«Есть грусть и какое-то негодование от того, что мы потеряли год жизни»

Максим Шевченко журналист, общественный деятель

— 30 марта прошлого года я заболел из-за коронавирусной инфекции, чуть не умер. В семь утра у меня поднялась температура до 39,8 градуса, и следующие две недели боролся. Случившееся существенно поменяло мою жизнь. Потому что я, во-первых, во время болезни сильно сбавил в весе. Я потерял 12 килограммов, теперь стараюсь поддерживать эту хорошую форму.
Во-вторых, я приобрел опыт нахождения на грани жизни и смерти и познал изнутри всю реформированную систему нашего здравоохранения. Причем это еще была Москва! Я записал все в своих видеороликах, их посмотрели свыше 4 миллионов человек. Рассказ о том, как я болел, как пытался выжить… В общем, это был некий экзистенциальный опыт внутреннего «я». Оценил свою жизнь, во многом расставил приоритеты. Поэтому спасибо Господу Богу за то, что он дал мне такое испытание. И я увидел, до какого состояния довело мою родину это политическое правление с этим хищническим экономическим инстинктом, который является главным мотивом всего того, что здесь происходит. Это кошмар. Поэтому год стал для меня определяющим в том, что я безоговорочно принял решение вести политическую борьбу за изменение всей этой системы, всего этого режима. Чтобы мой народ не вымер и не исчез, как пыль истории. Поэтому для меня это суперважный год. За год мой иммунитет так закалился, что я даже не простужался, хотя раньше в год у меня было 2–3 простуды. Очень многое изменилось даже ментально, на мой взгляд. Так что это были очень интересные испытания, болезнь очень непростая. Она влечет за собой очень серьезные личностные перемены, если вы к ним готовы. Это осознание бренности бытия.
Если же говорить о том, как эти испытания перенесла Россия, то это время показало, что наша страна разорена и разрушена. Российская хищническая элита превратила ее для народа в кошмарное место выживания. Мы увидели правду о системе здравоохранения, о которой нам врали все эти годы. Мы увидели, что принцип так называемой рентабельности приводит к гибели и умиранию народа и, как результат, — к его убыли. За 2020 год демографический провал в Российской Федерации — 686 тысяч человек. И мы увидели чудовищное положение в фармакологии, когда лекарства были недоступны значительному числу людей, когда немалому количеству людей оказались недоступными современные медицинские способы диагностики. На компьютерную томографию в некоторых регионах цены поднимались до 5–7 тысяч рублей. То есть мы увидели, что звериный либеральный капитализм, который под прикрытием силового каркаса возводит данное государство, строит эта власть, это просто смерть России, гибель ее народа.

Что касается мира, то мы увидели, что все эти международные связи и договоры ничего не значат. Когда приходит беда, каждый остается сам за себя. На наших глазах Евросоюз практически прекратил свое существование. Все декларации о взаимопомощи обернулись тем, что каждая страна из Евросоюза выживала по-своему. А лучше всех справился Китай, который сумел мобилизовать население, применить тоталитарные меры для изоляции целых многомиллионных городов и, в общем, показал, что к XXI веку китайская цивилизация и китайский способ организации общества (правда, для этого нужно быть китайцами, а не русскими или татарами, надо, чтобы тебе это нравилось) оказались наиболее подготовленными системами к таким вызовам времени.

Валентин Катасонов экономист

— Как мою жизнь поменял этот «коронавирусный» год? Честно сказать, стал реже ездить в Москву. Я жил в Подмосковье, но атмосфера столицы нашей страны стала очень напряженной. Создавалось ощущение, что мы находимся в каком-то полувоенном режиме, хотя, в общем-то, никто никакого комендантского часа не объявлял, никакого чрезвычайного положения не вводил. Тем не менее ситуация была такой, будто мы находимся то ли в глухой обороне, то ли в оккупированном городе. По-разному люди воспринимали сложившуюся ситуацию. Но она, конечно, в любом случае очень удручала и, не побоюсь сказать, даже снижала иммунитет людей. Поэтому меня интересует такой вопрос, как демографическая динамика. В 2020 году мы увидели очень высокие показатели избыточной смертности. То есть превышение по сравнению с предыдущим годом или с предыдущим средним показателем пятилетия. С моей точки зрения, это как раз и результат того, что людей просто загнали в такое депрессивное состояние. Я посмотрел соответствующую статистику. Прирост смертности, избыточная смертность, даже согласно официальным статистическим данным лишь на одну треть может быть объяснена фактором ковида. А две трети — об этом надо задуматься. С моей точки зрения, это как раз результат так называемой борьбы с COVID-19. То есть не столько ковид убивал людей, сколько такая изуверски организованная борьба с коронавирусом в нашей стране. Впрочем, не только в нашей.

Извлечем ли мы пользу от пандемии? Трудно сказать. Власть, по-моему, не сильно отреагировала на все это дело, а народ сейчас только начинает прозревать. Многие стали понимать, что коронавирус — это просто некая дымовая завеса, которая прикрывает совсем другие цели и другие дела. Об этом Клаус Шваб очень откровенно написал в своей книге «COVID-19 — великая перезагрузка». Он прямо сказал: «Нам этот ковид очень помог и мы теперь можем начинать эту великую перезагрузку». Сама же «великая перезагрузка» готовилась многие десятилетия. Я следил за этим, поэтому для меня никаких сюрпризов не было. Все происходит согласно плану, который разрабатывался в течение нескольких десятилетий, чтобы мировое закулисье действительно стало единственной властью над всей планетой. Поэтому под видом борьбы с вирусом все эти локдауны и проводились. Ведется зачистка экономики. В России оказалось достаточно одного карантина, чтобы «положить» экономику. Европа более устойчива, поэтому там было два локдауна и случитсятретий. Так что там все обнулят. Это операция по обнулению экономики. Все очень жестко и жестоко.

Фоат Комаров владелец «СМП-Нефтегаз»

— Нет, ничего не поменяло. Я же к ситуации отношусь как к естественным событиям, произошедшее не является для меня каким-то моментом, нарушившим привычный ритм жизни. Просто я знаю, что это, грубо говоря, определенная технологическая операция, мировая, финансовая. Поэтому отнесся к ней с пониманием. Если б не это, придумали бы другое что-то.
Извлечем ли мы какую-то пользу от пандемии? Нет, какая польза может быть, вы что? Коронавирус же нарушил все сложившиеся связи, взаимоотношения, экономическую ситуацию, экономический баланс. Огромное количество людей пострадало из-за нее. Для них это была катастрофа. Общество находится в напряжении, дискомфорте. А в кислой среде не все выживают… Поэтому агрессивность людей нарастает, они испытывают колоссальный дискомфорт. Когда кругом уныние, ты же не можешь быть радостным и счастливым человеком.

Камиль Самигуллин муфтий Татарстана

— Мне бы увидеть того человека, на которого не повлияла пандемия. В прошлом году хаджа не проводилось, были трудности с Курбан-байрамом, Рамадан совсем в другом формате прошел. Понятно, что минусов оказалось больше, чем плюсов, но, Аллага шөкер, все справились, надеемся, все будет улучшаться. И нужно из этого извлечь правильный урок — ценность общения с родственникам, с друзьями, ценность мероприятий офлайн. Мне кажется, все мы, как граждане, это осознали.

Михаил Делягин экономист и публицист, научный руководитель «Института проблем глобализации»

— В моей личной жизни этот «коронавирусный» год не поменял ничего. В профессиональной — тоже. Единственное, что я понял, — наше государство не способно на логическое мышление. И любые требования о вменяемости, предъявляемые государству, граничат с призывами к подрывам основ государственного строя. Наверное, так.

Что же касается выводов от произошедшего… Пока мы не научимся называть вещи своими словами и не начнем понимать, что никакой пандемии нет и не было, что пандемия — это эпидемия, которая имеет место более чем в одной стране мира (а эпидемиологический порог был превышен только в Сан-Марино), мы явно никаких уроков не извлечем. А общий смысл произошедшего можно описать так: перевод людей из-под управления так называемого государства правительств под управление социальных сетей, когда вам говорят любую глупость, а вы ее с радостью исполняете, причем без принуждения, звеня и подпрыгивая, как писал Паустовский.

Рафаэль Хакимов научный руководитель Института истории им. Марджани АН РТ

— В личной жизни мало что поменялось. Как жил в лесу, в Боровом Матюшино на Волге, так и продолжаю жить. А у нас здесь пандемия мало ощущается, разве что некоторые, те кто, часто в город ездит, ходят в масках. Правда, теперь мало контактируем с людьми. Конечно, раньше приезжали некоторые друзья, сейчас общение по телефону в основном или по интернету. Ковид повлиял на работу, поскольку сейчас ограничены контакты. Для нас важно сохранить коллектив, ведь люди определяют, есть институт или нет. А польза от пандемии в том, что к нам перестанут придираться, например, что не все приходят на работу, как принято, к девяти и уходят до шести вечера. Сейчас это стало как бы нормой. Я долго пытался объяснить всем, что в науке главное не то, сколько времени человек находится в институте. На самом деле, основная работа идет дома. На работе все равно общение скорее отвлекает. Так что работа из дома нам на пользу. И наше министерство это понимает.

Радик Хасанов генеральный директор АО «Производственное объединение «Завод им. Серго»

— В профессиональной жизни, Аллага шөкер, все хорошо. А вообще, привыкли к маскам. Мы их не снимаем, и пока не собираемся. Очень жестко держимся. Спасибо людям, они с пониманием к этому относятся. По крайней мере, вслух не высказываются. Да и вообще люди стали еще аккуратнее в плане общей гигиены. Например, на днях я был в Москве, это же ужас какой-то. В масках считанное количество людей. Ну а в целом, конечно, случившаяся пандемия очень многое усложнила. Скажем, ежегодно мы наших ребят — инструкторов, инженеров и так далее — стажировали за рубежом, по международному рейтингу, а теперь есть ограничения в этом деле. Мы реализовываем большой инвестиционный проект на холодильном производстве. Оборудование пришло, а специалистов нет. Специалисты начинают оформляться, но очень сложная схема, по которой они должны приехать к нам. В этом плане, конечно, очень сложно стало.

И, выражу, думаю, общее мнение мои коллег-промышленников — происходит ужасный рост на металл, на другие виды материалов, на комплектующие. Кроме того, акцизы выросли, например на топливо, все возросло. Но такого же не должно быть… А мы, машиностроители, многое не можем себе позволить, потому что в мировой конкурентной среде находимся. Так что в этом плане все не очень хорошо.

Максим Калашников футуролог, публицист

— Пандемия сделала мир более маниакально-депрессивным. Мне самому, конечно, некоторые планы он поломал, наверное, как и всем. Но мы привыкли, 1990-е пережили, собственно говоря. Кто выжил тогда, тот научился приспосабливаться. А в общем плане… Ну что, истерия приблизила, ускорила те процессы, о которых столько говорили. Старый мир начинает разлетаться на наших глазах. Сейчас просто истерия смещает акценты, но она уйдет в конце концов, потому что есть физические пределы. Запад, другие страны, как говорится, не могут всю жизнь из бюджета компенсировать убытки. Соответственно, кризисные истории начнут очень быстро раскручиваться, я думаю.

Какова польза от пандемии для нашей страны? В том виде, что сейчас, ее нет. В Российской Федерации при текущем экономическом курсе вряд ли будет извлечена какая-то польза. Курс ведь остается тот же, что был до пандемии, по большому счету. Я не вижу четкой постановки задачи на новую индустриализацию. Посмотрите на все эти национальные проекты — там слова «индустриализация» нет вообще. Так что какие могут быть изменения? Только в худшую сторону.

Рамиль Хайрутдинов директор Института международных отношений КФУ

— Надо честно признаться, что этот год очень остро прошелся по близким и родным. Дело в том, что Институт международных отношений, который я представляю, и вообще академическая среда велика, мы друг друга хорошо знаем, относимся с уважением. К сожалению, у нас случились значительные утраты. Из жизни ушли в расцвете лет яркие представители, в том числе исторической науки. Смерть коллег — это действительно черная полоса.

Во всем остальном, на самом-то деле, если говорить об образовательных технологиях, существенный прорыв произошел в ментальности людей, студентов, аспирантов, вообще всех людей, участвующих в образовательном процессе. Пандемия научила пользоваться гаджетами, новыми технологиями, компьютерными технологиями, и здесь есть, конечно, существенный плюс. Но все остальное — огромный жирный минус. Разрушилась экономика значительной части стран. Не хотелось бы повторений, мы по истории знаем, что такое чума в Европе, что такое оспа. И пандемия всегда связана с ломкой и разрушением государств, цивилизаций, культур. Слава богу, мы живем в более или менее просвещенном веке, удается справляться. Еще один плюс — это то, что если раньше мы тратили время на переезды, перелеты, то сейчас я могу пригласить онлайн для дискуссии, обсуждений, даже на конференцию огромное количество людей, причем выдающихся. Например, одно из последних наших общений было с бывшим генеральным директором ЮНЕСКО Ириной Боковой, как выяснилось, в жизни она обычный человек, однако откликается на предложение Казанского университета выступить с лекциями. И это касается любого казалось бы, ранее недоступного человека. Выяснилось, что такие персоны становятся безоружными по ту сторону экрана, что к ним можно найти подход и они нуждаются в общении.

Мария Горшунова генеральный директор ООО «МАЙДАН»

— Год был очень грустным и тяжелым. Он унес много близких, родных, друзей. Я не удаляла из записной книжки их телефоны, но их так много, что мне тяжело заглядывать в нее. Это во-первых. Во-вторых, он на четыре месяца выключил из жизни мой бизнес. Было тяжело всем — и мне, и моим сотрудникам. Очень сильно за них переживала. Не восстановился бизнес до сих пор, но сейчас началось позитивное движение в сторону увеличения оборотов, что радует. Этот год заставил сидеть дома очень многих людей. И даже не переболевшие сильно пострадали во всех отношениях — в интеллектуальном, психическом. То есть поменялась психика людей. У меня, например, некоторые друзья оказались в то время за границей и не смогли вовремя вернуться на родину, лишь спустя 4–5 месяцев. Мы научились жить в совершенно другой реальности, в онлайн. Научились покупать еду и одежду по интернету, ходить в музей по телевизору, в театры — тоже. И в то же время есть грусть и какое-то негодование от того, что мы потеряли год жизни, а это не отпускает людей до сих пор, меня в том числе. Я вот сейчас думаю: а стоило ли эти ковидные ограничения в таком масштабе и в том временном интервале вводить? Наверное, время нас рассудит. И, философски вернувшись назад, мы поймем, что это было ошибкой. Мне сейчас так кажется. Что же касается пользы, то вот эти страшилки, страх заболеть, выработали в людях какой-то момент осторожности. Если подобное случится еще раз, мы будем более законопослушными.

Сергей Пасечник директор компании «Магазин путешествий Companion SP»

— Достаточно кардинально, поскольку мой бизнес связан непосредственно с путешествиями, с передвижениями. Весь мир изменился, что повлияло на многие бизнес-процессы, на психологию людей, произошел пересмотр планов, своих возможностей… Случившееся для всего мира — плохая новость, с которой приходится мириться. Мы видим, что страны страдают, хотя Россия переносит легче.

Что касается меня, то все прошло относительно нормально. Правда, к сожалению, первое полугодие ушло на то, чтобы заниматься переносами, возвратом денег, в общем, бесплатной работой, так скажем. Но в какой-то момент государство пошло навстречу бизнесу, мы платили сотрудникам нашим зарплату, первое полугодие — сами, а затем — теми средствами, которое дало государство. Коллектив не потеряли, но что-то видоизменили. Оптимизировали деятельность, что называется. К сожалению, это все пока не закончилось. Нельзя похвалиться тем, что есть какое-то отработанное количество стран, даже если изменить маршруты на внутрироссийские. Россия пока такой непроверенный продукт. И кроме каких-то наезженных точек вроде Красной поляны или отеля «Мрия» в Крыму, очень мало надежного продукта, который можно предлагать нашим достойным клиентам. Извлечем ли пользу из произошедшего? Надо научиться больше радоваться жизни, ценить возможность близкого общения с родными.