«Про Мусу Джалиля нужно снимать не боевик, а как минимум политический детектив»

«Муса Джалиль диверсантом не был. Он совершенно случайно попал в плен. Он был обычным поэтом, который, конечно, мог в этом лагере, возможно, даже выжить» Фото: © Ф. Акчурин, РИА «Новости»

НЕ КАКОЙ-ТО ДЕТЕКТИВ, где КТО-то КУДА-то ПРЫГАЛ ИЛИ КОГО-то ПО МОРДЕ БИЛ

Про сценарий этого фильма я впервые узнал от Насура Юрушбаева. Он так же, как и я, окончил факультет журналистики Казанского университета, учился где-то на два года позднее меня. Вместе со мной ездил и в зимние походы «Снежного десанта», и летом — в Долину Смерти. Т. е. это мой хороший знакомый, поисковик. Можно сказать, старый друг. После окончания университета он уехал с женой-немкой в Германию, где долгое время жил. Лет пять назад он приехал из Германии, зашел ко мне в Музей Великой Отечественной войны в Казанском кремле и поделился своей идеей.

Идеей написать сценарий для фильма о том, что у Мусы Джалиля в Берлине живет еще одна дочь. Это татарка, но родилась она в Берлине в 1944 году. Встретил он женщину совершенно случайно в мемориальной зоне той самой тюрьмы, где казнили Джалиля. Он удивился, когда увидел, что она возлагала к памятной плите не цветы, как все, а «мэтрэшкэ» — сушеные стебли душицы. Оказалось, что зовут ее Доротея. И она ему объяснила, что Джалиль дружил с ее мамой и они часто встречались в берлинском зоопарке, у клумбы, где росла душица. Это напоминало им запах Родины. Юрушбаев начал ее активно расспрашивать, а она пригласила его к себе домой, где на стене висел портрет Джалиля рядом с портретом ее мамы. И Юрушбаев загорелся снять фильм именно об этом. О немецкой дочери поэта.

Но я ему сказал, что фильм об этом снимать никто не будет, но предложил: «Сними фильм о том, как Муса Джалиль в подполье, в Берлине, работал со своей группой и в чем заключается его подвиг. И так как фильм этот будет не документальным, а художественным, с тебя никто не потребует ни документов, ни фотографий, никаких фактов, это все доказывающих. Так как картина — художественная, там можно будет изложить просто гипотезы, какие-то фантазии о том, что произошло. Ведь это художественный фильм и его никто бы не обвинил в каком-то преувеличении или еще в чем-то. Но основа должна быть действительно реальной».

Я ему рассказал, как эта группа Гайнана Курмаша была связана прежде всего с антифашистской пропагандой в легионе «Идель-Урал». Наш разговор состоялся уже давно, лет пять-шесть назад. И он уже тогда собирался писать сценарий серьезного фильма на документальной основе именно об этой подпольной работе. Не какой-то детектив, где кто-то куда-то прыгал или кого-то по морде бил, а именно о самой сути данной подпольной работы. О том, в чем конкретно заключался подвиг Джалиля.

«Насур Юрушбаев (на фото) загорелся снять фильм именно об этом. О немецкой дочери поэта» Фото: «БИЗНЕС Online»

ЭТО БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ ТАТАРИН, КОТОРОГО ЗНАЛИ ТАТАРЫ ВСЕГО СОВЕТСКОГО СОЮЗА

И естественно, какие-то детали Юрушбаев брал из докторской диссертации Искандера Гилязова про легион «Идель-Урал». Диссертация называлась «Коллаборационизм татарского народа в годы Второй мировой войны». И книжка его так и называется: «Легион „Идель-Урал“». Но про Джалиля там практически ничего нет, а я Юрушбаева «толкал» именно к Мусе потому, что снимать фильм про легион сейчас никто не разрешит. Для подобного сегодня еще рано. А вот про данную антифашистскую группу, которая в легионе появилась неслучайно, и доказательство этому мы нашли, когда снимали документальный фильм «Война непрощенных», картину снимать можно и даже необходимо.

Автор этого фильма Дмитрий Красильников нашел доказательства того, что первая попытка перехода легионеров на сторону партизан была не стихийной попыткой одиночек, а хорошо разработанной операцией. И об этом даже докладывал в Кремле руководитель белорусского партизанского штаба. Т. е. уже тогда было доказано, что это все хорошо продуманная операция ГРУ по разложению легиона изнутри и ребята попадали в плен неслучайно. Тот же Курмаш, тот же Ахмет Симай, тот же Ахат Атнашев. Я нашел их наградные документы, которые свидетельствуют, что диверсантами они были уже в 1941 году и награждены за выполнение операции за линией фронта.

Конечно, сам Джалиль диверсантом не был. Он совершенно случайно попал в плен. Он был обычным поэтом, который, конечно, мог в этом лагере, возможно, даже выжить и вернуться потом домой живым. Написать эти стихи, куда-то их спрятать, и никто бы о нем толком и не узнал. Такая судьба, кстати, была у украинского писателя Омельяна Розумиенко. Он тоже попал в плен, как и Джалиль. Они с ним до войны были знакомы, он родом из Харькова. Являлся на Украине известным писателем, и, когда он живым вернулся из плена, его тем не менее не реабилитировали, а сослали в Казахстан. Он еще в 1981 году обращался к Брежневу с просьбой о реабилитации: «Джалиля реабилитировали, а почему меня до сих пор считают предателем?» Вот судьба, которая ожидала Мусу.

Речь идет о том, что, конечно, Джалиля в лагере для военнопленных в Прибалтике нашли его довоенные друзья. Те самые Симай, Абдулла Алиш и др. Они, когда услышали, что он попал в плен и сидит с ними в одном лагере, конечно, решили пригласить его к этой работе. Потому что как можно разложить легион изнутри? Какими-то разговорами? Но ни Курмаша, ни Алиша до войны никто не знал. А Муса — это все-таки авторитет. Его уже знали до войны как председателя союза писателей Татарии. Он писал либретто к опере «Алтынчеч», занимался организацией театра оперы и балета, который сейчас носит его имя. В общем, это был единственный татарин, которого знали татары всего Советского Союза. И в Казахстане, и в Москве, и в Ленинграде, и в Сибири. И они решили использовать его авторитет.

КОГДА Я ПРОЧИТАЛ НОВЫЙ, «МОСКОВСКИЙ» СЦЕНАРИЙ, БЫЛ ПРОСТО ПОРАЖЕН

Что нужно было для этого? Во-первых, конечно, убедить пленных все-таки в этот легион вступить, для того чтобы сам легион использовать для антифашистской пропаганды.

Что же касается сценария этого фильма, то он для него был готов уже в январе 2019 года. Отличный сценарий, меня он полностью устраивал. Но когда разговор пошел о съемках фильма и их финансировании, то, конечно, обратились в Москву. К той самой конторе, с помощью которой Константин Хабенский снимал недавно «Собибор». И компания поставила главное условие: «Снимать мы будем только по своему сценарию». При этом финансирование предлагалось «50 на 50» — половину финансирует компания, а половину — Республика Татарстан.

Когда я прочитал новый, «московский» сценарий, был просто поражен. Он называется «Одиннадцать забытых имен», причем упоминаются там только четверо из казненных. И весь смысл данного сценария в том, что это какие-то недисциплинированные пленные, скажем так: постоянно плохо себя ведут, вечно сопротивляются, кому-то морды бьют, какому-нибудь там гестаповцу. Т. е. получается, что эти ребята — чисто стихийные драчуны. Что еще мне в нем не нравится? Конкретная сцена: барак, в котором содержатся пленные, и в нем пытается повеситься узник-еврей. Но веревка у него оборвалась, и повеситься он не смог. Скандал, шум, забегает поляк-староста и какой-то гестаповец, который сразу начинает орать: «Кто ему дал веревку?»

Начали кого-то бить, кого-то допрашивать, и в итоге оказывается, что эту веревку продал заключенному тот самый староста-поляк. Начинают бить старосту, все очень плохо, а за этим, закрывшись какими-то тряпками, наблюдает Джалиль, вообще никак не участвуя. Может быть, это действительно страница из его жизни, вполне возможно, что все так и было. Но вопрос в том, что данный эпизод дает фильму о Джалиле? Я понимаю, если бы он был сотрудником еврейского подпольного движения, тогда понятно. А в данном случае я понять не могу смысл этого эпизода: что он нам нового сообщает о Джалиле?

Еще один эпизод. В фильме есть сцена, где ему предлагают сотрудничать, а он, вместо того чтобы соглашаться, просто бьет по морде этого гестаповца. И ему ничего за такое не было, т. е. его даже не то что не расстреляли и не повесили, ему и пальцем никто не погрозил. Причем похожий факт в биографии Джалиля был. Его приглашал на встречу сам Розенберг — заместитель Гиммлера. Он предлагал ему стать редактором газеты «Идель-Урал» в Германии, это было в 1943 году. Но Муса ему в морду не дал, не встал в позу, не сказал: «Я предать Родину не могу». Он просто скромно ответил: «Я пока не готов выполнять роль редактора». Но согласился быть заместителем Шафи Алмаса в татарском представительстве в Германии. Он это, конечно, использовал в своих целях, но сейчас разговор не о том.

Очень большая печаль, что все эти сцены не имеют никакого отношения ни к легиону «Идель-Урал» (он там даже не упоминается), ни к подпольной группе Курмаша. Последний там появляется несколько раз случайно. Они конфликтуют с Мусой, он чуть ли не бьет его в драке. Т. е. они сначала подрались, а потом помирились — в общем, тоже какой-то полный бред. И получается, что это будет, наверное, какой-то очередной боевик про ужасы фашизма, о том, как плохо было евреям в плену, про холокост например. Вполне возможно. Поэтому и финансироваться-то данный фильм будет из каких-то определенных фондов. Но это не картина о Джалиле, а фильм о холокосте. Но почему тогда Татарстан должен финансировать его хотя бы наполовину? Давайте лучше сделаем свой фильм, по своему сценарию.

«Джалиль никого не водил в атаку. Задача у него была совершенно другая — работать языком, мозгами, стихами, а не мускулами» Фото: «БИЗНЕС Online»

ПРО ДЖАЛИЛЯ НАДО РАССКАЗЫВАТЬ НЕ КАК ПРО «АГЕНТА 007», А КАК ПРО УМНОГО ПРОТИВНИКА ГИТЛЕРА

А в сценарии нет самого главного — в чем все-таки заключался смысл деятельности Джалиля в плену? Нет ни слова ни о его стихах со сцены, ни о шокотерапии, которую он данными стихами провел. Ведь он, по сути дела, напугал 30 тыс. своих земляков этими самыми своими стихами про расстрелы женщин и детей. Это были стихи о 1919–1920 годах, гражданской войне, подавлении Вилочного восстания в Татарии, в котором участвовали венгры. Венгры, чехи, поляки — на стороне красных. Я разговаривал с дедом моей жены, который был на таком концерте, Сагидуллой Набиуллиным. И он мне рассказывает: «Сижу я на этом концерте, слушаю какое-то стихотворение про расстрелы. И представил — вот беру я в 1943 году штык немецкий, иду воевать в легион, в вермахт. Что будет с женой и дочкой?»

И он понимает, что они за Волгой, а он до нее уже не дойдет, это 1943 год, немцев под Сталинградом уже разгромили. Если об этом узнают на родине, родных расстрелять, конечно, не расстреляют, но трудодень в колхозе больше не дадут. Т. е. даже хлебом семью уже не накормят — их семьям, по сути, грозил голод. Они не знали точно, но чисто инстинктивно понимали, что какая-то репрессия их ждет. А депортация началась уже в 1944 году, целыми народами высылали, в том числе, кстати, и балкарцев с Кавказа, «родственников» татар, не говоря уже про крымских татар.

Так вот, этот мой родственник, мужик из деревни, чисто инстинктивно понял, что ему нельзя активничать в легионе, и убежал к партизанам. И не только сам, но и товарищам помог. Это я сам видел у него в личном деле. А истоком-то всех таких поступков была шокотерапия Джалиля. Я напомню еще одно его стихотворение, которое читал на таких концертах Муса (и в «Моабитской тетради» оно тоже есть). «Пришел Иван, и для татарского народа наступило горе, как будто потухло солнце». На русский это переводят так: «Явился Иоанн…», и в комментариях пишут обычно, что это Иоанн или Иоганн и, конечно, фашист. Но если бы Джалиль хотел написать о фашистах, врагах, он так бы и написал: враг, душман. Спрашиваю у деда: «Ты-то понял, о чем тебе Муса стихи читал?» А он мне отвечает: «Я понял, что сейчас должен бояться в первую очередь за судьбу семьи. На нее Гитлер уже никак не повлияет, а только Иван». Т. е. Иосиф Виссарионович Сталин, само собой. Вот почему они все напугались после этих стихов! И такой сделал вывод шеф татарского комитета в восточном министерстве Хайнц Унгляубе, которому немецкое командование поручило работу с мусульманами, с татарами. Он свидетельствовал: «Во-первых, татарские солдаты чувствуют себя не шахидами в борьбе за идею ислама, а прежде всего татарами, то есть россиянами». И вторая причина, почему они не хотят воевать за Гитлера, — боятся за будущее родных. Они прямо открытым текстом говорили: «Я не буду воевать в легионе и вермахте, потому что опасаюсь за судьбу своих родственников». Кто мог убедить тысячи людей вспомнить о своих семьях, детях и т. д.? Это, конечно, власовские листовки о сталинских репрессиях и,естественно, концерты, где со стихами выступал Джалиль.

Вот почему я считаю, что если бы в художественном фильме эту сценку просто показать, то она была бы ближе к правде, чем то, что увидел в данном сценарии. Потому что Джалиль — это не генерал Карбышев. Он действовал по-другому. Вернее, сам он, возможно, и не додумался бы до такого. К подобной мысли его подвели лейтенанты, которые профессионально занимались этой деятельностью в легионе.

Джалиль никого не водил в атаку. Задача у него была совершенно другая — работать языком, мозгами, стихами, а не мускулами. Хотя он, в общем-то, был коренастым, крепким мужчиной. Но еще Виктор Александрович Кузнецов, ответсекретарь газеты «Отвага» Второй ударной армии, в свое время говорил, что про Джалиля надо рассказывать не как про «агента 007», а как про хорошо эрудированного, умного противника Гитлера.

Вот об этом надо рассказать. Т. е. нужен не боевик, а как минимум политический детектив, не «Рэмбо», а «Тегеран-43», «Семнадцать мгновений весны».

Михаил Черепанов, военный историк