что записал меня… на флюорографию в поликлинике. Я говорю: «У меня температура, я думаю, что у меня коронавирус, как я пойду всех заражать?» Но в ответ услышал, что надо прийти, т. к. меня уже записали в «красный журнал». (Как мне потом пояснили врачи, флюорография не имеет отношения к определению пневмонии при коронавирусе даже близко!)

Еле передвигая ноги и, видимо, заразив (но надеюсь, что нет) половину поликлиники, я пришел. Хотя был в маске, но по моему состоянию было видно, что я болен и меня пропустили без очереди — спасибо всем большое! Говорю: «А как мне получить результат?» Ответ: «Результаты мы не отсылаем, вам завтра нужно прийти забрать». По состоянию здоровья я уже не мог этого сделать, поехала жена.

Делать нам нечего, раз наша государственная медицина не хочет, решили заказать анализ на коронавирус (с выездом на дом) в платной клинике. Говорить название не буду, скажу лишь, что своей лаборатории у них нет, они просто берут мазок и отправляют на анализ в другое медучреждение. Но моему возмущению не было предела, как они на фоне пандемии завысили расценки на транспортные услуги — 1 тыс. рублей (плюс стоимость самого анализа, разумеется). И это только по Советскому району, в остальные районы города еще больше! При этом клиника расположена в Советском районе, от них до моего дома 7 минут езды. Другие платные клиники задавали вопрос, есть ли признаки заболевания и, получив положительный ответ, отказывались брать мазок (хотя услуга с выездом у них также имелась, а стоимость выезда была всего 250–300 рублей).

На следующий день звонок в дверь из обычной поликлиники: «Мы приехали у вас брать анализ на коронавирус». Без предупреждения. А ведь все знают, что перед анализом нужно соблюсти ряд условий: не пить, не есть в течение 2–3 часов, не чистить зубы и т. д. Какого качества будет этот анализ — неясно совершенно. При этом каждому ранее посетившему нас врачу мы давали свои телефоны, и, полагаю, они могли позвонить и предупредить.

Интересно вот что: хотя жена выписалась, в документах у нее был записано «коронавирус», потом в поликлинике нам сказали, что Роспотребнадзор диагноз «не подтвердил». По правилам больница отправляет информацию о заболевших COVID-19 пациентах в Роспотребнадзор. Потом ведомство должно переслать эту информацию в поликлинику, с тем чтобы врачи у всей семьи взяли анализы и посадили на карантин. Но вот жене «не подтвердили». Отсюда вытекает другой вопрос: а как же она тогда лежала в палате с коронавирусными больными? То есть не больного коронавирусом человека вы помещаете в палату с больными коронавирусом, их вместе лечите 12 дней, а потом заверяете, что они не заразились друг от друга?

Основная проблема — это организация системы первичной медицинской помощи, взаимодействие поликлиник с больными, с больницами, с Роспотребнадзором, забор анализов, понимание, что делать — вот этого не было. Откровенно говоря, я ошалел от этой дезорганизации.

Далее мне стало тяжело дышать, я вызвал скорую и примерно в час ночи машина приехала. Поехали мы в новую инфекционку. Сразу сделали КТ — оказалось, что порядка 50–60% легких поражено. Далее на скорой мы поехали к приемному покою. В машине просидели часа два, дышать было тяжело, сидел на деревянном откидном стуле, замерз, но медсестре до меня дела не было — она спала, похрапывая, сидя в своем кресле, а врач из машины ушел. Если в скорой еще держался, то в приемном покое совсем расклеился и свалился на кушетку — на меня надели кислородную маску, температура 39, и вот так я примерно часа три пролежал. В палату отвели примерно в полвосьмого утра.

Для меня само прибытие в больницу было связано с шоком. Но я понимал, что если не поеду, то не выживу Для меня само прибытие в больницу было связано с шоком. Но я понимал, что если не поеду, то не выживу Фото: «БИЗНЕС Online»

5–7 дней в состоянии овоща

Вообще, в жизни я ни разу не лежал в больнице и ни разу у меня не было больничного. Воспоминания о таких учреждениях у меня остались ужасные — в старом онкодиспансере на Большой Красной, где все отваливалось, лежали родные. Поэтому для меня само прибытие в больницу было связано с шоком. Но я понимал, что если не поеду, то не выживу. Но, должен сказать, новая больница прекрасная, современное оборудование, врачи и весь медперсонал — все хотят в меру своих сил и знаний помочь.

Привели в палату. Сразу свалился на пустую койку, прикрепили кислород, и примерно дней 5–7 я не мог поднять головы, лежал в состоянии овоща. Под грудину мне подложили подушку большую, которая постепенно сдувалась. Голова на бок и кислородная маска.

Постоянно чем-то кололи — 5–8 уколов в день, капельницы. Первые 7–8 дней самые страшные моменты были ночью, потому что снились невиданные кошмары, после которых потом боишься наступления ночи. Предполагаю, что это связано с кислородным голоданием. Ощущение, что легких и груди нет. Даже не пытаешься вдохнуть ртом, потому что потом сразу спазм. Дышишь носом короткими вдохами.

Воспоминания, впечатления о больнице? У нас, делая хорошие дела, к сожалению, не могут довести их до конца. Сама больница в прекрасном состоянии. В санитарном блоке отличная раковина, туалет, есть душ. Но в санитайзере никогда не было средства, салфеток тоже не наблюдалось. В палатах стоит холодильник, хорошая мебель, но в шкафу для одежды нет ни одной вешалки, люди просто скидывают свои вещи на пол шкафа, и все это кучей валяется. К концу пребывания в больнице, когда немного оклемался, разговорился со старшей медсестрой: «А нам не дали вешалок, а мы чего?» Жену попросил, она прислала несколько штук — подарил их больнице.

В моей палате было четыре кровати, они специализированные и, думаю, достаточно дорого стоят, но при этом всего три системы с кислородом. Так что одна кровать стояла все время пустая, потому что для людей, которых туда привозят, без кислорода такая кровать не нужна. За все время моего нахождения в палате у нас сменились шесть человек, из которых один умер (хотя долго боролся за жизнь), нескольких человек пожилого возраста привозили и потом переводили в госпиталь для ветеранов войн. С остальными мы пролежали вместе.

Для установки, которая подает кислород, в палате есть колба с водой (она охлаждает и увлажняет кислород). Этой колбы хватает примерно на полтора-два часа, потом надо доливать воду, иначе кислород не идет или становится таким горячим, что дышать невозможно, задыхаешься. Медсестры не следят, а лежачему больному сделать соответствующую процедуру самостоятельно невозможно.

Ночью человек просыпается от удушья и жмет на кнопочку. Она расположена выше спинки кровати, к ней нужно тянуться, неудобно. В первые дни даже сесть-то на кровати сложно. Звонишь, спрашивают: «Какая палата?» Ты хрипишь, задыхаешься, говоришь: «16-я!» Они не слышат переспрашивают: «17-я? 18-я?» У меня вопрос: почему нельзя автоматизировать эту систему, чтобы при нажатии кнопки у врача высвечивался номер палаты? Это же все элементарно. А если человек умирает и он из последних сил нажал эту кнопку?

Врачи все отличные. Странная ситуация с младшим медперсоналом. Они тоже все стараются, но уровень их подготовки очень разный. Одни колют так, что вообще ничего не чувствуешь, другие не могут взять кровь, все руки истыкают и зовут на помощь другую медсестру, которая все делает мастерски. Ставят капельницу — но после выхода лекарства кровь заполняет пустую емкость. Даже забинтовать руку после системы для многих было проблемой — не могут отрезать бинт, не знают, как его завязать, чтобы он не рвался. Я им объясняю, как надо, а мне отвечают: «Спасибо! А нас в медколледже этому не учили!» Понимаю, что их направляют работать в больницу от безысходности и девочке предъявить претензии невозможно.

Кормили прекрасно — пятый день, когда смог понемногу есть. Есть с чем сравнивать, потому что жену в старой инфекционке первые дни кормили ужасно.

За два-три дня до выписки врач просил начинать снимать кислородную маску и заново учиться дышать обыкновенным воздухом, делать дыхательную гимнастику За 2–3 дня до выписки врач просил начинать снимать кислородную маску и заново учиться дышать обыкновенным воздухом, делать дыхательную гимнастику Фото: «БИЗНЕС Online»

Заново научиться дышать

Когда мне стало получше, стал беседовать с персоналом. В одной из смен работали молодой человек и девушка. Они приехали из Москвы и не скрывали, что хотят заработать денег. Говорили, что в Казани на время работы им обещали предоставить жилье, но не дали, так что они снимают сами. Также обманули по зарплате (обещали одно — платят другое), собирались через два дня уезжать. Говорят, что уже не в одном регионе успели поработать, но такого плохого отношения не видели. Кстати, очень профессионально работали. По случаю хотелось бы вспомнить прекрасную медсестру Юлдуз, которую мы между собой прозвали Канарейкой — она своим «щебетанием», позитивом заряжала всех больных энергией, что явно способствовало нашему выздоровлению.

За 2–3 дня до выписки врач просил начинать снимать кислородную маску и заново учиться дышать обыкновенным воздухом, делать дыхательную гимнастику.  После выписки еще неделю состояние физически тяжелое, подняться на второй этаж в доме трудно. Даже сейчас, когда прошло полтора-два месяца, я не могу дышать полной грудью, горло перехватывает.

Важный момент — кровь. Эта болезнь сгущает кровь, и вероятность тромбозов резко возрастает. Применяли уколы для разжижения крови. В какой-то момент у меня даже не могли взять анализ — кровь просто не шла. Мне поставили аппарат, который постоянно вбрасывает в кровь лекарство для разжижения. И здесь тоже нужно обратить внимание нашей системе здравоохранения — данный аппарат через 10 минут начинал пикать и показывать неисправность. Он звучит на всю палату — и ночью, и днем, и утром. Вызываешь медсестру, она нажимает кнопочки, сбрасывает неисправность, но через 10 минут аппарат снова начинает пикать. Как оказалось потом, для работы с ним нужно использовать шприц объемом в 3–4 раза больше, чем тот, который мне ставили. Об этом через два дня медсестрам сказал врач, который пришел в палату. Он принес шприц правильного объема, и после этого все проблемы ушли. Таким образом,  медсестры не обучены работе на данной технике. С аппаратурой надо уметь обращаться, иначе можно или ее сломать, или она может причинить вред пациентам.

Когда приехал домой, оказалось, что похудел на 11 килограммов. Сравнили — у меня ноги были по толщине как руки у дочери-школьницы.

Почему не использовал связи, чтобы получить  медицинскую помощь более оперативно и качественно? Считаю, что использование связей автоматически принижает уровень развития государства и работу социальных лифтов. Наверное, я мог умереть, но мне по жизни не нравится использовать связи для себя. Для жены, да, пришлось. В нормальном процветающем государстве связи просто не нужны, потому что все социальные сервисы там работают автоматически.

Ну и напоследок, как человек, много лет проработавший в страховом бизнесе, не могу не отметить новую услугу — страхование от коронавируса. В целом считаю, что это нормальный бизнес, хорошая страховка в это сложное время. Но обращу внимание потребителей: внимательно читайте, как будет производиться возмещение ущерба. Ясно, что оно будет делаться на основе справки о том, что ты болел коронавирусом, но в какой форме возместят? Будет ли это фиксированная выплата или, вероятно, там написано, что страховая компенсирует средства, которые были потрачены на лекарства. Соответственно, если вас лечили в больнице, ты ничего не получишь, т. к. это было за счет бюджета, точнее, средств ОМС. Читайте то, что написано мелким шрифтом. Здоровья всем!